Восьмая Ночь

Когда наступил долгожданный праздник Восьмой Ночи, бесы собрались на поляне, которая находилась у старого кладбища. Здесь их никто не смел беспокоить: холод и мрак, лишь кое-где пронизываемый лучами блеклой луны, отпугивали любое живое существо от проклятого места.
Без помех, без посторонних свидетелей, бесы сходились в своём истинном обличье – уродливые, косматые твари. Они визгливо хохотали и, подражая, а чаще, передразнивая людей, бесы здоровались за руки, кланялись друг другу в пояс, приподнимали в приветственном жесте несуществующие шляпы. Их действия сопровождались улюлюканьем, демонстрацией острых когтей и длинных клыков.
Когда все собрались, шум достиг такой оглушительной силы, что затряслись ветки окрестных деревьев. Тогда в центр поляны вышел толстый бес, от кончиков ушей до кончика хвоста покрытый грязно-бурой шерстью. Шёл он медленно, величаво, перебирая в лапах чётки, добровольно отданные ему монастырским послушником. Остальные бесы торопились уступить ему дорогу. А некоторые даже тянулись стряхнуть с его спины невидимые пылинки.
Как только главный бес остановился, гомон стих и нечисть расселась вокруг, ожидая начала представления. А главный не торопился. Ухмыляясь и щуря жёлтые глаза, он внимательно вглядывался в толпу и, наконец, подняв лапу, ткнул когтем в тощего беса с длинным носом на рыле и прорычал приказ:
- Рассказывать первым будешь ты!
Рассказ тощего
Недавно чистое и прекрасное чувство привлекло моё внимание и я поспешил к нему навстречу. Это была любовь! Первая любовь у той, которую зовут Евой и у того, чье имя – Патрик.
Они были молоды и наивны, но их сердца оставались закрытыми для меня.
Нужен был план. Я решил, что в делах с неопытными влюбленными промедление ни к чему; ошарашить их внезапностью, окатить потоком обоюдной и страстной любви – вот тот натиск, что заставит их ослабить защиту и стать податливыми в моих руках.
Но начать реализовывать свой план мне было совсем непросто - Патрик оказался на редкость застенчивым юношей. При встрече с Евой он краснел, бледнел, или опускал глаза, но не мог вымолвить ни одного слова. Ева тоже молчала – чувство гордости мешало ей заговорить первой.
Тогда я, приняв обличье паука, каждую ночь спускался к самому уху Патрика и повторял:
- Не медли – она будет твоей!
И юноша, превозмогая застенчивость, заговорил с возлюбленной. Глаза Евы светились от счастья.
С тех пор они повсюду были вместе: прогулки в парке среди тенистых кленов стали их любимым времяпрепровождением.
Я ждал пока любовь в молодых сердцах распалится как можно жарче и стал действовать согласно плану.
На очередной прогулке я погнал в их сторону ветерок со стороны булочной, Ева вдохнула полной грудью.
- Какой чудесный запах! – рассмеялась она. – Так пахнут мои любимые булочки с корицей.
Патрик промолчал. Он был беден – в его кармане лежало лишь несколько жалких бумажек, да и те он задолжал хозяину квартиры. Ева же, была единственной дочерью богатых родителей и с малых лет ни в чем не знала отказа.
Еще через пару дней парочка гуляла по рынку и я направил их к лотку цыганки, продававшей разнообразные безделушки: серёжки, кольца, флакончики духов и другие мелочи дорогие девичьему сердцу.
- Смотри, какое колечко, - показала Ева Патрику. – Камень блестит словно настоящий!
- Прости, Ева, - покраснел юноша. – У меня нет денег.
- Я вовсе не это имела в виду! – поторопилась успокоить его возлюбленная.
В этот момент их любовь подверглась испытанию на прочность. Они поняли это и испугались. А их страх напоил меня вволю.
Без особых усилий я стал крошить хрупкое чувство – девушке шептал на ушко:
- Зачем он тебе? Ты молода и красива. Вокруг столько достойных и состоятельных мужчин. Что толку от бедняка?
Ева сопротивлялась.
- Он чудесный, лучший в мире парень, - говорила она сама себе, но не слишком уверенно.
Патрику же моего вмешательства не требовалось. Он уверовал, что между ним и любимой пропасть, преодолеть которую ему не под силу.
