Сбился

Ничего особо интересного.
Я должен был встретить свою девушку и ее подругу, возвращавшихся из театра, у метро. Весь день я чувствовал себя потерянным. Я взял "Двери" Хаксли и вышел из дома. В трамвае я сел в самый угол, не желая даже взглядом контактировать с другими. Было около одиннадцати вечера, в подземке - почти никого. Я ждал их там, прислонившись к холодной стене. Насчитал около трех бомжей, не считая тех, что кучкуются на лестницах. Один из них, с длинной седой бородой, присаживался на пол где-то метрах в пяти от меня. Он закурил и печальными глазами осмотрелся.
"Юродивые в нашей стране - самый, наверное, древний и единственный сохранившийся на протяжении всей истории класс. Но стоит ли радоваться этому?" - думал я.
В этот момент из немногочисленного потока людей выделился не очень высокий мужчина в черной форме. Полицейский подошел к тому бомжу, начал что-то втирать ему. Тот выпрямил ладонь,а потом сжал в кулак все пальцы, кроме указательного и среднего. Получился известный знак хиппи, означавший "мир". В это же время приехала моя девушка с подругой. Я поздоровался с ними, краем глаза увидел, как полицейский ударил бомжа по голове, потом резким движением пытался выбить сигарету. Я остановился и наблюдал. Подошла женщина и громко выговорила менту за жестокое обращение. Он притворился, что понял и беззащитно поднял руки вверх. Я думал, что этим и кончится, но женщина ушла, а он снова ударил бомжа. Тогда подошел я, точнее что-то заставило меня подойти. Мент оказался гораздо ниже меня, а я , скажем так, не самый высокий человек. Еще из далека я достаточно злобно выстрелил в него вопросом, что он делает. В ответ я услышал невнятное мычание, мне послышалось "бонжур".
- Чего? - еще громче спросил я, приблизившись к нему.
- Бужу, говорю! - он старался скрыть удивление.
- Мне показалось, вы несколько раз его по голове били.
- Ну заберите его себе! - он старался не смотреть на меня.
- Мне то он зачем. В каких случаях сотрудникам правоохранительных органов разрешается применять силу?
- Слушай, умник...
Я перебил его:
- Документы предъявите.
Полицейский замялся.
- А что, я избивал его что ли? Если он не понимает.
- Но и сопротивления он не оказывает.
Внезапно бомж заорал, что его убивают, что все полицейские уроды. Он обнажил гнилые зубы и пытался выдавить из себя слова, требующие поддержки его позиции, адресатом которых был я. Запахло дешевым алкоголем. Он был никакой. Мне стало противно. Я сто раз пожалел, что ввязался. Я молча ушел и догнал ждавших меня на улице девушек. Я совершенно потерялся и перестал понимать, что хорошо, а что плохо. И мент, и бомж одинаково вызывали отвращение у меня. Я не хотел думать об этом. Я проводил их молча. Возвращаясь, надел наушники и поставил плеер на случайное воспроизведение.
Да, я совершенно потерял определенное понимание хорошего и плохого.

Единственное что я понимал отчетливо - третий музыкальный момент Рахманинова - самое красивое произведение из когда-либо созданных.