Бабуля

— Знаешь, Тоня, где я познакомилась со своим мужем? На курорте. Поехала по путёвке в санаторий и встретила там свою судьбу. Перед этим много лет искала, и всё было напрасно. Лучшие свои годочки потеряла. А там за две недели нашла. Потом у него закончилась путёвка, — он уехал, а у меня ещё осталась неделя для глупостей.

Так говорила Лиза Киреева своей подруге Тоне Яблочкиной. Короче, учила её жить. О том, что курортный ухажёр через год бросил Лизу ради своей первой жены, она умолчала, но Тоня не перебивала подругу. Она впитывала, как губка, всё то, о чём говорила ей более искушённая в любовных и житейских делах, Лиза. 

С тех пор  как от неё ушёл Вадик, Антонина не находила себе места, каждую ночь грызла подушку и беззвучно, чтобы не слышали домочадцы, плакала.

Знаменитая народная пословица: «Глаза не видят — сердце не болит» уже потихоньку стала себя оправдывать, но, как на беду, сегодня утром Тоня увидела Вадима с его новой пассией — высокой пышногрудой блондинкой.

Вадим, демонстративно смерив взглядом с ног до головы обеих женщин, вынес свой кобелиный вердикт явно не в пользу Тони:

— Ты что, меня преследуешь, кошёлка? Глаза разуй и посмотри на это чудо природы, стоящее рядом со мной! Не женщина, сказка! У неё ноги не от зубов, — от ушей! Мне сейчас все друзья завидуют, а когда я жил с тобой — боялся им на глаза показаться, чтобы не засмеяли.

И чтобы уже совсем доконать бедную женщину, Вадим крикнул ей вслед:

— Пенёк, он и есть пенёк!

Тоня убежала с места заклания в турагентство «Ника», где работала её школьная подруга Ника Капля.

— Спасай, подруга, —  крикнула она прямо с порога, не обращая внимания на ошарашенных от её крика и взъерошенного вида посетителей. 

Ника молча, но уверенно взяла Антонину под руку и потащила в свой кабинет.

— Что за дешёвый спектакль ты устроила? И, вообще, перестань ныть, возьмись уже за ум! Вадик от неё ушёл! Ты знаешь, сколько от меня мужиков уходило, знаешь? Если бы я за каждым так рыдала — лежала сейчас рядом со своей покойной бабушкой. Она мне на этом свете надоела, прости господи, и на том бы стала доставать, что я из-за какого-то козла богу душу отдала и, между прочим, была абсолютно права. Да мне и самой бы обидно стало! Бабушка прожила девяносто два года, а я в тридцать восемь загнулась?

Ника подала Тоне стакан воды.

— Ты тоже этого хочешь? Если с тобой что-то случиться, твой Вадик будет прохлаждаться со своей блондинистой блондинкой, и на твою могилку даже цветочка не принесёт, вот увидишь…

— Он мне и при жизни не очень-то носил, а на могилку и подавно, наверное… — согласилась с подругой Тоня.

— Ну вот и умница! Наконец-то прозрела! Хватит страдать, давай делом заниматься и поднимать твою самооценку!

Ника разложила перед Тоней журналы, проспекты и обняла подругу за плечи.

— Ты пока ознакомься, выбери для себя что-нибудь подходящее, а я выйду к посетителям, успокою их. Ты такой переполох устроила!

Когда Ника вернулась, Тоня, вяло листая красиво оформленные красочные проспекты, посмотрела на подругу.

— Ника, ты что? Что ты мне подсунула? На Канары я не собираюсь. Мне бы такой тихий, уютный курорт, где не только руки и ноги, но и душа отдыхает…

Ника рассмеялась, обнажив белоснежные фарфоровые зубы, очевидно, восхваляя в душе своего стоматолога:

— Тогда тебе надо к моей бабушке, а не курорт. Ты какую цель преследуешь? Ухажёра найти, да не хуже твоего распрекрасного Вадика, правильно? Ну, и кого ты найдёшь в тихом омуте, то есть, в совдеповском санатории? Больного мужичка с кучей проблем и фигой в дырявом кармане? Тебе это надо? Не надо. Вот и езжай на нормальный курорт. Тем более скидку тебе делаю нереальную. Пользуйся, пока я добрая.

