Непостриженная монашка главы 7-11

                7.

Ежедневные будни монастыря постепенно поглощали Леру.
 
На третий день ей предстояло узнала, что келья в которой она проживает принадлежит к монастырской гостинице. Здесь останавливаются туристы из разных стран совершенно различного вероисповедания и взглядом. 

Помогая сестрам по хозяйству, она вместе с ними убирала номера, застилала постели, не переставая удивляться, до чего же веселы эти католические монашки.

- Поднимает, заправляем, опускаем, - по-английски комментировала
Вимала, когда они вдвоем застилали очередную кровать.
П
ростынь предстояло загнуть с двух сторон, так что, поднимая матрас вторично и заправляя под него край голубого полотна, Лера повторяла урок.

- Поднимаем, заправляем, опускаем.

- Лера сообразительная, - одобряла Вимала и подкидывала следующее упражнение.

- Что это? – озорливо спрашивала мулатка, взяв в руки мягкое одеяло.

Лера задумалась. Но так и не вспомнив, рассмеялась.

- Blanket, - напомнила ей Вимала.

- Blanket, - повторила Лера, пока они застилали одеяло.

- А как по-русски? – спросила Вимала на английском, но Лера уже знала суть данного вопроса и не первый раз напоминала сестре:.

- Одеяло...

- А! О-о-дде-яялло… - с трудом выговаривает монашка и признается, что русский язык ей не под силу.

- Хорошо, хорошо, - одобрила в свою очередь ее Лера.

Но Вимала отмахнулась и перечислила как сказать одеяло по-итальянски, эстонски и даже на ее родном индийском, и тут же указав на подушку, спросила:

- Что это?

- Pillow! – отчеканила Лера.

Вимала восторженно подняла большой палец.

- Лера сообразительная!

- А по-русски? – не отставала сообразительная.

- П-душка! – рвано произносит монашка

И они вновь весело рассмеялись, так что не сразу услышали приглушенный звонок настольного телефона.

Услышав в трубке какую-то весть, Вимала еще больше оживилась и, повторив несколько раз женское имя Нинель, взяла Леру за руку и поспешила из комнаты.
Нинель оказалась статной женщиной и, как показалось Лере, даже немножко высокомерной. Она приходила в монастырь ставить с сестрами Рождественское представление, но, судя по всему, сестры ее любили не только за это. Окружив ее в коридоре, они рассматривали украшения Нинель, которые состояли из нескольких серебренных браслетов старинного образца, трех колец, массивных сережек и переплетенных бус, оригинально сочетающихся между собой.

Лере уже успели сообщить, что Нинель понимает по русский, и тем не менее казалось они никогда не найдут общий язык. И дело вовсе не в гладко уложенной черной копне волос и не в строгом длинном платье, а в умении этой женщины держать себя достойно.

Вот и во время ланча, когда Лера и Нинель оказались за одним столом вместе с Падре, Лера замечала как восхищенно слушает ее страстную речь Падре. И хоть Лера не смогла понять и слова, она чувствовала, что Падре со всем соглашается и не смеет ее перебить. Сама же Лера строила категоричные домыслы, что с этой женщиной общего языка не найдет никогда, что они совершенно разные и Нинель вряд ли захочет с ней поболтать. Тем более, что сестры уже, наверняка, рассказали, что сама Лера никто, поэтому трет полы, моет посуду и заправляет кровати.

А уж когда во время репетиции Лере дали персональное задание пропылесосить и протереть полы в библиотеке, Лера злилась не только на себя, но и на весь окружающий мир. С замиранием души она прислушивалась к требовательному голосу Нинель, которую неукоснительно слушали сестры и понимала, что в душе начинает вскипать неуважение к себе: разве поломойщицей она мечтала стать по жизни.
Из капеллы полилась приятная музыка. Затем последовательно раздались голоса сестер и вдруг их перебили хлопки в ладоши и голос Нинель, явно оборвавшей процесс репетиции.

- Подумаешь Ца-ца, - произнесла про себя Лера и, прислонив швабру к двери, принялась выживать тряпку.

