Прошу прощения за любовь

               

Встретил я как-то в Таганроге одного своего сокурсника по институту. День был зимний, студёный, и мы решили погреться за чашечкой «Экспрессо» в одной из привокзальных кафешек. Разговорились, вспоминая младые годы, перекинулись на личную жизнь. И поведал мне институтский товарищ примечательную историю из своей жизни. Из соображений морального плана, я решил не называть ни его истинного имени, ни того  места, где происходила история  - просто Василий Петрович, просто степная деревня N.
               
                1.

Василий Петрович, молодой учитель русского языка и литературы долго стоял у окна своей съёмной квартиры, всматриваясь в чернильную тушь позднего деревенского вечера. Смотрел, воссоздавая в голове картины минувшего дня: уроки, уроки, шум, гам на переменках. Сегодня он провёл шесть уроков. Но как ждал он, болезненно-напряжённо, шестого урока литературы в одиннадцатом. Ждал, когда в класс войдёт она, эта бирюзовоокая  грация с волосами воронового крыла. Войдёт, блеснёт озорным кокетством, взметнёт брови-коромысла, опалит взглядом. Всего один  миг этого разлёта бровей, этого ужаливания в самое донце души, от которого бросает в телесную дрожь и ноги становятся ватными. Но он – крепость, цитадель. Ни единый мускул лица, движение глаз не должно его выдать. Он учитель, он должен держать дистанцию. Василий Петрович догадывался, вернее, интуитивно чувствовал, что она обнаружила его порыв. Порой ему так хотелось ей признаться во всём, прижать её к себе …
                3.

Оксана Петрова, ученица одиннадцатого класса, шла на золотую медаль, упорно шла, мечтая вырваться из этого хуторского захолустья и поступить в театральный институт в Москве. Тем более отец ей был директором  одной из самых успешных агрофирм в округе. Поэтому помощь при поступлении была гарантирована. Главное медаль, тогда и легче поступать и престижнее.  Только вот была загвоздка – ну никак ей не удавалось достичь стопроцентной грамотности в диктантах, изложениях и сочинениях. В июне её ждало главное испытание – экзаменационное сочинение.  В виде авторских ремарок хочется напомнить, что в 1998 году  ЕГ ещё не прописалось по разнарядке сверху в системе образования; знания по русскому оценивались по написанию сочинения.
Сам Василий Петрович считал, что Оксана, если по справедливости, имела твердую четвёрку, но, став винтиком в этом механизме по вытягиванию « отличницы» на золотую медаль, он вынужден был  придерживаться правил игры. А тут ещё мощной волной обрушилось чувство, которое заставляло его заглушать позывы учительского долга. К тому же он стал замечать, что Оксана как то на него странно смотрит, по - особенному что ли.
Первого апреля случилось чудо – они встретились вечером в магазине, и она, именно она, попросила его пройтись  с ней.  Они шли улицей, окаймленной хмельными от бушующей весны вишнями. На лавочке у её дома, затененную густыми вишнями, они просидели до темноты. Расставаясь, она вдруг с разлёту,  приподнимаясь на одной ножке, чуть касаясь  его щеки, сделала намёк на поцелуй. Это было что-то.  Ещё один поцелуй случился, когда они сидели на той же лавочке под кипенно - белыми шарами вишен, он был более правдоподобным и затяжным. В ту ночь у Василия Петровича кружилась голова и замирало дыхание, когда фантазия его разыгрывалась слишком сильно ….

                4.

Это произошло, когда до написания сочинения оставалось всего две недели. Был теплый майский вечерок.  Он договорился встретиться с Оксаной на лавочке в десять вечера. Но дома не сиделось, и Василий Петрович решил пойти пораньше, а на лавочке посидеть, подумать, что он будет ей говорить. Именно почему-то сегодня он решил признаться ей в любви. И вот он стоит у ряда вишен, зная, что за ними заветная лавочка. И вдруг за вишнями он слышит приглушенные голоса. Подходит осторожно, словно охотник, подходит поближе, прислушивается. Да это говорит Оксана. Он от напряжения и слуха даже как-то скукошился весь. Оксана кому-то говорит так нежно, чувственно:
- Валер, ты такой …
- Ну конечно, слышит он голос того самого Валеры, которым он так недавно  восторгался за чтение стихотворения « Жираф» Гумилева. Валерка тот учился хорошо, но был шалопаем и баламутом.
И слышит он странные причмокивания. Да ведь они целовались.
- Подожди, Валер … тебе нужно уходить.
- А, так ты Васю ждёшь. Смотри, Ксюха – не переиграй.
- А что, хорошая я актриса, учителя в себя влюбила.
- А сама?
Непродолжительное молчание для Василия Петровича, скорбной статуей застывшей среди вишневых  ветвей длилось столетие.
- Ты чего? Ты же знаешь. Я актриса. Да и мне нужна эта медаль. А без него я это дурацкое сочинение не осилю. Он мне поставит пять-пять, а потом найду предлог – и разошлись как в море корабли. Ну, подумай – на кой он мне – ботаник.
Домой Василий Петрович брёл, не разбирая дороги. Поначалу ему хотелось выскочить из своего укрытия и высказать им всё. Но потом понял, что так он себя опозорит и унизится перед этой девчонкой и перед тем же Валеркой. Перед всей школой унизится. Нет, лучше действовать как-нибудь по – другому. Ей он завтра скажет, что просто заболел, главное пока виду не подавать.
Ночь он провёл в каком-то похмельно-сумеречном состоянии. Утром встал весь разбитый. После холодного умывания пришёл в себя. Долго, не спеша одевался, словно обдумывая что-то. Перед выходом на работу подошёл к зеркалу, критически осмотрел себя и вдруг смачно скрутив дулю, ткнул её в сторону зеркала, торжественно-ожесточенно произнеся:
- Вот тебе, а не пятерка.
               
