Страна Вассерферд

Вместо предисловия.
Где-то совсем близко, быть может, напротив вашего  окна, есть невидимое  королевство  Вассерферд. Там среди разноцветных облаков, оранжевых деревьев и  вкусной превкусной воды живут наши мечты. Там есть все, чего желают люди: и добрый справедливый Бог, и ваш особняк на побережье лазурного берега, и моя возлюбленная и даже  трехколесный велосипед соседского карапуза. Мир Вассерферда неотделимо связан с миром Реальности, потому что все, что находится  в нашем мире, есть мечты для жителей королевства фантазий. Таким образом, они есть одно целое, необъятное, в простонародье, именуемое жизнью. Но, несмотря на то, что Васссерферд и  наша планета есть две половинки одного и того же, попасть в страну, где живут мечты невозможно. Это было бы против всех космических законов. Но, дорогой читатель, разве сказка, может обойтись без чуда? Конечно же, нет, и  потому я расскажу тебе историю, о том, как легкий  осенний луч, пробрался сквозь толщу  облаков и перевернул жизнь  молодого крестьянина. Слушай ….

Страна Вассерферд.

В тишине земной ночи твердь небесная звучала, колокольчиками сна    усыпляла молодца,  утомившись от работы, задремал под дубом тот. И   вот уж ночь глухая стонет, а крестьянин все спит и спит. Дома ждет его жена, дети и остывшая еда, но заботливый дубок не разбудит рыбака, он укрыл его от ветра, приласкал листвой как ватой.
Сон, блаженный дуб нарушить не посмеет, ибо любит моряка. Тот к нему приходит часто смотрит в небо и тоскует по годам прошедшим. Плачет. Вспоминает. И корит за то, что так легко попался на крючок зловещему комедианту.
 Алдер помнит все.
Тот день, как наваждение.
 К ним приехал цирк. Здесь клоуны и силачи, слева человек игла, а справа три огромных леопарда. Кругом лишь радость, смех да праздник. И в тот самый миг, когда весельем поглощенный Алдер смотрел на сцену, к нему украдкой подошел чужак. Одетый в черный балахон он сильно отличался на фоне празднующей толпы. Лицо он прятал в капюшоне и виден был лишь рот, весь гримом разукрашенный. Точь-в-точь как у смешного клоуна на сцене.


 -Удача снизошла с небес, -   промолвил он, но рот его не шевелился. И  голос был похож на скрежет.
- О чем ты?
 -Алдер, я так давно искал тебя, и, наконец, нашел. Разве это не удача?
- Откуда знаешь имя ты мое, и  для чего тебе я нужен?
-Нужен ты мне для подарка, что принес с собою  я,-  и указал на  два огромных сундука.
-Что это – удивился Алдер, -за что мне такое награжденье .
-Там золото и камни ценные, пойдем я покажу!!!
 Клоун приоткрыл  ларец.
 – Смотри!!!
   Алдер, богатством ослепленный, не мог поверить в счастье. А клоун продолжал.
-Я долго искал тебя и вот теперь могу отдать то, что  по праву принадлежит тебе. Бери отныне оно - твое.
Алдер сунул ладонь в  золото и  она  сжалась  в кулак.
-Кто ты, и что взамен я должен.
- Я друг твой  - шептанье раздалось.

Молвил ровно он как доктор, очень мягко, почти нежно. Говорил не громко и ласкал собою слух. Говорил клоун, обо всем подряд: о погоде, о работе, о посеве и шутил, причем  впопад. Но внезапно изменился тон его словотеченья, резко к Алдеру наклонился и тихим басом произнес.
- Не бойся, а лучше сам скажи, что тебе нужно боле?
Алдер был опьянен. Он не знал о чем мечтать.
-Что же я могу еще желать, этого добра хватит мне и детям, и внукам тоже. Я стану самым богатым  на селе. Мне нечего желать.
Тут клоун замер, как змея перед броском.
- Вот –вот, - змея по сухим листьям зашелестела. - Взамен-то я хочу, чтобы ты больше не нуждался ни в чем, чтоб перестал мечтать о большем, ведь бОльшего и не дано. А если вдруг ты неблагодарный, в чем я очень сомневаюсь, опять начнешь  мечтаньям предаваться, то  будешь потихоньку  в старца превращаться.
Алдер ни чуть не сомневался. Ведь не верил он в такие глупые условья,  и в чудеса не верил он. Ведь на пороге такое время, когда не до чудес. Вокруг реальность.
- Ну-у, значит по рукам!
В тот вечер Алдер пришел домой с богатством, а клоун исчез  в толпе.
Вот радости то было дома!!!!
 И дети, и жена не знали счастья большего, чем смотреть  на сундуки заполненные златом до  отказа.
-    О, наш спаситель, о чародей, о муж мой, о миссия!
Не даром я  тебя любила и терпела все невзгоды. Спасибо, муж, спасибо. Ты сделал нас счастливыми. И теперь вовек нам не видать печали. Теперь мы поимеем все, о чем мечтать могли.  В меха меня оденем, а сам примеришь латы  расписные из булата. Как рыцарь благородный. О, сколько же здесь злата. Не сосчитать. Детей накормим навсегда. И внуков и их детей. Умрем счастливыми и старыми в постели. Воистину теперь нам нечего желать. Спасибо, ты - мой настоящий бог.