После долгих переговоров и пререканий Тоня выбрала-таки отечественный курорт под названием «Красная поляна».

Ехать надо было через два дня, библиотечные отпускные, а вернее сказать, «кошачьи слёзы» Тоня получила без всяких помех, поэтому оставшееся время, она решилась посвятить себе, как оказалось, «нелюбимой»…

На первое место она поставила поход в парикмахерскую, а на второе — поход по магазинам.

Сидя в кресле перед огромным зеркалом, Тоня с ужасом смотрела, как мастер с быстротой фокусника чекрыжит её густые каштановые волосы.

— Вот дура! Что я наделала! Послушала «специалиста», называется. Превратилась из нормальной женщины в пигалицу! И, вообще, в народе говорят, что нельзя стричься перед любой поездкой. Вроде как не к добру это…

Тоня бросила прощальный взгляд на гору роскошных каштановых волос, которые безжалостно сгребала на огромный пластиковый совок уборщица.

Говорят, хочешь улучшить настроение — сделай новую причёску или купи новое платье, а при наличии нормальных бабок, конечно же, лучше шубку. Настроение у Тони не только не улучшилось, а совсем даже наоборот. Так, в растрёпанных чувствах Антонина зашла в огромный, как маленький город, торговый центр. Тоня  решила начать с последнего, третьего этажа. Увидев, что он весь отдан под мебель, спустилась на второй. Здесь женщина приобрела почти всё, что ей могло понадобиться в поездке: лакированные босоножки со стразами; мягкие тапочки; длинную тунику, которая легко могла заменить домашний халат; два ярких сарафана на тонких бретельках... А ещё Тоня накупила всякой дребедени, как-то: зубную пасту, шампунь, ножницы, полотенце и даже карты. Первый этаж был отдан под продукты, и здесь Тоня тоже оторвалась на полную катушку.

Выйдя из магазина, Антонина посмотрела на свои руки, и ужаснулась.

— Как же я всё это дотащу до дома? Час пик, люди едут с работы, меня просто-напросто раздавят в транспорте.

Девушка нерешительно потопталась, но подошла-таки к таксисту.

— Отвезёте меня на улицу Юбилейную? Сколько?

Таксист, высунув в открытое окно машины голову, задал девушке встречный вопрос:

— А какая разница сколько, если вам надо ехать? Садитесь, а то до поздней ночи  будете со своими баулами здесь куковать!

— До ночи? А ночью что же?

— А ночью весь транспорт полупустой идёт. Тогда уедете свободно. Если вам улыбается такая перспектива, оставайтесь.

В такси Тоня молчала. Она так устала за день, что уже не рада была ни путёвке с пятидесятипроцентной скидкой, ни новым шмоткам — ничему. Ей безумно захотелось домой, в свою неприглядную, двухкомнатную хрущёвку: на небольшой, уютный диванчик, к старенькому, но всё-таки цветному телевизору…

— Уточните, куда ехать, —  перебил ворох мыслей Тони водитель такси. — Здесь переулок Юбилейный, а улицу я что-то не нахожу.

— Извините, — вздохнула девушка.— Я забыла сказать, что здесь меняют прорвавшуюся трубу и поэтому дорога перекрыта. Теперь надо в объезд. Извините.

Водитель выругался, но негромко, отчего обида девушки не стала меньше. Такси долго колесило по маленьким улочкам и, наконец, подъехало всё-таки к Тониному дому. Девушка достала кошелёк и вопросительно посмотрела на таксиста.

