***

вот человек, похожий на сугроб, с нависшими серебристыми бровями и сморщенной складочной кожей прячет свое пунцовое лицо в поношенном черном узорчатом платке, а глаза его, с желтоватыми белками, пронизанные воспаленными малиновыми капиллярами, почти заплыли в тяжелых морщинистых веках. он смотрит на меня, то ли с презрением, то ли с опаской. вот он опускает платок до широкого подбородка своей старческой прозрачной рукой, затем оголяет золотые коронки и коричневые местами гнилые, зубы и спрашивает, выхожу ли я на следующей. ростом мужчина гораздо выше меня, и я, задрав голову, наблюдаю за тем, как медленно шевелятся его седые брови, выражая глубокую заинтересованность в моем последующем ответе. кивнув, я выпрыгиваю из шумного прокоптившегося автобуса и бегу что есть силы на другую сторону дороги, ведущей к безлюдному парку.

перепрыгивая с камня на камень, выложенных вдоль улицы, я боюсь попасть в трещины и кромки, сведенные в маленькую прогулочную дорожку кораллового цвета, ведь если я хоть пяточкой задену край полосы, случится что - то непоправимое.

реки уже вскрылись, и темно - лазурная, почти черная по краям вода бежит, шумит, несется, преодолевая ледяные тающие глыбы, на юг. я раскрываю пальто и его полы взмывают над мерзлой землей под напором южного- западного ветра. хорошо. я стою на самом краю пирса с прикрытыми глазами и вскидываю руки, представляя себя огромным пассажирским самолетом. ленивые чайки, разгуливающие неподалеку кричат что - то на своем птичьем, наверное, они говорят мне, что наступила весна.

прибой спешащей реки нарушил гулкий глухой гудок парохода, возвративший меня в реальность. золотой диск клевал в самую макушку - полдень. кинув белого  столичного хлеба кричащим пернатым, я подбежал к воде поближе, чтобы запустить свой первый деревянный кораблик с красным парусом. ботинки мокли, проваливаясь в хрустящий ледяной снег, похожий на медовые соты, а рыжий песок прилипал к краям подошвы. готово, резвый ручей помчал мой парусник по течению так быстро, что я не успевал бежать по берегу, опасаясь не выпустить из виду удаляющийся борт. внутри меня полыхала радость и сумасшедшая гордость за нетонущее судно. мальчишеское сердце исступленно билось, и я, теряя дыхание все замедлял и замедлял свой бег, и вот, красную тряпочку унесло волнами вдаль, а я все стоял, опершись руками в коленки, в надежде возвратить потерянное дыхание и привычный пульс.