Мой охотник - гл. - 1 отредактировано

Для тех кто случайно забрёл - ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: СЛЭШ!



Наверное, всё в жизни закономерно. Всё подчиняется своим правилам и законам, даже любовь. Просто я, по своей молодости и непроходимой глупости, не понимал этого. Иначе зачем решил сделать любимому сюрприз?

Сам ведь ненавижу их, терпеть не могу, бешусь до белого каления, когда кто-то делает неожиданности мне. Потому что знал, к чему могут привести сюрпризы. Знать-то знал, но, тем не менее, заявился на дачу, где отдыхал Мишка, без предупреждения.

Я соскучился за неделю и изнывал от сжигающего желания как можно скорее увидеть своего Мишаню, стиснуть до боли, до хруста в рёбрах и все выходные не вылезать из кровати.

Кровь кипела, желание увидеться подстёгивало, будто хлыст коня, и, забыв обо всём, я мчался к остановке, как тот конь к финишу.

В автобусе я отворачивался к окну и улыбался как идиот, представляя радость и восторг на лице любовника, когда тот увидит меня. Я понимал, что веду себя как дебил, но совершенно ничего не мог с собой поделать. Сумасшедшая радость переполняла меня, пьянила и отключала те остатки мозгов, которые ещё могли соображать.

Меня не испугали тучи, сгущающиеся над лесом, что медленно и неотвратимо ползли к дачному посёлку. Ничто во мне не дрогнуло от предчувствия, никакая интуиция или что-то ещё не заставило повернуть назад или задержаться… нет. Птицей летел я вперёд, не замечая ничего вокруг. В тот проклятый день у меня будто отказали все тормоза, заклинило сдерживающие рефлексы. И на всех дорогах для меня горел зелёный свет.

Так всегда бывает, когда мчишься как безумный, упиваясь бегом и забываешь, что впереди может быть что-то пострашнее кроличьей норы.

В общем, был я абсолютно счастливый, как тот щенок. Перебежками, потому что хотелось скорее добраться до заветного домика, в рекордный срок примчался на дачу.

То, что я увидел, войдя в дом, мгновенно перенесло меня в детство. Когда-то давно, в иной жизни, я уже видел такую картину - лежащего в кровати мужчину и скачущую на нём женщину.
Это было слишком давно и… совсем недавно. Та картина навсегда отпечаталась в мозгу, и как бы упорно я не старался, уже никогда не забывалась.

Я уже не помню, почему мы с мамой вернулись раньше из кинотеатра, то ли фильм не понравился, то ли ещё почему, помню, что хотели сделать сюрприз отцу. Сюрприз удался! Мама тогда устроила драку, рычала как тигрица и в кровь расцарапала соседке лицо. Укусила за руку папу так, что ему потом накладывали швы. Крики, рычание, вой, кровь… тогда я думал, что взрослые в одно мгновение обезумели.

Сюрпризы, да и вообще всякие неожиданности могут в одно мгновение сломать жизнь, как карандаш. Разделительной полосой перепахать судьбу. И после ничего уже не склеить, не собрать.
В той моей жизни тоже произошли разительные перемены. Семья не выстояла. Нас словно взрывом расшвыряло по разным сторонам.

За тот памятный «послесюрпризистый» вечер и последующую ночь я резко повзрослел, поняв, что жизнь – это не только модели самолётов и возня с друзьями во дворе. И что она не состоит из праздников и веселья. Во взрослой жизни всё было серьёзнее, трагичнее и больнее.

Мы ещё довольно долго жили одной семьёй, но это была уже лишь пародия на семью. Мать так и не простила отца. И я долго не мог понять, почему родные и близкие, став чужими, продолжают мучиться, живя вместе, и мучить меня?

Всё оказалось просто - ради меня.

Как же я смеялся, услышав это объяснение. И когда родители решили развестись, я был только благодарен им за это решение.

С Мишкой вместе мы уже два года. В самом начале я буквально не мог без него дышать. Он был необходим, без него весь мир темнел и съёживался. Любимый стал моим солнцем, центром моей вселенной.

