Вниз по матушке по волге

               


    Со здоровьем, мягко сказать, было не важно. И мы купили путевку на теплоход «М. Фрунзе», который был оборудован под санаторий-профилакторий. Вели прием врачи, работали процедурный, массажный кабинеты и другие.
    У меня была отдельная каюта. Мое лечение быстро закончилось после первого массажа. Так что отдыхала: читала в каюте, на берегу ходила на экскурсии.
В Самаре (Куйбышеве) побывала в бункере Сталина. В начале войны в совершенной секретности стали строить это сооружение. Жители в этом районе даже не подозревали, что рядом идет такая стройка.
    Экскурсовод был Настоящий. Он рассказывал т-а-к, как-будто сам с Донбасскими шахтерами вынимал 25 000 м3 земли или с Московскими и Харьковскими метростроевцами укладывал десятки тысяч кубов бетона (укреплял бункер) на глубине почти 40 метров, устанавливал оборудование в шахтах и хранил государственную тайну на всю свою жизнь.
    Экскурсовод гордился своим объектом. И когда в конце 90-х годов рассекретили бункер. Как-будто лично ему разрешили рассказать всем правду: что, где, когда и как. Он взлетал на все 192 ступеньки, по которым мы еле-еле двигались: и круто и узко. Правда, шли добровольцы, остальные поднимались на лифте. Показал рабочий кабинет с тяжелой, простой знакомой сталинской мебелью, с картой на стене, зеленой лампой, кожаным диваном для отдыха.
Заставлял нас дышать свежим воздухом: вентиляция прекрасно работает до сих пор.
    Обожаю таких экскурсоводов – их очень мало. Отвлекусь. Во дворце Петра III в Ораниенбауме (под Санкт-Петербургом) экскурсовод со слезами на глазах убеждала нас какой он хороший. Защищала как брата родного. И много нового поведала о своем герое. Ай, молодец.
    Но вот мы уже в Астрахани в долине лотосов. Красиво.
    На обратном пути от Нижнего Новгорода поплыли в Москву, кто-то поехал посмотреть российскую столицу, кто-то по магазинам походить.А мы в Свято-Троицкую Лавру. Рядом с объявлением об экскурсии вывесили списки, кому не рекомендуется (по состоянию здоровья).
    Я, конечно, поехала.
    Первая остановка – Радонеж. Там родник – купель Сергия Радонежского. Она находится внизу и туда ведет неблагоустроенный спуск. А подниматься? Подъем крутой. Выдержит сердце – славу богу, а нет – так надоело болеть.
    Так началась мистическая часть моей 20 дневной поездки. Желающие спустились к роднику. Времени было мало, очередь большая. Но мои попутчики подтолкнули к двери домика над родником. Заходили по 4 человека (я пятая). На стене текст молитвы. Надо прочитать три раза. Прочитала. Спустилась по лестнице в воду. Ледяная! 3 раза окунулась, одежду надела на мокрое тело (так сказали).Вышла и по тропинке не помню, как оказалась на верхней площадке у автобуса. Приготовилась болеть.
    Дальше поехали в Троице-Сергиеву Лавру. Народу – тьма. Гид заняла очередь (опять очередь!) на всю группу к собору Святой Троицы, построенной над гробом святого.
    Я не могу совершать обряды на людях, поэтому просто склонилась над ракой с мощами Сергия Радонежского и чувствую: кто-то на меня смотрит. Останавливаться нельзя сзади много народа ждет.
    Отошла в сторону и спрашиваю большого монаха: «Что это за чувство?» Он объяснил, что  черная (обгорелая) дверь, которая меня обеспокоила – это икона из дома Годуновых, сожженная в годы смуты. И там, матушка, - добавил он – вы видели глаза (взор) Спасителя.
    Рублевские иконы сразу «видны» мне кажется, что женщины чувствуют «настоящее».
    Не люблю большого скопления людей в таких местах и мало что замечаю вокруг. Кроме того, взгляда из выжженной двери и родника сильных впечатлений не осталось.
    После поездки я не заболела и вообще здоровье потихоньку пошло на поправку. Умом понимаю, что встряска ледяной водой толкнула какой-то механизм в моем теле. Но душой. А вдруг?
               
                Коротко

     Весной везут дошкольников на юг к бабушкам, дедушкам. Всю дорогу
им рассказывают, как хорошо на море: солнце, песок.
     Поздно вечером подъезжаем к Керчи. Минут за десять до остановки за
окном поезда падают больщие хлопья снега. Встречающие в легкой одежде:
снег никто не ждал.
     На платформе папа четырехлетнему сыны говорит:
     - Сейчас покушаем и на море.
     - Я на море не пойду, - с ужасом шепчет ребенок.
     Папанька – то, шутник.