Голову подняла лишь тогда, когда услышала щелчок двери и стала свидетельницей того, как, соскользнув, палка ударяет Мадре Патрицию в лоб.

- O, my God… - вырвалось из уст настоятельницы, а Лера лишь обхватила лицо руками, и, чувствуя желание провалиться сквозь землю, закачала головой.

Оправившись от неожиданности, Мадре взяла себя в руки и погладив Леру по плечу, тут же закрыла дверь, видно забыв причину визита в библиотеку.
Лере стало еще более не по себе, и она решила после уборки сразу уйти в город.


                8.

Олев ехал в монастырь не один. Рядом с ним сидел Хьюга – упитанный мужчина лет пятидесяти. Любая женщина подметила бы, что такие мужчины запоминаются своим обаянием, улыбкой, глазами. А еще о таких говорят: «Мужчина с…».
Впрочем, сейчас Хьюга был погружен в свои мысли и даже не вникал в суть рассказа приятеля.

- Вот здесь я и подцепил незнакомку, - продолжил начатый разговор Олев. Спрашиваю: «Куда вести?», а она вдруг по-русски: «До смерти»… Но не бросить же… Вроде на шатающихся здесь не похожа.

Машина Олева обогнала снегоуборочный комбайн и приближалась к месту, где ночью брела Лера.

- Сейчас заодно и познакомишься, - Олев взглянул на Хьюга и иронично добавил. - Ты ж у нас любишь женщин, а особенно из России.

Хьюга грустно улыбнулся.

- Сегодня меня интересуют монашки. Если нам действительно удастся договориться…

Машина свернула к монастырю.

- Да ладно, старина…
Олев дождался когда ворота откроются и въехал во двор монастыря.

Мадре Патриция сама встретила у входа мужчин и дружелюбно пригласила в холл к камину.

- Хьюга, профессиональный фотограф, представил Олев своего друга настоятельнице.

Она приветливо улыбалась и кивала головой в знак одобрения.

- Хорошо! Очень хорошо! Олев рассказал Вам наши пожелания?

- Да… Общий снимок и портреты в отдельности. Остается выбрать время.

- Нас устроит любой день после обеда.

Хьюга одобрительно хлопнул себя по колену.

- Начнем завтра, не откладывая… Снимем групповые фотографии. А для портретов понадобится не один день.

Мимо них прошла сестра Кришенция с каким-то свертком в руке. Олев обменялся с ней приветствием.

Хьюга тоже поздоровался с монашкой и посмотрел ей в след. Кришенция зашла за стеклянную дверь в капеллу монастыря, где по прежнему находилась статная Нинель и еще несколько монашек.

- Наверное, нужно решить, где снимать…

- Да пожалуйста, - поддержала Мадре и пригласила мужчин осмотреть монастырь.

- Где больше света, - пояснил Хьюга.

Все втроем они прошли в светлую капеллу с большими окнами. Репетиция, видно, закончилась и Нинель положила в свою сумку сверток, который несла Кришенция. Олев сразу подмигнул Нинель, та улыбнулась, что, конечно, не мог не заметить Хьюга, осматривая помещение.

- Прекрасно! Думаю, мы успеем при дневном свете.

- А как поживает наша незнакомка? – спросил Олев, когда они уже направлялись к выходу.

- Пошла прогуляться в город, - улыбнулась Мадре и явно разочаровала Олева.

- Жаль, а то хотел навестить ее.
Олев и Хьюга переглянулись.

- Она хорошая девушка, приветливая, трудолюбивая. Только общение у нас не получается. Мы не знаем русского, а она никакого другого.

- Вы на пальцах, - подметил Олев и попросил передать привет.

Уже выходя из монастыря, Хьюга заметил, что приятель сам влюбился в странную незнакомку и предупредил на всякий случай, чтоб был осторожен мало ли залетных девиц приезжает из России. И все они по началу выдают себя за сирот, за несчастных пташек, которых так надо пожалеть.   

- Ну хорошо, - Олев усмирял друга и кивнул на машину возле которой стояла Нинель. - А как тебе…

- Слушай, а не пошел ли ты… - Олев огрызнулся и с примирением добавил, - Через чур хороша и высокомерна…

- Это точно, - Хьюга уже заводил мотор. – По молодости мы кидаемся на красоту, а сейчас ищем уюта и понимания…

- Пусть и молчаливого, - тихо добавил Олев.

