Из писем Аргуса к Одиссею. Диалоги о ветре

Эрато - Аргусу.

В пальцах загорелых розу ветра
вертит, улыбаясь непонятно.
Для того, кто целый мир изведал,
белые не существуют пятна;
нету тайн на море и на суше
для того, кто знает все дороги,
кто умеет зов простора слушать
и идёт без страха в путь далёкий.
Некогда на стоптанных ботфортах
путнику поставить по заплатке:
уж такая у него работа –
странствовать по свету без оглядки.
Но однажды всё-таки устанет
быть мистралем, бризом, ураганом;
за штурвалом корабельным встанет
моряком, обычным капитаном.
В чайных гонках постоянный лидер;
и ворчат соперники в тавернах:
«Что же он, летит на крыльях ветра,
или чёрт гоняет этот клипер?»
С полным грузом небылиц и специй
на любых морях ему привольно…
А висок-то цвета соли с перцем;
да и шутки – тоже перец с солью.
Как идёт по улицам портовым,
полнятся сердца надеждой зыбкой:
все красотки умереть готовы
за его случайную улыбку.
Только зря толпятся и встречают,
словно чайки, меж собою вздоря:
улыбнётся – как корабль отчалит;
радость моряка – в открытом море;
а ещё – в подарке этом странном,
что, смеясь, всегда с собою носит,
будь он ветром, будь он капитаном, -
будто чьё-то сердце бьётся в розе.
…Так идёт – насмешливый, беспечный,
розу ветра приколов у сердца,
и впитался в плащ его навечно
запах моря, имбиря и перца.


Аргус - urbi et orbi. Письмо 1006. Написано - всегда.

Я не знаю, что ответить… В нем ВСЕ настоящее и одновременно ненастоящее,  в каждой шутке есть доля истины, а в каждой истине изрядная доля шутки. Не существует реальности и маски. Все  реально и одновременно лишь видимость.
Нет истины и лжи, нет отдельно жизни и искусства, и нет границы между реальностью и маской. Он – человек, он многогранен, многомерен и бесконечен, и все эти грани – реальны, здесь, сейчас, в заоблачном будущем или в иной реальности. И фантастический завораживающий фейерверк сияет вокруг маленького черного ящичка.
Фейерверк давно включается весьма дозировано, а ящичек открыт настежь. То, что якобы поняла я, не нужно и понимать. Достаточно просто услышать. Но многие ли хотят?
Забавно, но некоторым образом мы оба играем в одну игру, позволяя себе откровенность, потому что все равно никто не поверит.

А суть – все-таки ящичек, а не фейерверк.

Я никогда не знаю, что можно и что нельзя. Все так неуловимо изменчиво, границы размыты, слова многозначны. Я фехтую с завязанными глазами, а мой противник - пан Ежи Михал. Я не боюсь укола - его не будет. А будет - я вынесу. Но я до обморока боюсь случайно сослепу уколоть сама.

Я периодически играю роли. Сейчас редко, поднадоело. Но если сочту нужным – войду в роль. Легко. И так же легко выйду. Без последствий. Мой театр - театр представления.
Он играет по Станиславскому. И иногда играет так, что мне хочется встать во ржи над пропастью оркестровой ямы.
Когда я слышу, что и как он - взрослый, глубокий, бесконечно, биологически добрый - говорит об этом мире… Мне больно. И это – не моя боль. Всем хочется понимания, приятия, доброты, искренности, порядочности, хорошего отношения. Но именно с ним мне кажется, что его реально, личностно огорчает несовершенство мира. Не ближней реальности – всего мира. Что он вот так его чувствует – весь и очень остро, пронзительно. Потому что – не может не отражать. И очень зависит от его энергетики, эмоциональной атмосферы. Очень. На порядок больше меня. Мне – кажется?

Понять его - все равно, что поймать ветер - для этого самому нужно быть ветром.
А я – не ветер. Я – меч.

Сталь подчиняется покорно, ее расплющивает молот.
Ее из пламенного горна бросают в леденящий холод.
И в этой пытке многократной
Рождается клинок булатный.

Знаете, как закаляют булатный клинок? :)
Обычный – в холодной воде. А булатный – на коне, вскачь, против ветра.

Сорри, за чрезмерный пафос... На самом деле все, конечно, гораздо проще и этот жюлик, по своему обыкновению, просто наводит тень на плетень и пускает пыль в глаза...
А я – потакаю. :)))

Все так. И все не так. Внутри водоворота ветров и танца теней – мудрость немногих, но вечных истин – любовь, доброта, семья, порядочность, родина…
Непринужденное единство противоположностей, постоянство изменчивости и изменчивость постоянства. Слияние несовместимого.
Сто тысяч дел – и одна Профессия. Сто тысяч городов – и единственный Дом. Mille et Tre – и одно единственное имя, всю жизнь стоящее рядом. Не обещавший верности никому – верен себе. «И не меняю я ни жен, ни убеждений».

И еще. Ветер – возвращается.

А я – жду.

В субботу, 1 марта...