24. 2 радиосвязь

24.2 РАДИОСВЯЗЬ

     Особо важной составляющей оперативной работы резидентуры являлось все, что имело отношение к обеспечению бесперебойной, быстрой, надежной  и безопасной радиосвязи с Центром через Владивостокский узел связи («Висбаден»). На крайний случай предусматри-валась возможность связаться с радистом нелегальной резидентуры в Шанхае и использовать их радиостанцию в  качестве ретрансляторной..
     Прежде всего необходимо было обзавестись передатчиком, способным обспечить устой-чивую связь на большую дальность, подобрать надежные места, которые соответствовали  условиям для проведения сеансов связи и соответствующее легендирование, обеспечить маскировку и хранение радиоаппаратуры, легендирование переездов, выбор мест встреч для получения от Зорге текстов радиограмм.
     Ранее уже говорилось о том, что в конце 1933 г. в Японию прибыл радист Виндт («Берн-гардт») с женой Эммой («Эрна»). Зорге написал о том, что Виндт установил две радиостан-ции – одну у себя дома в Иокогаме, а другую - в Токио в доме Вукеличей. С технической точки зрения они были несовершенны и Виндт не мог обеспечить полноценную, надежную связь с «Висбаденом».  Сеансы были эпизодическими и Зорге удавалось только изредка по-сылать в Центр  очень короткие шифрограммы. Поэтому было решено наладить связь с Цен-тром, используя помощь радиостанции резидентуры «Абрама» (Бронина) в Шанхае. Туда выехал «Бернгардт», но неудачно. Об этом Зорге сообщил в Центр письмом от  7 января 1934 г.:
     «Дорогие друзья, мы надеялись теперь определенно в течение этого месяца вступить в связь с мастерской в Ш[анхае]. К сожалению, наш мастер при его поездке сюда никого в Ш[анхае] не встретил. Поэтому весь вопрос организации связи запоздал на несколько меся-цев. К этому надо еще добавить, что организация  мастерской (радиостанции – Ю.К.)  свя-зана здесь с большими затруднениями и что частично совсем примитивными вспомога-тельными материалами, пришлось самим сделать….».
     Радисты «Бернгардт» и «Эрна» не сумели преодолеть трудности, связь не наладили и их пришлось заменить. В произведениях некоторых авторов говорится о том, что Клаузен, при-бывший на его место, был вынужден с помощью Бранко избавиться от громоздкой и несо-вершенной радиоаппаратуры, утопив ее в  озере, а вместо нее смонтировал передатчик и приемник, умещавшиеся в обычном портфеле. Передатчик  легко и быстро можно было ра-зобрать на детали, которые  приобретались в Шанхае, так как в Японии они были недоста-точного качества, а самое главное их прибретение иностранцем вызвало бы подозрение.Для большей конспирации и для возможности выбора удобного места для радиосеанса Макс не-которые части размещал в разных домах своих соратников. Колебательный контур носил в кармане.
     Может быть, в книге Михаила Болтунова «Ахиллесова пята разведки» звучит несколько пафосно, что Рихард Зорге потому и стал величайшим  разведчиком современности, что ря-дом с ним был великий радист Макс Клаузен, но по сути верно, так как даже самая ценная информация, не доставленная в Центр своеременно, становится бесполезной. Хотя так же бесполезен и радист, если нет ценной информации для передачи ее в Центр. Болтунов со-вершенно правильно охарактеризовал  Макса  Клаузена  кудесником  эфира, так как тот  был непревзойденным мастером в радиоделе и в течение десяти лет (Китай, Япония), в жестких условиях контрразведывательного режима успешно вел связь с Центром.  Зорге, зная и высо-ко ценя профессиональные способности Макса, личные качества Анны,   сумел убедить Центр в необходимости их приезда, которому был очень рад.  Клаузены, будучи в Китае, по-казали себя во всех отношениях с отличной стороны, получили определенный опыт опера-тивной работы, выполняя самостоятельные задания Центра в  Харбине, Кантоне и Мукдене. Во время выезда из Советского Союза  в Японию Макс  проявил выдержку и осмотритель-ность при возникновении неожиданных осложнений, а, находясь в Нью Йорке на пути в То-кио сумел в германском консульстве продлить свой заграничный паспорт, выданный еще в двадцатые годы.
