Глава 1. Почему я боюсь убить себя?

-Не живи, как я. Учись на моих ошибках.
-Только на твоих ошибках не научишься... чтобы никогда не ошибаться нужно знать миллионы историй ошибок разных людей. Понимаешь?

                Описание
Мы ходим по острию ножа - осечка... И мы канем в лету. Люди не понимают нас, они не понимают этих бессмысленных азартных игр со смертью. Они не понимают, что нам давно уже не важно, как жить. Не важны детали. Они не понимают, что наши души мертвы. Мы - живые трупы. Называйте это, как хотите... Вы видите нас, но на самом деле нас нет. Возможно ли таких, как мы вернуть к жизни? Вряд ли получится... Воскресить душу? Легче кремировать оболочку.

Посвящается:Семи золотым звездам, что составляют Большую Медведицу и Полярной звезде, что символизирует север. Холодной вечности.
                Глава 1

Меня обнимает тихий, спокойный летний вечер. Обнимает, как нежное байковое одеяло, так бы и укуталась в это тепло, зарылась бы с головой и ни за что бы не вылезала из своего убежища. Согласитесь, это здорово, ты ощущаешь полную безопасность, уверенность... В конце концов оно тебя согревает. Тогда можно позволить себе сон... Долгий, умиротворенный, вязкий и сладкий, как нуга сон.

Но это не моя история. Это вообще не та история. Еще, у меня нет байкового одеяла, увы. Докуриваю сигарету, бросаю окурок вниз, понимаю, что нужно побыстрее убраться с края крыши, не дай бог подожгу кого-то, останусь замеченной. Без этого проблем хватает... Спрыгиваю с бортика и направляюсь к выходу, спускаюсь по обветшалой лестнице, держась за трясущиеся, ржавые перила. Знаете, вообще-то это опасное дело, правда, того и гляди, ступень-половица проломится - упадешь - сломаешь себе ноги. Будешь винить в этом лестницу, а на самом деле виноват ты сам, потому что не нужно было бегать курить на крышу. Кстати, это в очередной раз доказывает, что курить - вредно, но я все равно курю. Может быть, перелом ноги образумит меня но... не в этот раз, ибо мой спуск прошел гладко.

Здание, в котором я нахожусь само по себе является аварийным. Совершенно дурацкая архитектурная задумка! Нет несущих стен, неправильно расположенные колоны. Огромные помещения хотели разбить на малюсенькие квартирки. Планировалось построить жилье для ветеранов, сирот, бедных семей, стариков... Но прежде чем здание успели достроить, оно начало разрушаться. Тогда проект закрыли и  вуа-ля  в гетто огромного города появилось еще одно уродливое, заброшенное задние.. А может этот проект так и задумывался? Весьма логично, трущобному району - соответствующие условия жилья, ведь я глубоко сомневаюсь, что кто-то в здравом уме решил бы приобрести себе здесь квартирку. Да и не оправданно завышенные цены вряд ли были бы по карману местным. Здание ведь почти законченно, только вот на квартиры не разбито, зато тут можно поиграть в футбол, на любом из этажей, я серьезно. Масштабы площади позволяют, главное чтобы пол не ушел из под ног.

На улице сейчас лето. Сама идея сезона несет в себе тепло, многообразие цветов и прочее, прочее... Здесь нет лета. От бетона безликих построек исходит жуткий холод, пахнет плесенью и, кажется, еще чьими-то испражнениями, куда же без них? Верно, никуда. Люди не любят ждать и терпеть, о культуре умолчим вообще. Не буду добивать свое обоняние этими запахами. Невольно морщу нос, терпеть не могу столь резкие, отвратительные запахи.

Я наконец-то вышла из-за широко бетонного столба, грязного серого цвета, он выглядит довольно замызганно, потерто, еще больше его уродуют надписи сделанные баллончиками или маркерами, не знаю, да и мне все равно, нет смысла соболезновать несчастной жизни этого столба, когда на один этаж таких приходится восемь. Всех не пожалеешь.

- Аляска, ты где шляешься?! - меня окликает бойкий женский голос. Слухом улавливаю, что его обладательница стоит в противоположном от меня конце, этой... Постройки? Ладно,будем называть ее "большая квартира".