А Лера брела по городу и мечтала где-нибудь в толпе встретить своего любимого. Впрочем, тогда придется объяснять свое появление в стране, а как это сделать она не знала. Поэтому желание оставаться в тайне все больше охватывало ею. И она вновь набрала и отправила сообщение: «Все время перед глазами твоя улыбка, твои глаза. Как хочется почувствовать тепло твоего дыхания и ласку рук».

«Так приезжай скорей…» - через какое-то время получила ответ от человека, который не ведал, что от него пытаются что-то скрыть.
В монастырь Лера возвратилась далеко после ужина. Сегодня она умышленно не хотела встречаться с настоятельницей, да и вообще с какой-либо из монашек.
Однако, в холле у камина дремала сестра Климендина. Как оказалось, она специально осталась ждать Леру, чтоб накормить ее ужином, поэтому, потирая глаза, она жестом пригласила Леру в трапезную.

- Now? – Лера показала на себя, что ей надо раздеться.

- ОК! – сестра поняла ее и, показав на трапезную, отправилась через нее в кухню.

В комнате у Леры появилась тарелка с тремя мандаринами и яблоком. В принципе, этого бы хватило, чтоб отправиться спать, но Лера понимала, что проигнорировать просьбу Климендины было бы через чур, поэтому сестре долго ждать ее не пришлось.

Стол уже был накрыт. На нем даже горела свечка, и Климендина, погладив Леру по плечу, пожелала ей спокойной ночи, и удалилась восвояси.


                9.

На следующий день никто из сестер не спрашивал Леру где она была так поздно в предыдущий вечер. В первую половину дня с Мадрой Патрицией Лере посчастливилось не сталкиваться, ибо сегодня Леру отправили в гладильную, пропускать через пресс постиранное постельное белье. Сестра Эсмиральда быстро объяснила процесс глажки и оставила Леру одну.

Признаться, сегодняшняя изолированность ее радовало. Вот только не оставляла в покое лампочка, которая как и в комнате напоминала о себе под самым потолком, но Лера решила не обращать на нее внимание. Беспокоило только то, что молчал телефон и с утра не пришло ни одного смс, от человека, ради которого она вообще находится здесь. Но, может, он занят? Кто знает…
На отведенный труд ушло два часа. Простыни, наволочки, пододеяльники были разложены по стопочкам и по цветам. Зеленый на одном столе, розовые на другом, голубые на третьем.

Настроение все более ухудшалось, и Лере пришлось применить над собой усилие, чтоб не отправить смс с вопросом «как дела».

Сообщение пришло, когда  Лера принимала душ: «Все мечтаю о тебе, вижу тебя во сне, и очень хочу обнять, приласкать и довести до маленькой смерти».
«Мечтаю о тысячах маленьких безумных смертях» - написала Лера, и пока собиралась на обед, получила ответ: «Для тысяч смертей тебе понадобиться десять любовников. Твой мишутка умрет на тридцатом».

Лера улыбнулась, поцеловала телефон и не смогла удержать себя, чтоб вновь не ответить: «Мне достаточно одного, но желанного».

Сестры расходились с дневной молитвы  и Лера повстречалась с ними в холле. За руку с Кришенцией вошла в столовую.

- Вот и наша незнакомка! – поприветствовал ее Падре, который на этот раз сидел в компании Олева, того самого волшебника, который ночью подобрал Леру и привез в эту обитель.

- Здравствуйте, здравствуйте! – удивленно поздоровалась Лера и собралась садиться за соседний стол, накрытый для нее.

- Садитесь с нами, - предложил Олев.

Сам он сидел спиной к окну, напротив него Падре, который не возражал приглашению Олева, хотя и подметил:

- Она выпьет всю нашу воду…

Сделав шаг к столу, Лера осеклась.

- Садитесь, садитесь, а то Олев скажет, что мы обижаем Вас, - священник шутливо насупил брови и лукаво взглянул на собеседника.