— Говорите сколько, а то у меня уже сил никаких нет. Не день, а кошмар какой-то…

Водитель немного помялся, но всё-таки спросил:

— А можно я возьму… просьбой?

— Вы в своём уме?

— Вы меня не поняли. Я не буду брать с вас денег, а просто-напросто воспользуюсь вашей ванной. Видите ли, у меня сейчас свидание с дамой, и я должен привести себя в порядок. Вы только посмотрите на мои руки, — холодная вода их не отмоет. Так что, не боитесь меня впустить? И потом, знайте, наездили вы немало, так что деньги в бюджете семьи останутся, разве это не прелестно?

Слово «прелестно» возымело своё действие, и Тоня протянула таксисту сумки.

— Ну, ладно, проходите. Не съедите же вы меня, в самом-то деле?

Пока водитель приводил в ванной себя в порядок, Тоня на крохотной кухоньке колдовала над кофе: сначала она поджарила кофейные колумбийские зёрна, затем охладила их на бумажной салфетке, а уж потом смолола в электрической кофемолке. Конечно, в идеале зёрна нужно было бы смолоть вручную, в пыль, но сейчас у Тони просто-напросто не было на это времени. Затем она взяла турку и поставила её на огонь. Антонине показалось, что будет невежливо с её стороны не угостить таксиста чашечкой ароматного напитка, тем более похвала не была бы для Тони в такой трудный день лишней…

— Выпейте со мной кофе, оцените мои старания, — набралась-таки смелости пригласить мужчину Тоня.

— Да я с удовольствием! Я обожаю кофе, а вы его делаете, как я погляжу просто великолепно! Почти как в итальянском или французском ресторане!

Тоня с удивлением посмотрела на гостя.

— Ничего себе таксисты пошли, по ресторанам шастают! А я ни в одном из этих ресторанов и не была. И вряд ли когда-нибудь пойду…

Мужчина понял свою промашку и, посмотрев на девушку, улыбнулся.

— Не верьте слову таксиста. Я шучу, конечно. Какие рестораны? Я даже не знаю, где они находятся.

— Как не знаете? Вы же таксист?

— А я недавно таксистом работаю, поэтому приходится всё время пользоваться картой города. Вы же видели, как долго я искал сегодня ваш дом. Ладно, спасибо за кофе, и вообще… Я, пожалуй, пойду, а то на свидание опоздаю… к даме. И ещё… Вы извините, я там, в ванной воспользовался бритвой вашего мужа. Если хотите, я отдам за неё деньги. Купите завтра новую.

— У меня нет мужа. Он ушёл к другой женщине. У неё мама во Франции. — «Куда мне до неё, она была в Париже…», — а вы о какой-то бритве… Смешно…

— Напрасно вы так реагируете. Знаете, как говорит моя мама? Надо обязательно держать в доме какой-нибудь предмет, принадлежащий противоположному полу, и тогда очень быстро для этой вещи найдётся хозяин или хозяйка. Вам не кажется странным, что и я не просто так забрёл к вам на огонёк? А вдруг случится так, что мы с вами окажемся в одной лодке!

— Миллионы мужчин и женщин оказываются в одной лодке, только плывут в разные стороны. И потом, вы, кажется, шли на свидание, ну и идите!

Таксист никак не отреагировал на очередную обиду женщины, но не удержался от замечания.

— Хотите совет? Мужчины со стороны. Вы слишком скромны. Это помешает вам сделать карьеру и, конечно же, наладить свою личную жизнь. Постарайтесь быть ну, посовременней, что ли. И потом, вы же знаете, что слабых, как известно, бьют…

— Да знаю я, знаю, — снова обиделась Тоня. И про «посеешь характер — пожнёшь судьбу» знаю, и про то, каких женщин выбирают мужчины, и что надо быть стервой, чтобы вы, то есть, они обратили на меня внимание!

