Физфак. Картинки с военных сборов

Написано для второго тома готовящегося сборника воспоминаний о физфаке. 

После четвёртого курса мы, студенты физфака ЛГУ, были направлены на
месячные военные сборы под Выборгом. Они оставили много незабываемых впечатлений.
Мы пришли на Финляндский вокзал, сопровождаемые нарядными подругами, получили их прощальные поцелуи и погрузились в электричку. В пути, конечно, пели под гитары. Особенно хорошо шла песня из физфаковского спектакля наших предшественников «30 дней, которые потрясли нас» на мотив марша «Прощание славянки»:

На спецкафедре мобилизация,
Но ни шума, ни паники нет,
Потому, что солдат дислокация
Представляет военный секрет.

Припев:
Шагай, не робей,
В виду ты имей,
Что через 30 дней
Вернёшься к матери своей.

Мы в приказе особо отмечены,
Нас физфак проводил от дверей,
По совету полковника Чечина
Мы не взяли с собой матерей.

Припев

И вот мы переодеваемся в выданную военную форму. Некоторые в ней выглядят смешно, но большинство – словно родились в гимнастёрках и сапогах. Вид бравый и мужественный.
Вечером выходим на плац поиграть в футбол. И вот – первая потеря: парень   сильно отбил мяч от своих ворот, тот, попав в  другого игрока, отскочил обратно, ударил парню прямо в лицо и так сильно повредил глаз, что он уехал лечиться и на сборах больше не появился.
Нас разделили на две батареи. Командирами батарей назначили двух братьев – близнецов, курсантов старшего курса артиллерийского училища. Это у них шло как практика (вроде нашего диплома). Ребята оказались неплохие, держались с нами хорошо. Но однажды нам подали на обед суп с явным запахом тухлятины. Вспомнив восстание на броненосце «Потёмкин», мы возмутились. Близнецы написали рапорт начальству, но получили в ответ, что, если будут выступать, им не зачтут практику и выгонят из училища. На этом всё и закончилось.
Жили мы весело. Ещё бы: столько однокурсников вместе! Футбол, гитара, анекдоты, розыгрыши, разговоры… По выходным – футбольные матчи с командой местного гарнизона. Я играл левого защитника. Конечно, были и минусы армейской жизни, но я их воспринимал с юмором.

Помню выпущенную инициативной группой стенгазету «Сапогами по одуванчикам» с эпиграфом: «Сапоги – лицо солдата». Мозгам, внезапно лишившимся ежедневной учебной нагрузки, была необходима какая-то деятельность, и ребята разошлись вовсю. В фейерверке тогдашней жизни не осознавалась ценность сиюминутных ярких событий, и я, к огромному сожалению, не сохранил ничего из текстов, читая которые, мы сгибались от хохота. Помню только пару фраз:
- Минута в минуту, секунда в секунду, точно в назначенное время раздался внезапный сигнал тревоги…
- Всё быстрее и быстрее летят в мишень пули…
Там же был шуточный опросник на тему «Самое запомнившееся событие Вашей жизни». Предлагалось выбрать один из нескольких ответов, из которых я помню только два:
- Первый поцелуй;
- Прохождение строем с песней на дивизионном смотре.

Строевые песни – это отдельная тема. Нашей батарее назначили строевой песню «Артиллерия»:

То не гром на небе слышен,
То не молнии рвутся в полёт,
Наш полк на учения вышел,
Артиллерия песню поёт!

ПРИПЕВ:
Артиллерия – боевая наша жизнь,
Артиллерия – веселей в строю держись,
Ты, кудрявая, в знак доверия
Артиллеристу улыбнись!

На учениях положим
Точно в цель за снарядом снаряд,
И за это по праву положен
Нам особый успех у девчат!

ПРИПЕВ

Как только не изгалялись мы над этой песней, как только не переиначивали её слова! Ведь когда сотня парней орёт в такт шагам, слов почти не разобрать. В конце концов, утвердился вариант, где в припеве мы лихо пели:

Ты, кудрявая нототения,
Артиллеристу улыбнись!

(нототения – название популярной тогда рыбы, продающейся в магазинах).


Однажды мы куда-то шли строем по Выборгу. Сияло июльское солнце, было жарко, и мы лениво брели нога за ногу. Вдруг кто-то заметил, что в одном из окон четвёртого этажа вывешены ряды вялящейся на солнце рыбы, и крикнул: «Смотрите, рыба!». Другие подхватили: «Рыба! Рыба!». И вдруг окно распахнулось, и оттуда выглянула хорошенькая улыбающаяся девушка. Тотчас наши ряды выровнялись, сапоги стали, как на параде, взлетать на прямой ноге с оттянутым носком и с грохотом впечатываться в мостовую, а наши глотки в такт оглушительно скандировали: «Ры-ба! Ры-ба! Ры-ба!». Девушка расхохоталась и стала швырять нам связки рыбы. Наши ряды на несколько секунд расстроились, но, собрав дары небес, мы снова замаршировали, скандируя: «Спа-си-бо! Спа-си-бо!».