За годы, прожитые вместе, всякое бывало. Мишка – красивый и видный мужчина, ну и кобелист. И вот эту черту я ненавидел в нём до посинения. Сначала устраивал скандалы и истерики. Даже драка была, но, как и все «ходоки», Мишка умел всё вывернуть так, что в итоге я выглядел чуть ли не Отелло, а он – несчастной Дездемоной.

А потом я устал бороться и сдался. Знал. Молчал. Прощал. И продолжал любить.
Я думал, что ради нашей любви я всё смогу, всё преодолею. Как идиот верил, что однажды он поймёт: я - самое лучшее, что есть в его жизни. И пусть его измены мучили меня почище любого инквизитора, пусть это всё снижало мою самооценку ниже плинтуса, я до самого конца верил, что нам суждено быть вместе до самой смерти.

И совсем не важно, что порой я сам себе казался верным, и от этого придурочным, псом.
Разве в цене сейчас верность?

Вот то-то и оно, что никто не понимал меня с этой проклятой верностью! Мне советовали плюнуть на всё и не заморачиваться. Мол, живи на всю катушку, изменяй тоже. А я не мог. Не умел. Я был Мишкин весь, и душой, и телом.

Увидев его с женщиной в постели, замер как истукан, не в силах сдвинуться с места.
Что там говорят в таких случаях, земля разверзлась?.. небеса раскололись?..
Врут. Я не почувствовал ничего такого. Просто огромное разочарование и ещё боль в центре груди, будто туда по самую рукоятку вогнали нож.

Не знаю, сколько смотрел на это действо со стороны, но меня заметили. Женщина, не стыдясь наготы, повернулась ко мне и улыбнулась, как давнему знакомому.
- Миш, твой друг приехал. Рано он.
- Выйди! – рявкнул тот мне.

Мишка. Мой любимый. Только вот… мой ли?
Приказ ожёг холодом. Я усмехнулся над нелепостью ситуации. А чего, собственно, я ждал? Извинений и покаяний?

Осторожно опустил на пол пакет со вкусностями, которыми хотел побаловать своего мужчину, и без возражений вышел. Понимая, что навсегда ухожу из Мишкиной жизни.
Начался дождь, но я не стал пережидать его, пошёл назад на остановку. Да что мне теперь дождь? Сейчас мне хоть камни с неба.

Усмехнулся над собой. Удалась сегодня поездка, нечего сказать. Как давний мамин сюрприз.
Мишка не из тех людей, что просят прощения. Он всегда и во всём был прав. В нашей паре главенствовал он. Я подчинялся. Заботился. Любил. Отдавал. Для меня это было нетрудно и так естественно, словно дышать. Уступать партнёру? Да запросто! Простить? Конечно!
Но не в этот раз.

Так зачем было оставаться и ждать, что он мне скажет? Всё ведь и так ясно, как божий день. Теперь-то понятно, почему в последнее время он стал реже звонить. Как всё просто объяснялось, не то что его оправдания - перебои со связью.

Дойдя до конца улицы, вымок насквозь, а дождь и не собирался утихать. Шпарил так, что меня стали раздражать капли, бьющие по телу, и вода, ручейками стекающая под мокрую одежду. Остановившись у крайнего островерхого дома, с тоской посмотрел на уютное крылечко. И, плюнув на всё, открыл калитку и вошёл в чужие владения. Не убьют же меня хозяева за то, что пережду дождь?

Я уселся на скамеечку и невидяще уставился на серую пелену дождя. Мокрая одежда противно липла к телу, и к тому же, я стал замерзать. Зато физическое состояние здорово отвлекало от невесёлых дум и, наверное, я был даже рад, что идёт дождь, и что вымок насквозь, и что вокруг так же мерзко, как и у меня внутри.

Не успел толком собраться с духом, чтобы продолжить путь и хоть чуть-чуть привести мысли в порядок, как калитка открылась, и на дорожку ступил хозяин.

Мужчина был высоким, жилистым и, видимо, сильным. Одет в камуфляж, на ногах берцы, за плечами рюкзак и зачехлённое ружьё. Коротко стриженный, с хмурым, скорее сумрачным, выражение лица. Острый, будто бритва, взгляд полоснул по мне, и на миг сделалось очень неуютно. Ощущение такое, словно под рентгеновский луч угодил.

