Брызги Шымкентской мадеры

Город Шымкент с его окрестностями в простонародье называют Техасом. И не только потому, что он расположен на юге Казахстана, но и …. То, что скрывается  за этим многоточием мне и хотелось немного раскрыть в этом рассказе.
Мой шеф – Герман Ким часто выезжал в южные районы области, граничащие с Узбекистаном. Обычно это происходило перед началом отгрузки левого спирта в братскую республику. Мы им нелегальный спирт – они нам бабло. Все «по братски». 
Схема поставки спирта была отработана годами до мелочей. Оставалось только «согласовать» кое-какие детали с заинтересованными государственными структурами. Размеры их «государственного интереса» были прямо пропорциональны объемам спирта. И чем больше был объем, тем больше появлялось «интересных» людей из этих структур.
Перед очередной такой поездкой и вызвал меня к себе Герман.
- Нужно прикормить кое-каких чинуш, чтоб не роптали, и подготовить плацдарм для отгрузки спирта. Может и ты со мной? Проветришься,- гнусавым голосом, поглаживая свисающие с губ седеющие усы, сказал Герман.
Несмотря на летнюю жару, на нем были черного цвета сорочка и брюки. На шее - золотая цепь. По тому, как он любил все черное, иногда мне казалось, что он анархист. Хотя в криминальных кругах его погоняло, было «монгол». Бизнес это война, любил повторять он.
- Думаю, что сегодня не получиться составить тебе компанию. Вечером я жду гостей, - добавив нотку сожаления, сказал я.
- Жаль. А могли бы после дел отдохнуть на Сыр-Дарье, порыбачить.
Пожелав ему удачи, я вышел из кабинета.
 День прошел как обычно, в текучке. Вечером я встретил гостей. Проводил их часов в одиннадцать ночи. Собрался спать, как прозвучал звонок. Наверное, кто-то из гостей что-то забыл, подумал я и пошел открывать калитку. Стоят двое. Валера Ким и Витька Гусман. Оба из нашего кооператива. Вид у них был как у осиротевших детей.
- Что произошло? – спрашиваю.
- Германа посадили, - сам не веря тому, что говорит, отвечает Валера.
- Как посадили? Куда? – допытываюсь я.
- В тюрьму, - ехидно вставил Витек. Лицо его при этом выражало странное удивление.
Видимо и на моем лице в этот момент было изображено что-то подобное. Весть была ошеломляющей. Прощай, думаю моя мадера. Пора собирать брызги (в смысле манатки). В этом месте нужно сделать небольшое отступление.
С Германом мы были знакомы с детства. Пацанами гоняли мяч в соседнем дворе. Прошли школьные годы и наши пути разошлись. Судьба нас свела вновь через тридцать лет. К этому времени у меня были разработки по ускоренному созреванию коньячного спирта и марочных вин. У Германа – несколько заводов первичного виноделия. Когда он пригласил меня к себе на работу, на должность заместителя, я согласился с условием, что он даст мне возможность внедрить технологию ускоренного производства мадеры. Такой был наш уговор.
Немного собравшись с мыслями, спрашиваю:- Как это случилось? И кто сообщил?
- Сообщил Сашка из Жетысая. Он был рядом с ним до того момента как Германа загребли в здании финансовой полиции района,- говорит Валера.
 Сашка, возглавлял одно из наших предприятий в Жетысайском районе.
-  С чего это он решил, что его арестовали?
- Герман зашел к Калашу (начальнику районного финпола) в шесть часов вечера. Чтобы «отметиться». А в половине одиннадцатого его вывели оттуда менты в наручниках, - продолжал Валера.
- Надо спасать шефа, - нетерпеливо вставил Витек, напоминавший мне урку по кличке «промокашка» из фильма «Место встречи изменить нельзя».
- Погоди, прежде всего, нужно разобраться: за что его арестовали и по чьей заяве. И почему его передали ментам,- как можно спокойнее говорю я.
- Подробностей не знаю, - ответил Валера. Однако, если он у ментов, надо начинать с них. Ты знаешь генерала. Поедем к нему.
- Скорее всего, заяву написал Калаш. Надо бы, заставить его отозвать ее, - рассуждая,  говорю я.
