De die in diem

Очередное утро в чужой постели. Как-то часто я начала оставаться у клиентов на ночь. Лежу в кровати и пялюсь на отвратительные жёлтые обои. Какая безвкусица! Хотя не мне судить, конечно.
В воздухе пахнет сигаретным дымом. Наверное, дело даже не в воздухе, просто курят здесь настолько часто, что даже стены пропитаны никотином. Эдакая медленная смерть. Комната, в которой я нахожусь, тёмная, но из-за плотных штор пробивается несколько лучей. Они попадают на противоположную мне стену и напоминают солнечных зайчиков. Я сразу вспоминаю детство. То счастливое время, когда я просыпалась летом на веранде у бабушки и подолгу не вставала с кровати, слушая звуки улицы, утреннее пение птиц, или шум проезжающего автомобиля. Вспоминаю, как бабушка ласково меня будила. Ей никогда не приходилось прикладывать больших усилий. Я смотрела на неё, щурилась от солнца, обнимала её, а она в ответ меня. Ведь в целом мире только мы и были друг у друга.
Бабушка... как бережно она вплетала ленточки в мои косы, завязывала бантики, учила вышивать. Никогда не забуду первые дни лета, когда стоит открыть глаза, а на прикроватном столике стоит большая тарелка с клубникой. Свежая, только с грядки, но уже вымытая, так и переливается на солнце. И я уплетаю её, будто впервые в жизни такую вкуснятину ем. Огород, грядки, коровы, огромное поле, пшеница, венок в волосах, телевизор по вечерам, сказки на ночь, ласковый голос, шершавые руки. Всё осталось лишь в памяти, в воспоминаниях о беззаботном детстве. И тот день, когда её не стало. Я знала, что что-то пойдёт не так, уговаривала её остаться, а к вечеру в дом пришел участковый из района и сообщил, что бабушки не стало и ему придётся забрать меня в детдом. Меня, 12-летнюю девочку, и вдруг увезти в то место, о котором я с малых лет слышала столько ужасных вещей! И я убежала, обманув того милиционера. Первый день я ночевала в сарае у друга, от него узнала, что автобус, в котором моя бабушка ехала из центра, разбился. В живых лишь пятеро осталось, да и те в реанимации. Та ночь была ужасной, я плакала, винила себя в смерти бабушки. Вы бы тоже себя винили, если бы она погибла из-за поездки за подарком для вас.
На следующий день я отправилась в город.
А дальше всё вперемешку. Жизнь под откос.
Подвалы, метро, притоны для наркоманов, где я только не побывала. Всё лучше, нежели в детдоме. Я не знала, что такое учёба в старшей школе, не знала, что такое дискотеки и выпускной, и не знала, что такое кого-то любить.
Мне было 15, когда я попала в этот "бизнес". Он увидел меня в метро, сказал называть Лёшей, взял за руку и потащил в какую-то крохотную квартирку на окраине города.

- Тебе пора узнать о любви, - сказал он и толкнул меня на кровать. - Раздевайся.

Помню, как дрожали руки, а ноги были словно ватные. Хотелось убежать, спрятаться, забиться в дальний угол. А он смотрел на меня обезумевшим взглядом. Через несколько секунд его тело придавило меня к жесткой кровати, моя грязная, изношенная одежда полетела в угол комнаты, а затем лишь боль, тяжесть, его довольный смех и искаженное каким-то, тогда ещё неведомым мне, чувством лицо.
Следующим утром я проснулась от солнечного света бьющего в глаза, на миг мне даже почудилось, что злоключения последних трёх лет всего лишь сон, но стоило мне пошевелиться, как боль пронзила всё тело и надежды развеялись. Простыни, на которых я спала, были серыми от бесконечной стирки и старости, местами были видны свежие пятна крови, от чего я хотела было быстро вскочить с кровати, но из-за дикой боли в мышцах, и не только, пришлось медленной подниматься, закутываться в такое же грязное одеяло и уходить отсюда побыстрее.
Он стоял на проходе и смотрел на мои жалкие попытки убежать.

- Справа ванная, помойся. На столе деньги и несколько кусков хлеба. Хлеб можешь съесть, а деньги тебе нужны будут для новой одежды. Сегодня ночью ты была хороша, да и мордашка у тебя забавная. Будешь девкой нарасхват. А то, что опыта нет, это мы поправим. - Он замолчал и через минуту, увидев моё ошарашенное выражение лица, добавил, - Ну что стала? Иди давай.