Да… такой убьёт и глазом не моргнёт. Охотник. Воин. И угораздило же меня встать на его пути.
Я опасался, что он начнёт выяснять: кто я и откуда? Почему вломился на чужую территорию? А он устало взошёл на крыльцо, скинул тяжёлый рюкзак и ружьё, потёр натруженные плечи. От него пахло потом, лесом, порохом и кровью. Эти запахи мне не понравились, но я сдержался, хотя желание скривиться было очень сильным. И тут я заметил у него на поясе огромный охотничий нож в ножнах.
Пониже желудка обдало холодом. Этот охотник был опасен, а я вторгся на его территорию без приглашения. Вечно моей персоне выпадают приключения и совсем не такие, как ожидались. Почему бы тут не жить какой-нибудь милой старушке или пожилой семейной паре? Или мне самому не облюбовать другой домик с подходящим укрытием?

- Извините, я вошёл без спроса… дождь, – мужчина бросил на меня короткий взгляд и, сняв с шеи шнурок, на котором болтался ключ, открыл дверь.
- Входи.
- Простите, но, пожалуй, я пойду.
- Не думаю, что тебя кто-то ждёт, - эта фраза сразила меня наповал. Заставила почувствовать одиночество, собственную ненужность и никчёмность. Мужчина кивнул на открытую дверь и, подхватив свои вещи, первым вошёл в дом.

Вздохнув и признав его правоту, поплёлся за хозяином. Действительно, куда мне было спешить? В пустую холодную квартиру, где сходить с ума, думая о Мишкиной измене?
Дом был не очень большим, но добротным. Да и изысков никаких вокруг не наблюдалось. А посему можно было сделать вывод, что этот охотник живёт один.

Мужчина бросил мне спортивные штаны и футболку.
- Переоденься, вымок насквозь, - сверху положил полотенце. – Всё чистое.
- Спасибо, - за сухую одежду я был искренне благодарен, потому что желание стащить с себя мокрые тряпки стало просто непреодолимым.

Это было странное знакомство, оно отвлекло меня от проблем, ненужного самоедства и неизменной горечи, и какая-то часть меня была рада ему. Рада тому, что мне встретился этот хмурый и загадочный мужчина. Было в нём что-то такое, чему я не мог подобрать название. Но оно бывает у всех, кто побывал на войне, или выжил после катастрофы, или чуть не умер от тяжёлой болезни.
«Надрыв. Шрам», - осенило меня.

Таких как он я ещё не встречал в своей жизни. Это был хищник, достаточно было одного брошенного на него взгляда, чтобы понять, что с таким шутки плохи: укусит – не заживёт, а то и порвать может.
Звали этого хищника Ярослав. Он мало говорил, двигался медленно и как будто лениво, с грацией дикого опасного зверя. И я, заворожённый его движениями, смотрел во все глаза.
«Почему я так не могу? Почему я не такой? Будь я таким, может, Мишка тоже взгляд не смог бы оторвать?» - думал в тот момент.

- Есть хочешь? – спросил мужчина и вывалил из рюкзака плотный пакет с тёмно-красным мясом.
Я моргнул, выплывая из своих размышлений, уставился на чужую добычу. Надо сказать, что я впервые видел дичь, и цвет мякоти удивил меня, поразил даже.
В животе заурчало, вспомнилось, что кроме утреннего кофе мне сегодня больше ничего не перепало. Так торопился к любовнику, что пропустил обед, намереваясь поесть с ним.
- Хочу. Только я никогда не ел дичь, - Ярослав полуулыбнулся.
- Много потерял.

А потом я, как малое дитя, чуть ли не открыв рот, наблюдал за действиями мужчины. Он мгновенно подобрался, движения стали быстры, даже резки, и очень точны, ни единого лишнего жеста, ни единого лишнего взгляда. В мгновение ока мясо уже скворчало на плитке, а по комнате пополз чудный аромат жаркого.