К некоторым парням по выходным приезжали нарядные подруги. В этом случае давалась увольнительная. Как мы им завидовали! Увы, моя подружка не смогла приехать. Зато она прислала письмо, в котором извещала о дате нашей свадьбы (мы перед моим отъездом на сборы подали заявление в ЗАГС). На радостях я в армейском ларьке накупил яств: печенья, конфет, консервированных компотов из вишен и абрикосов, и вечером после окончания всех занятий пригласил друзей на банкет в кустиках в укромном уголке территории части. Армейский рацион был сытным, но суровым: супы с кусками сала (куда девалось мясо, на котором наросло это сало, - загадка для исследователей), гороховая каша с хеком… Поэтому мы с удовольствием уплетали «гражданские» яства.
- Эх, почаще бы наши мужики женились! – мечтательно произнёс Сэм (ныне – В.С. Семёнов, доктор физ.-мат. наук, профессор, зав. кафедрой физики Земли физфака СПбГУ).
- Почаще бы Крыл (так меня звали ещё со школы – В.К.) женился! – уточнил Мишка (ныне – М.И.Белишев, доктор физ.-мат. наук, профессор, ведущий научный сотрудник Математического института  им. В.А.Стеклова).  Когда я женился второй раз на подруге его жены, он был у меня свидетелем на свадьбе, и я напомнил ему его пожелание. Оказалось, он о нём забыл.

Нас пытались чему-то учить, каждый день проводились занятия, но настроение было совершенно не рабочее. Особенно запомнилось занятие «в поле» по оказанию помощи раненым. Наш взвод вывели за территорию части на какой-то пригорок, поросший кустами и берёзками. Офицер начал занятие. Июльское солнце палило нещадно, а мы были в форме, в сапогах… Слова офицера вязли в липкой духоте влажного воздуха… Наконец, он разделил нас на две группы: одна должна была играть роль «раненых», спрятавшись, но обозначив своё местонахождение пучком травы или цветов, укреплённом на воткнутой в землю палке, а другая – искать их. «Раненые», в числе которых оказался и я, разбрелись по близлежащим кустам и рухнули в бессилье. Наконец-то можно было расстегнуть ворот. Последнее, что я увидел сквозь ветки укрывшего меня куста – «ищущий» Серёга Зеленин (ныне – С.П.Зеленин, доцент, кандидат физико-математических наук), медленно, как в замедленной съёмке, передвигающийся на четвереньках с красным от жары лицом, с которого лил пот, и время от времени отправляющий в рот попадающиеся на пути ягоды земляники. Его уже тогда грузная фигура казалась огромной на фоне травинок и пеньков, и он напоминал мне какое-то огромное доисторическое животное, пасущееся в первобытной саванне… Но тут веки мои сомкнулись, и я уснул…

Под конец сборов был назначен марш-бросок. Нам выдали плащ-палатки, сухой паёк, и мы весело зашагали по грунтовой дороге, сначала – даже с весёлыми песнями, запевал которые Володя Забелин (Шкипер):

Течёт-течёт речка,
Через речку – мост,
На мосту – овечка,
У овечки – хвост!
Эх, раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь,
Семь, шесть, пять, четыре, три, два, один!

Или

И ручей тут протекает,
И стоит тут старый дом,
И собака громко лает
У Сюзанны под окном.
Э-ге-ге-гей, Сюзанна,
Любимая моя,
После долгих лет разлуки
Я пришёл в твои края…