Тоня схватила со стола механическую кофемолку и с остервенением стала крутить ручку. Посмотрев на таксиста, продолжила уже не так жёстко.

— В библии написано, что надо жить «по велению сердца», как птица. Но дело даже не в этом, а просто-напросто я родилась не там, и не тогда, вот, и всё…

Таксист ушёл, а Тоня долго ворочалась в постели и, несмотря на огромную усталость, не могла уснуть. Видимо, давали знать о себе выпитый крутой кофе и последняя фраза таксиста:

— Вы всё равно будете очень счастливы и любимы. Поверьте мне на слово, мне кажется, впрочем, я уже почти в этом уверен…

Таксист ушёл навстречу своему счастью, и Тоня осталась снова наедине со своим одиночеством и сумками, набитыми новым хламом.

— Что толку от всего этого? Пенёк, как ни выряди, он и есть пенёк.

Так, ей всегда говорил Вадим, если они когда-то всё-таки выходили в люди. Тоня, вообще, удивлялась, что Вадим соизволил прийти к ней жить. Он прямо так и поведал тогда: «Пережить временные неудобства». Видимо, эти самые неудобства закончились, и он ушёл. Хоть и говорят, что «Предупреждён — значит, вооружён»,  Тоня всё равно не была готова к разлуке. Ей она была как обухом по голове. Более того, Тоня и дальше бы продолжала терпеть все унижения и издевательства Вадима, лишь бы он был рядом. И вот теперь Тоня бросается во все тяжкие. Купила эту дурацкую путёвку в эту самую «Красную поляну», как будто одно это обстоятельство могло что-то изменить к лучшему в её жизни...

В огромном холле санатория народу было не протолкнуться! Тоня пыталась было протиснуться вперёд со своим чемоданом, но не тут-то было! Она отошла к овальному окну, где уже стояло несколько таких же, как она — нерешительных и одиноких девушек и терпеливо ждала, когда же, наконец, рассосётся очередь, и она свободно подойдёт к столику администратора санатория. Ждать пришлось долго и когда, наконец, она оформила все необходимые бумаги, наступил вечер. Уставшая и недовольная установленными в санатории порядками, она нашла свой номер и в изнеможении плюхнулась на свободную кровать. Как только сладостный сон достиг Тониной ауры, раздался властный стук в дверь.

Тоня от неожиданности соскочила с постели.

— О, Боже! И здесь нет покоя! Они что, с ума все посходили?

На пороге номера стояла старенькая бабуля и улыбалась Тоне.

— Вам что, бабушка? Если милостыню, то у меня нет мелких денег. А из еды только печенье. Вот.

— Зачем мне твоя милостыня, дорогуша. Я ещё сама в состоянии милостыню подать.

— Так что же вы хотите?

— Ничего. Я здесь живу…

В приёмной санатория рыдала женщина. Это была Тоня. Администратор развела руками.

— Вы же сами виноваты! Вам надо было прямо с поезда занимать очередь. А вы до вечера в сторонке простояли, я же видела! Вот и осталось у меня только два свободных места — в номере 56 и 68. В первом живёт Мира Павловна, между прочим, интеллигентная женщина, в 68 — дама ваших лет — Александра Миркель. Хотите, поговорю с ней? Но она дама экстравагантная, если не сказать больше — скандальная. Может так статься — вы с ней не уживётесь. С ней никто до сих пор не уживался. Так что — решайте. Надумаете — подойдёте после ужина, и мы все вместе решим этот вопрос.

На ужин Тоня не пошла, так как у неё от всех перипетий безумно разболелась голова. Она выпила обезболивающую таблетку и крепко уснула. Когда утром она снова подошла к администратору, та развела руками.

— Кто не успел — тот опоздал…

Оказывается, в 68-й  номер уже успели поселить «жертву» скандальной Миркель, и Тоне ничего не оставалось, как остаться в своём 56 номере.