Детишки сели на сундук и начали играть алмазом большим как  яблоко.
кидались золотыми, шалили. Алдер наш с женою начал танцевать. Так плавно, так красиво, что огонь в камине едва ль им начал подражать.
То был счастливый день. Не видел их маленький, но дружный дом бОльшего счастья.
Много они прожили вместе. И счастье было, да, конечно. Но, то было маленькое счастье, которое может поместиться на одной ладошке.  Это счастье не могло заставить взлететь и парить в небесах, или хотя бы танцевать. О таком счастье скорее надо было самому  заботиться,  чтобы оно не исчезло вовсе. Держать его на ладошке, прижимать к сердцу, в холодные дни отогревать и гладить. Счастье – птенец.  Такое счастье и заметить-то сложно.
Поэтому дом их был хмур и строг. Дом был уставившим. Он повидал  много бед. И эти беды были величиной с гору, глубиной с  овраг. Да,  бедному  Алдеру с его несчастной женой пришлось вытерпеть много бед.  И все больше  их плодила нужда. Нужда  уж больно плодовита на всякого рода печали.
 У Алдера умер первенец. Еще не родившись. Во чреве. 
Несчастная его жена родила немой холодный комок. 
И не могла себя простить. Терзала. Ни день, ни два, а  месяцы.  Будто сама погубила плод. Будто злая сила внутри нее задушила малыша.  Целый день, она не отпускала  его из рук. Целовала, пыталась накормить.  Не лишилась ли бедная женщина рассудка? Но день прошел,  и мать впустила  горе.
Замолчала, чуть посерела, состарилась за миг, но   жить продолжила.   
Алдер обнимал жену и в ни  чем ее не винил. Целовал ее в макушку и шептал приятные слова.
 Нужда душила дом: один кусок хлеба ломали на двоих, подшивали сапоги, грелись ночью в объятиях, но  жили. Со временем у них родился сын, а чуть позже и дочурка. Посветлели наши друзья, воскресла радость в них.  Поселилось дома счастье, заняло под печкой уютный  уголок.
Но нужда не отступала. И руки тощие  втискивала сквозь  щели.
Дотянулась таки до доченьки,  коснулась щек ее, рук, головку обняло. И стала девочка белой как фарфор , без сил. Словно ветка сломанная. Вскоре  доктор, молча уходил. Уставший. Алдрер плакал и бил о стену.  Надеялся, что чем больнее кулакам, тем легче станет дочке. Ох, если бы отец и мать  могли страданья  перенять, ох если бы отец да мать…
Через неделю рыбаки спасли  Флави, так звали жену нашего героя.
Ей показалось, что нету больше сил терпеть такое горе.
Каждый день видеть, как слабеет дочь, а самой  каждое утро просыпаться здоровой. Такие пытки не могла вынести несчастная. Поднялась на самый высокий утес и прыгнула. Ни секунды не медля, даже не останавливалась у края.
Но не принял океан жертву, выплюнул. Рыбаки выловили женщину и вернули к  жизни.
Дочку же спасти не удалось. Весной ее не стало.
Наши бедные друзья  стали немы. Год они молчали. И только очень редко с кем-то говорили. Не больше  двух-трех слов и снова замолкали.
Нужда как  репей, как стая  воронья -  всюду за тобой. Нельзя  от нее  отделать за раз.
Алдер больше ни во  что не верил. Весть о новом плоде принял как скупец.  Все задушил. Он только голову поднял и улыбнулся краем губ.  Жена ушла без слов, слегка поглаживая живот.
Алдер  ночь не спал. Стоял на коленях перед страхом. А тот  ступней ему в лицо:   не в силах ты   детей родных от  горя уберечь!
Герой ходил как тень. Траву не мял.
Но стоило ему увидеть  глаза младенца, так он воспрянул духом.  Вмиг были прогнаны сомнения. Сжался кулак. И пообещал себе и миру  Алдер ангелочка уберечь.  Загорелись огнем глаза у  мужа.
Вмиг из  бедняка он превратился в тигра.  Такому не страшны ни  вызовы природы и  хитрости людей.  Такие  люди  сами мир рисуют. И рык их слышен сквозь шелест дней.
 Он пошел к  царю с посланием  о том, что быт людей доводит до могилы и что уж скоро стоит бунта ждать.
Вскипел правитель и   велел казнить нахала. Но после, чуть остыв, осмыслил  храбрость бедняка и допросил.
Откуда мол знаешь о восстаньях, с чего решил, чему причина бунта, сколько бедняков пойдет, давай во всех деталях. И выслушав достойный  стройный монолог, не мог не оценить всю важность сообщенья и трезвый ум посланника земли.
