Утренний инцидент

Виктор проснулся около 10 часов утра. Лежал в кровати и смотрел в потолок, бегая глазами по стыкам плитки. Рядом спала жена, слюнявя подушку. Субботнее утро.
Виктор пошел в детскую, где существовал их сын – Саша. Саше 3 года. Он, кстати, тоже спал.
Виктор сделал много различных вещей, таких как чистка зубов, встреча с унитазом, разогрев сковородки и прочая утренняя дребедень, которая только захламляет текст прозы. Виктор не знал, что он – главный герой моего рассказа (да и вряд ли узнает).
Пока он бреет лицо, я расскажу про него. Виктору 27 лет, у него есть такая же молодая жена по имени Вика. Они счастливы, живут в квартире, взятой в ипотеку. Все у них хорошо. Вика дизайнер, а Виктор – программист. Обычная семья.
Виктор пошел вынести мусор. На площадке стояли двое молодых парней лет по 20 и курили сигареты. Виктор сказал:
- Чего это вы в подъезде курите? – он не хотел ругаться, просто решил пояснить ребятам, что не надо тут это делать.
- Ты че, батя, охуел?
Сейчас обрисую пацанов. Один из них был похож на Омида Джали (этим я подразумеваю его национальность, а не величину его живота). Второй же больше походил на молодого Безрукова (тут речь идет о красоте).
Слова «Ты че и т.д.» были сказаны Безруковым, Омид же стоял чуть поодаль.
Предположительно, что Виктор огрызнулся на такую дерзость ума:
- А ты сам-то не охуел так со мной говорить? – в этот момент он хотел быть похожим на Клинта Иствуда, но был похож на себя самого.
Безруков не выдержал резкого ответа и начал замахиваться, но Виктор лягнул известного актера между ног. Тот согнулся пополам и получил с ноги в лицо. Виктор собрался сделать что-то такое и с Омидом, но тот побежал вниз.
- Друга своего забери! – крикнул ему следом Виктор.

Почему Виктор сразу же ударил Безрукова? Я пытаюсь в этом разобраться, но не все мне понятно. Он – программист, а не участник М-1. Откуда такая смелость?
Я думаю все дело в том, что Виктор – не программист вовсе. Возможно, он хочет, чтоб так считала его семья и я.

Виктор жарил яичницу. Я считаю, что – а) яичница на завтрак – это здорово, б) Виктор ни в коем разе не Витя. Человека, который вырубил Безрукова, нельзя так звать.
Семья начала просыпаться, Жена заварила чай, села в креслице, спрятав ноги под своим туловищем. Она начала что-то говорить, говорила и говорила, много и долго. Виктор просто кивал, цедил очередное «ага», но сам думал о тех гопниках. Вот бы все на этом кончилось. Но этого быть не может, потому что не может быть вообще. Это проза, а значит должна быть драматическая ситуация.
Прошло 2 часа. Вика обувала маленького Сашу. Они решили прогуляться. Виктор крутил ключи от машины в руке, потея в зимней куртке.
- Папа, я впотель.
Виктор любил Сашу. Он любил его так сильно, что готов был отдать жизнь за него. Уверяю вас, что мысль эта не голословна.
- Сейчас, Сашенька. Обуешься и пойдем.
В этот момент постучали. На затылке Виктора пробежали мурашки. Не позвонили, а именно постучали.
- Кто это? – Вика была удивлена.
Виктор не рассказывал ей об утреннем инциденте. Он заглянул в глазок. У дверей стояли 3 здоровых мужика.
Мозг заработал. Пацан был сыном какого-то важного человека. Приехали люди, чтоб решить дела.
- Так, сидите дома, и молчите.
Вика не ожидала такого. Судя по всему, она вообще была женщиной, легко восприимчивой к удивлению.
Дальнейшие события происходили стремительно - Виктор вышел в подъезд заперев за собой дверь – Время задрожало подобно листу перед дождем –
- Вам чего
- Поедешь с нами - не время для метафор
- Нет
Одна из обезьян накинулась на него – Виктор ударил в переносицу – Оттеснил второго – Спрятался за дверь
- Витя что это?!
Из-за двери донесся крик
- Этот пидор мне нос сломал!
Виктор почувствовал страх.

В дверь продолжали колотить и кричать. Виктор не боялся за себя. Он боялся за Вику и Сашу, которые могли попасть под удар странных людей. Он видел, как плачет Вика, проклиная его за поспешность действий (Виктор рассказал ей про утренний инцидент). Он видел, как по лицу Сашеньки бегают смешанные чувства – то ли радость, то ли ужас. Нет, Виктор не имеет права разделить с ними боль, которая предназначалась ему.
На некоторое время стихли удары. Виктор спрятал семью в спальне, приказал Вике утешать ребенка.
- Давай позвоним в полицию, - Вика молила его.
- Мы не можем.
- Почему?
Почему?