— Видимо, это судьба, — подумала девушка и даже смирилась с этим утверждением.

В столовой санатория стоял такой же гул, как и вчера в фойе. Тоня тупо смотрела на выданную ей бумаженцию с номером её столика, не понимая, как, вообще, в этом аду можно что-либо найти. Официанты сновали туда-сюда, не обращая на Тоню никакого внимания. Девушка уже хотела развернуться и уйти, но к ней подошла её сердобольная соседка и, взяв за руку, повела к своему столику.

— Ты что, девонька, с Луны свалилась? Ну нельзя же быть такой… такой… беззащитной. С таким отношением к жизни ты ничего не добьёшься. Действовать надо, действовать, а не стоять посреди поля…

— Какого поля? — не поняла Тоня.

— Жизненного, детка, жизненного…

За столиком уже сидело два человека — мужчина и женщина. С первого взгляда на них было видно, что они влюблены, и что такое «хандра» они напрочь забыли. Уплетая завтрак за обе щёки, они весело щебетали друг с другом и, вообще, ни на кого не обращали внимания.

— Счастливые часов не наблюдают, посторонних не замечают, — подумала Тоня, вяло ковыряясь в тарелке. — Даже вон у бабули есть аппетит, а ведь ей скоро, наверное, сто лет!

Не в силах смотреть на постороннее счастье, девушка хотела встать и уйти, но бабуля еле заметным, но властным жестом заставила её остаться.

— Погоди уходить, деточка. Вот допью чаёк, и мы с тобой пройдёмся немного.

— Не было печали, черти накачали, — подумала Тоня. — На работе одни бабки и тут то же самое! Почему я не уехала отдыхать за границу?

Мира Павловна потянула девушку к небольшому озеру, где плавало всего пять серых уточек. Подозвав их к себе, старушка кинула им белый хлеб. Утки подождали, пока хлебушек размякнет в воде и с удовольствием потрапезничали.

— Представляешь, Тоня, в прошлом году уточек было пятьдесят штук, а в позапрошлом — более ста. Не любит наш брат природу, не оберегает братьев наших меньших. До чего мы дойдём в этой жизни — даже не знаю.

Старушка вытерла руки о бумажную салфетку, прихваченную из столовой санатория, и серьёзно сказала:

— Хочешь, девонька, переходи в 68-й номер, к этой самой Миркель. Я уже договорилась. Зачем тебе старая карга в моём, так сказать, лице? Я понимаю, ты не думай. Молодые должны жить с молодыми, старухи — со старухами. Пойдём, не будем терять время. И не смотри на меня, я не шучу…

Тоня покорно встала и пошла за Мирой Павловной в свой номер. Там она сложила все свои вещи в чемодан и села на кровать.

Мира Павловна подтолкнула девушку.

— Пойдём, что ли?

Тоня не двигалась с места.

— Я почему-то не хочу отсюда уходить!

— Шутишь, девонька? Я же везде договорилась!

— Не надо было за меня так беспокоиться, я же не просила вас, Мира Павловна. Нет, я никуда не пойду, я останусь.

Тоня решительно поднялась и снова стала разбирать чемодан. Она повесила тунику в шкаф, а яркие сарафаны и платья — на высокую спинку кровати. Затем весело посмотрела на бабушку и уверенно сказала:

— Мира Павловна, я пойду, пройдусь, а в обед встретимся за нашим столиком. И не волнуйтесь за меня, пожалуйста.

Бабушка развела руками.

— Ну, как хочешь. Заставить я тебя не могу. Своя рука-владыка. Иди тогда погуляй, а я полежу — почитаю. Что-то притомилась я немного.

Тоня вышла из корпуса и пошла по парку, вдыхая в себя аромат неизвестных тропических цветов. Везде гуляли отдыхающие, то там, то здесь раздавался смех.

