Однажды вечером

Возвращался я домой с небольшого корпоратива. Разумеется, в голове слегка  шумело, но пьяным я не был - так, совсем немного навеселе. Я вообще пить не люблю, вот сладости - другое дело...

Вечер был тихий, на небе уже сияли первые яркие звезды, чуть слышно перешептывались желтеющие тополя... В общем, настроение у меня было этакое устало-сентиментальное. Хотелось мудрствовать и всех любить. Правда, любить было некого: я шагал по пустым переулкам и притихшим дворам.

Привалившись к покореженной горке, на детской площадке лежала собака породы "двортерьер". Лохматый пес неопределенного окраса лениво провожал меня взглядом. Я остановился, зачем-то подмигнул ему и наставительно проговорил:

- Вот ты, псина, думаешь, что тяжело тебе жить. Голодно, мол, холодно, и блохи кусают. А того не осознаешь, что ты - глупое животное, а я вот, понимаешь, человек. Царь природы и венец этого... всего... творенья! И мне приходится думать не только о жратве, но и о совести, и прочих... высоких материях.

И приподняв указательный палец, я завершил свой импровизированный спич сакраментальным:

- О как!

Собака без всякого выражения смотрела на меня, потом неожиданно дернулась и принялась выкусывать блоху где-то в районе хвоста. Я тем временем отправился дальше.

- О совести он, видите ли, думает, - внезапно раздался голос прямо у меня над ухом. - Да не ты ли, сударь, третьего дня подписи в накладных подделывал?

Я вздрогнул всем телом и замер. Медленно повернул голову и огляделся по сторонам. Никого. В некотором обалдении я пожал плечами и не без опаски сделал шаг. Второй. Третий. Никаких потусторонних звуков. Почудится же такое!

Голос зазвучал неожиданно, но так, словно продолжал давно начатые рассуждения:

- Вот ты изволил, сударь, упомянуть, что царь зверей ты, дескать, и венец творения, и четвероногим не чета. А что же ведешь ты себя в точности, как животное? Захотелось брюхо набить - набил, захотелось сигаретку - выкурил, захотелось ближнему нагрубить - и тут не постеснялся. Или же к начальству подольститься в корыстной надежде...

Чувство нереальности происходящего захватило меня с такой силой, что я не испытывал страха. Чего там - даже удивления не было. Я деревянно обернулся - блохастая дворняга лениво трусила за мной, опустив голову и тупо глядя в асфальт.

Возникло идиотское желание ущипнуть себя. Как будто я не знаю, что вовсе не сплю.

- Т-ты кто... что.., совесть, что ли? - полушепотом попытался вопросить я. Язык повиновался плохо.

- Полноте, сударь хороший, с совестью-то договориться можно, а со мной - шалишь! Увольте.

Тьфу, что за слог у этого голоса - точно не мой! Бред, бред, бред! Ну не шавка же эта мне нотации телепатирует?! Я не выдержал и снова оглянулся. Пес, двигаясь неспешной размеренной рысцой, держался на прежнем расстоянии. Бред.

И так мне, знаете, домой захотелось, что я тоже перешел на рысцу, которая как-то незаметно переросла в галоп. Вот и моя родная десятиэтажка!

Ворвавшись в подъезд, я взлетел, забыв о лифте, на шестой этаж и прямо в ботинках протопал к кухонному окну, выходящему во двор. Лохматый пес расслабленно валялся у мусорного бака и неподвижно смотрел на восходящую луну.