Три рассказа про Бориса Абрамовича

                1.

Один  мой знакомый купил себе расселенную коммуналку в центре города.
 Все соседи уже повыехали, кроме Бориса Абрамовича.
 Одна из комнат была доверху забита хламом Бориса Абрамовича: это какие-то свертки в пожелтевших газетках, коробки, какие-то кули, мешки и мешочки, суконные брезентовые, заскорузлые- в общем хлам.
 Из любопытства мой знакомый Витя, развернул один кулек - на  него просыпалась швейная ветошь: лоскутки, обрезки ниток...
Другие пакеты Витя открыть не решился.
От всего этого пахло унынием и старостью.
А, махнул рукой Борис Абрамович- можете все свезти на помойку. -ничего ценного там нет.
А вдруг? -Засомневался Витя.
 Я вам лучше оставлю свой стол. Можете с него потолки красить.
Стол действительно был шикарный, натурального дерева с с толстыми слоновьми ногами и крепкой, хоть и потертой столешницей.
«Вы знаете что это за стол? Я вам расскажу. Мой папа был аптекарем и работал на углу Фонтанки и Невского. И однажды он купил стол.  Он пришел домой держа в руках отвинченные ноги, а следом за ним двое работяг внесли столешницу. А за ними шел грустный хозяин стола. Папа с хозяином стола привинтили ноги, потом папа попрыгал на столешнице, чтобы убедиться что стол крепкий. А потом взял расписку у бывшего хоязина стола, что он этот стол купил. Я был мал и глуп. Поэтому когда ушел грустный хоязин, спросил:
 Папа, а зачем ты взял у этого человека расписку?
А папа мне ответил:
"Вот представь себе: я купил у него стол, а вдруг он пойдет и заявит на меня в милицию, что я этот стол у него украл? И твоего папу посадят в тюрьму и заставят еще и заплатить за стол второй раз. Понял?
Я понял.»
Мой знакомый Витя даже не знал, что сказать, на такую предусмотрительность бывшего работника аптеки.
Но это еще не все! -сказал Борис Абрамович, порылся в портмоне и достал рассыпающуюся в руках бумаженцию.
Вот эта расписка- гордо сказал Борис Абармович и положил ее на свой стол.- Я ее вчера нашел, когда разбирал вещи.
 А больше ничего ценного нет, так что смело выбрасывайте все. А стол и расписку я вам дарю! В моей новой квартире он не поместится.
 А Витя теперь, когда проходит мимо аптеки на углу Фонтанки и Невского, вспоминает   Бориса Абрамовича и его папашу.

                2.

Все соседи выехали из расселенной коммуналки в один заход.
Пригнали "Грузовозофф" с работягами, погрузились и поехали к новой жизни.
 Борис Абрамович выезжал долго - несколько месяцев. Он никак не мог расстаться с комнатой, в которой родился и прожил 75 лет.
Наконец из вещей Бориса Абрамовича осталась только картина на стене. Картина была прошлого века и в хорошей раме: изображен на ней был среднерусский пейзаж.
Борис Абрамович решил ее продать. Он вызвал эксперта из антикварной лавки: тот приехал, оценил картину в пятьдесят рублей. Тогда Борис Абрамович вызвал другого эксперта из   аналогичной фирмы: тот оценил картину в сто рублей. В третьем месте ему сказали что картина ничего не стоит, и они заберут только раму.
Тогда Борис Абрамович пошел в Таможенное управление и сказал, что у него есть картина, которая не представляет никакой ценности и он желает ее вывезти за рубеж, в Израиль. Тут же к нему примчались эксперты из Русского музея и совершенно бесплатно сказали, что картина эта, кисти Маковского- старшего и вывозу за рубеж не подлежит, как национальное достояние, а Борис Абрамович, если надумает, может передать ее Русскому музею. Тогда Борис Абрамович посетил Русский музей и обнаружил, что картины Маковского стоят приличных денег и он спросил у нового хозяина квартиры, моего приятеля Витьки, не желает ли тот приобрести картину Маковского- старшего, за сто тысяч рублей.
 Витька не желал.
Борис Абрамович увез картину.
Может она все-таки и висит теперь в Русском музее, кто знает.


                Рассказ третий и последний.


 Когда Витька в первый раз пришел смотреть свою будущую квартиру, то, что вполне закономерно, пришел с женой.
Дверь им открыл Борис Абрамович.
Одет он был в майку- алкоголичку , на плечи накинуто объеденное молью байковое детское клетчатое одеяльце . На пожилом  рыхлом носу - очки.
 Едва Витька с женой переступили порог квартиры, Борис Абрамович бегло глянув на супругов, тут же спросил Витьку:
 - А как ваша фамилия?
Витька с легким недоумением назвал свою довольно простецкую фамилию.
А как ваша фамилия?- обратился Борис Абрамович уже к Витькиной жене.
Кудрявцева.
Ага.  - Хмыкнул Борис Абрамович и тут же заговорил о батареях.
С приторной любезностью, но настойчиво, он потянул Витькину жену в комнату, чтобы продемонстрировать это сантехническое чудо. Витька приглашен не был, и остался в темной ободранной прихожей.
 Не было их минут двадцать, так что Витька, задремав, чуть не свалился на какое-то корыто.
Что в течении двадцати минут можно было делать возле батарей парового отопления?
Этот вопрос не давал Витьке покоя и он спросил жену, когда они уже шли по Маяковской в сторону метро.
 - Борис Абрамович очень интересовался  моими родителями и сказал, что верятно, я не все знаю о прошлом своей семьи.  Бред какой-то.
 - Да?
 - Ну да. Бред.
 Однако посеянное зерно дало всходы.
 Через некоторое время жена поехала в гости к теще, то есть к своей маме.
 И стала задавать ей неудобные вопросы.
 И выяснилось, что в середине тридцатых, из города Одессы в Ленинград прибыл носатый  кудрявый брюнет по фамилии Кудрявцев. Когда на свет появилась мать Витькиной жены, брюнет исчез так же внезапно, как и появился.
Витька стал задумываться, сопоставлять.
 Настроение его постепенно портилось.
Однажды в Ленинград приехал театр «Шолом».
 Теща  купила  билеты аж на три спектакля.
 Витька с женой как раз навестили тещу, когда она вернулась из театра.
 Ее носовой платок был совершенно мокр.
Ах какой чудный театр. Как мы там смеялись и плакали.
Ну, что смеялись, понятно - одесский юмор, а плакали-то чего?
Ах, плакали над судьбой еврейского народа.
Вот как? А над судьбой русского народа вам не приходило в голову поплакать?!!- разозлился Витька и надолго поссорился с тещей.
Прожил Витька со своей женой в новой квартире года два, а потом развелся — теперь делят жилплощадь.
 - Как же так, Витя? - недоумевали знакомые: поскольку до встречи с Борисом Абрамовичем,  супруги состояли в браке 25 лет.
 -Генетика, - неопределенно отвечал Витька,- против природы, я - пас!