        Их связывали дружеские отношения, установившиеся по работе в Китае как на профес-сиональной, так и на личной основе. Ведь Зорге взял на себя большую ответственность, раз-решив Максу связать свою жизнь с Анной, и риск, введя через некоторое время Анну в со-став резидентуры. Зорге не только ценил деловые способности супружеской пары, но и их человеческие качества. Любил побыть у них в доме и расслабиться.  Анна , как большинство жен, не всегда приветствовала их застолья. Зорге и Клаузена иногда видели сядящими вместе за кружкой пива в Немецком клубе, но удивлялись, что могло быть общего у блестящего журналиста, интеллектуала с грубоватым бизнесменом с плохими манерами.  Макс сам на-зывал себя человеком, не входящим в круг, в котором вращался Зорге, но многие вступая в отношения с обычным крепким мужчиной, с хитроватой улыбкой были покорены его обая-тельными манерами. Кроме того, Макс и  Анна выглядели очень респектабельной  парой.
     Если первые шаги на коммерческом поприще были неудачными, то в дальнейшем при со-действии Зорге и финансовой поддержке Центра  Макс проявил незаурядные способности и в бизнесе. В целях маскировки организовал в Токио фирму «Макс Клаузен Сокаи». по изго-товлению  множительной техники и копий печатных текстов, чертежей. У Макса была инте-ресная и солидная клиентура. Сам он превратился в уважаемого предпринимателя, своевре-менно уплачивающего налог с оборота. Успешная работа служила отличным прикрытием и позволяла резидентуре быть в определенной степени независимой в финансовом отношении от Центра. Большая часть прибыли фирмы Клаузена шла на покрытие расходов, связанных с деятельностью резидентуры «Рамзай».
     Кроме того, предпринимательская деятельность Макса позволила Центру упростить про-цедуру финансирования резидентуры, которая до этого носила характер агентурных меро-приятий, и переводить деньги на имя фирмы через первоклассные банки. Это также позволя-ло закодировано вести список оперативных расходов для составления финансовых отчетов и передачи их в Центр.
     Фирма Макса служила также источником интересной информации, так как солидные фирмы в ней делали копии различных документов, чертежей, представляющих интерес.
    Сказанное было важным для прикрытия, но главным было конечно не это.  По прибытии в Токио Максу надо было из подручных средств изготовить радиопередатчик, чтобы, изба-вившись от опасного,  громоздкого, бесполезного передатчика доставшегося в наследство от «Бернгардта», обеспечить устойчитую связь с Центром. Используя свой талант, Макс сма-стерил из американских ламп фирмы RCA, приобретенных в Китае, два радиопередат-чика, в том числе один мобильный.Из местных подручных средств он сделал обычные домашние трансформаторы переменного тока из расчета установки каждого из них в месте проведения сеанса связи. Наладил устойчивую связь с  Москвой («Мюнхен») через Владивосток.
    Первый сеанс связи с Центром Клаузен провел в феврале 1936 года в доме Штайна.  По со-гласованию с Зорге для сеансов радиосвязи использовались несколько точек, которые позво-ляли избегать пеленгацию со стороны японских радиослужб перехвата. Основные детали р/передатчика находились в разных домах. К ним относились дома  Клаузенов, Вукеличей, Штайна,  летний  домик на берегу океана, снятый Максом в Хигасаки – в шестидесяти кило-метрах от Токио и после развода Вукеличей дом Эдит. В сделанных тайниках Клаузен хра-нил блоки питания, телеграфные ключи, антенные канатики. Один передатчик   Макс держал у себя в доме, второй , мобильный перевозил в чемодане. На верхних этажах размещал внут-ренние антенны. На развертывание станции уходило примерно 10 минут.   
     Для приема сообщений Центра использовались обычные широковещательные приемники.
     Нигде нет описания того, как осуществлялась вся сложная и крайне опасная процедура передачи добытых сведений Центру. В качестве примера возьмем один из вариантов: Зорге провёл встречу и получил ценную  информацию от Одзаки. Ее надо было осмыслить, изло-жить на английском языке скорее всего у себя дома (нельзя исключать возможность исполь-зовани одного из помещений в германском посольстве), зашифровать  и затем найти возмож-ность для встречи с Максом и передачи ему текста сообщения. До конца 1937 года Клаузен передавал радиограммы, зашифрованные только Зорге, но затем в соответствии с указанием Центра он был привлечен к шифровальной работе. Хотя причины были другие, но это реше-ние в значительной мере разгрузило  Зорге.
Далее Макс должен был определить место и время  для проведения радиосеанса. Изредка он проводил их в своем доме, но чаще - в других местах. В этом случае ему приходилось выез-жать, имея при себе зашифрованную телеграмму и в различной комлектации всё необходи-мое для проведения радиосеанса в зависимости от места. Клаузен старался проводить сеансы связи в период с 16 до 19 часов вечера или рано утром. Иногда приходилось проводить их поздно вечером со сменой мест, но тогда повышалась опасность со стороны полиции и было несколько случаев остановки полицией с целью проверки автомашины Клаузена или такси, в котором он ехал в один из домов, , но, к счастью, все заканчивалось благополучно. Можно представить, что переживал в это время Макс и понять, что его здоровье через несколько лет такой постоянной напряженной работы начало сдавать.
