Игры эниев

               
               
     ПРОЛОГ. ВОЛШЕБНАЯ КНИГА
     Прижимая к груди фонарик и большой прямоугольный пакет, гном Геральдио крался по длинному подземному туннелю. Где-то вдалеке позвякивали оружием ночные стражники, и сердечко маленького гнома сжималось от страха. Ведь он знал, что совершает преступления, за которые будет обязательно наказан. Но ничего с собой поделать не мог, потому что любовь к тайнам, книгам и звездам неудержимо манила его на верх.
  - Пусть еще поймают, - вдруг громко хихикнул он. Но, тут же икнув от страха, прикрыл рот ладошкой.
     Надо сказать, что преступления, и в самом деле были серьезные!
Во-первых, Геральдио пробирался на поверхность земли. А это было серьезным нарушением законов подземного мира.
Во-вторых, он нес под мышкой большую книгу в бархатном переплете. И что, самое ужасное – собирался ее прочесть! А книги и чтение в его королевстве категорически запрещались.
      И, наконец, в-третьих, эту книгу дал ему прочесть Изобретатель - друг из мира людей! А дружба с людьми, с незапамятных времен, жителям подземного королевства строго - настрого запрещалась.
     - Глупые законы, - бубнил отважный гном, выбираясь из своего потайного лаза на поверхность земли. – Во-первых, среди людей есть отличные друзья. Вот Изобретатель, например, достал для меня волшебную книгу из тайной библиотеки ее величества королевы Луизии. Рисковал, между прочим! Во- вторых, книги – надо читать. Они раскрывают столько тайн и делают этот странный мир понятнее. И в-третьих… В- третьих, я сейчас увижу звезды!
     И правда, звезды над его головой были ослепительно яркими и красивыми. Легкий ночной ветерок прохладен, а запах цветов и трав на лесной полянке вкусен и приятен!
     - Ах, какая красота! – воскликнул маленький гном и с удовольствием растянулся на   прогретом за день солнцем, большом плоском камне.
     Немного повозившись с, нежелающим ярко гореть, фонариком и дрожа от нетерпения, гномик развернул укутанную его рабочей курточкой большую старую книгу и прочел название:
                «ВЕЛИКАЯ ЭНИЯ. ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ И УПАДКА»
      Но, открыв книгу на первой странице, он увидел нечто совершенно неожиданное. На, переливающемся золотом, книжном листе, прыгали и перемещались во всех направлениях, искристые, пузатенькие буквы. Они, собирались в маленькие группки, хулиганили, водили хороводы, и даже, кажется, - издевательски хихикали, не давая никакой возможности хоть что-нибудь прочесть.
     - Вот, зачем, Изобретатель дал мне волшебные очки! Без них книга тайну не откроет!  - важно произнес Геральдио, и достал из нагрудного кармашка золоченые очки. Они оказались, и в правду, волшебными! На месте стекол искрились узоры, как будто вышитые золотыми нитями в воздухе.
     Нацепив их на нос, Геральдио с умным видом взглянул на первую страницу книги.
     Буквы немного повозились, толкаясь и суетясь. Но, в конце концов, выстроились в ряды и чинно застыли на своих местах.
     - Наконец-то, моя мечта сбылась. И сейчас я узнаю все тайны этих загадочных и волшебных эниев, - прошептал маленький гном и начал читать:
     «Давным-давно, в одной из дальних Галактик необъятной Вселенной существовала сказочная страна – Великая Эния. Населяли ее прекрасные существа, которые были похожи на огромных, многокрылых, разноцветных бабочек. Они и переливались всеми цветами радуги, парили в космическом пространстве, собирались вместе, образуя фантастические узоры, стремительно летали, оставляя за собой яркие следы. Этих волшебных, крылатых существ звали – эниями. Благодаря мудрому и веселому нраву жили они легко и радостно, пока из далекой экспедиции в Энию не вернулись космические исследователи. Они-то и принесли в мир эниев весть о том, что в своих странствиях открыли планету, населенную очень загадочными жителями.  Странность этих существ заключалась в том, что они имели тело с четырьмя конечностями, большую голову, общались при помощи резких звуков, очень недолго жили, ни у наконец, - совсем не умели летать! Но внимание космических исследователей из Великой Энии привлекла одна удивительная особенность. Рядом с каждым существом этой планеты все время порхала небольшая четырехкрылая бабочка! Она была очень похожа на самих эниев и отличалась лишь количеством крыльев, размером и всегда одинаковым светло-желтым свечением. Удивительной особенностью также было и то, что жители планеты, как будто совсем не замечали своих прекрасных крылатых спутников.
