Млечный путь

- Нас должна встречать Вера Исааковна, удивительная женщина, – говорит один мужчина другому в аэропорту  Нью-Йорка, поправляя дорожную сумку на плече, продолжает: -  Она была моей учительницей по английскому. Затем для иностранцев водила экскурсии по Ленинграду, в нее влюбился американец какой-то, она бросила мужа, и переехала сюда, вот уже больше десять лет здесь живет. Интересно сильно ли она изменилась…

- Ты все эти годы с ней поддерживал связь? – удивляется его приятель, одетый в дорогой деловой костюм.

- Ну что ты, кто из нас может писать письма столько лет? Это моя мама – золотая, они с ней  подружки, – и вдруг широко улыбаясь, бросается на встречу к моложавой, в элегантном брючном костюме, женщине. –  Ах, вот и она! Вера Исааковна, да Вы совсем не изменились!

- Сережа! Тебя бы я никогда не узнала! – поставленным голосом профессионального педагога ответила Вера Исааковна.  – Тебе здесь придется меня называть просто по имени, так привычнее. Хотя не скрою, мне так приятно слышать свое отчество на чистейшем русском языке.
 
- Вера Исааковна, я так рад Вас видеть! Мне, Вера Исааковна, будет сложно называть Вас – Верой. А это мой друг Андрей.

- Очень приятно. Хорошо, тогда Вы, Андрей, называйте меня Верой, а Сергей, так и быть, Верой Исааковной. Сразу правда вспомнила нашу советскую школу. И крик по всему коридору: Вера Исааааааковна! - Что случилось? - Сергей поймал голубя и говорит, что сварит его и съест. А ведь это символ мира! - Помнишь это, Сережа?

- Но я же тогда шутил, но шуму было… Вся гигантская школа в тысячу человек меня узнавать стала, немеркнущая слава, и кличка появилась «Голубь мира».

Андрей засмеялся:
- Точный ник, Сергей, – голубь мира, недаром ты – мировой юрист!


Они дошли до маленькой зеленой машинки Веры Исааковны, она деловито произнесла:
- Едем на Бродвей, все свои экскурсии я веду оттуда. И по дороге буду рассказывать много интересного.

В городе уже глубокий вечер, горят фонари. Андрей восхищено оглядываясь, говорит:
- Мне так понравился ночной Нью-Йорк,  когда мы заходили на посадку, столько огней!  Вас, наверно, Вера, это тоже в первый раз поразило?

- Да. Я приехала первый раз, как и вы сейчас, перед самым рождеством. Город весь в елках и гирляндах. Всюду звучит «Вальс цветов» Чайковского, наш классик у американцев числится в новогодних мелодиях. Но восхищение и восторг я испытала, когда с одним молодым человеком стала гулять по вечерним улицам. Весь асфальт всех дорог и пешеходных тротуаров, в том числе,  почему то вспыхивали звездами. На небе звезды, новогодние огни отражаются в стеклах небоскребов и под ногами – звезды. Мы идем невесомо. Парим среди огней и звезд, внутри такого яркого Млечном пути. Под вальс цветов! – здесь она счастливо засмеялась. - Господи, ребята, как же здорово свои мысли, чувства произносить и выражать  по-русски.

- Вы видимо, Вера, очень сильно любили этого молодого человека? – в вопросе Андрея прозвенела легкая нота зависти.

- Так,  напрямую, в лоб буквально, только русский человек может задать такой личный вопрос. Да, любила этого человека, жаль, что его чувства быстро как-то угасли.  Он стал известным экологом, решил путешествовать по миру, а не создавать семью. И это спасло ему жизнь. – Вера грустно улыбнулась.  – Он работал в одной из башен близнецов, и уволился за неделю до этой страшнейшей трагедии. Вместе с башнями половина мира рухнуло. Америка этого, как убийство Кеннеди, не забудет уже никогда. Кстати, а звезды под ногами действительно были, и это вовсе не аллегория. Это стеклышки, которые здесь кладут в плитку и они отражают свет фонарей и фары машин. Вот и сейчас, видите, вспыхивают.

- Ну, таких плиток сейчас и в Питере полно, - протянул Сергей.

- А давайте, начнем экскурсию, - предложила Вера Исааковна. – Сколько там у нас осталось времени до вашего самолета в Чикаго?




Через несколько часов экскурсии, ужина в ресторане, Вера Исааковна проводила русских друзей и теперь задумчиво ехала свой пригород, а навстречу ей уже текли потоки машин, которые спешили в город, на работу. Она вела свой маленький автомобильчик, вспоминая встречу с Сергеем и Андреем, такими уверенными в свою счастливую звезду русскими красивыми мужчинами, русскими любящие свою Россию, и спрашивала себя, ради чего она переехала в Нью-Йорк.
 
Она оставила родных, друзей, семью и любимый город, по которому водила экскурсии, и сильно стеснялась его обшарпанного, неухоженного вида. Это сейчас Питер к очередному юбилею отреставрировали, центральную его часть – до глянца, а тогда она выстраивала маршруты, чтобы иностранцам как можно меньше встречалась разруха, помойки. Но и теперь, в Нью-Йорке, она точно так же избегает показывать туристам неухоженные улицы. 

В Ленинграде – очень не любила экскурсии «По славным местам В.И. Ленина», а теперь – везти гостей города к месту, где стояли башни-близнецы. Тогда и сейчас большую часть рабочего дня она говорит по-английски, точно также ждет дня зарплаты, и точно также ждет выходных, чтобы спокойно почитать своих классиков или с подружкой сходить на концерты.

Ради чего? «Ради моего Млечного пути!» – сказала она вслух самой себе и встряхнула головой, словно отогнав наваждение, включила «Времена года» Чайковского.

Но почти сразу с первыми звуками мелодии буднично зазвонил телефон:
          - Мааам, ты скоро? Я тебе уже сделал айишницу, я правильно сказал? – в трубке она услышала голос своего девятилетнего сына Майкла или Миши, так она его дома называет.

Впереди над дорогой стало всходить неторопливое зимнее солнце, а вокруг – гаснуть огни.