- И то верно, я ж знаю старика Падре, - подметил тот.

Лера села за стол.

- Ну и что села? – озорно поинтересовался Падре. – А помогать себе кто будет?

Он встал, взял со стола тарелку и направился к шведскому столу, учтиво пропуская Леру вперед.

Сестра Кришенция вынесла пудинг.

- Балуют нас, - подметил Олев.

Но Падре тут же кивнул на Леру.

- Ее чтоб откормить нужно не так стараться…

Смущаясь от слов Падре, Лера положила себе салат и куриный окорочок. С наполненной тарелкой она возвратилась к столу и села с боку от окна.

- Вы уже исповедались нашему уважаемому Падре? – поинтересовался Олев, возвратясь к столу.

Лера вопросительно посмотрела на него.

- А что, это обязательно?

- Ну… для очищения души, вроде положено.

- К столу возвратился Падре.

- Ну я мусульманка. А в нашей вере никто никому грехов не отпускает.

- И ты придерживаешься всех мусульманских законов?

- Ну… не всех… Я не истинная мусульманка, но и не атеист. Знаю, Бог есть, и он един. А как его назвать, это уж как душе угодно.

- О! – подметил Падре,  прожевывая курицу.

- Как же ты в Эстонию попала? – после короткой паузы продолжил допытываться Олев.

Лера смущенно усмехнулась.

- Я здесь училась, потом проходила практику…

- И, наверное, влюбилась?

Заметив смущение девушки, Падре посоветовал:

- Только не беги в монастырь, как делают некоторые… Это не панацея.

Некоторое время они ели молча, очевидно прожевывая не только пищу, но и информацию, которой поделились друг с другом.

Во двор въехала машина, и Падре, приглядываясь к ней, заметил:
- К нам гости!
Лера посмотрела в окно.

Послышался звон ножа, выскользнувшего из рук Леры. На полу оказалась курица.
Олев повернулся к окну.

Во дворе стояла машина Хьюга, а сам он шел к монастырю.

- Маэстро собственной персоной, - в духе излюбленной иронии отметил Олев.

Однако, Лера уже ничего не слышала. Наспех она вытерла об салфетку руки и вышла из-за стола.

- Я сама открою…

Олев с удивлением посмотрел на Леру и перевел взгляд на Падре, который также смотрел в след удаляющейся молодой женщины.

Ирония не оставляла Олева.

- Хьюга любит российских женщин…

Лера вышла в холл, и, не помня себя, взволнованно открыла входную дверь. С улицы ворвалась свежесть морозного дня и донеслось печальное насвистывание Хьюга. Отряхнув ботинки, он поднял голову.

- Лера? – растерянный взгляд Хьюга, секунды молчания, непонимания, удивление.

- Кто тебе сказал? – с дрожью в голосе спросила она.

- Что ты тут делаешь?

- Как ты узнал?

Казалось они оба онемели, потеряли дар речи и понимания. Когда оцепенение прошло, Хьюга все же вошел в здание, взял за руку Леру. В безмолвии послышался щелчок захлопнувшейся двери.

Лера растерянно развела руками.

- Проходи…

Она понимала, Хьюга пожирает ее взглядом, окутывает своим присутствием, овладевает духом. К собственному волнению прибавилось дрожь мужчины, которая звучала в его голосе, отражалось в улыбке, в глазах.

- Не могу поверить,… поверить не могу, - лишь повторял он.

- Ну… пойдем в мою комнату… Или в столовую?

- Нет, в комнату. Ты обедаешь? Я подожду тебя…

- Я провожу в свою комнату…

И Хьюга пошел за ней. Радость, волнение, недоумение овладевала серьезным мужчиной. Он стал похож на юнца и податливо шел за молодой женщиной.

- Так… это ты была на мосту?

- Я приехала три дня назад…

- Три дня? – Хьюга немало удивился, как будто впервые слышит о времени, когда Олев подобрал на мосту незнакомку.

- Вот здесь я… - Лера постаралась взять себя в руки, показывая свою комнату.

Однако Хьюга не дал договорить ей.

- Это не сон? – он осторожно дотронулся до ее плеча.