     Эта новость взбудоражила всю волшебную страну!  Исследование загадочной планеты стало главным увлечением любознательных эниев.  И совсем скоро стало известно, что населяющие планету существа назывались людьми, летающие рядом с ними бабочки – душа или Кения. А саму планету звали –Землей.
     Энии были в восторге от Земли. Желая подружиться с местными жителями, они пытались превращаться в похожих на людей существ. Но, первые попытки ни к чему хорошему не привели. То, какой-нибудь незадачливый эний, пытаясь создать из себя существо с человеческой формой, не учитывал количество волос на теле, и люди принимали его за снежного человека. То у горе-экспериментаторов на ногах возникали копыта, или вместо рук вырастали крылья, или вообще, на месте головы появлялась морда какого-нибудь земного животного. Надо ли говорить, что эти смешные превращения усложняли мирное знакомство с землянами.  Люди при встрече с невиданными существами тряслись от страха, убегали или даже падали в обморок. Но, чудища не отставали. И земным жителям, ничего не оставалось, как объяснить себе, что эти существа – боги, духи, волшебники или, вообще, – демоны. Они стали покланяться волшебным существам и просить помощи в трудных ситуациях, что очень понравилось игривым эниям. Ведь, они-то были самыми настоящими волшебниками. И, действительно могли помочь землянам в их не простой жизни. И все шло своим чередом, пока эниям не наскучило играть в богов и многим захотелось стать самыми настоящими людьми и жить в их мире.
     Это и послужило началом упадка Сказочной Энии. Ведь, большинство крылатых волшебников переселилось на Землю. Некоторые - на Луну. А оставшиеся разлетелись кто куда по обширным просторам галактики. И чудесная волшебная страна опустела…
     Вот так игра с людьми и «в людей» почти полностью подчинила себе таких свободных и одухотворенных существ, как энии, и разрушило их Великую волшебную страну».
      - Так вот, ка все было на самом деле, - широко зевнув прошептал Геральдио. - Значит и волшебница Мелиса - тоже эния… Вот бы с ней встретиться. Говорят, она красивая…  и добрая…
                ГЛАВА 1. МЕЛИСА
                ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
      В лесу царила непроглядная тьма, и поэтому Мелиса решила поискать лунный цветок на поляне. Уже много месяцев подряд, в первый день Луны она отправлялась на поиски заветного цветка, при помощи которого, собиралась избавить своих друзей от страшного заклятия. Это была единственная ночь месяца, когда волшебное растение появлялось из недр земли. Маленькие голубоватые лепестки, тоненький нежный стебелек – заметить его среди пышной растительности было трудно, и чародейка, встав на колени, пробиралась сквозь высокую траву в надежде найти заветный цветок. Вдруг ее внимание привлек слабый огонек, мерцающий на окраине поляны. Осторожно пробираясь к нему, Мелиса не заметила спящего ежа. Наступив на бедное животное, она громко вскрикнула и, зацепившись платьем за колючий куст, растянулась во весь рост перед оторопевшим от ужаса Геральдио.
     Так они и встретились: легендарная, но непоседливая эния и маленький ученый гном…
      – Привет, дружок! Ты кто? – спросила Мелиса, ловко ухватив за ногу пытавшегося отползти к своему потайному лазу малыша. – Какой миленький! Как тебя зовут?
     – Г-г-геральдио, – заикаясь от ужаса, ответил тот. Пламенно мечтая встретиться с Мелисой, он никогда не видел эниев в жизни. Читал о них в книжках, восхищался, но, чтобы так – своими глазами… Нет! К этому он оказался совершенно не готов. Да и эния эта оказалась уж слишком большой!
