Страшно ходить по Земле... Добавлена часть вторая

  Побывал я на Бородинском поле - поле как поле. Но ведь там когда-то была знаменитая битва! Это сейчас - поле как поле (не считая памятника), а когда-то, и не так уж и давно, более двухсот тысяч людей убивали друг друга, а затем лежали десятки тысяч убитых и стонущих раненых! Это сейчас, двести лет спустя, я летним днём лёгкой походкой прошёлся по высокой траве, а в сентябре 1812 года на этом поле стоял ЖИВОЙ Наполеон, ЖИВЫЕ Кутузов, Багратион, Давыдов, Раевский... И всё это было где-то - ныне под моими ногами в настоящее время живущего человека, который не жил в 1812 году и который не будет жить, не будет ходить по Земле, не будет его, целой Вселенной, уже через несколько десятков лет... И будут топтать мои следы другие поколения, в том числе и люди, которые ещё и не появились на свет божий...
  И мне, ныне ЖИВОМУ, когда задумаешься о мёртвых, ушедших из этого мира, убитых при Бородино, страшно ходить по этому полю! А ну меня в баню, не буду я больше ходить по историческим местам! Не буду я более посещать места исторические! Не пойду более никуда - хотя бы, к примеру, и поле под Полтавой! Разве там, где ступит нога моя, не была знаменитая битва?! И Пётр Первый там были, и Карл шведский, и Мазепа, и когда-то, ЖИВЫЕ, бежали они в турецкие Бендеры, а Пётр пировал после победы! И сколько безымянных русских, шведов, украинцев, даже каких-то волохов! И все они когда-то были живыми, потом - ранеными, которые стонали, страдая, умирая или выздоровев, а для убитых и умерших ничего не существовало уже через несколько часов после битвы, а не то что при естественной смене поколений!.. И всё это было там, где ступали мои или ваши ступни!.. Так что не только чувства любви и гордости навевают исторические места!..
  А что, не так?
  Поедешь в Париж, так там не только угоришь, но и соблазн одолеет походить по месту, где ныне танцуют, а когда-то была тюрьма Бастилия, символ феодализма... Лёг бы я и локтями потёрся по этой земле, где была Бастилия, хотя, знаю о том, что трутся локтями обычно у стены древних стен замков. дворцов... Или постою и там, где отрубили отрубили голову Людовику Шестнадцатому и Марии-Антуанете... Постою, думая: а ведь они тоже были живыми людьми и им тоже было страшно и не хотелось умирать и было больно, когда им рубили головы... 
  Поехал бы я в Бостон, который сейчас - город как город в США, где всё есть, самый обыкновенный благополучный город, а ведь когда-то там было "бостонское чаепитие", без которого бы не было великой Америки... Или, не выдержав, пошёл бы на то место, где убили Авраама Линкольна, и стоял бы там, где был ЖИВОЙ Линкольн, который вдруг стал мёртвым!..
   Поехал бы я я в Англию, ну, скажем, в шервудский лес... Походил бы я по нему, и страшно до жути станет мне от того, сто "под моими ногами" ходил когда-то могучий Робин ГуД.. И, сам не свой, побывал бы я на площади, на которой отрубили голову королю Карлу,.. Гильотина ещё не была избретена, так что Карлу было больнее, чем Людовику Шестнадцатому... Не поеду в Англию, ибо и издали больно мне топтать память Робина Гуда, вблизи, на месте пережить последнюю боль короля английского Карла, которому отрубили голову, увидеть окровавленную голову короля Карла, поднятую повыше палачом в маске, увидеть восторженно орущую толпу,- страшно, аж жуть...
   Не поеду я в Японию, в Хиросиму и Нагасаки,- и без слов понятно, почему..
   Страшно ходить по земле, да и плыть по воде и даже в подводной лодке под водой,- лучше уж никуда я не поеду, дома останусь, но и дома иногда страшно ходить,- здесь тоже всякого великого прошлого хватает, такого прошлого, которое страшно топтать,- прошлое и толстые подмётки жжёт, а не то что голые ступни и пятки...