И снова Ярослав поразил меня, движения опять замедлились, приобрели оттенок ленивой грации. Сам хозяин занялся ружьём, вытащил из чехла, на столе появилась маслёнка, промасленные тряпки, шомпол.
Мне, конечно, было интересно просто наблюдать за его действиями, но стало раздражать то, что он совершенно не интересовался мной. Я совершенно не понимал, как можно вот так запросто впустить незнакомого человека в дом? Ни о чём не спрашивая, принять, выдать одежду, предложить пищу. Я бы так не смог. А вдруг незнакомец вор? Или убийца? Да кому сейчас можно доверять? Даже любимые предают.

А вот вспоминать Мишку было ошибкой. На глаза навернулись слёзы, и я стиснул зубы, проглотив поднявшуюся к горлу боль.

«Забудь!» - скомандовал себе и тяжело вздохнул, понимая, что забывать буду долго.
- Ты один здесь живёшь? – начал я разговор, когда более или менее успокоился.
- Один.
- А семья?
- Давно разведён.
- Дети есть?
- Дочь.
Я чуть не взвыл от нашего разговора. Создавалось впечатление, что я веду допрос, а Ярослав совершенно равнодушно отвечает. И чтобы хоть как-то его расшевелить и растревожить это спокойствие, я ляпнул самое сокровенное:
- Знаешь, а я гей, – не знаю, какой реакции я ожидал, но явно не быстрого внимательного взгляда и вопроса:
- И? – на это трудно было что-то ответить. И я сам себе показался глупым несмышлёным ребёнком, сообщившим родителям, что это он развёл костёр в комнате и поджёг дом.
- И ты ничего не хочешь мне сказать?
- А должен? – не прекращая чистить ружьё, спросил мужчина, а я рассмеялся.
- Наверное, да. Я ещё никогда не встречался с такой реакцией, обычно люди начинают исподтишка рассматривать меня, как будто внезапно обнаружили выросшую вторую голову. Кто-то переспрашивал, кто-то смеялся, а ты…
- А я что?
- А ты принимаешь меня таким. Тебе ведь всё равно, да? – а вот теперь я вдруг обиделся. Моё настроение стремительно изменилось и не в лучшую сторону. Прямо как у подростка.
«Подросток–переросток», - пришла на ум совершенно идиотская рифма. И я чуть не рассмеялся – до того весь сегодняшний день показался несуразным. Но когда я вспомнил, отчего оказался здесь, настроение снова упало – стало грустно до невозможности. Захотелось забиться в тёмный угол и зареветь, как маленький обиженный ребёнок. Сказывался разрыв с Мишкой. Я стал совершенно неустойчив в эмоциональном плане.

И за что мне такое счастье?

Ярослав со вздохом сгрёб со стола все причиндалы для чистки оружия и стал накрывать на стол. Появилась и коньячная бутылка, деревенский хлеб. Жаркое водрузилось на стол прямо в сковородке, но мне внезапно стало всё равно. Ну не нож и вилку мне будут предлагать в деревенском доме?
Ах, что за запах был у этого мяса! Рот тут же наполнился слюной. Хозяин разлил коньяк по стопкам, выпили. Я хотел было спросить: за что пьём? Но мужчина подвинул мне вилку и скомандовал:
- Ешь.
Мясо было вкусным, сочным, острым, и я наслаждался вкусом. Присутствовал в нём незнакомый лесной запах, но мне он скорее нравился. Хмель ударил в голову, пришло состояние блаженства и невесомости, измена любимого отдалилась, показалась мелочью, пустяком. Я наелся, согрелся и зевнул, захотелось спать.
- Тебе постелить? – кивнул Ярослав на диван. Я отрицательно помотал головой.
- А ты?
- А моё логово наверху - в сене, - ещё один кивок на неприметную лестницу. Вообще-то, когда я рассматривал «хоромы», заметил эту лестницу и предположил, что она ведёт на чердак. Прав, значит, был.
- А я никогда не спал в сене, можно?
- Конечно, давай топай, дойдёшь?
- А то, - но то ли коньяк был чересчур крепким, то ли я слишком ослабел и оголодал, но спиртное конкретно ударило в голову. Меня ощутимо вело в сторону, и мужчина поддержал мою тушку, не дав приложиться к стене.
- Что за коньяк такой у тебя?
- А кто сказал, что коньяк? – я хохотнул.
- Ярослав, ты всегда отвечаешь вопросами? - но тут его руки легли мне на бёдра, и я замер. Сердце забилось как сумасшедшее. Подумалось, что мужчина станет приставать ко мне. И что тогда мне делать? Ведь сейчас я не хотел никого видеть рядом с собой. Ни Мишку, ни Ярослава, ни кого-либо ещё. Всякая физическая близость вызывала омерзение.
- Лезь давай, я поддержу, чтобы не свалился, – пояснил охотник, словно понимая, что я чувствую. Это вызвало во мне признательность и удивление. Оказывается, не все люди такие засранцы, как мой бывший.