Всё могло бы кончиться иначе – девушка хотела встретиться и объясниться с Патриком, но у меня был заготовлен иной финал истории. За день до назначенной встречи, я пустил слух будто в город прибыл красавец-богач, унаследовавший золотые прииски и жаждет он лишь одного – руки Евы.
Патрик не вынес этой новости, собрал вещи и уехал куда глаза глядят, а бедняжка Ева уже которую неделю безутешно рыдает.


- Куда же уехал парень? – выкрикнул какой-то бес.
- В пригород. На дальнюю поездку у него не хватило средств, - ответил тощий и раскланялся под оглушительные овации.
Снисходительно похлопал и главный бес. Он щелкал раздвоенным языком (что являлось верным признаком довольства) и не обращал внимания на тощего, которого так и распирало от гордости.
- Рассказывать будешь… Рассказывать будешь…, - водил глазами по головам бесов, - ты!
Его когтистый палец указал на бесхвостого бордового беса с короткими ушами. Тот с готовностью вышел в центр поляны и начал:
Рассказ бесхвостого
По моему мнению, у людей нет более всепоглощающего чувства, чем алчность. Любовь хрупка и скоротечна, а жажда денег неиссякаема. Она способна подавить собой любое другое чувство. Надо лишь правильно "удобрять" корень алчности, а потом восторженно следить, как плод твоих трудов развивается, тесня иные желания.
Мне удалось отыскать человека, у которого чувство собственного достоинства было твердо, как гранит, и не позволяло развиваться жажде денег или власти. Особенно примечательным было то, что человек этот работал судьей. За долгие годы он создал себе репутацию неподкупного и строгого, почти жестокого слуги закона.
Взятки, плывшие сами судье в руки, он отвергал, как грязь с ботинок, и сколько бы я не увеличивал суммы, меня постигали одни неудачи. Не лучше обстояли дела и с навиванием снов о женщинах и золоте.
Но унывал я недолго – судья был одинок и это сыграло мне на руку.
Однажды к "моему" подопечному подошла женщина, не молодая, но красивая настолько, насколько позволял её возраст.
- Вы будете судить моего сыны, - сказала она.
Судья нахмурился – не первый раз к нему обращались родные обвиняемых. Их просьбы не волновали, а скорее раздражали его, и он, с видимым неудовольствием, сделал шаг назад.
- Подождите! – воскликнула женщина. – Мой мальчик совершил преступление – ударил ножом в драке другого парня, и за это должен понести наказание. Всё о чём я вас прошу – это лишь о милосердии. Мне, а не ему нужно дать максимальный срок. Мать, не способная уберечь, своего ребенка от плохой компании, должна одна нести весь груз ответственности.
Говорила женщина не как другие просители, а так, как я её научил: без стенаний и слёз, глядя в глаза, при этом не "переигрывая" в откровенность.
Гранит дал трещину – парень получил 2 года условно.
Судья, после приговора, сам того не осознавая, ждал женщину не столько из-за ее красоты, сколько из-за желания услышать одобрение своему решению.
Она пришла через несколько дней. Помимо словесной благодарности, женщина принесла деньги – небольшую сумму, и судья взял их. Вместе с купюрами он получил нечто более существенное – признательность очаровавшей его женщины, граничащее с признанием в любви.
"Доза" благодарности, подкормленная материальными бумажками, опьянила судью, заставила почувствовать себя достойнее, чем когда-либо.
Всё новые люди приходили к нему, принося с собой в конвертах хрустящие купюры, как доказательство искренности своих прошений и веры в его благородство. Судья брал деньги и пересчитывал их. Количество нулей превратилось в воду, питавшую чувство его собственного достоинства, в котором незаметно укоренилась алчность.
Через год "зарвавшийся" судья был пойман на крупной взятке и приговорён к 10 годам тюрьмы.

- Он что-нибудь говорил в своё оправдание? – опять выкрикнул какой-то бес.
- Оправдание? Бывший судья только повторял: - "Простите, бес попутал!" – расхохотался бесхвостый.
Вместе с ним хохотали остальные.
"Хорошо, хорошо", - урчал про себя главный бес и щурил жёлтые глаза.
- Ещё рассказов! – требование нечисти слилось воедино и звучало с нарастающей громкостью.
Главный оскалил в ухмылке клыки и указал на кривоногого синего беса с одним глазом на косматом рыле:
- Рассказчик – ты!
На этот раз гул одобрения был, как никогда, оглушителен. Бесы вошли в раж и сопровождали кривоногого хриплыми воплями, пока он медленно шёл в центр поляны.