- Не знаю… - не сопротивлялась Лера и оказалась в его объятии.

Но прижавшись к нему, она тут же отстранилась.

- Здесь видеокамера… они наблюдают, - Лера показала на конструкцию с лампочками под потолком и хлопнула в ладоши.

- Ну и…

Он огляделся и завел Леру в комнату санузла.

Она прижалась к нему.

- Лера! Моя Лера…

Поцелуй поглотил их чувства, души, сознания. Потом они долго смотрели друг на друга и не могли наглядеться.

- Хьюга, - прижималась она к нему и отдавалась всем своим существом.

Сок любви сочился из их нутра. Они насыщались его ароматом и одаривали друг друга жемчугами ласк, поцелуев, объятий. Все трепетало вокруг и звучало божественной мелодией. Они проваливались в забытье и не заметили, как достигли мига восторга.

Но долгожданного счастья оказалось мало.

Нагишом Лера выскочила в комнату. Отвернув покрывало на кровати, она взяла подушку, и вновь скрылась в маленьком помещении романтического свидания. Океан страсти поглотил их.

Где-то вдали послышался стук в дверь.

Лера насторожилась и вдруг отчетливо услышала вопрос на английском: «Лера, ты здесь?».

Она узнала голос Кришенции и, встрепенувшись, посмотрела на Хьюга.

Хьюга, словно стремясь защитить от надвигающейся беды, обнял ее, ощутил дрожь в ее теле и подарив еще один поцелуй, шепнул: «Спокойно».

Послышалась, как ключом Кришенция отперла дверь, вошла в номер, и, очевидно, дойдя до кровати ахнула: никого, лишь розовым пятном зияет отворот покрывала на монастырской кровати.

- Лера, ты здесь? – вновь послышался английский вопрос Кришенции.
Лера издала звук.

- Я… я… их… - бормотала она, не смея открыть дверь санузла.

- Она сейчас, - сказал было Хьюга по английский, и она напугано прикрыла ему рот.

- Тихо!

Кришенция что-то говорила сама с собой и вероятно не слышала Леру. Затем она вновь переспросила, подойдя к комнате санузла:

- Лера, ты здесь?

- Да… я сейчас, - откликнулась она по-английски, не сводя умоляющих глаз с Хьюга.

Звуки в комнате говорили о том, что Кришенция покинула номер, щелкнув замком, дверь закрылась.

- Фу… - словно сдутый шар, испустила Лера. Прислонив ухо к двери, она услышала удаляющиеся шага в длинном коридоре.

В голове творился полный сумбур: монастырь, Хьюга, долгожданная встреча, Кришенция, монашки, радость и позор…

Чертыхаясь, Хьюга подал ей джемпер и сам одел брюки. В папахах Лера натянула чулки и лишь позже вспомнила, что вовсе забыла про маленькие трусишки. Аккуратная юбка прикрыла зияющую наготу и только теперь Лера собралась открыть дверь.

- Куда ж ты такая взволнованная? – успокоил ее Хьюга своим объятием.

Лера посмотрела ему в глаза, и, чмокнув его, глубоко вздохнула и вышла в комнату. Еще раз посмотрев на себя в зеркало и поправив джемпер Лера подошла к незапертой двери.

- Ну я пошла…

Лера вышла из комнаты и по длинному коридору направилась к холлу. Сквозь стеклянные двери она заметила, что там собрались все монашки во главе с настоятельницей. Они смотрят в ее сторону, о чем-то переговариваются.
Что сейчас будет? – думает Лера. – Собрались, чтоб с позором выставить меня из монастыря… Ничего, не смертельно…

Приближаясь к холлу, Лера старалась успокоиться и взять себя в руки.
Она открыла стеклянную дверь и…

- Ты не видела фотографа? – тактично поинтересовалась Мадра Патриция по-английски.

- А Хьюга?… - Лера подбирала слова и не могла вспомнить даже русских. – Он там, пошел смотреть…

Она показала в сторону улицы, но нее дошло, что сестры не понимают ее.

- Going to garden… Come beck now… - конструирует Лера фразу из слов которые выучила за последние дни. -  J too come beck now… 
Обхватив живот, словно он у нее болел, Лера показала в сторону своей комнаты и удалилась по коридору.