И я полез, с ловкостью слона, но за это надо было сказать спасибо неизвестному напитку, которым меня опоил Ярослав, и сильным уверенным рукам, лежащим на моих бёдрах.
На втором этаже оказалась небольшая комнатка, заполненная ароматом свежего сена и шумом дождя. На сене была своеобразная кровать-лежанка: матрас, подушка, всё - в белоснежном белье. Я даже удивился этой белоснежности. Хотел ещё пошутить насчёт заботливости женских рук, но что-то остановило меня, и я промолчал.

- Спокойной ночи, - пожелал хозяин и с лёгкостью, не дожидаясь ответа, спустился вниз. А я упал на пружинящую лежанку и мгновенно провалился в сон, успев пробормотать:
- Спокойной…

Вот так и состоялось моё знакомство с Ярославом. На выходные я конкретно завис у него. Моя тушка отчаянно не желала направлять стопы в город и разгребать ожидавшее меня там дерьмо. Ну не хотел я выселяться из Мишкиной квартиры, не хотел возвращаться, вообще вспоминать о том, что на свете существует конкретный человек с таким именем, не хотел! Поэтому позволил себе моральную передышку перед неизбежным прыжком в бездну – остался рядом с тем, в ком чувствовал силу и способность помочь мне. Ярослав отвлекал меня от дурных неспокойных мыслей, от копания в себе и стремлении понять – а не я ли виноват в том, что мне изменяли? Не я ли виновник всего, что со мной случилось?

Охотник не гнал меня, принял, приютил, в душу не лез, ни о чём не спрашивал. И это было хорошо. Так хорошо, что я стал наслаждаться его обществом. Хвостом ходил за ним и наблюдал, любовался и беспрестанно всему удивлялся. Оказывается, было множество вещей, о которых я даже не догадывался.
А потом выходные кончились. Но Ярослав, ничего не делая, помог мне. Я успокоился, полностью приняв тот факт, что в этот раз не смогу простить Мишку. Наши пути разошлись.
Бывает.

Я любил. Я всеми силами старался быть рядом, всегда прощал, всегда первым делал шаг навстречу. Всё кончается. Даже любовь, которая, как я считал, будет длиться бесконечность. Увы. Как оказалось, я ошибался. Если Мишка не оценил того, что я ему дарил… что ж, значит, так было предопределено. Мой бывший сделал свой окончательный выбор, большего судьба ему не предоставит. По крайней мере, со мной – это я знал точно. Не знаю, откуда появилась во мне эта уверенность, но она была. Больше никогда в жизни я не шагну к Мишке навстречу, не обниму, не скажу о любви. Всё. Финиш.

Так что мы мирно разошлись, вернее, я просто забрал свои вещи и съехал, благополучно вернувшись в свою квартиру. Не хотелось ни скандалов, ни выяснения отношений. Зачем напрасно сотрясать воздух, переливать из пустого в порожнее? Да и удача улыбнулась – бывший так и не появился, видимо, горячая штучка ему попалась в этот раз.

Как бы то ни было, было грустно, до невозможности. Я много думал о нас, пытался найти ошибки, злился, сомневался. Задавался вопросом: а вдруг Мишка попросит прощения? Поклянётся в любви? Скажет, что такого больше никогда и ни с кем?
И что я сделаю? Прощу?
И тут всё во мне бунтовало, как будто наизнанку выворачивало. И становилось понятно – нет, не прощу. Не смогу.

