Осечка

Деревня Евтино принимала пополнение. Шахта города Белово направила в помощь селу тридцать своих работников. Председатель встречал помощников с искренним радушием, и это было особенно заметно по глазам, чуть прищуренным в улыбке.
«Ну вот, дождался, теперь может быть, не снимут. Целый взвод, да на все лето – великая сила» - с облегчением подумал голова колхоза «Сталинец».

- Здравствуйте, гости дорогие – приветствовал Кузьма Малофеевич городское подкрепление. Он произносил с легкостью не совсем обычные для него слова, и был готов, казалось, и на большее.

Председатели еще совсем недавно держались на своем посту от силы месяц, два, а потом исчезали. Некоторые – навсегда. Кузьма Пичужкин пробыл в этой должности уже полгода, и его оптимизм был понятен.

На все лето, без гроша в кармане, в стареньком застиранном платьице с ними прибыла пятнадцатилетняя Эльвира Шлапак. Из четырех женщин этого десанта она была самой юной. Эля работала стрелочником в железнодорожном цехе при шахте, и кому, как не стрелочнику ехать в командировку, ведь кругом люди солидные и семейные.

Тоненькая девушка с черными восточными глазами, с роскошной, толстой, чуть-ли не в руку черной косой, как-то не вписывалась в картину повседневной, и чего греха таить, грубой действительности. Шло лето 1953 года.

На постой шахтеров определили к старой бобылихе Ивановне: большую горницу заняли мужики, а три женщины поселились вместе с хозяйкой в спаленке, с одним окошечком во двор. Правда, оно имело небольшое, но веское преимущество: открывалось в две половиночки. Весомое преимущество давало выход на оперативный простор и наши дамочки умело им пользовались, не перешагивая ничьих интересов, кроме подоконника. Он, как настоящий мужчина, мужественно терпел прикосновения округлых форм.

Хотя хозяйка была стеснена до предела, она нисколько этим не тяготилась: здесь была своя, неочевидная горожанам, выгода. Председатель ставил Ивановне трудодни, а она лежала на печи. Вот такая арифметика.

А что же Эльвира? Мужики взяли над ней шефство, не доверяя заботам женского звена, мол, знаем мы вас.
И спала она теперь вместе с ними, на застеленной чем придется соломе, первая от стенки. Если и ревела, то никто не видел. Терпела.

Двадцать шесть шахтерских эмиссаров блюли ее чистоту и интересы, как собственные, ведь у многих были дети. Ее желания никто не спрашивал: они хотели как лучше, она же по молодости лет перечить не могла. Мужики от сохи и отбойного молотка учили беззащитную девушку жить. Степаныч – сорокапятилетний тракторист, негласный старшина этой довольно пестрой команды – давал уроки отпора от приставаний парней.

- Будет руки распускать, ты его и пошли куда подальше, - наставнику явно нравилась его роль, и от сознания собственной значимости у него перехватывало горло. Он то и дело глотал воду из чайника, не утруждая себя наливать ее в кружку: пил прямо из носика. Толстые губы потешно складывались в трубочку, а «адамово яблоко», ритмично поднимаясь и опускаясь, вело счет нескончаемым глоткам.

Вдруг в глазах Степаныча мелькнула какая-то мысль.
- Да, Эльвира, ты ругаться-то умеешь? – на полном серьезе вопрошал «бугор». После отрицательного ответа он  пытался вкладывать в невинные девичьи уста крылатое оружие пролетариата.
Она краснела, отнекиваясь и это было не позой, а естественное состояние, которое ни отодвинуть, ни перешагнуть. Она была такой с рождения.

Работать Эльвиру поставили на прицепной копнитель, который то и дело заедал, и приходилось спрыгивать и поправлять что-то там на ходу. Случалось это так часто и поправлялось столь ответственно, что ноги вскоре отказались служить, и она слегла напрочь. Сказывались последствия голодного 1947 года. На целых две недели районная больница стала ее кровом.

Пару раз навещал Степаныч: привозил немного харчей, и от его чуть грубоватого, но в то же время человеческого участия становилось не так одиноко.
Теперь девочка попадет домой, к маме – подумает проницательный читатель и нисколько не угадает. Не то время.

Едва оправилась  Эличка и встала на ноги, ее направили на ток. Там работа считалась полегче: с лопатой у триера и транспортера, с постоянными провейками и просушками.
Напарницей у нее стала Клавдия Клавдиевна, молоденькая учительница, девятнадцати лет от роду. У ребятишек начались каникулы и ее послали на ток, зарабатывать себе трудодни.