     Любопытство исследователя, однако брало верх над страхом, и гном, галантно отстранив руку волшебницы, встал и с достоинством поклонился.
     – Сударыня, позвольте представиться: житель подземных миров и государств, потомок аристократического рода Геральдов, а ныне – гном Геральдиус Тактический.
     – Ух ты, – расплылась в улыбке Мелиса. – Тактический, говоришь? Это от слова «такт»? Или, может, ты очень тактичен в общении? И что это такое – аристократический род? Разве среди гномов есть аристократы? Гномы… – аристократы! – уже не сдерживаясь, хохотала Мелиса, катаясь по земле, совсем позабыв о своем собственном высоком небесном происхождении.
     – Да! Среди нас были аристократы! И устная молва хранит немало историй о их славных подвигах и…
     – Что-то эта устная молва до меня не дошла! – не невежливо перебила волшебница. Вид оскорбленного самолюбия забавного гномика очень ее веселил. – А слышала я, что гномы очень любят сияние алмазов и готовы променять весь Свет внешнего мира на их изменчивый блеск. Слышала я, что они, хоть и очень трудолюбивые, но весьма жадные и ограниченные существа. Ничего кроме добычи драгоценных руд и камней их не интересует… И ты, вероятно, дружок не исключение. Погляди-ка, как тебя распирает от зазнайства! Просто пуп земли какой-то! Нет... пупок! – при этих словах Мелиса издевательски хихикнула и с нарочитым вниманием стала разглядывать все больше свирепеющего гнома. – А вернее, пупочек или прыщ и не земли, а подземелья… Ну, то есть, совсем никому не видимый…
     Такого неслыханного и подлого поддразнивания Геральдио вынести не мог. Как и все маленькие существа, он был невероятно самолюбив и горд. Не помня себя от бешенства, гном бросился с кулачками на опешившую великаншу и, между прочим, успел ее очень больно укусить, прежде чем она оттолкнула его на безопасное расстояние.
     – Ух, какой ты воинственный! – беззаботно пропела Мелиса. – Так и запишем: гномы – жадные, ограниченные и… воинственные существа.
     Поднимаясь с земли и потирая ушибленный локоток, Геральдио пробурчал себе под нос:
     – А я эниев тоже по-другому представлял.
     – Да? И как же? – заинтересовалась Мелиса.
     – Более добрыми, искренними и… воспитанными.
     – Ах, вот оно как! Значит я для тебя, землекоп, недостаточно добрая и воспитанная? Да! Сразу видно, мнение твое полностью на сказках и легендах основано. В эниолунных мирах, дружочек мой, уже очень давно не так много искренности и доброты, как хотелось бы. – При этих словах неожиданная грусть отразилась на прекрасном, но чумазом лице чародейки. – Все энии, знаешь ли, больше собственной значительностью озадачены. Соревнуются между собой – магической силой меряются. Еще со статусом своим носятся, как с волшебным жезлом. Хвастаются, завидуют, козни друг другу строят. Какая уж тут… Искренность. Вообще, почти как у людей… только на другом уровне.
     – А на каком уровне? – распахнув от любопытства глаза, спросил гном.
     - Чтобы это понять – особые знания нужны, - почти ласково ответила волшебница. – Навряд ли ты сможешь это понять, маленький гном.
     - «Ну, конечно, куда нам понять вас – небожителей», - подумал Геральдио и обиженно насупился.
     – И никакая я не небо жительница! Давно уже там не живу, – прочитала мысли гнома Мелиса и скорчила ему комичную рожицу. Гримаса получилась очень смешной, и маленький гном буквально прыснул от смеха, прикрывая рот ладошкой.
     – Что смеешься? Тоже, по-моему, не очень-то воспитан! Аристократ Геральд Тактический из подземных рудников! – Теперь Волшебница была рассержена…
     Впрочем, ее настроение менялось так часто, как огни в магическом театре. Поэтому уследить за пульсацией ее волшебных излучений было, порой, совсем не просто.