Я искусал все губы, изгрыз в щепки десяток карандашей, пытаясь понять: почему?
Почему я не могу простить? Я же прощал и не раз, так почему теперь не могу?
А потом понял – это потому что не могу пойти против себя. Не смогу предать кого-то или что-то, что жило внутри меня и всегда вело меня по жизни. Может, это была совесть? Хотя вряд ли, это было что-то, что как компас неизменно указывало мне путь. И мне оставалось только следовать в предложенном направлении. Если я пытался идти против себя, то слово "некомфортно" едва ли могло объяснить, как я себя чувствовал при этом.

И вот этот кто-то сейчас желал лишь одного – уйти от бывшего возлюбленного. Уйти и никогда не возвращаться.

Отчасти это было настолько нереально для меня, что вызывало оторопь. Ведь я любил Мишку, совсем недавно с ума по нему сходил.

Когда я размышлял над этой ситуацией, мне казалось, что я разгребаю ещё горячие угли и пытаюсь добраться до самой сути. Почему всё так? Почему в этот раз нас разделила черта, которую не пересечь никакими силами? Почему?

«Потому что Мишка стал чужим, – пояснил кто-то, кто всегда жил во мне. - Не просто обманувшим тебя любимым, а именно чужаком, которого ты никогда не знал».
Правда. Всё до единой буквы было правдой. Мишка стал незнакомцем, который принес в мою душу разрушение и хаос. И ещё, я до сих пор помню чувство отвращения к нему, когда увидел его с женщиной. Я дарил ему самое важное, самое ценное, что у меня было, а он каждый раз швырял мне в лицо мой подарок.

Ну что ж, больше такого не повторится.

А Мишка не торопился выяснять отношения, не спешил просить прощение. И уголёк моей веры в чудо угас совсем. Не случится у нас больше чуда.

Я жил. Приходил в себя. Налаживал жизнь. Встречался с Ярославом, понимая, что навязываюсь, что нагло вторгаюсь в чужую жизнь. И успокаивал себя тем, что тот меня не гонит, а значит, не против моего присутствия.

Свой отпуск я провёл с охотником. Он впервые повёл меня в лес, учил ходить так, чтобы не трещали под ногами сухие ветки. Но по сравнению с ним, бесшумно скользящим среди деревьев, я производил чересчур много шума. И наша совместная первая охота не удалась. Ходить по лесу оказалось тяжело, я даже не представлял, насколько, и всё, что мы принесли с той охоты, – это пару литров черники да белых грибов на жарёнку.

В своей жизни я никогда не уставал так сильно, как после своего первого лесного похода. У меня разболелась голова, меня подташнивало, и Ярослав чуть ли не волоком тащил меня к дому.
- Ярь, что со мной? – пьяно поинтересовался, повиснув на мужчине.

- Твою мать, городской ты мальчик, переизбыток кислорода у тебя. Опьянел совсем.
Последнее что помню - это внимательные карие глаза с янтарным отливом.
- Какие… оказывается, у тебя глаза… красивые… - это последнее, что сообщил Ярославу, и вырубился.
Он нянькался со мной как старший брат, наставляя, обучая.

Помню нашу первую удачную охоту. Небольшую лесную козочку - косулю, и его глаза, смотрящие в прицел. Наверное, именно тогда я влюбился в приготовившегося к прыжку хищника. У меня не было слов, чтобы описать, насколько был прекрасен Ярослав в тот момент. Это был настоящий охотник, что жил лесом и охотой. Это была его среда обитания, он не убивал ради забавы или спортивного интереса, как хищники не убивают ради того, чтобы просто убить.

Помню сухой гром выстрела и мгновенную тишину, наступившую в лесу, а потом снова в уши ворвался птичий гомон, хищник удачно поохотился, и лес продолжил свою жизнь, как ни в чём не бывало. Кто-то умирает, кто-то рождается…

- Прости, - прошептал мужчина убитой косуле и принялся освежёвывать добычу. И это тоже поразило.
Я влюбился так сильно, так неотвратимо, как никогда в своей жизни. Такого влечения у меня не было даже к Мишке. Любовь сжигала меня, я горел и плавился под взглядом мужчины. И когда замечал одобрение или тепло в его глазах, долго ходил совершенно счастливый и немного пьяный.

