Девятка

  Александр брёл вдоль заснеженных трамвайных рельс к станции метро «Удельная».
«Ходят ли трамваи здесь? Кому-то они мешали, видимо. Почти по всему городу поснимали этот исконно питерский транспорт и удобный, и вместительный, и экологически чистый? – подумалось ему. На многих улицах обновили и отремонтировали рельсы, а пустить трамваи и забыли. Правда, на Литейном проспекте или Садовой улице в дневное время даже представить этот, великоватый по размерам, транспорт в бесконечной пробке трудно. Там машины, образуя какой то металлический клубок, завязанные узлами, ни пяди родной земли не уступают друг другу. А родная земля прямо под колёсами у каждого, там, где он и остановился  в данный момент. В конце концов, как-то расползаются. А тут ещё трамвай... Вот и отменили их в центре города.
 Пока размышлял Александр на трамвайную тему, сзади послышался характерный нарастающий  звук. Надо сказать, и звук-то теперь стал тихий, деликатный, никому не мешающий. Не то, что раньше. Вспомнилось ему, как когда-то, сидя летом у открытого окна, в комнате у друга Толи на Владимирском проспекте при проезде трамвая разговор прекращали, так как  перекричать его трудно было. Разумеется, он не кричал, но те звуки, что издавал, были душераздирающими. Трамвай, подходил на полном ходу к повороту на Колокольный переулок, резко тормозил, издавая скрежет с ужасными децибелами, затем начинался поворот, и тут появлялись новые звуки: то ли пилой по железу, то ли ножом по стеклу.
 Начинался этот концерт с шести утра и продолжался до двадцати четырёх часов. К часу ночи звуки затихали.
 И всё-таки все любили этот вид транспорта и не очень сетовали на его звучание.
   Александр обернулся на этот тихий, но явно трамвайный, догоняющий его звук, и увидел современный красавец. Номер вызвал улыбку. Будто старый знакомый встретился. Это была «девятка», трамвай номер девять. Здравствуй старина! Живой ещё? Александр проводил вагоны  доброй улыбкой. Хотел даже догнать его на остановке и прокатиться.
Но куда? Куда он теперь ходит? Уж явно не в сторону центра города. А когда-то...
  И нахлынули на Александра приятные воспоминания, воспоминания юности и молодости.
  «Девятка», когда-то ходила рядом с его домом, по Владимирскому проспекту, и маршрут её был – ох и длинный. Одно кольцо было у Варшавского вокзала: он объезжал стоящую там церковь Рождества Христова, в которой в те времена, какой-то склад находился, отдохнув немного на кольце, отправлялся в обратный путь. А путь не близок. Шла «девятка» через Обводный канал,  пересекала Международный проспект, ранее Забалканский, позже переименованный в проспект Сталина и ещё позже в Московский. Затем его путь проходил по Загородному проспекту, по улице Марата на Владимирский проспект, где на углу с Невским была остановка, рядом с которой и жил Саша. Потом трамвай шёл по Литейному проспекту, через Неву, по улице Лебедева, и далее по улочкам с небольшими деревянными домами, утопающими в зелени. И, наконец, подходил к своему второму кольцу, к Политехническому институту, который в те далёкие времена располагался почти в лесу. Там начинался Сосновский лесопарк. Да какой там лесопарк! Просто лес начинался карельский.
   Что же так тронуло Александра? Слишком много связано у него с этим маршрутом, с этой «девяткой». Надо сказать, именно «девятка» одна из первых перешла тогда на современные,  просторные «американки». «Американки» были угловатыми, но широкими, с автоматически открывающимися и закрывающимися дверями. Не сравнить с узкими с открытыми дверями ещё довоенными трамвайчиками, где все пассажиры сидели рядочком. Вскочить в такой трамвай можно было и на ходу, особенно на поворотах, когда ход замедлялся. Так же и соскочить, если, конечно, милиционера нет поблизости. В «американках» сиденья были в виде двухместных скамеек, и пассажиры почти все сидели лицом по ходу движения. Очень  приятно сидеть у окошка и смотреть на любимый город. Правда, в те годы не часто удавалось посидеть. Все школьники были пионерами, а пионер – всем ребятам пример, всегда уступал место старшим. Это вам не сегодняшний день. Да и позже, пионеры становились комсомольцами, а им тоже сидеть не полагалось. Даже не то, что полагалось или не полагалось, просто никто и помыслить не мог чтобы не уступить место старшим.
  Чем же ещё так памятна девятка?  Да, ещё можно ехать на «колбасе» трамвая. Да и не только на девятом номере. Что такое «колбаса», надо пояснить.