- Сейчас Герман у ментов. Поэтому будет лучше, если мы начнем с генерала, - сказал Валера.
Валера был не только другом Германа, но и его компаньоном. Их дружба была проверена в разных передрягах жизни.
- К генералу, так к генералу. Подождите, я только жену предупрежу.
Через минуту я был в машине. Гусман, включив кассету с блатными песнями, всю дорогу материл финпол и полицию. Когда-то они с Германом, еще при советской власти, за кражу четырех шин отсидели по четыре года. За каждую шину по году. Одна шина - год жизни. «Справедливый» по советским меркам эталон наказания.
- Обычно Герман сам выкручивался, - начал было рассуждать Гусман.
- Он же не еврей, чтобы постоянно выкручиваться, - пошутил я.
- Причем здесь еврей, - с обидой сказал Гусман.
- А вот послушай. Приходит как–то беременная еврейка к гинекологу на осмотр. Садится в кресло. Врач смотрит и качает головой.
- Доктор, что-то не так? - спрашивает еврейка.
- Ничего серьезного, если не считать того, что плод не правильно расположен, - отвечает врач.
- Это поправимо?
- Поправимо если у вас муж еврей.
- Еврей, доктор. Еврей! – радостно говорит пациентка.
- Ну, тогда выкрутится, - отвечает доктор.
Тревожная обстановка в машине немного разрядилась. Через окно мерседеса я всматривался в ночной город. Улицы были освещены. Народ после долгой суеты засыпал. Наступит новый день, и снова забегают жители этого города в поисках денег, подумал я. Мы подъехали к дому генерала. Нам не повезло. Генерал был в командировке.
- Что будем делать? - спросил Валера.
- Знаешь, когда-то подобный вопрос задавал моему отцу бывший главный редактор газеты «Южный Казахстан», Самуил Гельфанд. Это было в последние годы брежневского застоя. Спросил с надеждой услышать, куда идет загнивающий социализм и чем все это кончиться. Ответ отца оказался для него неожиданным.
- Самуил, надо подождать, что нам скажет на это третий еврей.
- Какой третий еврей? – с удивлением спрашивает Гельфанд. Явно думая, что у отца крыша поехала.
- Первый еврей Моисей сказал, что бог есть. Второй - Маркс - сказал, что бога нет. Теперь осталось подождать, что нам скажет третий еврей, - подытожил отец.
- Так как кроме Гусмана у нас евреев нет, спросим у него, - продолжил я. Ну, что скажешь Витек?
- А то и скажу, что без нас вы никуда и, почесывая затылок, добавил – Надо подумать.
Пока Витек будет думать, не позвонить ли нам к заместителю генерала. Слышал, что он решает многие вопросы, - сказал я.
Заместителем генерала был полковник Даукен Шалабаев. В ту ночь я еще не знал, что он был связан с Калашом и был одним из наркобаронов нашего региона. Звоню.
- Даке, недоразумение. Ваши люди арестовали Германа в Жетысае.
- Я разберусь. Перезвони через пять минут, - с раздражением сказал он.
Я выждал минут десять и перезваниваю.
- Даке, разобрались?
- Да. Герман послал Калаша на х….
- Наверное, было за что, - сказал я.
- Если каждый будет посылать полковника на х…, то где мы окажемся,- прокричал он.
- Наверное, в жопе,- продерзил я и затем продолжил:
- Так ты не можешь помочь?
- Нет, ответил он и положил трубку.
Вот сука, сказал Витек, нервно постукивая пальцами по рулю автомобиля. Валера как обычно угрюмо молчал. Его мы между собой так и звали «угрюмый». Кабину мерседеса вновь ненадолго наполнила тишина. Нарушая молчание, я произнес: - Лобовая атака сорвалась. Придется обходить с флангов. А на фланге у нас кто? И сам же отвечая на свой вопрос, продолжил, – А на фланге у нас финпол. После небольшой паузы, спрашиваю у Валеры: - ты знаешь начальника Калаша?
- Не знаю. Знаю только, что заместителем его начальника – полковник Ордабай, Тебе он тоже знаком, - с недоумением ответил Валера. Явно не понимая, что я задумал. 
- Ну, так поехали к Ордабаю. Знаешь где он живет?
- Знаю, - ответил Валера и добавил: Однако, поздновато для визита.