     После сеанса шифрограмму в соответствии с требованиями обеспечения безопасности не-обходимо было уничтожить,  но в то же время из-за атмосферных помех, дальности расстоя-ния, часто тексты искажались или пропадали отдельные группы. В таких случаях Центр да-вал команду   повторить текст. Поэтому приходилось, вопреки требованиям конспирации ка-кое-то время  хранить шифровки до следующего сеанса. Это противоречило признаным тре-бованиям, повышало опасность и заставляло идти на нарушения.
     В некоторых книгах, кино и телефильмах преподносится в разных вариантах очередной миф о том как с яхты или с лодки Макс осуществлял радиосвязь. Конечно, на экране  для зрителя привлекательно выглядят сцены, когда на вечеринке, устроенной на лодке, Зорге от-влекает внимание гостей, а в это время в трюме Клаузен осуществляет сеанс связи и об этом никто не догадывается. Выглядит красиво, но об этом мифе очень хорошо сказано в книге Мадера на странице 246: «Однако те, кто утверждает, что будто Макс Кристиансен-Клаузен в Японии радировал с лодки или с корабля, распространяют смехотворные домыс-лы. Такой передатчик был бы запеленгован, вероятнее всего, с первой же попытки, а ра-дист немедленно схвачен: японская береговая охрана контролировала все прибрежные во-ды».
     Перехват радиопередач вели службы радиоконтроля Японии, Англии и США, а иногда и Германии.
     В  начале 1937 г. специальные службы японского Министерства связи впервые перехва-тили сигналы незарегистрированного передатчика. Японские службы радиоперехвата не смогли расшифровать ни одно слово в шифртелеграммах. Были сделаны попытки установить месторасположение радиопередатчика, но не смогли так как у японцев не было современных подвижных радиопеленгаторов. Было установлено, что передатчик действует в Токио. В 1940 году резко вырос объем передаваемых радиограмм и стало ясно, что они предназначены для  советского Дальнего Востока. Радисты японского дивизиона спецназа работали круглые сутки. Для перехвата были задействованы контрразведка (кейсацу), специалисты военно-морского флота, службы почты  и телеграфа и даже радиолюбители.  Из Германии были вы-писаны пеленгаторы новейшей конструкции. Японцам удалось  перехватить часть передан-ных  радиограмм. Особенно это относится к периоду повышенной интенсивности радиопе-редач в 1941 году в связи с нападением Германии на Советский Союз и необходимостью вы-яснить позицию Японии. Однако, японским специалистам не удалось взломать ни шифр, ни код. По словам Макса ни он, ни Рихард не хранили никаких записей, которые касались  бы системы кодирования – ее они держали в голове.
Кроме шифровки текстов с использованием  «Статистического ежегодника Германского рейха» применялось также кодирование наиболее часто используемых слов:
Зорге – «Рамзай», «Викс»,  «Инсон»
Вукелич – «Жиголо», «Инд»
Одзаки – «Отто», «Инвест»
Мияги – «Джо», Интери»
Клаузен – «Фриц», «Изоп»
Анна – «Анна»
Владивосток  - «Висбаден»
Москва  - «Мюнхен»
СССР – «Ред»
Германия  - «Уайт»
Дирксен – «Берта», «Дик»
Отт  -  «Анна», «Кот»
Шолль  - «Марта»
Веннекер  - «Паула»
Мацуока – «Мак»
Германский  генштаб – «Уайт бокс»
Японский генштаб – «Грин бокс»
Военно-морской флот Германии   - «Уайт ботл»
Японский флот – «Грин ботл»
Япония  - «Грюн»
      Японская армия  - «Грин бокс»
      
     По решению Центра с 1 августа 1938 г. Владивостокская станция начала слушать переда-чи Зорге круглосуточно – в течение 15 минут в начале каждого часа. Это важно, так как по-казывает, что даже в разгар «Террора» сообщениям Зорге в Москве придавали важное значе-ние.
     В письме начальнику Управления от 4.06.1939 г.  Зорге отметил, что «Фрицу» в его рабо-те пока везет. Слово «пока» наглядно отражает то, что и Зорге, и Клаузен прекрасно понима-ли ту степень повседневной опасности, которая была связана с радиосвязью. В подозритель-ных случаях Зорге велел делать перерыв в проведении сеансов.