Но очень скоро палящее июльское солнце  раскалило прохладный  утренний  воздух, по нашим гимнастёркам расползлись тёмные пятна пота, глотки пересохли… Но, главное, - что творилось в наших сапогах! Большинство ребят на сборах впервые в жизни познакомились с портянками, наматывать их не умели, портянки сбились и натирали на ногах кровавые мозоли.  А пройти предстояло двадцать километров.
Мой отец, военный, с юности приучил меня к портянкам, когда мы ходили за грибами, а к длинным маршрутам и жаре я привык в походах по Тянь-Шаню, так что этот переход я перенёс сравнительно легко.
Мы пришли в жидкий лесок из невысоких сосенок, и был отдан приказ устраиваться на ночлег, огонь не разводить. Я как опытный турист нашёл подходящую ямку, с наветренной стороны ещё положил один на другой два ствола упавших сосенок, затолкав в щель между ними мох. Вскрыв банку из пайка, подкрепился холодной перловой кашей с тушёнкой, завернулся в плащ-палатку и крепко уснул.
Проснувшись утром, я увидел дрожащих от холода, невыспавшихся приятелей. Вечером они устроились спать на пологом склоне бугорка, покрытом мягким мхом и выглядящим очень привлекательно. Но оказалось, что всю ночь этот склон продувался сырым ночным ветерком, выдувая тепло из плащ-палаток, и у них зуб на зуб не попадал.
Поднявшееся солнце согрело парней, и все повеселели. Нас повели на берег залива для показательных морских стрельб с участием радиолокационной станции (РЛС), которую мы столько изучали на спецкафедре. На берегу, метрах в ста от воды,  стояла батарея из пяти орудий, а ещё подальше – РЛС. В нескольких километрах от берега виднелась плавучая мишень.  Командир батареи скомандовал «Огонь!». Первый залп лёг очень кучно, но с стороне от мишени. Нам объяснили, что сейчас РЛС на основе своих наблюдений первого залпа даст поправки каждому орудию, и через два-три залпа снаряды накроют мишень. При втором залпе снаряды легли по-прежнему далеко от мишени, но уже не так кучно. С каждым последующим залпом снаряды ложились всё дальше друг от друга и столь же далеко от мишени. А одно из орудий клало снаряды всё ближе и ближе  к берегу, и мы уже перешучивались, не пора ли нам драпать, пока оно нас не накрыло.
Мишень так и осталась не поражённой. Командир батареи был в бешенстве. Он орал матом на солдат, корректировавших стрельбу с помощью РЛС. Те стояли, понурив головы, почёсываясь и шмыгая носами. «Боже мой! – думал я, - и это наша армия!».
На обратном пути, проходя мимо озерца, мы упросили командира разрешить искупаться. Никаких плавок у нас, конечно, не было. На противоположном берегу озерца, метрах в ста, виднелась деревенька, так что купание голышом отпадало. Т.е. мы-то   запросто бы могли, но командир категорически запретил. И мы, скинув форму и нижние рубахи, всей ватагой с воплями ринулись в воду в белых армейских кальсонах. Деревенские жители с изумлением созерцали это  впечатляющее зрелище! Особенно – девушки.

Но вот и последняя ночь. Что-то назревало, но что – знала только инициативная группа. На всякий случай мы запаслись трубками, вырезанными из растущего на территории части дудника, и зелёными ягодами незрелой ещё рябины. 
После отбоя никто не смыкал глаз. И вот дверь распахнулась. Сначала был исполнен еженощный ритуал, но нараспев, как в церкви, и с десятикратным энтузиазмом, напомнившим мне негритянские «Spirituals», когда ведёт один голос, а хор мощно отвечает:
- Прошло двадцать девять дней сборов!
- Ну и … с ними!
- Остался один день!
- … твою мать!
Вдруг откинулась и вторая дверная створка, и в комнату вошёл крёстный ход: с десяток парней шли парами, завернувшись в простыни, первая пара несла вертикально, крепко держа за ноги, абсолютно голого Сашку Кроля, раскинувшего руки в позе распятого Христа. Наверное, у организаторов был предусмотрен и дальнейший сценарий, но мы всё испортили, тут же открыв огонь рябиновыми ягодами из трубок по самому чувствительному Сашкиному месту. Он заорал, задёргался и рухнул на нёсших его парней. Всё смешалось. Мы повскакивали с коек и тоже стали орать.
На шум прибежали парни из второй батареи, располагавшейся этажом ниже, и почему-то стали хлестать нас полотенцами. Мы тоже не остались в долгу, схватив свои полотенца да ещё завязав  на конце узел. Немногочисленный десант чужаков удалось вытеснить на лестницу. Но к ним спешило подкрепление. К тому же, кому-то уже попало узлом по глазу, кому-то разбило нос, и начиналась уже нешуточная махаловка на кулаках… А двести здоровых мужиков – это не шутка!
Видя такое дело, я метнулся в туалет, расположенный рядом с лестничной площадкой, схватил ведро, стоявшее там для сбора капающей с потолка воды и наполненное доверху, выскочил на площадку и окатил сверху бьющихся на лестничных ступеньках парней. Всё мгновенно прекратилось. Перекинувшись для порядка несколькими фразами, парни разошлись по своим койкам и уснули.
А на следующий день мы уехали на электричке в Ленинград…
На фото - автор.