Виктор сидел у дверей, слушая звуки. Глазок был залеплен жвачкой с другой стороны. Суки. Кажется, приехали еще люди.

Вернемся в начало текста. «Пацан был сыном какого-то важного человека. Приехали люди, чтоб решить дела». Что я подразумеваем под важными людьми? В моей голове никак не укладывается то, что есть люди, которые важнее других. Обычно так говорят про персон с высоким социальным статусом. Но абсурд в том, что чаще всего я о них даже и не знаю. Криминальные авторитеты. Когда я слышу бандитские байки, то попадаю в другой мир, чудесный и загадочный.
Важный человек может все, а я про него даже не знаю. Смешно и грустно одновременно. Для Виктора важным человеком был только Саша.

Я до сих пор не понимаю, кто такой Виктор. Он продолжает удивлять.
Когда в дверь начали заново стучать и угрожать, когда посыпались металлические удары, когда начали ковыряться в замке, когда Саша начал кричать и звать папу, а Вика пыталась заткнуть ему рот своей ладошкой, Виктор начал действовать.
Он открыл шкаф, достал все коробки из-под обуви. В самой дальней лежал пистолет с патронами. Виктор натащил стулья и тумбочки для импровизированной баррикады. Взял все ножи с кухни.
Виктор спрятался за шкафом. Осталось ждать, пока эти ублюдки преодолеют дверь.

Когда я описываю следующий кусок, то вижу следующие – Виктор сидит один на сцене, прижимаясь к двери. Кроме него и этой двери ничего нет. Нет даже стен. Свет приглушен, прожектор выхватывает только одинокую фигуру и прямоугольник.
Шумеры под символом двери представляли переход к смерти. Древняя богиня Инанна проходит семь дверей и предстает пред судом семи судей царства мертвых. Для того чтоб метафора заработала, я увеличил число бандитов до семи, которые осуждают Виктора на смерть.
Римляне же видели в двери власть. Бог Яну держит связку ключей, решая открыть или закрыть дверь. Связка ключей в руках Виктора. Он тоже имеет власть. Власть не пускать в дом зло. Противостояние внешней власти и внутренней.
Ахматова говорила о внутренней иммиграции. Состояние души, огородившейся от внешнего мира. Виктор так же был огорожен от внешнего этой дверью.

Дверь распахнулась. Виктор кинул в проем все ножи, разрядил всю обойму. Кажется, люди в костюмах даже не поняли, что умерли. Все произошло внезапно. Во время борьбы Виктор испытывал экстаз. Экстаз смерти. Экстаз в переводе с греческого означает восхищение. Виктор восхищен тем, как лезвия вонзаются в глаза и животы людям, радуется тому, что каждая пуля попадает в чью-то руку или грудь. Он даже не сразу понимает, что встает из укрытия и идет на встречу злу, расчищая дорогу к свободе, перешагивая через трупы в поисках выживших и спрятавшихся. Он был подобен архангелу Михаилу, который разил своим мечом дьявола.
Лишь вернувшись в реальность, почувствовав выход из оргазмического экстаза, Виктор увидел, что в ноге сидит пуля. Он вытащил из тела мужчины со сломанным носом свой нож, отковырял пулю, обмотал ногу футболкой.

Они уезжали из города. Виктор сделал пару звонков, его семью ждал частный самолет, который отвезет их в другую страну. Виктор так и остался темной личностью, но я, все же, продолжаю одаривать его подарками.
Скорее всего, что он даже не человек. Виктор – это символ справедливости, которая побеждает только на бумаге. Идеальная справедливость, которую я напичкал супер-способностями и «роялями в кустах», но в которую я хочу верить.

А может быть Виктор не символ, а человек? Настоящий, живой. Он крепко вцепился в руль, морщины разрезали лоб. Вика что-то говорит, но Виктор не обращает внимание. Ему страшно. Теперь он снова Витя, шестиклассник, дерущийся с одноклассником во дворе школы. Вокруг собралась толпа наблюдателей. Все ждут чего-то. Им даже наплевать на то, кто победит. Только Вите не наплевать.
Виктор чувствует, что за ним наблюдают. Не его семья, а кто-то другой. Кажется, он догадывается о том, что это рассказ. Еще чуть-чуть и четвертая стена будет сломана.

Еще чуть-чуть.