Рассказ кривоногого
Не столь давно довелось посетить мне одну далёкую деревеньку с милым названьицем Соловеевка. Там я без труда споил единственного фельдшера на всю округу. Он стал пить "горькую" стаканами, не подозревая, что вторым его "другом" после бутылки был я.
Дело было пустяковым, другого же развлечения в деревне для меня не было: ни веселых праздников, ни интересных личностей. Вокруг одни старики и старушки.
И вот сижу я как-то утром на заборчике, скучаю. Мимо старушка идёт, на палку тяжело опирается.
"Дай-ка, - думаю, - покатаюсь," – и прыг! ей на спину.
Старушка заохала, согнулась чуть ли не вдвое. А тут мимо вторая старушка идёт.
- Что с тобой? – спрашивает она.
- Спину схватило, словно давит что-то!
- Тебе в больницу надо – со здоровьем не шутят.
Мне эта идея очень понравилась и я погладил вторую старушку по голове.
- Ой! Что-то у меня голова разболелась! – воскликнула та. – Мне к врачу, видимо, тоже надо.
В тот чудесный денёк многие жители деревни покатали меня и в конце концов я приехал в больницу. А там на стульчиках все мои "лошадки" сидят, кто спину платком, кто шею шарфом, кутают.
Вот тут-то самое веселье и наступило! – Фельдшер уже с утра успел бутылку "на грудь" принять, поэтому с пьяна (и не без моей помощи) прописал всем одно и тоже лекарство.

- От чего? – раздалось из толпы.
Кривоногий в раздумье почесал себя за ухом.
- Кажется, от запора, - припомнил он.
Наступила тишина, вслед за которой последовал взрыв хохота. Некоторые из бесов в знак одобрения принялись колотить ногами по земле. Не скрывая, смеялся и главный. Он даже ненадолго позабыл о выборе нового рассказчика, когда в поле его зрения появился высокий серый бес с металлическим ведром, плотно прикрытым крышкой.
Главный поманил его и бес послушно подошёл.
- Что у тебя в ведре? – спросил главный и его любопытство передалось присутствующим.
- Там, часть моего рассказа, - ответил серый.
Главный защёлкал языком.
- Ты из новичков и я недавно обучал тебя нашему мастерству (серый слегка кивнул). Это будет твой первый рассказ, справишься?
На этот раз серый кивнул увереннее.
- Только у меня одна просьба, - сказал он, отчего любопытство сборища возросло ещё больше.
- Говори, - приказал главный.
- Ваши чётки. Расскажите о них.
Рыло главного засияло от удовольствия. Он любил рассказывать свои истории по несколько раз (тем более, когда его просили об этом).
- Что ж, - начал он.
Рассказ главного
Для меня всё было очень просто. В том монастыре настоятель отличался мягким нравом и прощал выходки молодого послушника, который ставил под сомнение то, что другие воспринимали на веру, а это свидетельствовало о его гордыне.
Не было для послушника большего наслаждения, чем чтение книг. Ради познания истины, он готов был отказаться от еды и сна. Но устав монастыря предписывал многочисленные молитвы и послушник с трудом отрывался от вожделенных страниц.
И вот, когда он, по какому-то поручению настоятеля, прибыл в город, я принял облик монаха и познакомился с ним. Мы разговорились и, конечно, речь у нас пошла о книгах. Совсем скоро, полностью заморочив послушнику голову, я завоевал его абсолютное доверие. Он настолько проникся ко мне расположением, что не таясь сокрушался о нехватке времени на чтение.
Тогда я сделал ему предложение:
- Твоя цель благородна – она говорит о силе ума. Ради этого стоит прибегнуть к невинной лжи: например, сошлись на плохое самочувствие и читай в своей комнате.
- Не могу, - ответил он. – Обещал настоятелю, что буду следовать правилам и молиться, как положено.
- Обещание надо выполнять. Вот только принесёт ли тебе это радость? Вижу, что нет. Ну, сам подумай: счастье от света, так следуй за своим счастьем без колебаний, а я тебе помогу.
- Но как? – с надеждой спросил послушник.
 - Ты, все-таки, притворись нездоровым, а читать молитвы предоставь мне.
- И ты сделаешь это для меня?
- Конечно! Вот только чётки мне отдай, а то я свои подевал куда-то.

И главный бес хвастливо завертел ими на пальце.
Все уже слышали эту историю, но высказали свой восторг повторно.