     Напряженная работа, связанная с постоянной опасностью не могла не сказаться на здоро-вье Макса.    В 1940 году у Клаузена на почве нервного перенапряжения, связанного с обес-печением радиосвязи с Центром, и сопутствующей постоянной, повседневной  опасностью появились серьезные осложнения со здоровьем. Этому вопросу  Зорге уделил первостепен-ное внимание в разделе письма в Центр от 22 июля 1940 г., посвященном оперативным во-просам:
     «1. Болезнь Фрица.
     К сожалению, мы все должны признать тот факт, что Фриц страдает столь серьезной сердечной болезнью, что не приходится более рассчитывать на его выздоровление и, тем более, на возвращение им былой работоспособности. Лечащий врач заявил мне, что даже при полном изменении его образа жизни и работы  он сомневается, чтобы Фриц прожил более  двух лет. Для нас это обозначает, что если даже его выздоровление и в дальнейшем  будет прогрессировать, он все же  будет не в сотоянии выполнять  в старом объеме свою воздушную и легальную работу. Поэтому вопрос о его ассистенте  должен быть поставлен  в такой плоскости, чтобы последний мог его разгрузить не только на время болезни, но су-мел бы  по его указанию здесь твердо легализоваться и одновременно постепенно  принять на себя  всю работу Фрица. Необходимо, чтобы Фриц самое позднее в начале будущего года, после передачи своего легального дела и воздушной работы мог бы поехать домой для серь-езного лечения и отдыха.
     В болезни Фрица, естественно,  совершенно исключительную роль играет тот факт, что он работает здесь уже целых 5 лет. Вам должно быть  ясно, что столь продолжи-тельное время при существующих здесь условиях может подточить  здоровье даже самого здорового человека. Не забывайте, что состояние его здесь очень тяжелое».
     Не вызывает сомнений тот факт, что состояние Макса было очень тяжелым. А повседнев-ный риск Клаузена при передвижениях по Токио и за городом с его радиопередатчиком, хотя и в разобранном состоянии, и с подготовленными шифрограммами только обострял болезнь. Но врач, не знавший истинных причин, о котороых ему не могли рассказать, поставил оши-бочный диагноз и всех ввел в заблуждение. Через какое-то время крепкое от природы здоро-вье Клаузена пересилило болезнь и он смог вплоть до своего ареста нормально работать.
     Некоторые авторы, выступающие против Зорге, стараются показать в отрицательном виде и его соратников. В первую очередь это относится к Максу Клаузену. Пишут, что якобы он был обижен пренебрежительным отношением к нему Зорге, к тому же  он начал разочаровы-ваться в идейном плане, «обуржуазился», стал плохо относиться к своим обязанностям и да-же зачастую произвольно сокращал тексты радиограмм. Все это ложь. Во-первых, у Уилло-уби отсутствуют данные за 1936-1938 гг., а цифры, которыми он характеризует характер ра-боты Клаузена за 1939-1941 гг. в значительной мере занижены.      По словам Макса Клаузе-на: «.. можно с уверенностью сказать, что японским и американским станциям радиокон-троля удалось вообще перехватить всего лишь около половины моих радиограмм. Такой итог служит для меня лишним подтверждением правильности избранной нами тактики максимально возможного комбинирования мер безопасности». По подсчетам Клаузена за указанный генералом  период он отправил в эфир около 40000 слов в год. Особенно это от-носится к 1941 году, когда приходилось отправлять много срочных сообщений, касающихся  военных приготовлений Японии.    
     Макс до конца своей жизни остался верен коммунистической идее. Кроме того, по харак-теру, национальности, идейной убежденности он был дисциплинированным, исполнитель-ным и пунктуальным человеком. Его работа проходила под контролем Зорге и Центра и если бы были какие-то отклонения по его вине, они быстро всплыли.
     Но при этом нельзя исключать, что, спасая жену Анну и в определенной степени себя от пыток, он вполне мог говорить о своей разочарованности в коммунистических идеалах, в своей работе, о том, что Анна , если в чем-то и помогала мужу, но только из-за любви к не-му, а на самом деле ненавидила коммунистов вообще и большевиков в особенности.
     Подводя итог этому  разделу, важным является оценка Зорге в «Тюремных записках»: «Радиосвязь использовалась для передачи в Центр срочной информации и наших донесений по организационным вопросам и получения  из Москвы указаний по организационным и опе-ративным проблемам.
     Клаузен, за редким исключением, всегда мог установить прекрасную радиосвязь с Цен-тром».
     К этому следует добавить, что японские службы только после  ареста членов резидентуры смогли расшифровать перехваченные шифровки.