— Люди приехали отдыхать, радуются жизни, знакомятся, влюбляются. Что это ты, Тоня Яблочкина, лепишь из себя недотрогу и капризницу? Хватит себя жалеть и начинай мигом исправлять ситуацию! Сколько мужчин вокруг свободных и временно неженатых! Вот и действуй!

Тоня подошла к резной лавочке, на которой сидело человек пять мужчин, и попросила мобильный телефон. Свой, мол, в номере забыла, а позвонить надо срочно.

Все пятеро протянули ей свои телефоны, и она взяла один, даже не глядя на её обладателя. Затем набрала телефон Лизы Киреевой и задала ей пару «деловых» вопросов. Поблагодарив мужчин, пошла по знакомой дорожке к озеру. Краешком глаза Тоня увидела, что один из мужчин отпочковался от всей мужской братии и пошёл следом за ней. Девушка села на то место, где сидела два часа назад с Мирой Павловной. Не глядя на мужчину, стоящего за её спиной, грустно проговорила:

— Представляете, в прошлом году этих уточек здесь было пятьдесят штук, а в позапрошлом — более ста. Не любит наш брат природу, не оберегает братьев наших меньших. До чего мы дойдём в этой жизни — не знаю.

— Вы правы, никто не жалеет. Только на словах.

Почувствовав укор в словах мужчины, Тоня повернулась и посмотрела на незнакомца.

— Это вы бросили камень в мой огород? А, знаете, что я в своей жизни не обидела ни одной зверушки? Я вам даже больше скажу, я целый день могу носить в своей сумочке фантик из-под конфеты, если не будет на моём пути урны!

— Не обижайтесь, пожалуйста. У меня просто вырвалось. Я совсем не хотел вас обидеть. Но ведь согласитесь, надоели все эти лозунги, призывы. А порядка как не было, так и нет.

Тоня вовремя поняла, что обижаться просто глупо, и улыбнулась мужчине.

— А давайте после обеда покормим этих уточек белым хлебом!

— Почему именно белым! Разве серый хлеб не полезнее?

— Полезнее, но ведь они об этом не догадываются!

— Хорошо, я согласен…

Так, Тоня на второй же день познакомилась с Вячеславом Николаевичем Субботиным. Мужчина был намного старше неё, но выглядел моложаво, был аккуратен и подтянут. Вечером того же дня они вместе пошли на танцы, и Вячеслав Николаевич не отходил от девушки ни на шаг. На танцплощадке Тоня немного осмотрелась и уже пожалела о своей выходке с телефоном, так как увидела много молодых и привлекательных мужчин. Когда один из них хотел пригласить Тоню танцевать Вячеслав Николаевич осадил кавалера:

— Смотрите, сколько свободных девушек вокруг! Только и ждут вашего приглашения! А вы разеваете рот на чужой кусок! Не стыдно?

Тоне стало не по себе.

— Это она-то кусок! Что этот Вячеслав Николаевич себе позволяет? Они знакомы-то всего несколько часов!

Настроение девушки заметно ухудшилось, и её напарник почувствовал это. Он счёл своим долгом успокоить девушку.

— Тоня, не обижайтесь, что я так сказал. Этих альфонсов здесь пруд пруди. Они завальсируют даму, исцелуют её с ног до головы, а утром выставят счёт. Вы этого хотите? Если да, то я могу и отойти.

Тоня испуганно вцепилась в мужчину.

— Не хочу я альфонса, что вы! А с вами мы ведь просто знакомы, да? Сейчас потанцуем немного, и вы проведёте меня в номер. Я сильно сегодня устала. Завтра понедельник и надо к докторам, чтобы назначили лечение и процедуры: ванны там всякие, жемчужные, например; лечебную гимнастику; бассейн. А то, что-то нервы совсем расшатались.