Жестом показываю, что ходила курить,приложив указательный и средний палец к губам и, махнув головой в сторону крыши, она в ответ лишь кивнула. Эту бойкую девицу зовут Кэрри и она наркоманка, ровно столько важной и полезной информации я успела узнать за сутки нашего знакомства. Она сидит на героине. Не могу удержаться и не добавить, что в скором времени описание "бойкая девица" будет принадлежать кому угодно, но уж точно не Кэрр, мы же все знаем о чудных свойствах героина, правда?

Задумываюсь. Я ведь так же на дне, как и она, но почему я до сих пор не подсела на героин? Это же верная смерть, так ведь? А я уже давно не живу, а существую, так почему я боюсь? Что, черт возьми, меня держит? Живу на грани, мастерски балансирую, сохраняя равновесие, легкая осечка и я кану в лету, так почему мне самой, добровольно не залезть в пасть к дракону?

***

- Так где повеселимся этой ночью? Аляска, ты меня слышишь? - ее голос за шиворот вырывает меня из быстрого потока моих мыслей, вздрагиваю и глупо улыбаюсь в ответ.

- Конечно, конечно я слышу, я, я просто думаю над этим вопросом. - мой хрипловатый, тихий от природы голос эхом проносится по ''большой квартире''. Нагло вру своей собеседнице. Признаться, мне глубоко наплевать, где и, с помощью каких средств уйти на пару часов из реальности, это не важно, важна только сама суть ухода...

Приседаю на подлокотник обветшалого, с разорванной тканью, с торчащими пружинами и дурно пахнущего дивана, понятия не имею, кто его сюда притащил и с какой целью... Пятый этаж как ни как... Напяливаю на лицо задумчивое выражение, пусть решит, что я думаю. Провожу рукой по своим коротким, едва достающих до плеч волосам нежного-розового цвета. Признаться, настоящий мой цвет - русый, он мне чертовски шел, но бывают такие этапы в жизни, когда ты просто нуждаешься в переменах любого рода, хватаешься за них, как за спасательный круг в надежде, что они вытащат тебя на сушу... И так мои волосы из русых стали огненно-красными, ожидаемых перемен в жизни не произошло, а краска со временем начала вымываться и стала нежно-розовой. Это так глупо было с моей стороны рассчитывать на краску для волос, нужно было рассчитывать на себя, а я обложалась... Так и осталась барахтаться в океане, в ожидании спасательного круга, вместо того, чтобы пытаться выплыть на сушу самой.

- Хотелось бы сегодня посетить какое-нибудь клёвое местечко, есть такие на примете?

- На клевое местечко, нужны деньги. - отвечаю я.

- Не вопрос. - Кэрр ухмыляется, копается в своей сумочке и достает пластиковую карточку платинового цвета, демонстративно махает ей из стороны в сторону и смеется.

- Не плохо, Кэрри, - улыбаюсь в ответ. - Откуда она у тебя?

- Родители дали, - отмахивается рукой и прячет карточку обратно в сумку. Что-что прости? Родители? Дали ей платиновую карту?

- Как много нового я о тебе узнаю... - задумчиво смотрю на девушку, покусывая нижнюю губу, догоняю, что конечно Кэрри представительница той самой золотой молодежи, что уже успела разочароваться в жизни в свои 16-18 лет. Мои тонкие бледные губы кривит саркастическая улыбка.

Ее родители, как Папа Карло пашут сутки на пролет, может из-за своей жадности, может потому что хотят обеспечить себе безбедную старость, а так же обеспечить, как минимум пять поколений вперед, но они идиоты. Нет, я не буду говорить, что не в деньгах счастье, от них, кстати, очень даже много счастья, они идиоты, потому что верят своей любимой дочурке Кэрри исправно отправляя каждую неделю или месяц кругленькую сумму на карточку, наивно веря, что она потратит их на леденцы и мятные пряники.

- И родители в курсе чем ты занимаешься, плохая девочка? - вопросительно смотрю на Керри.

- Нет. Да и... Облей я свою задницу керосином и сядь на раскаленную плиту у них на глазах, им будет все равно, - усмехается Кэрр, а потом как-то виновато-вымучено улыбается.

- Вот как. Что-нибудь из ряда вон выходящее у них на глазах ты делала ? -весьма интересно узнать пыталась ли она достучаться до родителей прежде чем запустить такой огромный нож в их спины.

- Нет, я ведь знаю, это бессмысленно, мне так хреново, Аляска, если бы ты знала... - произносит это тихим хрипом, медленно сползает по стене опустив голову вниз, черные волосы спадают на ее лицо, теперь его не видно, не понимаю, то ли она плачет, то ли у нее ломка начинается.

