Екатерининский вельможа у Грибоедова и Толстого

                Екатерининский вельможа у Грибоедова и Толстого.

Память каждого из нас хранит что –то важное, интересное или просто для нас дорогое. Иногда любой из нас может стать свидетелем важных и даже исторических событий. Все мы в течение многих лет были участниками крупных изменений жизни России, касавшихся всех сторон жизни, эти события прошли по судьбе каждого, оставили памятные следы. Значительные перемены в жизни нелегко даются сердцу и уму, лично я чувствую себя среди современных проблем человеком середины прошлого века, постоянно сравниваю с тем, что было тогда, в советское время, ведь это время нашей юности и молодости, оно неизбежно воспринимается как позитивное. Великая, сильная страна - такой мы представляли себе страну, в которой живем, гордились победами, успехами, международным авторитетом.
Мне кажется, русская классическая литература дает пример подобного осмысления славного прошлого- века великой Екатерины. Особенно интересно пронаблюдать, как по- разному в разные периоды освещается одно и то же историческое время. О большом историческом переломе- событиях 1917 и последующих лет написана масса произведений, по- разному , иногда полярно, освещающих его: с позиций исторического воздаяния за годы угнетения и бедности у Шолохова, Серафимовича, Н. Островского, Бабеля, с горьким чувством несправедливо отвергнутых родиной русских людей в произведениях М. Осоргина, Б. Тимирязева, И. Савина.
   О великом веке правления Екатерины 1 пишут Грибоедов А.С. в пьесе “ Горе от ума”  и Л. Толстой в романе “Война и мир”. Любопытно, как дополняют друг друга эти произведения, создавая память героев литературы об этом периоде русской истории. Это память живая, человеческая, подобна нашей памяти о советской истории, она связана с реальной жизнью и судьбой, ее передают великолепно вылепленные художественные образы: Чацкого и Фамусова у Грибоедова,  Кирилла Владимировича Безухова  у Толстого.
    Говоря коротко, екатерининский век у  Грибоедова устами главного героя, отражающего точку зрения автора, обличается, он назван веком ”покорности и страха”, у Толстого он назван величественным, его представители вызывают огромное уважение и восхищение. Именно это мне и представляется наиболее интересным для современного читателя: отношение! Фамусов восхищается, Чацкий негодует, в споре, безусловно, одерживает блестящий оратор и полемист Чацкий, а Фамусову автором даны такие аргументы, которые только подтверждают отношение Чацкого: пример на бале, когда старик- вельможа, ради почестей и карьеры, не жалея затылка, притворно падает и другой, и третий раз, больно ударяясь. В романе Толстого к умирающему обломку старого века приезжает проститься лично главнокомандующий Москвы, сидит у постели больного, находящегося едва ли при памяти полчаса /!/, причем этот больной старик вовсе не нужен ему для карьерного роста и наград, это глубокое уважение к блестяще прожитой жизни в славные времена. Мне кажется, в наших спорах о достоинствах и недостатках советской эпохи мы прежде всего проиграем в этом: мы научились безоглядно отбрасывать ушедшее. После революции сносят памятнику Александру 1, а сколько потом памятников  Сталину, Дзержинскому и др. было свергнуто? В школе, где я работала, освобождали пионерскую комнату, на большой стол в коридоре вывалили кучу флажков, вымпелов ”Лучшей октябрятской группе “,  “ Лучшему пионерскому звену“ и других. Технички использовали их, когда вытирали пыль, но вытирать ими было неудобно, не тот материал. А в школе еще учились те, кто был октябренком и пионером, они под этими флагами ходили на линейку, получали эти вымпелы как коллективную награду за общие пионерские,/кстати, часто очень полезные для общества/ дела. С этой точки зрения произведение Грибоедова, конечно, проигрывает, не отвечая тому самому воспитательному требованию, которое мы привычно предъявляем русской литературе, да и все мы теперь хорошо знаем, как дорого заплатила Россия за сатирическое направление, избранное ею в литературе и породившее не только “бесов”, но и террористов, Смердяковых, Передоньевых. Как горько было осознание этого для Гоголя: нельзя плевать на родную землю, нельзя Богом данный талант использовать для осмеяния и только!
  В пьесе “Горе от ума”, восхищаясь московскими тузами, Фамусов говорит о Кузьме Петровича, который только что скончался, и сопровождает похвальные слова о нем философскими рассуждениями:
    Ох, род людской! Пришло в забвенье,
    Что всякий сам туда же должен лезть,
    В тот ларчик, где ни стать, ни сесть.