Спала Тоня беспокойно. Она ворочалась и вздыхала. Ей и в голову не могло прийти, что какое-то шапочное знакомство вызовет в ней столько эмоций! У её номера Вячеслав Николаевич осыпал её поцелуями, и в конце даже стал перед ней на колени! Он умолял её, унижался перед ней, даже плакал:

— Ну, умоляю вас, Тонечка, не отказывайте мне сегодня! Я с ума сойду! От вас исходит такой сексуальный аромат, что я сейчас упаду обессиленный в обморок! Что вы со мной делаете, пожалейте меня!

Ситуацию спасла Мира Павловна. Она приоткрыла дверь и почти силой затащила перепуганную девушку в номер.

— Иди спать, Тоня! Уже поздно, завтра поговорите!

Мужчина долго ещё скулил под дверью и, наконец, всё стихло. Утром Мира Павловна предупредила Тоню об опасности:

— Ты, девонька, что, совсем с ума сошла? Да ты знаешь, с кем связалась? Этот престарелый «парубок» ни одной юбки мимо себя не пропустит! Мало того  что попользуется тобой в своё удовольствие, так ещё и обдерёт как липку!

— А он говорил, что молодые — альфонсы…

— А они здесь все альфонсы. И молодые, и старые…

На завтрак Тоня не пошла, а в обед увидела Вячеслава Николаевича с молоденькой рыжеволосой девушкой. Мужчина злобно посмотрел на Тоню и даже сплюнул в сердцах. Тоня чуть не поперхнулась супом, но, подумав, что всё, что ни есть, то к лучшему, как-то сразу успокоилась. Накрапывал дождик, и Тоня решила почитать в номере. Мира Павловна сегодня, вообще, не выходила из комнаты — у неё крутило суставы на погоду. Она первой нарушила обоюдное молчание:

— Ну что, внучка, видела своего старичка? Я не была сегодня в столовой и то знаю, что он был там не один.

— Видела, Мира Павловна. Он был с рыженькой. Но мне всё равно. Я ведь не успела к нему привыкнуть. И, вообще, спасибо вам. Вы меня спасли от такого прохвоста!

— Хочешь, девонька, дам тебе один совет, как не попасться на удочку к какому-нибудь ловеласу и прощелыге?

— Очень хочу, — согласилась Тоня и, отложив книгу в сторону, приготовилась слушать мудрую соседку.

— Во-первых, если видишь, что обожаемый тобой мужчина тебя не любит — бросай его на первом этапе! Не жди, когда он начнёт отвечать тебе взаимностью — на это может уйти вся твоя жизнь! Во-вторых, если ты видишь, что мужчина только обещает, и не выполняет своих обещаний — бросай его на первом этапе! В-третьих, если мужчина не дарит тебе подарки и цветы — бросай его на первом этапе! Почему? Да потому, что он просто-напросто жалеет тратить на тебя деньги. Чем больше мужчина вкладывает в даму сердца денег, тем она дороже для него! И, вообще, — мужчин надо выплёвывать, как косточки из-под вишен!

— Всех?

— Ну почему всех? Только тех, которые «не показали» себя на первом этапе. А, вообще-то, женщины — не мужчины, деточка. Они могут очень быстро меняться. Захочет — убогая, захочет — королева. Этим и надо пользоваться. А иначе останешься у разбитого корыта. Вот признайся, ты ведь приехала сюда от безысходности? От несчастной любви убежать решила? Ну и что, убежала? Из огня, да в полымя? Поверь мне, Тонечка. Я не хочу тебе зла. Видя, что ты не такая, как все, советую тебе не бросаться в омут с головой, а поостеречься случайных знакомств. На курорт, вообще, едут не от хорошей жизни, как оказалось. Поэтому  сначала присмотрись хорошенько, а потом что-то решай…

— Да пока я присмотрюсь, Мира Павловна, путёвка закончится! А я так устала быть одна! Годы-то летят!

