Казачий круг. Алатырь. часть 6

Разошлись и казаки, им болтать брат, не с руки.
Им пора идти в дозор, а не слушать дедов вздор.
У Ильюхи то ж дела, коль судьба с травой свела.
Лежит корень на полати, верит – одолеет рати,
Чудо-корень из реки, с ним воспрянут казаки.
Как бывало уж не раз. Мы ж, продолжим свой рассказ.
Сутки Одолень-трава, что всем травам голова,
На полатях уж лежит, время медленно бежит.
Весь измаялся Ильюха, раздражает его муха,
Что над ухом всё зудит, дедка старый то ж храпит.
А от храпа нет покою, храп тот, хуже волка вою.
Хошь ни хошь, терпи казак, будет даден свыше знак.
Дед, казак закалки старой, слабины не даст и малой.
Коль назначил срок, так встанет, духом внук его воспрянет.
А и точно, встал с печи: Ты Ильюха не торчи
Истуканом посредь дома, иль дождёшся с неба грома.
Молоньёй ударит в лоб, да и ляжешь, прям ты в гроб.
На полати лезь казак, очунел что ли вахлак?
Время вишь, уже приспело, надоть делать наше дело.
Усмехнулся тут Ильюха, та усмешка аж до уха:
Ты дедуся не нуди, за собой лучше гляди,
Щас полезу на полати, чудо-корень тот имати. 
Слово держит – взял, полез, глядь, а корень то исчез!
Взял лучину, да без толку, что в стогу искать иголку.
- Что затих Аника-воин, аль я слова не достоин –
Вопрошает его дед, али мне полезть вослед?
- Нету корня деда Миша, видно съела его мыша,
Али цельный их кагал, вот задачку ты задал –
Отвечает ему внук, много испытавший мук.
- Ты Ильюха не журись, а за дело брат берись.
Морок корень то наводит. Коль об этом речь заходит.
Ты возьми святой воды, и плесни её туды.
Где лежал тот корешок. Да и суй его в мешок,
Коль объявится он вскоре, то Ильюха ще не горе.
Горе, будя впереди, так что, в оба внук гляди,
И даёт Илье махотку: Ты плещи водой в охотку,
Тут свячёная вода, от неё и города, отворяют ворота.
И обрящем мы пропажу, неча внук грешить на кражу.
- Будь потвоему старик, зря видать поднял я крик –
Так сказал Илья и воду, плещет, чтоб избыть невзгоду.
А и точно, корень вот, он задал Илье хлопот.
Взял его и вниз, айда, коль избылася беда.
Ложит корень тот на стол, дед кивает: режь уж мол!
Режет корень на куски, те движения резки,
В ладанку один кладёт, все обычаи блюдёт,
И заклятье произносит, одолеть все беды просит:
- Одолень-трава, ты всем травам голова,
Одолей ты злых людей, бесов разных и чертей,
Чтоб те лихо не наслали, изводить меня не стали.
Отгони ты чародея, ябеду и лиходея.
Помоги мне одолеть горы высокие, да степи далёкие,
Долы низкие, да грязи склизкие,
Озёра глубокие, да реки широкие,
Пеньки и колоды, беды и невзгоды.
Укажи мне пути дороги, чтоб не бил я попусту ноги.
Прочитав заклятье вслух, перевёл Ильюха дух.
Осенив себя крестом, отложив всё на потом,
Наш казак ложится спать, чтоб во сне всё увидать,
А заветный корешок, ложит в шёлковый мешок,
Тот что держит на груди, что не казист, не гляди.
В нём родимая землица, за которую он биться
Собирается до смерти, не помеха в том и черти.
Коль задумают вмешаться, может тем чертям достаться
Под горячую то руку – помни бес нашу науку!
Есть в ладанке той иконы, им в походе бьют поклоны
Атаманы-молодцы, били деды и отцы.
В той ладаночке защита, коль казачья сила бита.
Даст им силы мать-землица и родимая станица.
Будь они хоть за три моря, и хлебнут немало горя.
Сон меж тем пришёл к донцу, атаману молодцу.
Смежил наш казаче веки, лишь на время, не на веки.
Вот во сне, у Дона, у заветного затона;
Там под вербой, на пеньке, во прохладе и в теньке.
Слышит он, шумит камыш, не лиса то и не мышь.
Кто-то ломит напролом, через топь и бурелом.
Отдуваясь и пыхтя, чертыхаясь и крехтя.
Глядь, а это водяной, он на лешего войной,
Со своею ратью шёл, да без толку, не нашёл
Окаянного шишигу. Показал тот ему фигу,
И завёл в лесную глушь, где погибло много душ.
От того старой не в духе, да к тому ж, звенело в ухе.
Ну а это знак дурной, тут уж пахнет не войной.
Что война – почёт и слава, на войне одна забава:
Бей врага и в хвост и в гриву, чтоб не быть ему уж живу.
Хуже мирные заботы, вот те требуют работы.
Говорит дед, чертыхаясь, и совсем за то не каясь:
Ах ты леший, сучий хвост, разорил ты мой погост,
Нет, чтоб дать мне честный бой, так гоняйся за тобой.
Я теряю видно хватку, выпить я хотел с устатку,
А теперь тащись домой, к старой бабе водяной
Так, ругаясь и пыхтя, отдуваясь и крехтя,
Водяной заходит в воду, будто в ней он не был с роду.
Громко хлопает руками, бодро топает ногами,
И рекёт заветну речь, чем мешает Дону течь:
«Гой еси ты Тихой Дон! Разомкни ты воды вон,
Раступися предо мной, пред владыкою речной.
Обнажи врата златые, что не кованы, литые.
Дай дорогу в стольный град, а коль нет, не будешь рад,
Что связался ты со мною, всех озёр и рек грозою!
Расступилась тут водица, кто ж захочет с ним рядиться.
А на дне врата златые, сторожат их раки злые.
Как увидели владыку, очень споро, и без крику,
Отворяют ворота, не желая живота.
И встают во фрунт у врат, молодцам сам чёрт не брат.
Водяному это любо, раки ж, чуть не дали дуба,
Покрасневши от натуги, сразу видно – верны слуги…

Продолжение следует.