Ярослав дарил мне столько радости и ощущения полноты жизни, сколько никто и никогда до него.
Я и не знал, что самые естественные ощущения настолько восхитительны! Как же было здорово потному, уставшему так, что едва переставлял ноги, окунуться в чистейшее лесное озеро!

Да я никогда за всю свою жизнь не чувствовал себя настолько живым, как с моим охотником.
И, наверное, никогда в жизни я не забуду вкус дикого мёда и то, как началась моя настоящая любовь.
- Смотри, - указал куда-то наверх Ярослав. Я с трудом отвёл взгляд от его шеи, по которой ползла прозрачная капля пота.

Если бы люди умели читать мысли друг друга, представляю, что подумал бы обо мне мужчина. О том, как я жаждал припасть губами и языком к этой капле и вылизать его всего, упиваясь запахом и вкусом. А потом целовать… долго, страстно, сводя с ума.

«Нет! Соберись!» - скомандовал себе и попытался сосредоточиться на том, где мы вообще находимся.
«Мы в лесу!» - мысленными пинками приводил себя в адекват.

«В лесу нужно всегда держать ухо востро!» - так учил меня Яр. Но мокрая от росы и пота одежда мешала, да и возбуждение от близости желанного мужчины туманило разум. Я тоже страшно вспотел, а всё из-за вчерашнего дождя и сегодняшней влажности. Под кронами деревьев получился душный парник, где мы обливались потом как в сауне.

Я всё-таки убедил себя отвлечься от притягательного зрелища потного Яра и посмотрел туда, куда он указывал. И ничего кроме деревьев не увидел.

Я уже два месяца ходил с ним по лесу и более или менее мог ориентироваться и выживать. Узнал, какие ягоды и растения съедобны, а какие ядовиты. Научился радоваться малому и ценить жизнь.
Помню, как после трёхдневного скитания и с тяжёлой ношей - подстрелили молодого кабанчика - возвращались домой. И какой необыкновенно вкусной после подножного корма казалась простая отварная картошка с солью. Самая обычная картошка, на которую я раньше и не взглянул бы. Помню, как рассмеялся тогда, поняв, что всё до невозможности просто.

- Ты чего? – с набитым ртом спросил Яр.
- Так жизнь, она простая! Я только что понял. Люди что-то изобретают: технику, сложные блюда, дорогие вина, небоскрёбы строят, думают, что это всё сделает кого-то счастливым. А человеку не нужно столько для счастья! Достаточно самых простых вещей.
«И любимого рядом», - хотелось мне добавить, но я сдержался.
Думаю, это надо испытать – вкус жизни, самый обычный, простой и незамысловатый. Мы все много читаем и знаем заочно, что да как, а вот ощущений не хватает, сравнивать не с чем.

Так и мне не с чем было сравнивать. Городская жизнь после знакомства с Ярославом казалась мне пресной и ущербной. Я даже предположить не мог, как же это здорово - жить в гармонии с тем миром, который тебя породил.

Ни один ресторанный шедевр не сравнится со вкусом самой обычной краюхи хлеба, когда ты голоден. Ни одна бутылка даже самой дорогой минералки не сравниться со вкусом воды, которую пьёшь из чистейшего родника, когда страдаешь от жажды.

Так, отвлёкся я что-то. В общем, пялился я на деревья и ничегошеньки, кроме зелёных листьев не видел.
- Ничего не вижу, - пожал плечами.
- Смотри сюда, - охотник стал за моей спиной, почти вплотную прижавшись ко мне. Меня слегка повело от близости. А тот словно ничего не замечая, поднял руку и указал на дупло. – Там дикие пчёлы и мёд, - многозначительно сообщил.
- И что? – пытался поймать чужую мысль и ничего не понимал. Желание прижаться ягодицами к паху мужчины и потереться сводило с ума. Какие там пчёлы! Какой мёд?! Когда тот, по кому я страдаю, настолько близок!
- Хочешь попробовать дикого мёда? – жарко шепнул мне желанный на ухо. Стая мурашек побежала по позвоночнику вниз.