- Глупец, - смеялся главный, наслаждаясь всеобщим вниманием. – Отдав чётки, он пошел на сделку со мной и путь к его душе отныне был открыт.
Но я устал возиться с послушником и поручил его тебе-новичку, для оттачивания навыков, - сказал главный серому. – Вижу, у тебя есть что-то интересное! И теперь ты – рассказчик!
Рассказ серого
Один парень по имени Юзеф возвращался домой.
Много лет назад он покинул родные края, мечтая отыскать лучшее место на земле, но в конце концов понял, что лучше дома ничего нет.
Его путь был долог и полон опасностей. От усталости Юзеф спотыкался о каждую кочку, но как только показался знакомый с детства пейзаж, у него словно выросли крылья и уже через несколько дней парень стоял на пороге своего дома. На стук никто не открыл. Пришлось обратиться к соседу.
- Вот уже год, как твой брат ушёл в монастырь, - ответил он Юзефу и тише добавил:
- Что-то со здоровьем у него плохо. Монахи день и ночь дежурят рядом. Вызывали врача, но он ничем не помог.
Юзеф оставил свои котомки и побежал в монастырь.
Увидев брата, не сразу его узнал: кожа и кости, дышит неровно и глаза на свет щурит, словно у него плохо со зрением.
Подошёл Юзеф к постели, взял брата за руку, тот слабо улыбнулся:
- Вернулся, я и не переставал верить в нашу встречу.
Потом обернулся к стоящему рядом монаху и попросил оставить их вдвоём. Как только тот вышел, брат потянулся к Юзефу.
- Тяжело мне, - шептал он. – Я расплачиваюсь за свою гордыню. Сам ему рассказал, что выше всего ценю.
- О ком ты говоришь, брат?
- О бесе проклятом! Прочесть столько книг и не распознать его! Словно простак попался на удочку и теперь он изводит меня.
- Какой бес? Опомнись, брат!
- Вот он и сейчас в комнату прыгнул, - застонал тот и указал рукой в угол.
Юзеф обернулся и замер - действительно, в углу не то человек, не то зверь стоит, глаза в полутьме сверкают. Много зла видел за свою жизнь Юзеф и не страшился его, не испугался и на этот раз. Он прыгнул на беса, придавил к полу и стал заламывать нечисти лапы. На визг сбежались монахи, не растерялись, и удавили тварь. А Юзеф с мёртвого беса шкуру содрал, на солнце высушил и как костюм надел.
Бесы замерли. Выражение веселья на их мордах сменилось недоумением, а главный даже перестал вертеть чётки.
- Так что же получается? – зарычал он. – Ты не один из нас?!
- А ты как думаешь?! – звонко воскликнул серый и, сорвав с ведра крышку, добавил. – Получите подарок от монахов!
На бесов выплеснулась святая вода, отчего те завизжали и стали яростно кататься по земле, словно пытаясь загасить невидимый огонь. А через пару секунд от каждого "окроплённого" осталось лишь тёмное облачко, уносимое легким ветром.
Бесы, избежавшие "душа", бросились врассыпную.
 - Стоять! – закричал серый бес, выхватив со дна ведра верёвку и ловко накинул аркан на ближайших тварей. В одной петле оказались главный, тощий, бесхвостый и кривоногий. Они тряслись от страха, не смея пошевелиться.
Серый с улыбкой наблюдал за ними. Впрочем, это был уже не бес – Юзеф снял с лица уродливую маску, стянул когтистые перчатки.
- Долго же я искал вас, - сказал он, приблизившись к пленникам. – Сначала думал, что вовсе не отыщу, но стоило мне влезть в эту шкуру и словно магнитом к вам потянуло.
Брат, правда, был против этого предприятия, но настоятель переубедил его и благословил меня в дорогу, а монахи "гостинец" для вас в ведре передали. Они, да и я тоже, уверены, что для полного выздоровления брата не хватает лишь одной вещи.
С этими словами Юзеф выхватил у главного беса чётки, затем, ухватившись за конец верёвки, с силой потянул её на себя.
- Пошли, нечисть! Путь неблизкий – сначала в монастырь к брату, после него в деревню Соловеевка, объясняться с врачом, затем мирить влюблённых. А вот судья…
Тьфу! Наделали же вы зла – похозяйничали в душе хорошего человека! Но, мне кажется он вновь поверит в себя, как только узнает правду. И, пускай с опозданием, а всё-таки вернётся на путь добра.