водокрес

Полозья деревянных саней тихо шуршат по мерзлому снегу.
- Деда, а почто у попа нательного креста нет? Он, что, его не носит?
- Так к чему он ему? У него, вон, какой огромный висит, два, поди, не гоже, кто знает. Да и к чему тебе это, ты че в христиане податься решил?
Парень, лет двенадцати, отрицательно мотнул головой, крепче натянул веревку саней, махнул светящимся фонарем, и, просмотрев путь к замершему пруду, тронул дальше. Дед, повертев головой в разные стороны, щуря глаз, тихо буркнул.
- Ничего не видно.
Побрел следом. На заснеженном берегу немного передохнули.
- Ты, того, дрова выгружай. Я пойду, прорубь почищу. Померз, поди?
Егорка, деланно посопев, принялся утаптывать снег, готовить площадку. Немного погодя, потянулся народ.
- Ты глянь, костра еще не запалили.
- Добрый морозец на святоводие. Градусов 25, поди, если не более.
- Ведаслав, там один пешней машет, айда поможем.
- Он Волхв: ему можно. Дружный гогот расколол тишину.
Люди подходили еще и еще, везли на санях дрова, снедь. Шумно здоровались. Мальцы тянули озябшие ладони к запылавшему костру. Огонь крепчал, задышал жаром, слепил глаза. Подошел разгоряченный дед.
- Ну, Славяне, пора! Встали в круг все! Давай, давай дружней!
Дружное: «Слава Роду» всколыхнуло ночь. Всплеск мощной энергии сорвался в ночь, к звездам, в Правь.
- Ну, раздеваемся народ! Купаемся с головой! И под водой сказать надобно «Слава Роду»! Чтоб шептуны все отпали. Ты помой меня водица, помоги оздоровиться.
Дед первый окунулся в проруби. Вода пошла пузырями. Вылез, обтерся насухо полотенцем, прикусил ледышку у усов.
- Ну, давай внучок, не позорь. Я тебя за руку подержу.
- Да лад, дед, я сам. В первый раз чтоль.
Уже прыгая в прорубь, промолвил: «Ты помой меня водица, помоги оздоровиться».
 Холодная вода обожгла, сперла дыхание; но клич Роду был исполнен по покону. Тело наполнилось силой. Силой духа. Тут не только шептуны – тут все навьи сущности отомрут.
Егорка, сидя у костра на санях, чувствуя тепло, блаженно улыбался, смотря в небо. Звезды подмигивали. Русью пахнет.