     - «В этой-то переменчивости и вся опасность эниев, – восхищенно глядя на желто-оранжевое сияние вокруг фигуры огромной красавицы, подумал начитанный гном. – Никогда не заешь, что они сделают в следующую секунду».
     – Да, уж мы такие! – невесело ухмыльнулась Мелиса, опять испугав гнома способностью так легко читать мысли в его голове. – Сами себя боимся! Ну и что ты тут делаешь, маленький преступник, – молниеносно переключившись на другую тему, спросила она, – на чужой территории?
     – На звезды смотрю, книги читаю, -– густо покраснев, тихо ответил гном.
     – На звезды?! Книги? – В глазах волшебницы заискрилась нежность. – Надо же! Гном – романтик! Гном – книгочей! Никогда не знаешь, где найдешь удивление. И зачем тебе это?
     – Тайну мироздания разгадать хочу. Что там на небе? На Луне? На других планетах? В других пространствах? Как все устроено? Для чего мы живем?
     Мелиса ласково погладила гнома по голове:
     – Значит, ответы ищешь… Неожиданно! А мне казалось, что в головах гномов такие мысли не водятся… И чем я могу быть тебе полезной? – немного помедлив, спросила она.
Геральдио вздрогнул от неожиданности:
    - «Какая удача! Настоящая эния! Сама! Может поведать о великих тайнах! Что бы спросить в первую очередь? Может, о мироустройстве?
     – Не суетись, – мелодично пропела Мелиса. Теперь она выглядела очень внушительно и отстраненно. – Спрашивай.
     – Как устроен наш мир? – возбужденно выпалил гном.
     – Вопросик не из легких! – на секунду развеселилась волшебница. – Так запросто и не объяснишь. И, знаешь, малыш, эниям ведь тоже не все ведомо… Скажу только, что наша Вселенная состоит из множества сказочных миров. И в каждом из них своя жизнь и свои законы. До конца все изведать и понять не дано никому. Можно лишь только догадываться.
     – Так, значит, достоверно ничего узнать нельзя? Как же быть?
     – Узнать нельзя. Почувствовать можно! – эния таинственно улыбнулась. – Можно чувствовать, наблюдать, мыслить, делая собственные выводы. Не принимать на веру то, с чем не соглашается твоя бабочка-душа! Твоя Кения! Да кстати, никогда не задумывалась – у гномов есть Кении?
     – Нет. У нас есть двукрылые мошки, их даже Кениями-то назвать нельзя – крылья крошечные, летают плохо. Да под землей и не полетаешь особенно, – понуро ответил гном.
     – Точно! У вас двукрылые. У людей четырехкрылые… Эволюция, однако. – Мелиса задумчиво почесала подбородок. – Ну, ничего, не расстраивайся! Научим мы твою мошку летать. Окрылим, значит!
     Геральдио недоверчиво покосился на светящуюся все сильнее фигуру волшебницы. Смотреть на нее становилось просто невозможно. Когда Мелиса бывала в состоянии мудрости и покоя, в котором обычно и творила свое светлое волшебство – происходило чудо! Она, как бы, исчезала, растворяясь в пространстве. А на месте ранее видимого тела разливалось невероятно интенсивное разноцветное сияние, в центре которого, мерно подрагивая в ярких потоках света, появлялась ее бабочка-душа, величественная и мудрая Кения.
     – Теперь у твоей мошки два мощных крыла! – прозвучал, как будто с небес, дивный голос Кении Мелисы. – Следуй за мечтой, маленький гном! Ничего не бойся! Живи, дыши и чувствуй себя сильным и достойным волшебства! Не слушай тех, кто захочет подчинить твою жизнь своим законам! Слушай сердце свое! Учись любить! И знай – каждый в этом необъятном тайном мире может сам творить чудеса! И каждый достоин любви и уважения!
