Я не верю судьбе, а себе - еще меньше

Океан Эльзы вместо кислорода.
Виски в качестве геля для души.
Книги как терапия.
Мужской одеколон вместо твоих обьятий...

Ты лишил меня всего — воли, покоя, уверенности в себе.
Ты ушел именно тогда, когда мне хотелось на тебя рассчитывать.
Ушел тогда, когда я забыла про свое одиночество и феминизм, когда начала привыкать к новому порядку вещей.
Ушел в тот момент, когда почти пришла весна. Весна. Уже не наша весна. Брошенная весна, никому не нужная, отравленная...

Ты сдался.
Сдался именно в тот переломный момент, когда нужно собраться и идти дальше, не останавливаясь на полпути.
Как? Я не понимаю — не понимаю всем своим существом! - как можно было обесценить все то чудесное и хорошее, что у нас было, уничтожить наши планы и надежды, поставить жирную точку?... я не понимаю, и, наверно, никогда не пойму. Ведь все же Было — почему же исчезло так бесследно, почему так больно? Почему в голове одни лишь отзвуки твоего голоса, отголоски наших путешествий и дней, щемящая тоска в сердце? Ты ушел, замкнулся в себе, ты занят собой, а что же делать мне? Мне остаются только битые стекла, холодные сквозняки в душе, бесконечный калейдоскоп воспоминаний, нервы, дождь по стеклу, соцветия слов, стихов — которые для тебя теперь ничего не значат, но они — мое единственное пристанище. Без них — умру.

Ты запрещаешь к тебе прикасаться. Целовать. Заботиться. Писать.
А я хотела. Хотела писать длинные письма, длинные как поезда..только вот остановки у них нет, нет конечной...они не дойдут до тебя. Зачем? Они тебе не нужны.
Знаешь, что самое худшее?
Не то, что ты ушел и вот так вот оставил меня одну, наедине со всей этой обжигающей темнотой и болью, нет.
Худшее в том, что ты убил мою нежность.
Ее больше нет. И я даже не знаю, возродится ли она вновь.
Она ушла в бесконечность, куда-то вглубь...вместо нее — обнаженные нервы, вся эта глупая акварель в стихах, которые тебе неинтересны...
Нежность ранена. Окровавлена и истоптана — и кем? - тобой! Человеком, которого я безмерно любила и люблю, и от которого меньше всего на свете ожидала такого поступка.

«Возвращаются все, кроме тех, кто всего нужней,
Я не верю судьбе, а себе - еще меньше.»