Сестры в недоумении смотрели ей в след, но этого Лера уже не видела. Она старалась симулировать человека, у которого что-то не то с животом. А то, что она не может объяснить свое состояние сестрам можно запросто списать на незнание языка.

В комнате Хьюга завязывал ботинки.

- Они там все ждут, вытаращились на меня… Я сказала, что ты пошел на улицу, смотреть сад. Так что придется через окно. Лера открыла окно, подставила стул. Но зазвонил телефон.
 
Лера недоуменно посмотрела на Хьюга, потом на аппарат, снова на Хьюга.

- Возьми, - кивнул он.

В трубке послышался чувственный голос Кришенции:

- Где Хьюга?

Лера испуганно прикрыла трубку.

- Она спрашивает где ты. Как сказать «Не знаю»?

- J don not know, - подсказал Хьюга и застегнул куртку.

- J don not know, - повторила Лера и кряхтя произнесла на ломанном английском: - Извините, я есть туалет.

Положив трубку, Лера спросила:

- Откуда они знают тебя?

- Так я ж назначил им фотосъемку.

Одной ногой он встал на стул, но не забыл поцеловать Леру.

- На днях я тебя украду, поедем по стране, поснимаем…

На снегу остались большие мужские следы. Но Лера не заметила их.  Сейчас она не видела ничего, а закрывая окно, ударила себя по носу, и взвыла от боли.

Потирая нос, она вновь появилась в холле.

Но взоры сестер уже были обращены на улицу, где Хьюга доставал из своей машины аппаратуру.

- Фотограф! - щебетали монашки и указывали на него Лере.

Лера многозначительно кивнула головой, не в силах отпустить свой ушибленный нос.

К Хьюге подошел Олев, и от этого Лера еще больше смутилась

- Ты курицу не доела, - кивнула Эсмиральда в сторону столовой.

- Нет, я не хочу, у меня заболел зуб, - показала она на щеку, которая действительно раскраснелась будто при зубной боли.

Переговариваясь между собой сестры гуськом направились в капеллу. А Лера открыла дверь и в туфельках вышла на заснеженную улицу.

- Там твоя курица, - заметив Леру, улыбнулся Олев.

- Да,… но я… но у меня, - растерялась Лера.

- Да оставь ты это. Олев свой человек, - Хьюга подал Лере штатив, однако заметил, что та не отпускает своего носа. – Что такое?

- Так ничего.

Хьюга отстранил руку Леры и рассмотрел ее покрасневший нос.

- Господи, вечно ты…

Олев заметил с какой нежностью произнес Хьюга последние слова, улыбнулся:

- Хорош жук, созвал всех монашек, а сам удалился в неизвестном направлении.

Превозмогая боль Лера тоже улыбнулась.

В капелле, когда Хьюга устанавливал на штативе фотокамеру, Лера заметила его волнение. Никогда она не видела его таким. Он то и дело спотыкался, ронял все из рук, а на спине отчетливо проступали следы пота. Монашки уже выстроились перед образом Христа и явно весело обсуждали ничем не спрятанный конфуз.
Лера забралась на балкон капеллы и, установив осветительный прибор, заметила всю нелепость положения.

Хьюга очередной раз споткнулся, поправил штатив и, обхватив лицо руками, над чем-то задумался.

Сестра Вимала искусно изобразила его.

Все рассмеялись и развеселили самого Хьюга. Он перебросился с монашками пару  фраз по-английски и, наконец, сказав «ОК!», встал к камере.
 

                10.


За ужином Хьюга рассказал жене, что в Таллинн вернулась Лера.

- Ты мне не говорил о ее приезде, - тактично заметила Ирен, доставая из духовки запеченную курицу.

- Так получилось, она приехала сама, - Хьюга машинально засунул руку в вазочку с орехами, взял несколько и закинул в рот.

- Давно?

На красивом блюде Ирен подала на стол курицу.

- Сегодня…

Ирен подошла к выходу из кухни.

- Тойва, иди ужинать, - выкрикнула она и вернулась к столу. – Она будет работать у тебя?