     Растерявшийся гном совершенно позабыл, где он и кто! Подхваченный волшебными потоками мерцающих струй света, исходивших от плавных движений огромных крыльев Кении, он медленно оторвался от земли. Постепенно голос волшебной бабочки затихал, отражаясь таинственным эхом в глубине спящего леса и оставляя маленького гнома парить над землей в полнейшей тишине. Призрачные нити медленно исчезающего света сплелись для него в маленькую люльку, а легкий ночной ветерок развевал по притихшей лесной полянке его тоненький, забавный храп…
     Приняв опять человеческий облик, Мелиса нежно и заботливо взяла двумя руками зависшего в нелепой позе Геральдио и бережно опустила на землю. Затем, низко наклонившись прямо над его головой, начала что-то внимательно высматривать. Уже через несколько мгновений она резко ухватила крошечную мошку, которая неумело порхала около самого уха спящего гнома.
     – Извини, дорогая, мне только нужно проверить, – деловито прошептала чародейка, медленно раскрывая ладонь. На руке, подрагивая двумя прозрачными перламутровыми крылышками, испуганно застыла маленькая светло-красная бабочка. – Отлично! – удовлетворенно произнесла Мелиса. – Два ладно скроенных, полноценных крыла! Ай, да я! Ай, да молодец! Хорошо сработанное волшебство! Ювелирная работа!
     Сдерживая нахлынувшее веселье, волшебница осторожно посадила крошечную Кению на упругую травинку, согнувшуюся под тяжестью предутренней росы. Немного полюбовавшись своим произведением, она в задумчивости перевела взгляд на сладко посапывающего гнома.
     – А ведь этот маленький книголюб может провести меня во дворец к Виккерии, – заботливо укрывая Геральдио фланелевой курточкой, вслух размышляла Мелиса. – Мне теперь туда иначе не пройти. Да и не хочется по пустякам использовать волшебную силу! Ее у меня не так-много-то осталось. Нужно приберечь для экстренных случаев. А этот гном все подземные лабиринты знает. Значит, сможет помочь достать хрустальную столешницу, которая находится у Вики. Мне ведь без этой волшебной вещицы и лунного цветка Дэна и Марко все равно не расколдовать… Сделать бы это, как можно, скорей! Уж слишком скверно влияет на моих друзей их «оленье заточение», – закончила рассуждения волшебница.
     Пытаясь развеять навалившуюся сонливость, чародейка энергично потрясла головой, разметав в беспорядке буйные рыжие кудри. Затем довольно сильно похлопала себя по щекам. И, наконец, сделав несколько размашистых спортивных движений руками, она решительно склонилась над Геральдио и с силой потрясла его расслабленное маленькое тельце. Геральдио испуганно подскочил, чуть не свалившись с высокого гладкого камня. Потирая кулачками заспанные глаза и озираясь, он пытался понять, где находится и что, собственно, с ним происходит. Но огромная красивая дама в белом простеньком платье уже приподнимала его за плечи и, не давая опомниться, несла к потайному лазу и ходу, скороговоркой пыталась объяснить свое неожиданное поведение:
     – Дружочек мой! – ласково тараторила она. – Идем скорей! Пока еще ночь, мы с легкостью сможем пробраться в покои моей дорогой подружки Виккерии. Проведи меня к ней, и ты прославишься во всех сказках и легендах как спаситель легендарных эниев Дэна и Марко, которые уже двенадцать лет томятся в шкурах огромных лесных оленей в надежде быть освобожденными таким вот смелым и отважным гномом, как ты!
     Прекрасно разбираясь во всех слабостях характера обитателей планеты Земля, Мелиса безошибочно определила, что после таких лестных слов, гном просто не сможет ей отказать.
     – Но ты же сюда не пролезешь, – попытался возразить волшебнице маленький гном. – Да и нам, гномам, строго-настрого запрещается приводить в подземный мир чужаков. А еще и эти стражники злые со своими боевыми лопатами и кирками, – боязливо поеживаясь, промямлил он.