- Да, вчера мы устроили отменный кутиш, мне тоже плохо, - отшучиваюсь, на что слышу как она легонько засмеялась.

- Я не про это.

- Послушай, ну неужели нужно губить себя наркотой, только потому что предки обделили тебя вниманием, это так... - задумываюсь, а ведь я не лучше, только не убиваю себя героином, но поверьте мне, мой образ жизни не лучше, хочешь поесть - укради, нуждаешься в деньгах... В прочем, вы уже поняли. Нет, я не из бедной семьи, не росла в трущобах, моё детство проходило без всякого рода психологических потрясений, просто одно ужасное обстоятельство выбило почву из под ног пару лет назад. Для меня это был конец света, но нашелся бы тот, кто назвал бы эту проблему самой идиотской на свете и как аргумент предоставил бы свою... Мы всегда будем оценивать беды других с высоты своих бед. - ...Это так глупо.

Керри отмахивается от меня рукой, как от назойливой мухи: - Тогда, наверное, ты тоже здесь по глупости.

Мне нечего ответить, потому что она права, я тоже совершаю глупость, но по-другому жить уже не умею, а может не хочу, а может больше не могу.

- В одиннадцать я за тобой зайду, - жду ответа Кэрри, та одобрительно кивает, приподнимает голову, смотрит на меня и улыбается.

- Хорошо, я буду ждать, а пока займу себя чем-нибудь, - тянется к сумке.

- Ты взяла с собой сборник судоку? Как предусмотрительно с твоей стороны, - отрываю свою пятую точку с подлокотника и потягиваюсь, спина приятно ноет, суставы хрустят - бесценное ощущение.

- Нет, у меня кое-что по-лучше, - отбрасывает сумку в сторону, словно она ей больше не пригодится, ведь самое ценное у нее сейчас в руках, я вижу ма-аленький пакетик с белым порошком в ее руке, - скрасит моё одиночество.

- Завязала бы ты с этим стиральным порошком, - шучу, но Кэрри меня не слышит, мне становится не по себе, ее руки трясутся, глаза кажутся бешеными, губы слишком жутко растянуты в улыбке, да она меня убьет, если я ей помешаю! Понимаю, сейчас для Кэрри не существует никого, она выглядит так жутко и в тоже время убого, на фоне этой огромной, грязной, серой, исписанной нецензурными ругательствами и прочим шлаком, стены, ее сгорбленная сидящая фигурка кажется в разы меньше... Волосы снова закрыли лицо, я лишь вижу как на коленях лежат трясущиеся руки, ладонями вверх, а в них заветное для нее сокровище.

Не могу на это смотреть, мне страшно, мне больно, она же убивает себя, ничего не могу сделать, пячусь назад, нужно убежать отсюда. Самое верное решение. Нужно уехать домой. Вспоминаю, что до центра мне ехать как минимум с двумя пересадками, а денег нет. Кэрри, прости. Ловкое движение рук и ее мобильный, выпавший из сумки, уже в кармане моих джинсов.

Быстрыми шагами иду к лестнице, что ведет на четвертый этаж, эхо доносит до меня звуки шумного вдоха, кусаю губу до боли, главное не оборачиваться, я не выдержу увиденного.

Так, посмотрим... Копаюсь в контактах телефона Кэрри, нахожу нужный номер, короткие гудки и я слышу по ту сторону приятный мужской голос.

- Кэрри, милая, наконец ты позвонила, я уже начал беспокоится! Как ты?

Моё сердце сжимается, всё же в их отношениях не всё потеряно, ее отец ответил буквально сразу и он искренне обеспокоен, я чувствую.

- Это не Кэрри, - в такие моменты не понимаю кем я являюсь. Проповедником или дьяволом в женском обличье. Может... Не нужно было мне этого делать, может, все шло, как надо? Так и должно было быть, а мое вмешательство все испортило? Перед глазами опять встает эта картина: желто-карие глаза Кэрр до верху наполнены безумием, пухлые губы растянуты в жуткой улыбке... Начинаю часто моргать, хочу чтобы этот образ ушел, но нет... Ее худое тельце трясет как в лихорадке, на фоне этой грязно-серой стены смуглая кожа Кэрри приобретает какой-то болезненный оттенок... Черт, вали из моей головы!

- Что? Кто это?! С Кэрри что-то случилось?! - его голос кажется сейчас разорвет динамик.