Подумал и предложил Алдеру быть советником вне двора и просвещать как быт в народе, какие настроения и думы держит  он у свечи.
За что назначил месячную плату - два золотых.
Нужда на корточки присела,  попятилася со двора.
 Одел жену прилично, детишек стал кормить не только отрубями и сам чуть менее сутулиться.
Так жили. Алдер рыбачил с раннего утра, а вечером писал доклад царю.   Сопел пыхтел, мозоли натирал и спать ложился самим поздним.
Снова дом  их увидал малышку – счастье и снова огонек согрел  ее  у печи. И жили они  дружно, под смех детей и солнца свет
Алдер одной рукою обнимал детишек, второй любимую.  Он жить не мог без них. Кто знал сей  дом, тот верить мог, что  злое время позади, что уцелели и выстоять смогли. Закалились. Прошли сквозь горе и не сломались. И верность, и любовь – все сохранили. И даже не разучились  о хорошем петь.
Верно  сам бог на небесах решил  наш домик наградить и ниспослал им того, что  сундуки со златом подарил. После маленькое счастье так раздалось, что не вмещалось дома и поползло по двору сквозь окна, двери, щели. Понеслось  по тропам, по полям.  Там его и встретили  соседи да друзья.
Только странно очень, ведь не обняли, не закружили  хоровод .  А оттолкнули башмаком. Сказали уж больно много радости  для одной семьи. И вроде как-то не по размеру благодать.
Что такого сделал Алдер, лентяй  и дармоед, что на сундуках со златом восседать..
А что жена его? Этой без разбору кого рожать: хоть девочку, хоть мальчика, живое ль мертвое.   Не велика  заслуга.
Вот в третьем дворе после  пожара  осталась сирота. Живет на кострище,  словно уголек.  Поделился бы.
А я чем плох для сундуков со  златом? Я больше всех тружусь, не зол, не  лгун. Семью свою люблю и берегу. Никогда не отдыхал.  Отчего же мне не подарили  сокровищ? Мне много и не надо - два три камня и горстка золотых.  Не надо  сундуков на сотни лет вперед. Не лучше ль поделить на всех и жизнь достойную прожить совместно.
Так думали местные умы. Сначала про себя, потом чуть шепотом друг с другом, а после решили дом Алдера поджечь и сундуки отнять.
Прослышав это,  наш герой  успел уехать в ночь. Он бросил все, взял  только золото и камни.   Переложил их в простые мешки из под свеклы и уехал прочь.
Прощай мой царь, прощай  земля  и бывшие друзья. Назад дороги нет.
Уехал далеко. В далекие края, где никто не знал его. Там он признался, что   знатного рода потомок, как князь иль граф. Купил себе именье:  небольшой, но все же замок. прислуга во дворе, фонтан, картины, карета, кони с ленточкой. Начал жить.
Не мог налюбоваться он жизнею такой. Вставал за полдень. Ложился, как хотел. Вино, охота, балы и сплетни. Вот благородная работа.  В море не ходил и даже ноги не мочил.  Прошли мозоли, сошел загар. Взгляд стал спокойнее. Не читал, но слушал разговоры благородных джентльменов и много узнавал. Политика,  финансы, военные походы. Чуть-чуть и обо всем.
Все нравилось ему и для всего хватало  жажды. Вот это общество ему по духу. Не то, что рабачьё. Здесь вежливы, приветливы. А дамы? Дамы просто загляденье. Стройны, худы. Кожа белая, и на щеках румянец. С ума сойти. И не сравнить с немытыми бабищами, что раньше снасти подносили. Здесь пахнут вкусно, розой, лилией, да что цветы! Тут женщина имеет запах женщин. И это не сравнить с цветами.
Здесь часто флиртовали и позволяли то, что раньше знать не мог.  Часто выпивали и не было упрека  если кто-то пару перепутает свою и уединиться с дамою чужою.
Кружилась голова. На светских вечерах, такие женщины носили  угощенья, что  о еде и мысли не вставало. Все о другом. Какие груди, о дьявол, как они вздымаются при вздохе.
Какие губы, не  ему ли они сейчас заулыбались. О господи, как хороша. Но у меня, жена, жена, жена.
Здесь можно было все, и это не чуралось. Мужчина приходил один и вскоре был со спутницей, и может не с одной. Он мог уехать с ними, а мог  в покои удалиться.
Дворцы хранили много сладких  тайн.