Грешным делом я подумал, что мой охотник заигрывал со мной. Но ведь такого быть не могло! Ещё ни разу я не замечал, чтобы Ярослав смотрел на меня с желанием или определённым интересом и считал его натуралом до мозга и костей. А то, что любил я... это мои проблемы были.

Дупло в здоровом дубе находилось не слишком высоко, мы без труда могли бы дотянуться до него, ну Яр точно смог бы. Он посвятил меня в тонкости добычи мёда и пошло-поехало.

Задымив пчёл густым дымом из зелёных ветвей, мы всё-таки добыли желанный продукт, хоть не обошлось и без укусов. Благо, перед началом операции мужчина поинтересовался об аллергии на пчелиные укусы. Вот уж чем не страдал – это аллергией. И потому смело помогал своему охотнику. Какая разница, что добывать в лесу?!

И вот мы со сладкой добычей расположились на ровной поляне. Вкус дикого, настоящего мёда без добавок и примесей – это такая вкуснота, что у меня не нашлось слов описать его. На что я, не особо жалующий сладкое, уплетал мёд за обе щеки. А когда моё внимание привлекло то, как Яр облизывал липкие пальцы, об угощении сразу же было забыто.

Я как дурак уставился на мужчину и был не в состоянии оторвать взгляд от этой чудной картины. А тот, будто дразня и совершенно не обращая на меня внимания, вылизывал палец за пальцем. Соблазнительно проводил языком и обсасывал.

Кровь ударила в голову, в ушах зашумело, стало трудно дышать. Как же сильно я любил и хотел этого мужчину! Прямо до дрожи!

- Мне надо отойти, - удивляясь себе, сумел выговорить и рванул прочь. В лесу нельзя далеко отходить друг от друга, это было одно из первых правил, что вбил в меня Ярослав. Но теперь я готов был забыть обо всех правилах, обо всех наставлениях.
Каким непроходимым глупцом я был, когда решил, что мне будет довольно просто быть рядом с любимым.
Я споткнулся и растянулся в густом папоротнике. В нос ударил сильный запах прелой земли и, закрыв лицо ладонями, я застонал.

Что мне теперь делать? Ну почему, во имя всех богов, я всегда влюбляюсь в тех, в кого не следует? Мне теперь уже недостаточно просто быть рядом с любимым и смотреть на него. Я хотел Ярослава, жаждал, и моё неутолённое желание сжигало меня изнутри, лишало рассудка. Мне было всё труднее сдерживаться, временами бывало плохо оттого, что я рядом с Яром.

И я прекрасно понимал, что потом всё будет только хуже и хуже.
- Что с тобой, Юр? – раздался надо мной такой знакомый и родной голос.
Я усмехнулся, мой охотник как всегда бесшумен, быстр и наблюдателен, а добыча вот она - валялась у ног, осталось только подобрать. Повернувшись на спину, я встретился с глазами чайного цвета и залюбовался их янтарным оттенком.
- Яр, я устал и не могу больше так. Я люблю тебя. Давно уже люблю.
Вот и сказаны самые страшные слова, которые не было сил удерживать в себе.
Отчаяние накрыло с головой, потому что «мой» охотник - натурал.
Я ждал отвращения к себе, насмешек или полного безразличия. Но мужчина удивил – он улыбнулся.
- А я уже устал ждать, когда же ты признаешься, - мне показалось, что я ослышался.
- Но ты же натурал… и ты ждал?..
- Натурал? А тебе кто-то об этом говорил?
- Ненавижу, когда ты отвечаешь вопросом на вопрос! - воскликнул и, встав на колени, обнял мужчину, вцепился в патронташ на бёдрах, расстегнул и отложил в сторону.
А после нам было не до разговоров и вопросов.
- Мой охотник! Мой Ярослав… - шептал меж поцелуями в сладкие от дикого мёда губы и пьянел от их вкуса и ответного желания.