И в романе Толстого смерть Безухова- это, прежде всего смерть, уход, прощание, завершение, как бы ни был равнодушен Пьер к смерти отца, которого почти не знал,/он заснул в прихожей/, но, увидев руку, которую Кирилл Владимирович никак не  может сам поднять, поправить, увидев муку, с которой тот пытался пояснить, что просит перевернуть его/ и только старик- слуга догадался/, Пьер заплакал. Эти общечеловеческие моменты сближают две книги, выводят пьесу  Грибоедова за рамки произведения классицизма, связанного строгими требованиями трех единств, оживляют, “ очеловечивают “ героев, сближая тем самым их с нами.
   Интересно, что вызывающие безусловное преклонение Максим Петрович и Кузьма Петрович достигли  чина камергера, который Кузьма Петрович сумел “ доставить “ и сыну. Пьер Безухов тоже станет камергером благодаря связям и положению отца/ уже умершего/, и сам с иронией будет относится к тому, что стал тем самым камергером, над которыми когда- то смеялся. Поразительная жизнь произведений классической литературы! Не только каждое из них проживает новую жизнь с каждым новым поколением читателей, но и совместное их существование во времени необычайно любопытно. Л. Толстой почти через столетие после Грибоедова пишет о екатерининском  век, расширяя тем самым временные рамки романа “ Война и мир” и совершенно по- новому освещая этот период русской истории. Понятно, что это произведения разных жанров, ясно, что Толстой создает реалистический роман. Для меня важно, что набившие оскомину бесценные уроки классиков действительность, и, может быть, не всегда там, где мы привыкли их искать.
В пьесе А.С. Грибоедова “Горе от ума” даются две точки зрения на екатерининский век- мнение Фамусова и мнение Чацкого, причем обличительный запал Чацкого  носит настолько всеобъемлющий характер, что в данном случае вряд ли можно считать его речи собственно оценкой того времени, скорее, это общее сатирическое настроение ума, ума тонкого, едкого, озлобленного личной неудачей. «Усердие к царю” он называет личиной, блистательное царствование императрицы, писавшей произведения литературы, переписывающейся с Вольтером,- не вдаваясь в подробности позитивных моментов,- “прямой был век покорности и страха”/ так и слышатся в этом отголоски современных оценок оппонентов советской и особенно сталинской эпохи!/
 Восхищенная апология Фамусова уязвима, она словно создана для того, чтобы направить на нее сатирические стрелы. Фамусов, восхваляя вельмож прошлого века, говорит об их надменности, о службе при славном дворе/ что заслугой не является, коли, родился в то время и в знатной аристократической семье/, о том, что они ели не только на серебре, но и на золоте, единственный случай, на примере которого он хочет преподать уроки современным “гордецам”, - урок низкопоклонства.  Но, сравнивая “век нынешний и век минувший”, Чацкий  “самое пылкое раболепство”, уже не представляет в свое время/ “Свежо предание, а верится с трудом”/, да, в этом слабость его критической позиции: не столько нравы изменились,  сколько время другое.
  Екатерининский век возникает на страницах романа Толстого “Война и мир” неоднократно. Будучи реалистом, Толстой скорее следует Фамусову, чем Чацкому: Николай Андреевич Болконский, вспоминая свою молодость, когда он, молодой генерал, без единой морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, он, потомок славного рода, ведущий генеалогию от Рюрика, испытывает “жгучее чувство зависти к любимцу”, к Потемкину, и чувство это перед смертью князя волнует его, “столь же сильное, как и тогда”.
 В пьесе Грибоедова представитель екатерининского века - старичок, охающий, с “хрипким” голосом, запинающийся, на нетвердых ногах. Герой Л. Толстого граф Безухов - свежий красавец / величественный, обладающий здравым умом/ в конце семнадцатого столетия  он отправляет одного из своих многочисленных незаконных детей Пьера за границу, потому что в Европе нет рабства, а в России его отменят еще через 60-70 лет, и ему, Пьеру, не будут слуги надевать чулки, как Обломову, чтобы не ”началось с неумения надевать чулки, а кончилось неумением жить”, он предоставляет самому Пьеру выбор поля деятельности- многие ли родители и в наше время готовы к этому? Как хочется соломки подстелить, как уверены мы, что лучше знаем! Оба толстовских героя – и сделавший блестящую карьеру Безухов, и опальный Болконский/отец/- люди, являющие в старости пример деятельности, здравого ума, широты взглядов. “Сила свежей старости”- пишет Толстой. Карагина, видевшего Безухова за год до смерти, говорит, что “красивее мужчины не видывала”, заметьте, что не старика, сохранившего “следы былой красоты”, а мужчину. Физическая крепость прожившего долгую жизнь Кирилла Владимировича изумляет доктора немца: Безухов перенес шестой удар, доктор никогда не видал, чтоб перенесли три: ” Не было случая, чтоб с третьего удара жив оставался”. И сам облик Безухова с постоянно повторяемым “лев”, “львиный”  - впечатляет: “величественная фигура”, “седая грива волос”, “красивое лицо с благородными крупными морщинами”, “тучные плечи, высокая грудь”, “красивый чувственный рот”, “величественный