«Колбаса» – это балка с крепежом для следующего присоединяемого вагона, выглядывающая внизу, в конце каждого вагона. Вот на такой балке вполне удобно можно было стоять, держась за выступающие трамвайные детали. Ехать, разумеется, можно бесплатно. Кондуктор мог только пальцем грозить через стекло. Надо сказать, на «колбасе», вполне, размещалось два «зайца». Вот это-то и вспомнил Саша.
  Однажды подарили  Сашке и его дружку Вовке билеты в цирк. Идти до цирка, по Фонтанке всего-то минут десять. Но разве в юности легко преодолевать такие длинные дистанции. Конечно, надо ехать, немного дольше получается, но зато ногами не перебираешь. Вот, Сашка с Вовкой и выскочили через проходной двор с улицы Рубинштейна на Владимирский проспект. А там готовился тронуться с места трамвай, правда, не девятка, а тридцать четвёртый, который и нужен, он сворачивал к цирку по улице Белинского, а девятка катила прямо по Литейному проспекту.
Не долго размышляя, друзья вскочили на «колбасу», забыв оглядеться по сторонам. Доехали до середины Невского проспекта и были успешно сняты, сразу оба, за шиворот, милиционером.
Эх, плакал цирк...
   Привели друзей в пикет милиции, размещавшийся в кинотеатре «Октябрь», позже «Паризиана», а теперь и просто торговый центр. Там им прочитали лекцию, допросили. А когда  поняли, куда друзья торопились, несмотря на лютость милиции тех лет, – отпустили. Чудеса, да и только. Судьбу друзья испытывать не стали, быстренько, пешком доскакали до цирка. И как раз во время, к началу представления успели.
  А однажды на девятке решили попутешествовать и уехать куда-нибудь подальше. Дело в том, что Вовка недавно появился в городе и принялся сразу же активно его изучать. Так бывает с приезжими, особенно с периферии. Приезжие вынуждены быстро изучать новый город, чтобы быстро ориентироваться. Вот Вовку и стали родственники ставить в пример Сашке: какой он любознательный.  Рекомендовали подружиться.
Ладно, так и быть. И подружились.
Позже вся родня голову ломала, как друзей разлучить. Дело в том, что Вовка проявлял любознательность во многих областях. Он первым сделал открытие, что пивные дрожжи, продававшиеся в каждом пивном ларьке и стоящие несколько копеек, вполне напоминают пиво. Он же сделал открытие, что папиросы «Звёздочка» и «Парашютист» самые дешёвые и, по его мнению, они были детскими, так как были короче и тоньше других, а значит – для детей специально. На эти папиросы всегда можно раздобыть мелочь. А раздобыть очень просто, особенно летом. Для этого надо съездить на поезде в Купчино. Была такая деревушка, недалеко от Ленинграда. Съездить, разумеется, зайцами, для экономии. Однажды эта экономия заставила на ходу поезда высаживаться из вагона, убегая от ревизоров, благо поезд не успел скорость набрать, а двери в вагонах, как и в старых трамваях, тоже не закрывались автоматически,  это же не сегодняшние электрички. Платформ в Купчино не существовало, остановка прямо в поле у какого-то сарайчика.  Рядом речушка протекала. Сейчас её в каменных «джунглях» и отыскать невозможно. Что-то очень грязное протекает у станции метро «Купчино». Возможно, это  она и есть. В то время вода тоже мутноватая была, но по другой причине, просто дно глинистое у речушки, но, не взирая на качество воды с удовольствием купались. После купанья можно и букетиков навязать из ромашек, васильков и колокольчиков. А ещё набить карманы обломками артиллерийского пороха. И откуда он там взялся, посреди поля?
Насобирав цветов, навязав букетиков, – обратно на Витебский вокзал.
Вот там-то и накрыл друзей, торгующих цветочками, Сашкин дед.
Суров был дед. Ну и досталось же на орехи Сашке. А за что попало? Сегодня даже никто и не поймёт. Сейчас же рынок у нас, то есть рыночная экономика. В годы Сашкиного детства никто и не знал, что это такое. Всех торгующих спекулянтами называли. Ну, какие же Сашка с Вовкой спекулянты? Букетики навязали – труд вложили. Продавали за бесценок, по десять копеек за букетик. Короче, попало, но выручку не отобрали, а её хватило на две маленькие кружки пива. Маленькая кружка десять копеек стоила, так же, как букетик. Так что торговля, судя по доходам, не очень-то удачно шла.