- Ты же знаешь, мне трудно угодить, а с ней мы сработались, она мой ассистент.

Ирен оценивающе посмотрела на мужа.

- И потом, она моя ученица.

- Знаю я этих девиц из России.

- Ну что ты говоришь? – Хьюга даже привстал из-за стола. - Как будто не знаешь Леру. Она не такая…

В прихожей послышались шаги.

Ирен вновь молча взглянула на мужа. Она была из тех мудрых женщин, которые никогда не станут атаковать лишними вопросами, пытаясь докопаться до сути и выяснять, что где-то наверняка кроется неувязочка. В конце концов, кому от этого легче, а кому больнее. Она знала цену себе, достоинства и недостатки мужа и любила свою семью. 

В кухню вошел пятнадцатилетний Тойва, молча прошмыгнул на свое место и, опустив голову, стал дожидаться, когда ему положат порцию.    


А Лера коротала вечер в своей кельи. Она отодвинула стол к окну, взгромоздилась на него, чтоб вновь рассмотреть устройство с лампочками.

- Вы меня, конечно, осуждаете, - Лера поднялась на цыпочки. - Но не суди, и не судим будешь. Помню в детстве узнав про любовницу отца, я презирала ее и даже конфета из ее рук казалась мне горькой. Потом, сталкиваясь с подругами женатых мужчин, я думала, что никогда не смогу занять их место…
Лера усмехнулась, вновь приподнялась на цыпочки.
-   Но разве знала я, что такое любить?…

Она старалась разглядеть устройство с лампочками, но ей это не удавалось.

Лера спрыгнула со стола, перенесла его на прежнее место.
Мигнула зеленая лампочка.

-   Не только слушаете, но и снимаете…

Она вернулась к батареи, села возле нее на пол.

- Я долго скрывала эту любовь, боясь обидеть этим жену Хьюга, его самого… Но не смогла… Может, потому, что чувствовала взаимность.
Лера задумалась, словно решая, стоит ли продолжать свою речь.

- А теперь мне кажется такая любовь намного честнее, ведь я от нее ничего не жду. Я знаю, не сегодня, завтра нам придется расстаться…Не представляю, как я буду жить, но пока живу днем сегодняшним… - Прижавшись к батареи, Лера смотреть на устройство с лампочками.  - Я была его ученицей, самой отсталой из набора, что съехались в Таллинн со всей Европы. Я… Я огорчала его своими неудачами. Хьюга поражался моей тупости, иногда выходил из себя, стараясь объяснить мне элементарные секреты мастерства: правильная экспозиция, свет, ракурс… Постепенно занятия переросли в частные, я стала приходить к нему домой. А потом настал срок моего отъезда, и я написала ему письмо, в котором рассказала о своем чувстве. Хьюга приехал ко мне, и вскоре я вновь оказалась в Таллинне…

За окном кружился снег и покрывал землю толстым ковром. Но Лера не замечала этой красоты. Она посвящала в свою тайну красную лампочку, которая в последние дни стала единственной ее подругой.   

- Я дорожу каждой встречей с ним, лечу на крыльях и теряю голову, забывая о женской хитрости: мужчина больше дорожит женщиной, когда боится ее потерять… 


                11.

За ночь навалило много снега. Белоснежный покров, ослепляя глаза, искрился на солнце.

Во дворе Хьюга очищал от снега дорогу для машины. Он ловко работал лопатой, мурлыча под нос песенку. Рядом резвился пес.

Очистив дорогу до ворот, Хьюга поправил сугроб, встряхнул ноги и пошел в дом. Собака хвостиком побежала за хозяином.

Хьюга потрепал пса. Оставил лопату возле двери.

В хорошем настроении он зашел домой, впустил пса.

Снял спортивную куртку и пошел в свою комнату, по прежнему напевая себе под нос. Взял в руки мобильный телефон.

Лопата за лопатой взмывает ввысь, оставляя чистый участок асфальта.

Разрумяненная Лера чистит дорожку во дворе монастыря. Надо же, на что только не пойдет женщина, чтоб быть рядом с любимым. И снег будет убирать, и полы мыть, и посуду… Размышляла Лера и усмехалась сама над собой, никогда бы не подумала.