                5.

Он сидел в кабинете директрисы Инессы Ивановны, опустив голову, думая о чём- то своём. Возбуждённая, раскрасневшаяся Иннеса  Ивановна ходила вдоль длинного стола, за которым она обычно проводила педсоветы и разборы полетов.
- Как вы могли! – восклицала директриса. – Как же так! Шла девочка на медаль, шла, старалась вся школа. И тут явились вы и напортачили. Видите ли - не тянет она на пятерку. А у Марьи Алексеевны тянула. И  вы за два года не возникали. Мы вам верили! Вы девочку до истерики довели! Вы поставили под удар всю школу! Принципиальный!  Значит так, вы должны с ней переписать с ней сочинение, сесть и переписать, со всемы запятыми и точками!
- Я сказал, - уверенно-равнодушно говорил Василий Петрович, словно его не касался весь этот сыр-бор. – Я не буду переписывать с ней это сочинение.
- Нет, вы сядете и перепишете. Иначе …
- Что иначе?
- Иначе … в армию пойдёте.
- Как скажете …- как-то обреченно и так же равнодушно произнёс он.
Директриса сорвалась с места и, хлопнув дверью выскочила из кабинета.

                6.

Он так и не переписал с Оксаной это сочинение на тему: «Образ Аксиньи в романе М.А. Шолохова «Тихий Дон». Так и осталась у Оксаны оценка три-четыре за это сочинение. Написал заявление об увольнении по собственному желанию и через две недели его забрали в армию, так как ему было двадцать пять. Двух лет не хватало до заветных двадцати семи, когда военкомат теряет к человеку свой профессиональный интерес. Но положенного после института года не дослужил: его побили, потом после госпиталя его комиссовали.

                7.

Пятнадцать лет прошло с той поры. Василий Петрович жил с матерью в Таганроге в двухкомнатной квартире. Жил бобылём, ходил на работу  в одну контору, в которой работал менеджером. Невест ему изредка подыскивала матушка. Но Василий Петрович проявил себя таким занудой и букой, что все эти попытки не имели результата.
Купил он как-то в киоске газету бесплатных объявлений « Каменная лестница». Он надеялся найти себе дополнительный заработок. Но ничего существенного не найдя, остановил взор на рубрике «Рандеву». Начал читать зазывные строчки об одиночестве, желающем познакомиться. Приметил строчки : «Бирюзовоглазая блондинка 32-х лет желает познакомиться для серьёзных отношений. а/я 35» Вернулся к киоску, купил маркер, обвёл этот призыв.
Вечером написал письмо на этот абонентский ящик. Через два дня получил ответ с адресом. Почерк показался ему удивительно похожим на почерк …. Оксаны.
Субботним вечером он звонил в дверь с номером 76, волновался, переминая корешки  букета желтых роз.
Дверь открылась и он увидел элегантную, пышную женщину, черноволосую с бирюзовыми глазищами. Она, как ему показалось, не узнала его.
- Я вот, прочитал в газете, - выпалил он.
- Проходите! – коротко произнесла она.
- Вот вам .. – он машинально сунул ей в руки букет.
- Проходите на кухню.
- И вот когда он шел на кухню, то услышал за спиной такое ласковое, призывное:
- Прошу прощения за любовь …
               
                8.

Как я ни уговаривал моего приятеля рассказать, чем же закончилась эта история: женился он на Оксане или ничего так и не вышло, только приятель мой всё таинственно ухмылялся, говоря:
- А вот и скажу. Давай как-нибудь другой раз встретимся, потом всё расскажу.
- Ну ты даешь,- сердился я. – На таком интересном месте.
Мы расстались, разбежались по своим делам, договорившись непременно встретиться .
« Да прям как у Чехова, с недосказанностью … - всё не успокаивался я, сидя у окна пригородной электрички, несущейся по вихреватой  заснежности степных просторов.