залысинка абстоятельств

уйдет время, перейдет черту, зайдет, и, быть может,
или, отойдет в негу веков. нерешенная задачка ответы предполагаемые, фсеж,
предлагала безотносительно к иррациональному менеджменту. а повторюшки на разныелады восхваляли доступное, изначально радуясь найденному, украденному, утерянному и пройденному.чого-й-то охолонуло невзначай, оставив лишь призрачную надежду быть и понеся ущербность, флагом колышущимся по ветру представлений. вот и попробуйте вторгнуться в пространство чуждого опыта, шобы ощутить зашкал сердцебиения, уводящего в чрезмерность чувствительности. кншно, среди слов гораздо спокойнее, нежели среди ентих чувств, жаль, шо выбора не дали, свабоды, так сказать, движений. словесами биться, доказывать
правду ложью, служить мамоне, выслуживаясь и любить только себя в бесконечности.

оне хочуть быть -
пусть будуть, оне
хочуть жыть - пущай
жывуть, оне - енто оне

они носили исчо имена, их даже как-то звали, они приходили, ущербно скрыв свое предназначение,
дабы соблюсти обстоятельства. обчая гребеночка ентих обстоятельств залысинку коллективную юзом
объезжала, волосок к волоску мазала, соскальзывая. ихняя цивилизация созидала, наполняла смыслом жисть,
устремляла осуществить мечту, открывала неведомые перспективы. имена были исчо в моде, с ними ассоциировали
достижения, продвижения, экстраполяции и интриганство. их мысли включали реальность и, будучи нематериальными,
тихо заставляли проживать жисть. да, по чужому миру, как по музею надоть, неторопко вентилировать, оглядываясь
с подозрением, шурша тапочками. кто-й-то исчо чото грил, кому-й-то чото показывал, но не переубедил, аднакоси.
слов нахватавшись, один другому пакости творил, изблевав, по сути, нутро свое, угоднически сюсюкая. впрочим,
никто и не вспомнил, почему на доске почета оказалси ентот плод усилий ихних педагогов, выпестованный и прибивший
одного из них. фсе будит, кншно, неплохо, но встаетси-то с трудом превиликим, быдто сомнабула в трансе. а
детеныша-то выпестовали и возвели в культ все те же чинуши государственные, так шо, чо тамо копия-то сламывать,
таки да. хрюкающие у корытца сластолюбивые властолюбцы имена произносили с почитанием, смыслу уподобляли
бессмысленность. вот и срок ихней годности подошел к окончанию, и чо бум переживать стремно, усе, то бишь фсе,
аля-улю - гони гусей. общее бултыхалось, разбрызгивая частности,  радужно веселилось, горе мыкая, человечиков
стряхивая. человечество деградировало, да и хрена с им, с ентим человечеством, достойный челик всихда диградируеть,
один ли будучи или с кампанией сибе подобных, да пашли оне фсе куды-нить на другие планеты. кинституцию ихнию
проверили на соответствие межгалактическим заповедям и отвергли как малокчемную бумаженцию без содиржания.
обхохочешься, глядючи на серьезных прыщей ихних властных, типа "пейте мою кровушку, убивайте меня, изверги", экие,

право, бесталанные . ну вот исчо, бум тута количество конечностей подсчитывать, какое енто крайне некультурное занятие.
тролль раскачивал лодочку благоприобретенного благополучия азартно, со знанием дела, предвидя возможные последствия.

срач в центре столицы был лишь поводом сменить хозяина, домового, центрового, смотрящего, записывающего, фиксирующего,

гулящего.

- ничо не понимэ
- а оно вам нужно?
- не, ну хотя бы чуток
- тож мине, понималкин

шыкарно гульнули вчерась - цельный спектрум впечатлений засосали необдуманно, пучась, хихикая и глыбокоосмысленно

отрыгивая в пустотельность. дурновкусие, как дурное воспитание, чопорны в непотребстве снобистких благорасположений.
пароксизм уподобился монументальности предвечной, умопомрачительностью безысходности. тупик бытия предвосхищая и

преобразовываясь, разделенные словами товарисчи похожи были на обделенных чуйствами роботов, исправно подвизающихся в

делании добра. ента ихняя история исчо и навязана, и повязала устроителей глупостью, трескотней и щебетанием, впрочем,
схавають и ладошками исчо хлопать будуть.
шеф абажал поставить на место зарвавшегося, для евоного, так сказать, собственнейшего блага. цывилизационная картинка
обезличивала усилия консерваторов, традиционно-псевдоструктурированных и гладковыбритых, исполняющих единую мелодию.
акын пел, пустота безмолвия впитывала вибрации голоса, колыхались миражи далеких мегаполисов. утрата доверия
болезненно пульсировала, впрочем, давала свабоду независимости в осуждениях и нежелание воспользоваться благостями.
мысль подхватывала разные сочетания слов и придавала необходимое им смысловое целеполагание. слова были беспомощные,
глупостями забавляющиеся, к месту и ни к месту цепляющиеся, дажи не знающиеся с высотой предназначения своего.
складывай и сочетай, подглядывай и запоминай, докладывай и распространяй, будь толстым, умным и красивым.
кумиры  низвергнуты в прах, не жаль ничего из прошедших времен и некуда боле спешить.
память связывала представления, создавала логики восприятия,  имена были уже не нужны, события перемешивались.

разная разность:
общая праздность,
частная властность,
редкая страстность.

прерогативой идиотов считалось найти в случае закономерность и выстроить потом архитектуру заблуждений.
ах, да, тамо исчо была одна мыслишка, аднакоси, чого-й-то тамо ни устаканилоси у гнусявкина.

ты, ты и ты, строиться выходи,
бум трепыхание от дыхания отделять,
выстругивать носики-пукалки, чубчики-буколки,
хрящики в ящики учиться складывать неопределенно

и чо оне такие нереальные такоси, выспренные, надуманные, обдолбанные и охренотевшие? вот ежели хошь быть настоящим
фарисеем, то смотри кажный денечек новости, рекламу и др. полезные бесполезности быта. какая прелесть - найти повод и

сделать то, о чем мечталось долго, мучительно-беспросветно больно. мультики любимые взял челик в путешествие во времени

с собой, книг так и не стал брать. цывыльно, такоси, жыть по вере. и ничого, шо ушел человек, умер, за полчаса - и нет

его уже, тело в землю закопали, словом добрым помянули, все, прощай, человек.

вот и все,
не буду ждать
ответы, прощай,
в жизни все не так

взамен не требуя, как оно будит так оно будит душа покинула бренное никчемное тело, отправилась к Богу, в селения предназначенные