Послышался сигнал мобильного телефона. Лера достала из кармана куртки трубку, приняла звонок.

- Как дела? – спросил ее Хтюга по-английски.

Лера весело засмеялась и легко ответила:

- ОК!

- Спроси у Мадры Патриции, могу ли я приехать сегодня, привезти фотографии, - в том же духе по-английски продолжил Хьюга. Но Лера его не поняла, поэтому переспросила.

- Что? Я… Я не поняла.

Хьюга повторил вопрос по-русски.

- Так ты приедешь?  - обрадовалась Лера. - А я собиралась в город…Нет, просто в парикмахерскую… Хорошо. Буду ждать.

Мадре Патриции фотографии понравились.

По парным снимкам сестер можно было сразу определить кто с кем дружит.
Кришенция снялась вместе с сестрой Эсмирнальдой, Амелия с Хендрикой, Ингебург и Вимала захотели фотографии с Лерой. 

Для Патриции выбор был явно не удивителен и она лишь довольно улыбнулась.

- Надеюсь, на днях мы отснимем портреты… - говорил Хьюга, когда в холле появилась Лера. – Тем более моя ассистентка вернулась в Таллинн.

- Good day! – поздоровалась Лера и Мадре приветливо ответила ей.

Когда Патриция спросила «Как дела?», Лера поняла и сходу ответила:

- Все хорошо…

Мадре просияла в счастливой улыбке и спросила:

- А ты что, обедать не будешь?

Лера недоуменно посмотрела на Патрицию, потом на Хьюгу.

-   Извините, не поняла…

-   Она куриная голова, ничего не понимает, - шутя подметил Хьюга.

Мадре засмеялась, погладила руку Леры и сказала уже по-эстонски:

- Но у нее хорошее сердце. Сестры ее полюбили.    

- Да, сердце чистое…

Вставая с кресла, Хьюга добавил по-английски.

- Она куриная голова, но сердце львиное.

Лера ничего не поняла, но все же улыбнулась.

- Да! А родители ее знают, что она здесь.

- У нее никого нет, мама умерла пять лет назад, а отец в этом году. Она как раз была в Эстонии, и мне пришлось сообщить ей эту страшную весть.

Мадре сочувственно закачала головой.

- Но мы пошли, пообедаем в городе.   

- Счастливо провести время.

Лера смогла поблагодарить настоятельницу по-английски и получив благословение на прогулку вышла из монастыря вместе с Хьюга.

- Ну что, монашка, решила постричься? – в привычном шуточном тоне поинтересовался Хьюга.

Лара засмеялась.

- Интересно, она знает?

-    Да брось ты свои комплексы, ты же женщина, а не монашка.

-    Я то ничего, просто тебя компрометирую.

-    Перестань…

По очищенной дорожке они подошли к машине.

- Хорошо! Но сначала, я думаю, заедем в мастерскую. Должна же ты посмотреть новые портреты Стелы.

Хьюга открыл Лере дверцу машины.

- Она считает, что я ее только уродую. На днях приезжала в Таллин, устроила мне разборки. Кстати, где-то подцепила Галандца, и теперь собирается за него замуж.

Лера села в машину, Хьюга захлопнул за ней дверцу и пошел к водительскому месту.

- Мышка! – Лера нежно провела рукой по сидению машины. – Вот мы вновь и встретились…

Хьюга занял свое место, ласково посмотрел на Леру и завел машину.
Лера смутилась. Долгих три месяца она ждала этой встречи, мечтала оказаться на этом месте, рядом с Хьюга, отправиться с ним в путешествие и забыть обо всем на свете. Сколько нежности скопилось в ней, сколько тепла. А сейчас, ощущая его поглощающий взгляд, она растерялась и быть может подумала: Хьюга вновь похож на пятнадцатилетнего бесшабашного подростка без царя в голове, без прошлого, будущего, забот и проблем…

В подтверждение сумбурной симфонии в голове Леры, Хьюга сладостно вздохнул и погладил руку попутчицы.
Машина выехала на шоссе.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