- А вот сейчас мы позвоним ему и узнаем, поздно или нет, - сказал я.
Ордабая связывало с Германом бабло. Герман его «подкармливал». Тот решал вопросы. Смешно выглядело со стороны, когда они при встрече обнимались как закадычные друзья.
Звоню. Ордабай лыко не вяжет. Ну, думаю, попали. О чем говорить с пьяным человеком? И что он может решить? Даже когда он трезвый приходится напрягать слух чтобы что-то понять. Коротко спрашиваю.
- Ореке, ты дома?
- Да, - отвечает он.
- Надо поговорить. Я подъеду?
- Да,- отрывисто прозвучал голос Ордабая.
Приехали мы к нему в двенадцатом часу ночи. Обычный, элитный особняк. В таких домах в настоящее время живут многие финполовцы.
- Как быстро растет благосостояние «слуг» народа, - съязвил Гусман. Он хотел продолжить философствование на эту тему, но Валера его оборвал:
- Да наплевать. Лишь бы наш вопрос решил.
К моему удивлению Ордабай был не настолько пьян, как я это представлял. До нашего прихода у него были гости. Стол еще был не прибран.
- Давай по рюмашке, и поговорим, - начал он, разливая в большие фужеры водку.
- Германа твой Калаш сдал ментам, - говорю я.
- Как сдал? Он что его арестовал? Германа, моего кента! –  без заметного притворства прокричал он. Затем резко соскочил со стула, опрокинул его и начал размахивать руками. Выглядело это довольно эмоционально.   
- Вот ****ь. Подмял под себя всех (он имел ввиду полицию, суд, прокуратуру и таможню) и почувствовал хозяином. Да, я ему сейчас покажу, кто здесь главный, - угрожающим тоном продолжил свою тираду Ордабай и взял в руки мобильник.
- Не горячись. Ты же его начальник. Пусть он сам тебе позвонит, думая, что же случилось? Будет солиднее, если ты прикажешь дежурному по области позвонить ему и передать, чтобы Калаш срочно с тобой связался,- подсказал я ему.
- Разумно.
- Просто попроси Калаша забрать заяву на Германа. Скажи, что это не приказ, а просьба. Сделай вид, что ты его якобы уважаешь, - продолжил я, зная вспыльчивый характер Ордабая.
Позвонив дежурному, Ордабай осушил фужер с водкой и закусывая черной икрой пробубнил: вот сука.
Звонок Калаша не заставил нас долго ждать. После небольшого вступления, из уст Ордабая прозвучал банально прямой вопрос: - Ты меня уважаешь?
- Конечно, господин начальник, - ответил Калаш.
- Тогда забери свое заявление и распорядись ментам, чтобы они освободили Германа. И пусть он с твоего кабинета со своего мобильника позвонит мне. Ты меня понял?
- Да, Ореке. Однако, он меня оскорбил и даже посмел ударить, - сопротивляясь распоряжению начальника, с возмущением произнес Калаш.
- Надеюсь, твоя физиономия не сильно пострадала?
И не давая ему ответить, продолжил: - Калаш, мы же с тобой друзья. Поэтому я не приказываю, а прошу. Уважь мою просьбу.
- Уже почти час ночи. Может, отложим решение этого вопроса до утра? – не сдавался Калаш.
- Посадить ты его ночью сумел. Теперь постарайся вытащить, – напирал Ордабай.
Калаш знал, что за спиной Ордабая стоят большие люди. И ему, упакованному деньгами по уши, не помешали бы связи начальника для последующего продвижения по службе. И все же выдержав паузу, показывая, что эта просьба для него трудновыполнимая, он ответил: - Ореке, только из уважения к вам постараюсь выполнить вашу просьбу.
Томительным было ожидание. Звонок мобильника Ордабая заставил нас вздрогнуть.
- Герман звонит, - с чувством победителя, сказал Ордабай и гордо добавил, - со своего мобильника. Мы, втроем переглянулись и облегченно вздохнули. Разговор Ордабая с Германом был коротким. Время от времени он отрывался от трубки и улыбаясь говорил, обращаясь к нам, - волнуется, черт возьми.   
Завершая разговор, он попросил Германа передать трубку Калашу. Поблагодарив того за услугу, добавил, - я твой должник.