- Тише, тише... - начинаю объяснять ситуацию, диктую адрес, где находится его дочурка, он ничего не говорит в ответ. Произношу заключительную фразу. Пауза. Короткие гудки на другом конце.

Прости Кэрр, но сегодня эта вечеринка пройдет без тебя. Вынимаю sim-карту, бросаю в урну, осталось лишь заложить телефон и дело в шляпе.

***

- Дом, милый дом... - копаюсь в замочной скважине, замок упорно не поддается.

Вообще-то мою квартирку домом не назовешь, квартиркой, кстати, тоже. Даже не смотря на то, что многоэтажка в которой я живу находится в центре, жилая площадь у меня убогая. Я не жалуюсь. Мне все равно. Мне уже давно на все плевать...

Входная дверь с характерным скрипом ржавых петель открывается, захожу в квартиру. Мда, видок у нее мрачный. Вы еще не забыли описание "большой квартиры?" Моя квартира выглядит примерно так же. Везде преобладают грязно-серые тона. В помещении спертый воздух - давно ее не навещала, тяжело дышится. Прохожу в маленький, квадратный зал размером четыре на четыре метра. Когда я только планировала купить эту квартиру, мне хотелось сделать тут ремонт, но бывают такие ситуации, когда у тебя пропадает желание делать что-либо, наступает апатия, равнодушие, тебе абсолютно все равно, где ты будешь жить и в каких условиях. Самая страшная вещь это равнодушие, но еще страшнее это равнодушие к самому себе, что и произошло со мной. Жива ли моя оболочка? Да, конечно, по моим жилам течет кровь, сердце пока что работает, я могу здраво мыслить, в этой ситуации можно посочувствовать только моей печени... Но внутри, я убита, опустошенна, выскоблена до ребер, камнями воспоминаний, шепотом прошлого. Я убита ровно на столько, насколько убито мое жилье. Единственное, что мне здесь нравится, так это вид из окон.

Тридцать пятый этаж, центр города, вид на магистраль, на такие же здания-великаны, вид на миллионы огней, на миллионы судеб... И вечный шум исходящий от машин.

Открываю балконную дверь. В лицо ударяет поток прохладного воздуха. Ветер, приветственно облизнув мои волосы, проникает в гостиную, наполняя ее вечерней свежестью.

Выхожу на балкон, сильные потоки ветра треплют на мне черную футболку, порываясь оголить мое исхудавшее тело, выпирающие ребра.

Да, именно этот вид, завораживающая высота, именно это сводит меня с ума, намертво притягивает к себе мой взгляд и не хочет отпускать. Острые пики небоскребов, широкие крыши высоток, своим холодным серым цветом, контрастно сочетаются с оранжево-красным, безоблачным закатным небом. Вижу маленькие, чуть заметные блестящие звездочки, скоро небо примет другой цвет, уйдет золотое светило и город погрузится в царство ночи. Звезды появятся на земле, черное небо сольется с ночным городом, во круг зажгутся миллионы огней. За что я люблю мегаполисы, так это за то, что они никогда не спят. Из моих мыслей меня вырывает звонок мобильного, прошу заметить, моего мобильного.

- Санта Клаус на связи.

- Аляска! Как дела? - по уху бьет радостный женский голос, довольно приятного звучания.

Звонила Лаванда - моя знакомая. Прекрасная девушка, отличный душевный собеседник, обладательница милой внешности и зеленых, как первая весенняя трава, кошачьих глаз. Я знакома с ней больше половины этого года, лучше людей на этом свете я пока не встречала.

Однажды, в баре, за выпивкой я в шутку сказала, что очень жалею о том, что Лаванда не родилась парнем, на что получила обескураживающий ответ, оказалось, что она лесбиянка, видимо решила компенсировать пустоту между ног любовью к девушкам.

Так я и узнала, почему она с шестнадцати лет живет без родителей. Лаванда родилась в маленьком провинциальном городишке, ее родители были католиками, служителями церкви. Естественно, прививали малышке любовь к Богу, молитвам, службам. Ну, а любовь к девушкам Лаванда привила себе сама. В этом городе была воскресная школа при церкви, специально для девочек, там моя знакомая и встретила свою первую любовь, тоже носительницу цветочного имя - Жасмин.

