Великодушие

               
   С войны отец пришёл вдрызг разбитый и изуродованный. По словам матери, прожил он, нет, скорее промучился, всего год. Малолетнему Витьке Бласлову  почти не запомнился. Все надежды, связанные с победой, враз рухнули и опустошили Виткино сердце. Дальше стали жить как прежде, в нужде и втроём; он, мать да дед.

   Мать еще в войну пошла, работать в судоремонтный завод и теперь, чуть ли не сутками пропадала в кузнечном цехе, чтобы свести концы с концами. Дед исправно вёл хозяйство, да присматривал за внуком. Особенно любил возиться с табаком. Выращивал какие-то редкие, по его словам, сорта. Сушил, перетирал стебли и листья, а затем аккуратно ссыпал самосад по ящикам за печкой.

   От недостатка в куреве не страдал, даже умудрялся приторговывать им на рынке. Всё копейка в дом. Однажды в город привезли много пленных немцев. Мал и стар, высыпали на улицу Коммунистическую поглазеть на непрошеных гостей. Глаза горожан, как и Витькины, наполнились нескрываемым любопытством и ненавистью. Так и хотелось запустить в них камнем.

   Немцев, под охраной, разместили в здании речного училища - против церкви. На работу водили на строительство коттеджей и строем в завод, сквозь металлический забор которого ребятня часто наблюдала за ними. Конвойные, с автоматами, гнали пацанов незлобно:
   - Эко невидаль!... Нечего глаза мозолить, шли бы от сюда...

   Те, сердясь на охранников, нехотя отходили, бурча под нос:
   - Полоснуть бы гадов из автомата...
И тогда, в Виткиной голове, засело тайное и неотвратимое желание, во что бы то ни стало, отомстить фашистам за отца, за мать, льющую слёзы по ночам в подушку. Он был уверен, что именно они искалечили отца, они убивали балаковцев, а иначе их сюда бы не пригнали.

   Так считал Витька, ничуть  не сомневаясь в своих домыслах. Теперь он часто стал приходить к ограде один, придумывая способы мести. Для начала выбрал здоровенного немца. В последнее время тот, неподалеку, долбил ломом слежавшийся шлам из печки. Но произошло непредвиденное. Немец, видя,  что за ним пристально наблюдают, бросив работу, смело подошёл к тому месту, где сидел Витька.

   - Гутен морген! - сказал он,  и грустная улыбка тронула его небритое лицо. Витка оторопел,  не зная что делать и на всякий случай отодвинулся от оградки. Тогда немец, спохватившись, принялся  жестикулировать  ручищами,  изображая себя курящим.

   - Ферштейн? - под конец спросил он с надеждой, что его поняли.
Конечно же, Витка всё понял, но,  не проронив ни слова, дал стрекача.
"Наглый какой", - возмущённо вспоминал он недавнюю, близкую встречу. "И ничуть не страшный. Курить видать шибко хочет, гад", - в ярости сжал кулаки. "Как же, припасли тебе..."

   Увидел во дворе деда, подошёл к нему, спросил, кивнув в сторону завода:
   - Дедуль? А почему этих фашистов не постреляли?
   - Пленных нельзя, - задумчиво произнёс дед, - да и не ихняя вина в войне. Они, как и наши, под присягой ходили. Волю Гитлера исполняли. Хотя, - пожал он плечами,- с какого бока поглядеть...

   Ничего не понял Витка, но только после долгих сомнений, поселилась в его маленьком сердце сострадание и он стащил у деда горсть табака да угостил им того немца. Так продолжалось до тех пор, пока не заметил дед. Пороть не стал. Наоборот, дал мальцу бумаги на скрутку и большой мешочек с самосадом.
- Отнеси, бедолагам, пускай смолят, тоже ведь люди. Поди,  не обедняем. Бог с ними…