И уже вечером я была в местном борделе. Запах алкоголя и табака был здесь очень едким, я еле шкандыбала за Лёшей в глубь этого странного места. Мы были в полукруглой комнате, со сценой с одной стороны и толпой мужчин вокруг неё.

- Ну а теперь проверим, что ты ещё умеешь. Залезай.

Я лишь вопросительно посмотрела на своего спутника.

- На сцену залезай. И танцуй стриптиз.

Выбора не было. Я оказалась на сцене, около двух десятков пар глаз выжидательно пялились в мою сторону и я неумело сделала несколько движений похожих на танец.

-Раздевайся! Дура набитая, ты когда-нибудь слышала о стриптизе, или нет?

И я сняла футболку, затем джинсы, но так и осталась стоять неподвижно посреди сцены в одном нижнем белье. Слёзы наворачивались на глаза, в голове проносились события последней ночи, казалось, что на мне сейчас столько грязи, что я не смою её с себя до конца жизни. В конце концов Лёша увёл меня оттуда. Через пол часа он сказал, что я кому-то приглянулась, затолкал в какую-то комнату и дальше повторилось почти то же, что и ночь назад. Только почему-то было ещё больнее.
С тех пор я не помню дня, когда бы я ещё хоть раз почувствовала себя ребёнком. Дни были одинаковыми. Сначала стриптиз в этом подпольном баре-казино, потом два-три клиента за ночь. Это были разные мужчины. И молодые парни, и совсем старики. Однажды это оказалась даже женщина. Все они заставляли меня делать ужасные вещи.
По началу было тяжело, я плакала, просила его отпустить меня, но он лишь отмахивался, что я хороший товар, что если он меня отпустит отсюда, то только за решетку. К тому же я получала плату за свои мучения. Несколько раз я пыталась покончить жизнь самоубийством, но Лёша меня спасал. Не знаю, зачем это ему. Он очень жестокий человек, но запрещает обращаться к нему полным именем, или на "Вы". Он бьёт своих "подчинённых", но в обиду другим не даёт. Но я его ненавижу. Ненавижу за то, что он сделал со мной тогда, в 15 лет.

Снова и снова в моей голове, как кадры киноленты, всплывают те события. Какая странная вещь воспоминания. Ты вспоминаешь хорошее, но в итоге всё сводится к самому грязному и жестокому, к тому, что ты отчаянно пытаешься забыть и прячешь в самых дальних закоулках мозга.
Я больше не хочу об этом думать, не хочу смотреть на желтые обои.
Клиент ещё спит, но ему не важно, увидит он меня ещё,или нет. Хватаю сумку, одежду, деньги и направляюсь к выходу. Возле самого порога оборачиваюсь к зеркалу, и вдруг становится так противно от самой себя. Растрёпанные волосы, остатки красной помады на губах, растёкшаяся тушь, юбка настолько короткая, что видно, где заканчиваются рваные чулки. Я даже не проститутка, я - шлюха. Потаскуха. Шалава.
Много лет назад, во мне убили маленькую девочку в розовом платьице, похоронили заживо. Она не вернётся, не воскреснет. У неё нет могилы, на которую в большой праздник принесли бы цветы, её не помянут добрым словом. Когда человек умирает, его тело разлагается и гниёт. Это произошло с её душой. И эта душа до сих пор гниёт всё больше и больше каждый день.
Больше нет сил оставаться здесь. Разворачиваюсь, толкаю входную дверь, и чудится, будто стоит снова обернуться и из зеркала на меня посмотрит та самая малышка с двумя косичками, скорчит обиженное лицо и неодобрительно покачает головой. Думаю, это могло бы что-то изменить.
Но я не обернулась, и никакой малышки там, понятное дело, не было. Просто зажгла сигарету и вышла из квартиры. Дверь захлопнулась, а в моей жизни начался ещё один рабочий день.
Люди не становятся прежними. Страшные мысли и воспоминания могут преследовать вас всю жизнь. Вы можете строить планы побега из этого непрекращающегося ужаса, но всё без толку. Есть вещи, от которых не убежать и не спрятаться. Для меня такой вещью стала эта жизнь. Будут начинаться новые дни, я буду просыпаться в комнатах с желтыми обоями, мучиться терзаниями совести и мечтами о том, что всё можно изменить и нужен лишь какой-то толчок, разочаровываться, курить и ненавидеть себя. Мы все пленники определённого замкнутого круга и собственного прошлого. Разница только в том, что кто-то пытается с этим бороться, а кто-то, как я, просто продолжает делать то, что умеет.