Как мы учились на журфаке-2

                Бедный Витя

   Урок  английского  языка. Витя Лисовский приглашен к учительскому  столу для рассказа о том, как он провел зимние каникулы.  На нем невероятной измятости  фланелевые серые брюки, растянутый сине-зеленый  свитер и неожиданно  яркий слегка линялый и в катышках  красно-желтый шарф.   
   Надежда Александровна Русакова, испытывая к нам почти материнские чувства, изо вех  сил старалась не наказывать двоечников, наоборот, подбадривать их, извлекая из пучины отчаяния.  Надежда Александровна пылала педагогическим энтузиазмом,  а Витька всем своим видом напоминал прокисший суп. Он потемнел лицом, набычился и категорически отказывался реагировать на  преподавателя. 
   Весь диалог происходил на чистом английском  языке.
 – Виктор, расскажите нам, как вы провели зимние каникулы? – что-то типа «Tell us about you spent …»
 –  I don`t now! –  удивил Витя Надежду Александровну.
– Может, просто не помните?   – не поверила Русакова, –  Давайте вместе вспоминать… Вы ходили на лыжах? На коньках?
 – Я? – удивился Витя, - Now!
 – Вы посещали театры и картинные галереи?
 – Now.
 – Вы провели каникулы,  читая книги?
 – Now!
 – Вы ходили в кино, общались с друзьями?
 – Now!
 – Вы смотрели в окно?
 – Now!
 – Poor,  poor (бедный, бедный )  Лисовский! – с глубочайшей печалью в голосе произносит Надежда Александровна и не ставит Вите честно заработанный  «неуд»... 
            
                Мы – комсомольцы!

   На втором курсе народ начал массово жениться и выходить замуж.  Ира Карпова принесла любимому преподавателю Надежде Александровне Русаковой свадебную фотографию, чтобы вместе порадоваться  счастью.
  Надежда Александровна вгляделась в общий снимок. По краям веселые гости, потом группа серьезных, где-то даже печальных родителей новобрачных. В центре сами брачующиеся – ужасно довольная собой невеста в белом платьице и жених в костюме, напоминающем школьную форму. 
– Пионеры поженились! – сказала Надежда Александровна.
 – Мы – комсомольцы! – достойно парировала Ира Карпова.             

                Матрена Сидоровна 

  Самое страшное, что мог сделать студент,  пришедший изучать техгаз, это забыть  дома строкомер. Самое низкое, до чего можно было опуститься, намереваясь  освоить журналистское ремесло, это забыть  строкомер дома.  Лучше было вовсе не родиться, чем не взять с собой на техгаз строкомер.      
  Такую коричневую картонную линеечку для подсчета строк в газетных материалах.
   Владимир Александрович Чичеланов сурово карал тех, кто  цинично забывал строкомеры. Этих подонков общества он безжалостно  выгонял с занятия, предварительно поклявшись  «поставить вопрос об отчислении».
   И вот я забыла строкомер. Не понятно, как это случилось. Еще с вечера он был положен в сумку… Или я только собиралась его положить? Это конец!  Молитесь за тех, кто забывал  брать на техгаз  строкомеры..
   Владимир Александрович не сразу затеял проверку  строкомеров.  Его переполняло возмущение по поводу вышедшего в свет небольшого  альманаха из художественных произведений, написанных студентами журфака.
 – Вот таким бы его и высечь …. предварительно сняв штаны! – многообещающе начал Чичеланов и помахал перед нами какой-то книжечкой.  Оказывается, это был спецвыпуск газеты Советский журналист, вышедший  в виде брошюры…  –  тот самый альманах. –  Ваши коллеги накропали вот эту вот книжонку. С присвистом  и  взахлёб! Не будем говорить, сколько туда «вкралось» опечаток… Они почему-то всегда «вкрадываются»! Но пока не об этом.  Знаете, на что я обратил внимание? В этой книжке нет ни одного произведения, в котором бы шла речь о вашем молодом современнике, активном  строителе коммунизма. Абсолютно все рассказы про жизнь в странах Западной Европы и в Америке!  Да откуда вы знаете, как они там живут? Не пишите о том, чего не знаете! И главное, что за хамское пренебрежение людьми труда? Где они в этом, с позволения сказать,  «Советском журналисте?».   
   Владимир Александрович оглядел присутствующих, пытаясь найти желающего вступить  с ним в дискуссию. Бесполезно. Да и не было среди нас авторов этого сборника. Кроме Валеры Жукова….
 –   Хотя нет. Тему труда все-таки можно обнаружить, если хорошо покопаться в стихотворении Валерия Жукова!  Я процитирую, с вашего позволения.  «Пестрый шарфик поправляя, бродила Ложь», «Спозаранку вышла Боль», «Обман смеялся, словно супермен»,  «Сверкал коронкой Алкоголь». И только, обратите внимание, ДВОРНИК  труд «спокойно мел тротуары». Почему Труд – дворник? Да потому что нет уважения к труду! Вот и вкрадываются опечатки! Жуков, чем отличается слово «труд» от слова «работа»?
 –  Словом «работа» передается повседневный, бытовой  характер занятия. А слово «труд», оно более …
 – Вы знаете, что такое котурны? Пусть встанут  те, кто не знает, что такое котурны!
Все встают,  одна Лена Сазамбаева, она же староста, сидит.
 – Отвечайте, взводный! Что такое котурны?
 – Это специальная обувь на толстой подошве, которую надевали трагические древнеримские актеры для увеличения роста!
 – Молодец, взводный! Садись. Вы постойте еще немножко. Может, так больше знаний войдет! Котурны приподнимают человека, делают его выше. И труд возвышает человека! Запомните! Слово  «труд» стоит на котурнах относительно слова «работа», которое стоит босиком! Садитесь и выкладывайте на стол строкомеры!
    Приплыли. Я осторожно взяла строкомер Тани Ященко  и переложила его на свою половину  стола. В надежде, что старичок Чичеланов, пройдя по нашему ряду, затем переместится в следующий ряд, и мы ему второй раз покажем тот же самый строкомер, он и не заметит. Таня, не поняв сути моего маневра, обалдев от моей подлости, забрала строкомер, махнув им прямо перед носом у Владимира Александровича, и возмущенно пересела за другую парту.
   Все. Теперь  меня точно расстреляют…   
 – Валерий Александрович! – я предприняла отчаянную попытку вымолить  себе прощение, при этом неправильно назвав преподавателя по имени…. Ой, Владимир Александрович!
 – Вон отсюда, Матрена Сидоровна! Вон! И если я вас, Матрена Сидоровна, ещё хоть раз увижу в Университете, а что-то мне подсказывает, что так просто от вас не отвязаться, я буду звать вас исключительно Матреной Сидоровной! Вам ясно, Матрена Сидоровна?
   Собираю дрожащими руками сумку и размышляю, не пойти ли мне сразу к речке Исети, и там уже утопиться?
   Сижу в курилке на подоконнике. Прощаюсь с жизнью. Слезы застилают глаза.  Чичиланов озверел, Танька думает, что я сволочь… Зачем все эти мучения?  Заходит Сазамбаева.
 – Что делать будешь?
 – Топиться! 
 –  Даже не начинай! Спасут, ещё хуже будет!
   С Таней мы помирились, техгаз как-то удалось сдать, но до самого окончания университета на каждое мое робкое «Здравствуйте», мне в ответ неслось  громоподобное «Здравствуйте, Матрена Сидоровна!»
               
