Деклассе

Деклассе
Восемьдесят лет назад умерла танцовщица самого
знаменитого кабаре Парижа, которую звали Луиза
Вебер. Именно ее изобразил Тулуз -Лотрек на одной из своих картин.
В течение пяти лет она «зажигала» в «Мулен Руж», исполняя
новый и «провокационный » танец - французский
канкан, высоко поднимая юбку, и делая взмах вверх
ногой, демонстрируя красную подвязку. Конец жизни
этой танцовщицы был печален: она скончалась от
алкоголизма.
Таков комментарий одной французской писательницы,
возражающей в социальных сетях моему старинному и
доброму, как говорили раньше, знакомому, оставившему
комментарий следующего содержания:
«Мадлен сидит в баре или как было принято говорить
раньше, в кабаре. Юное создание,  она одета
по-взрослому, хотя кажется, что совсем недавно девушка
распрощалась с детством. Мадлен еще молода, чтобы
сидеть одной в таком заведении. Но она отвергнута
обществом и  деклассированна. Слово «деклассированная» вышло из употребления, тем самым были стерты понятия классовости. Прекрасная Мадлен не  низкого происхождения.
Она брошена, но не опустилась. Свидетельство тому - ее поза. Хотя Мадлен  и наклонилась к рюмке, но не склонила головы. Явно, что ей не по себе. Губы поджаты, она совсем не хочет улыбаться.
Девшка судорожно сжимает руки. Поза напряжена из-за
тяжелого груза бремени, взваленного на ее  хрупкие
плечи. Почти ребенок, она еще не знает бесстыдства.
Сидя в углу,  ни на кого не смотрит. Потеряна,
думает о тех, кто лишил ее мечты. Сигарета в руках
совсем не признак наглости амазонок. Напротив.
Падающий сигаретный пепел словно ее развеянные
мечты…Она так и не притронулась к рюмке. Сигарета и
рюмка - признаки эмансипации женщины, таковыми
здесь вовсе не являются. Напротив. Они
свидетельствуют о крике души и боли.
Чувствуется небрежное отношение Мадлен к своему
туалету. На ней модная блузка, с рукавами
фонариками, воротник в виде небольшой пелеринки,
переходящей в жабо, с аккуратно заложенными
складками. Одежда,  ставшая очень модной  тремя
годами позже.
  Мадлен совсем не причесана, она просто расчесала и
закрутила свои светлые волосы, поэтому ее «прическа»
не соответствует правилам хорошего тона. Совсем
другая картина просматривается  в сероватом
зеркальном отражении. Дама, «что надо», естественно,
в кампании мужчины. На голове,  водружена шляпка с
вуалеткой, столь модная в конце века и затем
уступившая место голованому убору  с перьями и цветами.
Между тем бросается в глаза сияющая молодость
Мадлен.
Впрочем, вы обратили внимание на цветовую
гамму ее туалета? Красный верх и белый низ. Совсем
не то, что нужно в конце дня, когда в зеркале
мимолетными  красными бликами отражается серое
тускнеющее небо. Угасает день и вместе с ним
уходит радость жизни.
Столько красоты в этой девушке,
занимающейся социальным самоуничижением, и в то же
время  желающей ближайшего искупления, наступившего
для нее, рожденной в буржуазной семье и позднее «деклассированной», борящейся с нуждой. Счастье
улыбнулось ей. После рождения ребенка, благополучно
вышла  замуж за буржуа, снова вернувшись в свой круг.
Ах, как не хочется верить в  версию и думать,
что разнузданная женщина в залихватском танце и есть
в будущем это юное создание в красной блузке,
стыдливо опустившая сигарету. Она не демонстрирует
ее, как многие женщины в подобных заведениях, а, напротив,
прячет. Ведь для нее сигарета: это знак падения,
вернее его начала. А вино на столе, это потому, что
так надо. Мадлен пришла сюда  с одной целью, заработать
на жизнь. Иначе зачем бы ей идти на ночь глядя из
дома? С  рюмкой она готова просидеть весь вечер.
Это дно жизни. Вернее, его начало. А конец - канкан.
Боже мой, неужели это она на картине Тулуз-Лотрека?
На полотне, из-за которого наступает отторжение от
всего творчества этого художника. Да, обе женщины на
картинах похожи.
Как хочется ошибаться и утвердиться в своей ощибке, взглянуть снова на картину Тулуз Лотрека и не в Интернете, а  в
музее южного французского городка Альби, где мне посчастливилось
побывать.
Залы музея были непривычно пусты. Публика
предпочитала гулять по высокому валу над рекой, где
простирался красивый партер. Нагулявшись, туристы
"растворялись" в толпе зевак на узких маленьких улочках города-сказки, рассматривая красивые витрины магазинов, заходя в рестораны.
Один из них находился на площади. Перед ним,
напротив фонтана, большая терраса с пустующими днем
столиками. Прохлада ресторана манила внутрь. И я зашла  в эту так манящую прохладу. В ожидании подачи блюда, подарила одному из своих друзей, актеру марсельского театра, альбом с репродукциями  Тулуз-Лотрека. Обычно выдержанный и спокойный, он вскочил и стал меня целовать, рассыпаясь в благодарностях. Обед прошел в
разговорах о творчестве этого художника…
- Как жаль, что сюда нельзя придти вечером одной, -
прервала разговор  я разговор о «высоких материях».
- Почему? - удивился один из моих знакомых.
- Так как  здесь только пары и кампании.
- Ну, это провинция.
- Как бы там ни было…
На следующий день я улетала. В аэропорту Тулузы
зарегистрировала  себе место до Парижа и из
парижского аэропорта Шарль де Голь. Но в парижском аэропорту
при проходе на посадку служащая несколько раз
спросила мою фамилию, после чего провозгласила:
- Вы сюрклассе.
Я не сразу и сообразила,  что «сюрклассе» имеет
обратное значение по отношению к «деклассе». О
деклассированных элементах рассказывала в школе
учительница литературы, разбирая произведение
Максима Горького «На дне».
Зайдя в салон и увидев пустые места в хвосте самолета,  попыталась выяснить, почему я «сюрклассе», но из этой затеи ничего не вышло. Стюардесса,  разливавшая шампанское 18…
года, любезно ответила, что это решение руководителя
полета. Но понятно, что  с бухты- барахты такие решения не
принимаются. Женщина, сидевшая рядом со мной,
благодаря подарку сына, оплатившего место в бизнес-
классе, шепнула мне:
- Кто-то вам подарил эту поездку.
Но кто?  Вопрос остался без ответа.
Как говорится,  жизнь прожить не поле перейти, где
ты и «деклассе», и «сюрклассе».

Рамон Касас "МАДЛЕН" (ИЛЛЮСТРАЦИЯ)