 С чувством выполненного долга мы вновь сели за стол. И в этот момент Витьку понесло. Он налил себе полный фужер водки и стоя произнес хвалебную оду в адрес Ордабая. Мы с Валерой с удивлением смотрели на Гусмана, которого вдруг прорвало. В пылу, он назвал Ордабая выдающимся деятелем современного Казахстана, и что его место в кресле министра. Добавив, что Техас (имея ввиду нашу область) не его масштаб. А закончил словами, - я пью за вас, мой генерал. Выслушав эту ахинею и, поблагодарив Ордабая, мы завершили наше застолье.
С утра Герман был в офисе. Когда я вошел в кабинет, мы обнялись, как обнимаются друзья после долгой разлуки.
- Спасибо, брат за помощь, - трогательно сказал Герман. Я все знаю о ваших ночных мытарствах. Валера мне уже рассказал. Но и мне было не сладко.
- А вот с этого места поподробнее, - с улыбкой произнес я.
- Все было как обычно, - начал он. Приехал. Посмотрел готовность Сашки к приему спирта. Вечером решил отдать «дань уважения» в виде небольшого аванса Калашу. Ты ведь знаешь, что он там «смотрящий» в государственных структурах. Захожу. Как уже было не раз, протягиваю ему конверт с «зеленью».
- Сколько? - не поднимая головы, спрашивает он.
- Это аванс за предстоящую проводку спирта, - отвечаю. Остальное получишь после завершения дела. Тут этот боров бьет по моей руке и посылает меня на х…. Этому говнюку  видишь ли нужен полный расчет. Я в долгу не остался. Отправил его туда же, добавив, что как раз там его место. Развернулся и пошел к выходу. У самой двери он меня догоняет и хватает за руку. Отдернув руку, я бью его по физиономии. Ударившись головой об косяк двери, он упал. Через секунду истошно кричит: - Держите его! Арестовать!
Подбежали его холуи. Скрутили меня, и одели наручники. Забрали мобильник и закрыли в камере. Через несколько часов за мной пришли и повели в кабинет Калаша. Захожу. Кроме Калаша сидят еще трое. Начальник полиции, прокурор и судья. Все с этого района.
- Что, бить будете? – с улыбкой спрашиваю я, еще не понимая, что происходит.
- Зачем бить. Судить мы тебя будем, - говорит Калаш с торжествующим видом.
Вначале я подумал, что он шутит. Однако, по деловому настрою прокурора и судьи, начал понимать, что это серьезно. Ну, думаю, кино. Сейчас ведь посадят. Лет пять, если не больше впаять могут. От этих мудаков все можно ожидать. Они же все под Калашом ходят.
- За что? – спрашиваю я.
- За оскорбление чести офицера и посягательство на его жизнь, -  угрожающим тоном, говорит Калаш. Судья и прокурор согласно кивнули головами.
- Хорошо, - говорю я, обращаясь к судье. А где мой защитник? Мне же положен адвокат?
- А где мы тебе его в десять часов ночи найдем? – резко ответил Калаш.
- Там же где ты нашел прокурора и судью, - съязвил я.
- Обойдемся без защитника. Ты же у нас грамотный. Сам себя защищай.
- В советское время меня тоже судили. Но такого беспредела не было.
- Кончился твой социализм. Теперь у нас демократический и независимый  капитализм, - вставил прокурор (между прочим, бывший коммунист). 
Что же это за строй такой, начал размышлять я. Думать мне над этим не простым вопросом долго не пришлось.   
Суд был скорым. Через полчаса мне припаяли пять лет и в наручниках увезли в полицию. А что было потом, тебе известно,- закончил Герман.
- Ну и дела. В какой стране мы живем? – резюмировал я.
- В самой что ни на есть демократической, - с улыбкой сказал Герман и добавил: - А теперь мне надо навестить Ордабая. Отблагодарить его. Он взял со стола приготовленный конверт с деньгами и вышел из кабинета.
Я же вспомнив слова Германа, что бизнес это война, решил ускорить завершение своей работы по шымкентской мадере и поспешил на винодельческий завод. Ведь на войне всякое бывает. Тем более, если она происходит в Техасе, то есть, я хотел сказать - в Шымкенте.