И вот он приходит

И вот он приходит: бутылка шампанского в одной руке, торт - в другой, букет цветов - в зубах.
 -  С днем рождения, моя красавица, - говорит мой неверный, и букет падает на пол.
 Я поднимаю цветы и несу их на кухню.
 Вовка раздевается и плетется следом.
 - Ты одна? - спрашивает он.
 - Да.
 - А где твоя маман?
 - На работе. У нее смена со среды.

 Я достаю красивую вазу, наливаю в нее воду и начинаю колдовать над тремя розочками, раздумывая над тем, что именно сегодня мой любовник впервые подарил мне цветы.
 - Ты опоздал с поздравлениями.
 -  Ну ладно тебе, Тань, ну не мог я, - оправдывается мой дорогой, - все-таки у меня семья имеется…
 Я поднимаю на него глаза.
 - Да что ты! У тебя, оказывается, есть семья? Тогда зачем тебе я?

 Вовка старается не замечать издевку в моем голосе:
 - А с тобой не скучно… Словно в сказку попадаешь.
 Это что-то новое!
 - В сказку? Ты считаешь мою жизнь сказкой?
 - А что, сказки разные бывают. «Теремок», например…Прихожу я в теремок, а там меня ждет Мышка-Норушка.
 - И Лягушка-Квакушка…Целый зоопарк.
 - Ладно, Танюх, не злись. Смотри на жизнь проще… Нравишься ты мне, вот и прихожу.
 Когда могу, конечно.

 Мне становится смешно и, в общем-то, хорошо, и совершенно не хочется начинать разговор на грустную тему. И я решаю отложить его на потом. А пока я хочу напиться и закусить хорошим куском этого замечательного тортика, что стоит на столе.
 Вовка открывает бутылку, да так неудачно, что обливает шампанским все, что только было можно: и стол, и пол, и плиту, и стены, и потолок.

 Я кидаюсь вытирать, Вовка мне помогает (еще бы, хозяйственный женатый мужчина), потом мы допиваем остатки шипучки.
 Тут внезапно гаснет свет, и мой ненаглядный говорит, что сам Бог повелел, что пора… и выключил свет; и лезет ко мне с любовью.
 Я с ним соглашаюсь.

 А по прошествии определенного времени отправляю его ремонтировать свет.
 В общем, впервые за всю неделю я чувствую себя счастливой, нужной. Но не надолго. В одиннадцать Вовка собирается домой. Я иду провожать его до двери, мы шутим над тем, что «ваше время истекло», и что Золушок скоро превратится в отца семейства. Он меня обнимает, целует и уходит. К своей жене и сыну. К своей настоящей семье.

 А я ложусь в кровать, на которой совсем недавно была с любимым, и горько плачу над своей такой несчастливой судьбой. Плачу так, что у меня начинает болеть голова.
 Я иду в ванную, умываю черное от туши лицо, пью цитрамон и возвращаюсь в постель.
 Ворочаюсь с бока на бок, никак не могу заснуть. Поэтому встаю, надеваю теплый халат и шерстяные носки (то ли дома холодно, то ли меня всю колотит - точно не знаю) и включаю телевизор. Долго щелкаю каналы, пока не останавливаюсь на каком-то чрезвычайно кровавом ужастике. Думаю: сейчас это то, что надо, и действительно, в скорости сюжет так меня захватывает, что я забываю о своей личной драме. И правда ведь, гораздо страшнее, когда тебя поедают живьем, чем то, что тебя никто не любит. Это скорее комедия, чем трагедия.
 На этой ноте, совершенно успокоившись, я ложусь и засыпаю.