Как рассказывала Лаванда, тогда, в этом шумном баре, изрядно подвыпившая, окутанная сигаретным дымом с предательскими слезами на глазах - это была самая искренняя и сильная любовь в ее жизни. Два года они с Жасмин скрывали отношения, а потом в возрасте шестнадцати лет решили признаться своим родителям, тогда я чуть не поперхнулась виски. Согласитесь, признаваться родителям, которые являются церковными служителями, что у их дочки есть девушка... Это верх идиотизма, но воспитанные на библии и убежденные в том, что вранье - есть зло, они раскрыли все карты. Ну, да, а однополая любовь - это к добру. Конечно же начались жуткие скандалы, не нужно быть о семи пядей во лбу, чтобы понять, что их родители это не приняли. Отец Лаванды сказал, что отправит ее в монашки, что она одержима самим сатаной и упомянул знакомого святого отца-экзорциста, к которому он ее отведет, если девчонка не выбросит эту чушь из головы. В общем, девочек любыми путями решили разлучить. На что девочки дали родителям ответную реакцию - они сбежали из дома одной прекрасной осенней ночью. Из городишки уехали автостопом на проезжающей попутке, доехали до вокзала, а там на поезде добрались до этого города.

"В этот момент мы ни о чем не думали, мы просто были счастливы...'' - с легкой, до боли грустной, улыбкой на лице произнесла Лаванда.

С жильем у них долго не клеилось, с деньгами тоже, только через год они устроились работать в один бар официантками, при этом баре они и жили. А через другой год бар пришлось закрыть и они остались на улице, на тот момент как раз выдалась холодная зима, Жасмин сильно простудилась, нужны были деньги на лечение, которых у них не было. Лаванда работала сутки на пролет пытаясь нагрести на лекарства и стоящий съем жилья. Без образования и нужных документов у нее не выходило найти хороший заработок и так... Плюнув на гордость и предубеждения она стала заниматься проституцией. При чем клиентами не всегда были женщины.

"Платили хорошо, много... Но... Это так больно - врать близкому человеку. Придумывать откуда деньги на все эти лекарства, я даже смогла снять нормальное жилье, я была уверена, она выздоровеет и черная полоса в жизни закончится..." - алкоголь заставлял Лаванду, произнося это, улыбаться, а в изумрудных глазах я видела немую боль.

Был вечер, Лаванда шла на очередной вызов, по морозной улице города. К ней подошел молодой человек и представился. Он был скаутом какого-то модельного агентства объяснил ей, что ее типаж очень нужен им, дал визитку, сказал, если она надумает, то пусть позвонит. Лаванда уже тогда была согласна, она летела домой на крыльях счастья по замершим улицам вечно оживленного города, она понимала, что ее немую мольбу наконец услышали...

"Слишком поздно меня услышали небеса, Жасмин умерла у меня на руках... она кашляла кровью уже долгое время, - Лаванда с силой сжимает стакан виски, - И... струйка крови вытекла из уголка ее рта. Она улыбнулась мне тогда, сказала: "видишь, как всё просто." а потом, знаешь, ее живой взгляд стал мертвым... Я укачивала ее, как младенца на руках, я не верила в это, не могло такое произойти... Не помню кричала я тогда, или рыдала, несла какую-то чепуху, ощущения, которые поймешь, только если переживешь... Она так и умерла с улыбкой на бледном лице и красной струйкой крови в уголке губ... Она улыбалась всю свою жизнь. С тех пор прошло уже четыре года, я часто прихожу к ней, приношу ей на могилу ее любимые мятные леденцы, она могла есть их килограммами. Приношу любимые цветы... Она любила тюльпаны."

Лаванда прекратила рассказывать, рассказывать уже было нечего. С тех пор, она так и работает моделью. Жизнь потеряла для нее смысл и идею существования, внутри она так же, как и я - мертва. Убить себя можно разными путями и способами, но... Это убийство ты всегда делаешь сам. Только сам.

Я просто обняла ее и она прорыдала мне в плечо добрых два часа, я поняла ее, она в этом нуждалась.

Но это было тогда. С момента ее "индульгенции" прошла уйма времени, сейчас я слышу вполне веселую интонацию в голосе, но... Это всего лишь мимикрия, способ отвлечься от того, с чем ты живешь.

- Просто замечательно. Наконец-то приехала домой... Вот.

- Планы на вечер есть?

- Нет.

- Значит будут, - прямо чувствую, как она улыбается, - высылаю адрес по смс, лови, и до встречи.

- Пока, - невольно улыбаюсь в ответ и сбрасываю.