Не выдержал и наш хмельной счастливчик. С красоткою похожей на тигрицу   отдался страсти. И это было лучшее, что мог он испытать. Так думал он, пока  пантера не оказалась рядом. Сестра тигрицы, но смуглая как уголь, и с черною косой.
Наш Алдер  был на небесах. Такое  он  и не мечтал.
Спасибо, спасибо золоту  и камням - мне подарили рай.
И это не был миг, то было время. Алдер преобразился.  Он менялся. Он стал  другим. Не хуже - намного лучше. Смелее, стройнее, улыбка шире и тверже шаг.
Без суеты в глазах  и без   пустой печали. Огнем горели в нем глаза. И этот блеск пленил красавиц. А может  быть манило их богатство, слух о котором уже давно  витал.
С женой был нежен Алдер, и не кусала совесть. Ведь то была игра, не по-настоящему. Всего лишь  проба.  Так для вкуса. Как десерт. 
И словно медом, красавицами  быстро насыщаешься. И вкус у них становится  едва ли различим.
Прошла лишь малая частица года и Алдер затосковал.
Загрустил о том, что так поспешно бросил: по морю, дому, времени былом. Хоть было хуже и труднее, но как-то было все свое. А здесь, чего греха таить, все гораздо лучше, но – чужое.
С каждым днем герою  все трудней бывало за окно смотреть. Ведь он хотел увидеть там себя частицу, а видел только в корабле дыру.
Время шло. Алдер старел. Не по годам. Тоска его съедала.
Все реже посещал он вечера. Все  холоднел к  жене.
И может быть решился б уехать восвояси,  но только повстречал ее.
Случайно.  Он был один на пятничном  балу. Сидел в углу и осушал бутыль.
Был хмур - поэтому один.
Она ж напротив вся светилась в окружении офицеров. Он видеть мог ее всего минуту,
а  после - только вспоминал. Часами, днями. Миллионы раз по  60 секунд.
Не думал он, что может так желать.  Не знал он ранее такого чувства.
И страшился.  Всю ночь, как будто с потолка, смотрели на него ее глаза. И запах в голове кружился. Что в ней такого? Где скрыта тайна? Где мистика? В губах ли алых, на талии осиной, иль в тугих бедрах? А может в коже, что золотом блестит? Где скрылось волшебство, что в миг его околдовало. Не глуп был наш герой. Он знал, что часто в юбке ходит дьявол. Не ветрен, не щеголь, не петух. Он знал,  что главное, а что есть зыбь на море. Но таких он ране не встречал. Во что он верил, все казалось глупостью теперь.  Все что прожил – тренировкой, для истинной любви. Для настоящей жизни.
И вот она пред ним. Что это наважденье, но видит он  нагое тело. Каждый день, и даже закрывать глаза ему не надо. Виденье явное  затмевает свет.
Боролся с ним как мог. Ведь знал, что тот ручей не ласку приготовил для него, а водопады.
Скрипел зубами наш герой, терпел. Ведь уважал жену и помнил все, что пережить пришлось.
Так длился год.
И за год посидел, осунулся и потолстел. Как будто десять пролетело.
Морщины на лице, слабая рука – все выдавало старика. Но Алдер молод был.
Не было и сорока. Тяжелый год. В страдании, в мучениях тихих. Не то чтобы жене, себе признаться до конца не мог, что любит сильно.
Но женщины все чуют за версту. Все видела супруга, все ощущала.
Как блеск в глазах пропал, как холоден он стал, как скуп на ласки. Все поняла несчастная.
И вспоминала, как бились их сердца в мороз под тонкой мешковиной. Как тесно были сплетены их души. А что теперь? Не муж, скорей сосед. Приезжий гость, ночующий и ждущий нужный ветер. Где тот миссия, что спасал ее не раз, где сильный тот мужчина.
Кто подменил ей мужа, что за суррогат?! Лжец - слабый, дряхлый старикан.
Найди уж силы признаться вслух, до коли мучить будешь?!
 Холодными руками обнимать и взгляд не поднимать. Да что же нету и капли чести, мужчина бывший?
Смеюсь тебе в лицо, за слабость готова плюнуть. Нет, не тот ты боле, которого любила.
Ты предал все. А помнишь, как нам было хорошо?
 Как хлеб делили, как плакали над горем, как улыбались вместе небосводу. Как ты царю служил, как я детей кормила? Как у окна ждала и танцевала на пороге?
Нет, я не хочу здесь жить. Я вернусь обратно. Но не в карете, а в своих мечтах!
Уйду в забвенье сладкое. Лишь уловить тот час, где счастливы мы были вчетвером.
Уйти в мечтанья с головой. Налей  мне, Ханц, еще вина. Оставь бутыль, а сам исчезни.