Механизмы на току обслуживал электромеханик Василий Бережнов. Симпатичный белобрысый парень, отслуживший  действительную, и ходивший в силу своей должности, в завидных женихах. Мало того, он не пил водки, не курил и был очень ровен в отношениях с людьми. В общем, страсть какой положительный.

На кого из двух девчат положил глаз этот сельский ухажер было неясно, но знаки внимания он оказывал и сегодня, когда Эля с Клавой перелопачивали горы гороха. От несытной жизни руки непроизвольно тянулись к недоспелым горошинам, и все, пересмеиваясь, трескали их, нимало не заботясь о последствиях.

- Скоро шабаш, девочки, и я хочу Вас пригласить покататься на лодке, по озеру – произнес вдруг Василий, улучив паузу в работе. Эльвира с Клавой переглянулись,  и, не сговариваясь, согласились.

К семи вечера, вволю натоковавшись, девушки пришли к озеру, где Василий уже поджидал их с лодкой, ружьем и собакой. Этот деревенский «Мухтар» имел забавную кличку – Фантик. Он был среднего собачьего роста, "коренаст" в ушах и очень подвижен. И хотя в нем угадывались все породы сразу, по заверению хозяина Фантик был натаскан на утку.

Вот весла легли на воду, и лодка плавно заскользила по старому самодельному пруду, который деревня упрямо называла озером. Тишина нарушалась едким скрипом правой уключины да сердитыми окриками пастухов; справа от небольшого леска было пастбище.

Через минут десять катания и ничего не значащих фраз, типа: «Вон там, на пригорке раньше стояла церковь», - Василий вдруг приподнял ружье, словно прицеливаясь. Девчата закрутили головами, но дичи в небе не было. Вася же тем временем взвел курок, нажал на спусковой крючок и … ружье дало осечку, а над зеленой гладью старого пруда раздался характерный звук «орудия», обильно заряженного горохом. Из-за осечки, задуманного унисона не случилось. Василий вмиг покраснел до корней, но они, воспитанные не в этой деревне, сделали вид, что ничего не произошло. У самих в животе отчаянно урчало.

Придя в себя, он как бы нехотя погреб к берегу, и вскоре удалился вместе с Фантиком в лес. Девчата посмеялись незлобиво в отсутствие ухажера, с кем не бывает – решили они.

Вскоре Василий вышел на поляну. Выглядел он уже более спокойно и даже пробовал шутить, но выходило это не совсем убедительно. Собачка куда-то запропастилась, и он взялся ей свистеть. Как знать, может лучше бы Василий этого не делал.

Фантик появился через минуту. Умные глаза дворняжки светились заботой и огромной ответственностью, а в зубах она держала… (натасканная хозяином что-либо приносить) исподнее… Василий Бережнов прямо-таки взвыл неблагим матом от такой медвежьей услуги четвероногого друга и схватился за ружье, со словами: «Убью, сука». Девушки подскочили разом и едва успели отвести ружье, как грянул выстрел, но уже мимо, уже в сторону.
- Ну что ты, Вася, успокойся, ну с кем не бывает, что же собачку-то жизни лишать, - наперебой заговорили Эля и Клавочка.

Фантик чуя неладное, поджал хвост и привычно прыгнул в лодку. Василий повез компанию домой. Озеро погрузилось в хмурое подавленное молчание.
На следующий день механизмы на току включать было некому. Посланному на дом человеку мамаша ответила, что Василий вечером собрал чемодан и ушел из дома, на ночь глядя.

К чести Эльвиры и Клавдии надо сказать, что они и словом не обмолвились о причине его резкого исчезновения. Хотя некоторые дотошные кумушки как-то связывали его бегство с ними, и были близки к истине.

Холодное лето пятьдесят третьего давало о себе знать, и уже в августе на кемеровской земле по утрам были заморозки. Теплых вещей у Эльвиры не было, и ей приходилось очень туго. Платьице истрепалось окончательно: чинить практически стало уже нечего. Она завязывала узелки на его  подоле.

Скоро закончилось командировка. Заработанные за это время деньги на шахте, родственники благополучно пропили. Новое платье и обувка так и остались в мечтах юного создания. Так же осталось загадкой: за кем же пытался ухаживать Василий Бережнов, электромеханик из сибирской глубинки, затерявшийся на бескрайних просторах СССР.

А.Калинцев
март 2001