Против предков мы ничтожества

Одна из прелестей демократии — вне зависимости, кого ты критикуешь, допустимость критики. И без цензуры. Но это можно сделать в отношении того, кто ушёл «как будто в мир иной». Не понимаю я, какой смысл их критиковать и оскорблять, если всё это ушедшим не поможет.
А вот тех, кто пока живой, критиковать можно, но критикуемый, как правило, на критику не отвечает. Игнорирует? Ни в коем случае. Тайно пытается тебе отомстить. Типа — пожаловаться модератору или владельцам сайтов. Последствия не оставляют долго ждать — твои публикации или изымаются, или ты лишаешься доступа к своим публикациям на время или навсегда. 
Лично меня это не интересует — я не писатель и не поэт, а десятки моих авторских работ, включая книги (под своим именем или под псевдонимами) издаются или непрерывно переиздаются  типографским способом почти 20 лет.  Не менее, чем на трёх языках. Почему «не менее»? Да потому, что кто издаёт или переиздаёт, меня в известность не ставит. Но иногда обнаруживается, например, появление ранее изданных книг, но не в мягкой, а уже в твёрдой обложке. На некоторых книгах под псевдонимом в копирайте указывается не псевдоним, а какой-то другой автор. О сокрытии издателями тиража и перепродаже авторских прав в другие страны и говорить не приходится...
Но вернёмся к  теме начала разговора и к заглавию. Через год исполнится 90 лет со дня кончины русского писателя, сатирика и театрального  критика Аркадия Тимофеевича Аверченко. До вчерашнего дня я его никогда не читал, потому что слышал о нём из уст поганцев, возомнивших себя знатоками литературы, в том числе от одного негодяя, который опубликовал «сенсационную» статейку, прозрачно намекающую на то, что Аверченко был отравлен в Праге по указанию И.В. Сталина (скончался Аркадий Тимофеевич 12 марта 1925 г. на 44 году жизни). Лгунишке 67 лет.  Лгунишка — это «ябеда-говядина», не выносящая  критики в свой адрес и патологически ненавидящая любого, кто известнее замухрыги.  Будь то Пушкин,  Лермонтов,  Есенин или Лев Толстой. О русских царях или таких гениях как И.В. Сталин и говорить не приходится. Тут он ведёт себя с озлобленностью долго не кормленной дворняги...
А теперь почитайте, к примеру, «Приятельское письмо Ленину от Аркадия Аверченко», которое начинается как: «Здравствуй, голубчик! Ну, как поживаешь? Всё ли у тебя в полном здоровьи?
Кстати, ты, захлопотавшись около государственных дел, вероятно, забыл меня?.. А я тебя помню. Я тот самый твой коллега по журналистике Аверченко, который, если ты помнишь, топтался внизу, около дома Кшесинской, в то время, как ты стоял на балконе и кричал во всё горло: -- Надо додушить буржуазию!Грабь награбленное!..» А заканчивается так: «Хочешь -- приезжай ко мне, у меня отдохнёшь, подлечишься, а там мы с тобой вместе какую-нибудь другую штуковину придумаем -- поумней твоего марксизма. Ну, прощай, брат, кланяйся там!  Поцелуй Троцкого, если не противно. Где летом -- на даче?  Неужели в Кремле?  С коммунистическим приветом  А р к а д и й А в е р ч е н к о.
   P. S. Если вздумаешь черкнуть два слова, пиши: Париж, Елисейский дворец, Мильерану для Аверченко».

Понятно, что В.И. Ленин, не будучи святым и называя сатирика «озлобленным до умопомрачения белогвардейцем», считал его книгу «высокоталантливой».

И, действительно, против предков мы — ничтожества. Поэтому мы и клевещем на этих чужаков. Нам бы дохлых крыс за хвосты таскать, а не на великих козой блеять.