     – Ничего, стать поменьше для меня легче легкого, – моментально уменьшаясь в размерах, и весело наблюдая за испуганно оседающим на землю гномом, продолжала Мелиса. – Это даже и волшебством-то назвать нельзя! А ты, парень, должен научиться быть смелым и использовать представляющиеся тебе возможности изменить себя и свою судьбу в лучшую, сказочную сторону. Ну, подумай сам! – пытаясь привести в чувства сомлевшего гнома, тараторила она, подталкивая его к заветному входу в подземелье. – Что лучше? Весь век сиднем сидеть, почитывая волшебные истории про отважных героев, или самому этим героем стать? Выбирай! Вероятно, другой такой возможности тебе не представится!
     – Хорошо! – как будто в полусне, промямлил маленький гном. – Я проведу тебя во дворец! Вот только книгу свою возьму и фонарик.
     Мелиса в нетерпении оглянулась на указанную гномом, одиноко лежащую у камня толстую книгу. И подходя к ней, изумленно воскликнула:
     – Откуда она у тебя?! «Великая Эния, – бережно поглаживая бархатный оклад, с трепетом в голосе прочитала она заглавие. – «История развития и упадка».
     Геральдио испуганно уставился на волшебницу, которая сверлила его взглядом. Он даже закрыл рот ладошкой и отчаянно старался не думать об Изобретателе, в полной решимости его не выдавать. Но это гному не удалось. Потому что маленькая теперь, но по- прежнему ярко светящаяся эния, грустно вздохнула и со словами: «Ах, вот оно как! – отвела взгляд.
     - Идем, малыш, – тихо сказала она, подавая растерянному гному старенький фонарик. – Времени мало! Скоро утро!
               
                Происшествие в подземелье

     Гном Геральдио вел Мелису во дворец по тайным подземным коридорам. С тех пор, как королева Виккерия приказала пускать во дворец только нарядно и модно одетых посетителей, Мелиса потеряла всякую возможность запросто появляться в королевских покоях на правах давней подруги ее величества. Уже двенадцать земных лет Волшебница не виделась с Вики, всякий раз натыкаясь на этот нелепый королевских указ. А одеваться в вычурные и дорогие наряды, считала делом ниже своего, волшебного достоинства.
     Непростое ночное путешествие отнимало у Мелисы последние силы. Тело ломило от усталости. Болел ушибленный при падении локоть. Да и ежик, о которого она давеча споткнулась, успел оставить на ее ноге ноющие тупой болью отметины.
     – Ох! Какие же все-таки неудобства доставляет это человеческое тело. Все время что-то болит, ноет, выходит из строя. Так неудобно! – раздраженно бубнила эния, пытаясь рассмотреть в густом полумраке подземелья ушибленный локоть и ссадины на коленке.               
     – Как только могли Луизия и Вики навсегда променять нашу прекрасную легкокрылую форму на эту, неудобную и весьма недолговечную конструкцию. Ну уж нет! Я такого не сделаю никогда! Вот спасу Дэна и Марко от заклятия Луизии – и домой! Подальше от этих нечестных игр эниев, растерявших в мире людей свое былое величие, – воодушевленно пообещала себе волшебница. Но про себя знала точно – сделать это ей будет совсем не просто…
     В темноте и сырости было жутковато. Фонарик Геральдио мерцал далеко впереди. Монотонное журчание подземных родничков усыпляло бдительность. А нужно было быть осторожной! В подземном мире могло произойти все что угодно! Чары светоносных эниев здесь не имели никакой силы. И поймать их легкие, мечтательные души-бабочки, усыпить и, затем, придавить навечно каким-нибудь мрачным подземным валуном, было делом не сложным.
     -«Не спать! Только не спать!» – поддерживая пальцами закрывающиеся веки, твердила себе Мелиса. Но коварные роднички уже начинали обволакивать ее своими убаюкивающими заклинаниями. Их монотонный многоголосый шепот вливался в уши засыпающей Мелисы тихим шелестом последней колыбельной…
     – Сколько можно тебя выручать! – услышала Мелиса сквозь сон громовой голос Верховного тугина. С трудом приоткрыв веки, волшебница увидела величественного старца, который неприязненно сверлил ее взглядом прозрачных, как льдинки, глаз. Его белые волосы свисали почти до земли. А сквозь тонкий шелк волос нависшей над Мелисой бороды можно было разглядеть смутно поблескивающий волшебный медальон. Не скрывая раздражения, он с силой тормошил незадачливую чародейку за плечо.