  Да, так о чём это я? Ах, да, о путешествии. Решили попутешествовать и отправились на девятке до кольца, до Сосновки. Ехали, как «белые люди» с билетиками и даже сидя, так как народу было немного. Приехали... Какой-то красивый, старинный домина в лесу стоит. То, что это Политех и не догадывались. Не догадывались и по возрасту ещё, и по успеваемости. Туда и близко таких не подпустили бы. Но друзья об этом не знали. Да зачем им институт, тут же лес с массой грибов, черники и малины. И отправились путешествовать, правда, заблудиться побаивались. Компаса-то не было с собой. Да и как им пользоваться толком не знали, об азимуте тогда ещё и не слышали ничего. Бродили,  бродили ягод наелись, грибов насобирали. Забрели куда-то. Кажется, всё-таки, заблудились. В какую сторону идти – непонятно. И вдруг из кустов, какая-то шпана выскочила. Силы явно не равны. Их человек десять. В полукруг взяли друзей, к канаве прижали. Предлагают грибы отдать. У Вовки ремень на брюках шикарный, плетёный из проводов с цветной оплёткой. Шпане он очень приглянулся, снять предложили.
Сашка с Вовкой переглянулись и одновременно, как сговорившись, через канаву сиганули и в чащобу. Грибы рассыпались при прыжке. Прытко бежали. Не догнали. Возможно, подбором грибов увлеклись. Бежали долго, запыхались. Не обнаружив погони, друзья остановились отдышаться, дух перевести и вдруг обнаружили, что они на правильном пути. Вот она – дорога-то к кольцу трамвайному, к девятке. Домой благополучно добрались. И больше, что-то не припоминается поездок в ту сторону.
На другое кольцо ездили, но там ничего интересного не обнаружили. А однажды вечерком опять попутешествовать решили. В трамвай сели, но это не девятка была, кажется, двадцать седьмой или двадцать девятый. И покатили по Колокольному переулку, по Марата, на Лиговку, далее по Расстанной улице и приехали на кольцо. Темень, хоть глаз коли, какие-то избушки вдали стоят. Из трамвая высадили, он на кольцо пошёл. Куда попали – и сами не поняли. Вроде бы по Расстанной ехали, Волковское кладбище обогнули. Да оно и сейчас рядом, метрах в пятидесяти ужас крестами на друзей наводит.  А трамвая всё нет и нет. Жутковато стало. Вовка сделал предположение, что это Волкова деревня. Так оно и оказалось. И когда надежда на спасение уже покидала, показались огни трамвая. Вот так и спаслись. «Спаситель» всё-таки вовремя подошёл. Да в те годы всё вовремя ходило и часто.
  Ну а позже Сашке пришлось просто подружиться с девяткой. После окончания школы и не поступления в военно-морское училище, Сашка на работу устроился, в НИИ телевизионное, которое находилось в двух остановках от Сосновки. Вот уж повезло шесть дней туда и обратно кататься. Шесть дней, так как по субботам в то время все работали.  НИИ телевизионный тогда «ящиком» назывался, то есть п/я 431. И на работу надо прибывать к 9.00 и ни минутой позже. Строгость страшенная. Объект-то режимный.  Ехать до института – более часа. Можно представить, во сколько надо выходить из дома и во сколько подъём устраивать себе. Но воля закаляется в борьбе. В те годы все мальчишки закаляли волю. Не то, что нынешнее племя. Вот Сашка и подскакивал к остановке около восьми часов утра, пролетев любимый проходной двор. А тут уже и девятку народ штурмует. И хорошо, если это не «американка»  подошла, там двери, закрывающиеся автоматически. Тогда всегда можно подцепиться на подножку, за что-нибудь ухватившись. И так на свежем воздухе, мышцы рук тренируя, почти час висения, и ты на работе. Обратно, после работы, иногда и внутрь площадки удавалось попасть, так как кольцо-то в двух остановках находилось.  Но трамвай уже там, на кольце заполнялся. Рядом – Физический институт, ну а на кольце и Политехнический огромный. Короче говоря, весело было кататься…
  У входа в метро Александр оглянулся. Трамвай ещё стоял на кольце. Точно можно бы успеть и прокатиться. Он улыбнулся, мысленно попрощался со старым другом, пожелал ему счастливого пути и оказался в метро. До Владимирского теперь можно минут за двадцать «долететь». Однако, Александр и живёт-то теперь не там, а значительно дальше. От этой мысли стало грустно. И грустно не оттого, что от Владимирского ещё минут двадцать ехать, а оттого, что теперь свою «малую родину» под землёй проскакивать приходится. А ведь там, наверху, осталось и детство, и юность и молодость и всё, всё, что окружало когда-то Сашку. И все ещё были живы тогда.