   И потому решил я: никуда я больше не поеду!.. Может, и диван мой, на котором я удобно разлёгся, тоже "давит прошлое", кого-то, кто при жизни был такой же Вселенной, как и я, а, может, был и лучше и достойнее меня... Но куда диван девать?.. И даже если и на землю ляжешь, так всё равно будешь дух кого-то достойного "давить"... А ведь всё равно деваться некуда - всё равно надо топтать истоптанную и перетоптанную землю, а то и ходить по телам и по ставшим незримыми делам ушедших поколений, которые, кстати, тоже состояли из отдельных людей-вселенных...

   Часть вторая.
  А вдруг на месте, где ныне стоит мой удобный диван, никогда ничего особенного и интересного и не было? Ведь здесь, на этом месте, не умирал Лев Толстой, да при жизни и не ходил этот бог в крестьянской рубашке по тому месту, где ныне стоит и даёт приют мне и многим другим живым этот многоквартирный дом,- это уж точно, ибо не бывал Толстой в наших краях... И Аьександр Второй Освободитель, тяжело раненный бомбой народников, умирал вдали от моего дивана... И даже Юлий Цезарь и Овидий никогда здесь не бывали... Пушкин, может, был, но точно неизвестно: ступила ли его нога на то самое место, где теперь стоит мой дом, не говоря уже о моём диване, или прошёл в сотнях метров или даже километров от этого моего пресловутого дивана... Румянцев-полководец не менее славный, чем Суворов, гонял тут турок до самого Дуная, как зайцев, но всё равно нет уверенности в том, что именно там и прошли солдаты Румянцева, такие же чудо-богатыри, как и суворовские, и бегущие к Дунаю турки именно там, где ныне мой диван или моя кухня... Да что тут скажешь, когда любому думающему человеку и так всё ясно!?.
  Лежал я лежал на своём любимом диване и вдруг неожиданно уснул,- может, по воле Провидения?.. И сон мне приснился, тоже, скорее всего, по воле Провидения, "будто прямо подо мной горит большой костёр, и жжёт меня он неимоверно! Вскочил я, отбежал в сторону, и что я вижу?! Там, где только что лежал я, какой-то первобытный охотник, одетый в звериные шкуры, разводит костёр! Так вот почему мне было так нестерпимо жарко!.. И понял сразу я: должны же и эти люди, наши безвестные предки, где-то греться и жарить мясо убитого мамонта?.. которому, кстати, тоже было больно, когда его убивали, вонзая в него копья с каменными наконечниками или, что хуже, подыхал в ловчей яме с переломанными ногами...
  Встал я (во сне) и проворчал: "Даже на родном диване нет спокою, проклятые!" И подумал я (во сне же: "Сяду я в своё надежное кресло, чтобы не мешать этим первобытным охотникам, тоже моим (и вашим) предкам...
  Так я и сделал, то есть уселся в уютное кресло, которое я любил не меньше своего верного дивана... Но не успел я облегчённо вздохнуть, как как у меня под ногами раздались какие-то дикие крики, рычания; опустил я глаза долу и вижу, как наяву, внизу долину с буйной южной зеленью, а там какие-то питекантропы каменьями отгоняют от своего стойбища не то тигра, не то смилодона,- нигде нет покоя настоящему человеку!.. И, слабые физически, отогнали хищника... Выжили, чтобы продолжался род человеческий...
  И вдруг я неожиданно проснулся, но из-за странного и запомнившегося сна очень долго не было мне уже покоя и наяву...
  Эх, Карагачин, Карагачин! Кто будет лежать, сидеть или ходить на том месте, где сейчас твои диван и кресло, всего через десять или пятнадцать лет?! И явишься ли ты, Карагачин, кому-нибудь во сне уже через эти несчастные пятнадцать лет, а не то что через тысячи лет?.. И кто будет лежать на твоём месте на диване через те же пятнадцать лет?
  И вообще, дорогой читатель, что будет уже через сто лет с твоим домом, кто будет топтать твои любимые тротуары и оставлять следы на пыльных тропинках, которые так милы твоему сердцу и без которых ты не представляешь свою жизнь?.. И сохранятся ли они вообще?..