— Ничего, ты ищи, не торопись. Кто ищет, тот всегда находит. И необязательно на курорте. Мужчины здесь — охотники, они чувствуют волнение одинокой женщины, видят её бегающие глазки и делают сразу же своей жертвой. Так что надо быть спокойной и независимой в любых ситуациях. У кого нет взаимной любви — у того сердце прогоркает…

Тоне стало легче. Какая всё-таки мудрая эта Мира Павловна! Она заставила девушку поверить в себя и вместе с тем успокоиться. Тоня пришла к выводу, что эти два выходных дня прошли не на курорте, а в сумасшедшем доме, и она решила не распыляться по пустякам, а заняться исключительно своим здоровьем.

Девушка достала из чемодана блокнот и набросала подробный план того, как провести следующий день с пользой для себя, уже ,наверное, любимой. Ужин Тоня съела с пребольшим аппетитом, а в номере с удовольствием они с Мирой Павловной попили травяного чаю с мёдом и печеньем. Перед сном Тоня немного погуляла, не обращая никакого внимания на многочисленных курортных ухажёров, и в первую ночь выспалась, наконец-то, как следует.

Все оставшиеся дни она посвятила только своему здоровью — выполняла все предписания врачей и Миры Павловны, и к концу своего пребывания на курорте выглядела бодрой и свежей.

Сегодня был особый день — уезжала её соседка Мира Павловна и Тоня поехала в город за подарком для своей престарелой подруги. Зная её любовь к чтению, Тоня решила  преподнести женщине «лучший подарок». Её взгляд приковала толстая книга под названием «Счастливые женщины не бывают несчастны». Автор — писательница Мира Павловна Коломиец.

Тоня смотрела на фотографию своей соседки и чуть не плакала. Как она могла так недальновидно вести себя! Ведь ни разу она даже не спросила, чем живёт сейчас Мира Павловна! Тоня думала, что бабушка уже сто лет как на пенсии, и никакой общественной жизни у неё нет! А оказалось, что Тоня живёт в одном номере со знаменитой писательницей Коломиец, которую всегда боготворила за особый взгляд на судьбы её соотечественниц.

Девушка купила книгу Миры Павловны и вышла из магазина. Ей было так стыдно, что хотелось провалиться сквозь землю. Чтобы хоть как-то исправить ситуацию и извиниться перед знаменитой соседкой Тоня, не пожалев денег, наняла такси и поехала в «Красную Поляну». Но, то ли Мира Павловна спешила, то ли водитель, который вёз Тоню, не знал дороги, но девушка опоздала. Она залетела в номер и увидела на своей кровати книгу Миры Павловны Коломиец с дарственной надписью:

— «Дорогая моя девочка! Ты, правда, очень милый и добрый человечек! Таких сейчас уже не делают. Я хотела научить тебя жить, но, поверь, это невозможно. У каждого из нас своя судьба, своя планида. И жить надо так, как подсказывает тебе сердце. Хочешь любить — люби, хочешь страдать — страдай… Никто не вправе запрещать человеку быть самим собой. Если бы моё учение было панацеей — не было в мире несчастных, все пребывали бы в раю. Это как кормить всё человечество одним мёдом, но придёт время, когда оно взвоет и попросит горчицы! Вот и, выходит, что рай — это ад, только, с другой стороны. И, вообще, наша жизнь была бы пресной и скучной, если бы в ней не было боли — телесной и душевной…

— Прости меня, девочка, за то, что я не дала тебе развлекаться по твоему усмотрению. Когда страсти утихают — утихает и дыхание жизни. А жизнь одна, и никогда не повторится сегодняшний день, не повернётся вспять время! Так что живи и ошибайся, и радуйся, и грусти, и плачь, и смейся, и влюбляйся, и рожай детей!  Прости и не поминай меня лихом, моя дорогая!».

Тоня раскрыла книгу Миры Павловны Коломиец. Все до единого листа в ней были перечёркнуты чёрным жирным фломастером…


Автор: Надежда Бойер