Роман Iron Man. 3 часть. 16, 17 главы

16 главa

В конце ноября за дверью, на которой висела табличка с надписью «Не входить. Опасная зона», и за второй дверью собрались Деф, профессор Бетховен, профессор Герц, Константин Кристианович Линейный, Костик Красов, Митяй Матвеевич и Василиск Грейпфрутович Водкин. Все они самым невероятным образом уместились в этой лаборатории, и от этого было ужасно душно.
А собрались они для того, чтобы оживить-таки железного человека с условным именем Герберт.
Профессор Бетховен принялся вставлять три чипа, один из которых сделал профессор Герц, один был старым изобретением профессора Бетховена, доработанным профессором Герцем, а третий изобрёл Водкин.
Чипы были вставлены в несколько видоизменённый «затылок» железного человека а затем все семеро надели противогазы, потому что все помнили, как в прошлый раз железное тело всё загазовало в этой каморке.
Второй раз в своей жизни профессор Бетховен повернул ключ зажигания и железный Герберт вскоре ожил.
Митяй Матвеевич перекрестился, произнеся при этом несколько неприличных слов.
Андрей Григорьевич и Водкин были в некотором шоке, а остальные же считали себя бывалыми, и поэтому почти не волновались.
Как и в первый раз, железный Герберт сначала сел, но уже не бил рукой по столу, так как ещё тогда стол был им вбит в пол. Железный Герберт поглядел на окружающих и встал.
— Здравствуй, — осторожно сказал профессор Бетховен.
— Что? – спросил железный человек таким нечеловеческим голосом, что все вздрогнули. Надо также заметить, что губы железного человека не двигались, когда он говорил.
— Он не слышит меня в противогазе, — понял профессор Бетховен и снял противогаз.
Но как только он это сделал, тут же потерял сознание от ужасной загазованности помещения. Увидев это, Деф и профессор Герц схватили профессора Бетховена и потащили на улицу. Остальные последовали за ними, забыв, как это ни странно, о железном Герберте.
Когда профессора Бетховена привели в чувство, Константин Кристианович вдруг вспомнил про Герберта и молнией бросился в лабораторию. Железного человека в ней не было.
Константина Кристиановича бросило в дрожь, так что он был вынужден сесть и обхватить руками колени. Он был так напуган, что не был в состоянии что-либо сделать.
Оставив с профессором Бетховеном Костика и Митяя Матвеевича, Деф, Водкин и профессор Герц бросились искать железного Герберта.
В это время отлынивающий от работы металлург Андрей Николаевич Синий по прозвищу Некрасный слонялся по коридорам и вдруг увидел какой-то силуэт.
— О, Борисыч, ты что ль? – прогорланил Андрей Некрасный и пошёл к силуэту.
Но это был совсем не Борисыч, это был железный Герберт.
Он ломанной походкой подошёл к Андрею Николаевичу, открыл рот и сказал:
— I’m a iron man!
Андрей Николаевич так и сел на пол.
Железный человек подошёл поближе и спросил, имея в базе данных лишь четыре имени:
— Георг-гий Владыславов-вич?
— Мама, — только промямлил Андрей Николаевич и со всех ног бросился прочь.
Железный человек ещё что-то прокричал ему вслед, но Андрей Николаевич был уже на другом конце коридора и собирался уже сворачивать за угол, как из-за этого самого угла выскочил Деф Леппард, и столкнулся с ним лбами. Оба свалились на пол, но Андрей Николаевич тут же подскочил и скрылся.
Деф же, никак не ожидая таких столкновений, держался за голову и плохо понимая, что случилось, тихонько стонал.
В каком-то тумане он увидел, как над ним склонился кто-то и спросил:
— Геор-рг-гий Владис-с…
После этого Деф потерял сознание.

17 глава

Христофор Николаевич и Николай Христофорович тем временем через балкон человека с совершенно неизвестной фамилией попали в квартиру Бориса Ивановича Белобрысова и принялись выяснять, что же произошло в этой квартире.
Андрей Григорьевич и Борис Иванович дружно говорили, что про рассказ «Кирпич» ничего не ведают, и кто такой Владимир Холстинин знать не знают, а Христофор Николаевич и Николай Христофорович всё больше убеждались в том, что перед ними сидят совершеннейшие дураки, даже «Колеса» не читавшие.
— Может, чайку? – предложил Белобрысов.
— Взяточка? – угрожающе сказал смышлёный Николай Христофорович.
— Нет, что вы, я так просто сказал, — отвертелся Борис Иванович.
Тут в дверь его позвонили.
Борис Иванович открыл дверь и, увидев человека с совершенно никому не известной фамилией, спросил:
— Кто там?
— Это я, — сказал человек с никому не известной фамилией.
— А, сосед, проходи, — сказал Борис Иванович.
Сосед зашёл в квартиру Белобрысова, косо посмотрел на милиционеров и через балкон попал в свою квартиру, и с тех пор никто о нём ничего не слышал.
— Сколько преступлений вы раскрыли? – поинтересовался Андрей Григорьевич у милиционеров.
— Ни одного! – гордо сказал Христофор Николаевич.
Николай Христофорович дал оплеуху Христофору Николаевичу и сказал:
— Идиот! Все до одного, надо говорить!
— Ну так а зачем вы пришли-то вообще? – поинтересовался Борис Иванович.
— Вас подоканывать, — сказал Николай Христофорович.
— А подождите-ка, я прочитаю стихотворение, — сказал Христофор Николаевич и, встав на табуретку, проскандировал:
— Кто-то упал и что-то сломал,
Я хохотал, я хохотал.
Я вдруг упал и вдруг что-то сломал,
Он хохотал, он хохотал!
Христофор Николаевич показал пальцем на Николая Христофоровича, который в это время выбил табуретку из-под милиционера-поэта, и Христофор Николаевич упал и, кажется, потерял сознание.
И тут в голове Бориса Ивановича Белобрысова созрела очередная гадость.
Он что-то прошептал милиционеру на ухо, после чего Николай Христофорович ушёл, неся на руках Христофора Николаевича.
Как только за милиционерами закрылась дверь, Борис Иванович заржал как конь, а Андрей Григорьевич не заржал как конь, а просто начал беззвучно трястись от ненормального смеха.

Продолжение: http://www.proza.ru/2014/02/26/1092