Вино,  ты создано для счастья, но не лекарство от  тающей любви. То, что терпеть могла жена, то о чем смолчала – сейчас наружу лезет. В час, когда обнять могла, в хмельном  сознанье  ударить норовит.
Все поменяло цвет. Где раньше было белое, там чернь сквозит теперь.
Как будто  все -   в отместку.  Месть за то, что нет любви. Как будто пустота,  не может быть пуста, а сразу исполняется  гнилым болотом.

А что ж наш дед?
Простите наш мужчина, наш герой.
Он все  терпел, и  все  старел не по годам.
Уйти не мог. Не этого он рода, чтоб женщину свою бросать, вернее то, что сталось с ней.
Но жить так больше не хотел. Пора настала положить конец немым страданиям.

- «Признаться, сердце подарить. А дальше будь что будет. И если скажет «стань моим, оставь семью». То значить быть тому».

И еле взгромоздясь на белого коня, прогнувшись под тяжестью доспех и мук сердечных, поплелся старикан на первое свиданье.
Дышать боялся, заикался и еле вымолвить он смог, что любит, иль влюблен, что жаждет иль страдает, что хочет жить с ней вместе, или помрет один. Чего-то бормотал, то всхлипывал, то кашлял. Рукой на солнце указал и калено встал.

Красавица заулыбалась, нежно, без издевки. За руку взяла, к  щеке ее  прижала.
- Мне право, так неловко слушать пламенные речи от столь почтенного мужчины.
Вы говорите честно и от того мне сердце жмет вина.
Я право даже не достойна вашего внимания.
Хоть оба знатного мы рода. Но я скорее заблудилась и по ошибке здесь родилась.
Не мил мне мрамор и сапфир. Мне чужды танцы на балах. Пиры, охота, разговоры про войну, коктейли,  кокер-спаниели, прислуга, слуги, садовые. А эти сплетни, козни, нервы – уфф. Я переполнена. Все эти мелочные  темы, вся суета мне напоминает бисер.
И с детства напоминал. Казалось мне, что вы другой, вначале. Но то моя надежда блик дала.
Конечно, это глупо. Уже пройдя ваш жизни путь вам  не понять девчонку.
Я знаю, быть может не права. Я знаю, может, пожалею. Но я бегу навстречу морю и волнам, с простым парнишкой. Он сам рыбак и мы прожить сумеем. Он смотрит вдаль.  Он смел и честен. И не болтает про шампань. Он так же как и я все больше задается  вопросами иными. Мы с ним бежим.
 А вам, почтенный господин, признаться я хочу, что никого в ни в чем я не виню.
Ведь каждый жить умеет, как посмеет.
Вы благородны, за столько лет вы накопили капитал. Но вы ошиблись, меня не соблазнить ни камнем, тем боле  поклоненьем. Я жизнь свою не поменяю даром на алмазы.
Уверенна когда-нибудь простить вы сможете меня. А понимать не надо, ведь это глупый девичий посыл.
О, вот и он - мой принц удил и весел,- засмеялась  и на прощанье подарила поцелуй.
 Через мгновенье уже висела на сильной молодой спине. Удары весел, блеск воды и запах жизни – все становилось тише.
…………………..
Седой изгорбленный старик молчал. Сидел под дубом.
Безветренно и тихо. День отыграл.
И лишь  цветной листок свой танец танцевал. С макушки да к корням.
Я мимо проходил  и видел злого  старика.
Он жизнь прожил
и злобным стал.
Как будто высохший  родник
 в нем  камни злобы оголил.
он жизнь прожил и зло сопит.
как будто долг ему должна,
Та жизнь, что стороной прошла.