                ПРИЛОЖЕНИЕ

Стихотворение Валеры Жукова про труд.

Унять стараясь в теле дрожь,
Ещё с вчерашнего хмельная,
Свой пёстрый шарфик поправляя,
По городу бродила Ложь.
Грусть, отставая от Вреда,
За ним в аллее семенила,
И  с чемоданчиком спешила к кому-то новому Беда.
А на скамье сидел, степен,
Обман, курил себе, плевался,
Не перед кем не открывался,
Смеялся будто супермен.
И спозаранку вышла Боль
Чтоб погулять с Грызней-болонкой,
Сверкал рандолевой коронкой
Из подворотни Алкоголь.
Пока Удача не проснулась,
И дрых Успех в такую рань,
По городу шаталась Дрянь,
Ворча под нос, слегка сутулясь. 
Смотрел с усмешкой, как снуют
Вокруг фигуры темных личностей,
И так покойно и величественно
Мел тротуары дворник Труд.

    По-моему,замечательное стихотворение…  Интересно, у кого-нибудь из наших сохранился строкомер?

                ПРОСТОЕ, НА ПЕРВЫЙ ВЗГЛЯД, ПРЕДЛОЖЕНИЕ

   Светлана Ивановна Сметанина на семинаре дала задание   всем по очереди привести пример простого предложения.
 – В этом году рано пришла весна,  – Катя Ляшко первой уверенно привела пример.
 – Вот уже и медведи повылезали из берлог! – внес свою лепту Мишка Каторжнов.
 – Старик Ромуальдыч понюхал свою портянку! – цитировать Ильфа и Петрова считалось дурным тоном, но Валера Иваницкий всё-таки рискнул.
 – Он воскурил ему фимиам! – неожиданно поддержал тему запахов Леша Уморин.
   Как же все смеялись… Сейчас уж и не понять, почему.

                ОЙ!

   У нашего преподавателя зарубежной литературы Валерия Марковича Павермана было замечательное чувство юмора. Валерий Маркович внешне напоминал Карлсона. Полный оптимизма и энергии, невысокий, кругленький, коренастый… На тот момент ему было немногим больше сорока.  И вот я, восемнадцатилетняя первокурсница,высокая и очень худенькая, почти прозрачная, спешила по переходу от здания на улице Тургенева, в наше, на улице Ленина. Переход был узкий, а я очень любила размахивать при ходьбе руками. И вот так совпало, что мне навстречу по той же лестнице шел Валерий Маркович.
    Я вежливо поздоровалась и,  не сбавляя темпа, продолжила движение. Но при этом моя правая рука, описав дугу, совершенно неожиданно громко шлепнула Валерия Марковича по ягодице. Извиняться было некогда, поэтому я пискнула "Ой!" и понеслась дальше, надеясь скрыться с места преступления.
    Уже поднимаюсь на четвертый этаж и чувствую, что кто-то торопится за моей спиной, шумно дышит, даже запыхался. После этого получаю звонкий удар по заднице, слышу сказанное приятным баритоном "Ой!" - оглядываюсь, и вижу удаляющуюся спину Павермана.