     – А ну, просыпайся! Живо! Нашла, где опочивальню себе устроить! В подземном мире! – громогласно бубнил он, распаляясь еще больше.
     – А? Что? Я не спала! – не умело соврала Мелиса. – Я только присела отдохнуть. Устала очень.
     – Устала, говоришь? Эх, Мели, Мели! Не будь у тебя такой сильной Кении, давно бы пропала. – Верховный тугин указал узловатым, старческим пальцем на огромную оранжево-желтую бабочку, мерно пульсирующую золотыми излучениями за спиной провинившейся чародейки.  –  Это она тревогу забила! Говорит, что еле вырвалась из плена этих коварных журчащих колдунов. Появилась, понимаешь ли, нежданно-негаданно в Лунном Хранилище. Оторвала меня от важных эниолунных дел. Искрит золотом, крыльями машет! Все волшебные свитки в библиотеке разметала! Чуть пожар не устроила! Выручай, мол, Верховный Хранитель, волшебницу Мелису! Опять, мол, непутевая в беду попала! Ну, а у Верховного Хранителя, конечно, дел поважней на Луне не имеется, кроме как глупых эниев из-под земли вынимать.
     При этих словах старец попытался резко выпрямиться во весь свой огромный рост, но, забыв о том, что туннели в подземном королевстве довольно низкие, с размаху ударился о выступ каменного подземного свода. Издав мощный рев и рассвирепев еще больше, он стал колотить волшебным жезлом по потолку лабиринта. При каждом прикосновении жезла часть потолка растворялась, постепенно освобождая достаточно места для плеч и головы высокого старца, давая возможность ему распрямиться. Пока Верховный тугин был занят этим «важным» делом, Мелиса потихоньку приблизилась к отлетевшей на безопасное расстояние Кении.
     – Ну, и что это за гневливое буйство? – беззаботно посмеиваясь, сказала она. – Разве это достойное поведение для убеленного сединами Верховного Хранителя? Совсем не может держать себя в руках! А все потому, что он всего лишь тугин! То есть человек, ставший волшебником, а не высокородный эний, изначально умеющий сохранять достоинство в любой ситуации.
     Мелиса стала тайком передразнивать резкие, угловатые движения рассерженного старика. Но, освещающая все вокруг ярким, почти дневным светом бабочка, не поддержала беззаботного тона Мелисы. Кения плавно распрямила роскошные, мерцающие замысловатыми узорами крылья. В их переливающихся желто-оранжевым светом складках стали видны огромные немигающие глаза. В глазах читался немой укор.
     – А как ты думала, дорогая?! – слова Кении отпечатывались в голове Мелисы оглушительным эхом. – Я вторгаюсь в его тихий размеренный мир, отрываю от чтения любимых волшебных свитков, прошу переместиться в мир гномов, чтобы в очередной раз выручить тебя из беды, а ты и не думаешь быть благодарной! Ведь гномы – довольно коварные колдуны, вполне могли бы и оборвать твой славный путь наземной волшебницы, если бы я вовремя не обратилась к этому доброму старцу. Он, конечно, может быть и ругается по-человечески, но зато усердием и упорством добился самого главного титула в эниолунном мире. И, кстати, он уже который раз исправляет последствия твоих безрассудных поступков! Могла бы его за это поблагодарить!
     –  Не буду я его благодарить! Не нравится он мне! – надувая губы, капризно произнесла волшебница. – А тебе, дорогая, спасибо! Ты меня снова выручаешь. Что бы я без тебя делала? Ты самое лучшее, что есть у меня! Или вернее сказать – во мне! – весело хохотнула она и озорно почесала свою макушку.
     В этот момент Верховный тугин закончил свои волшебные манипуляции с расширением подземного лабиринта и с нескрываемой неприязнью назидательно произнес:
     – Будь осторожна, Мелиса! Предупреждаю тебя – следующего счастливого спасения из сложной колдовской ситуации может и не быть! Тебе не стоит недооценивать силы других чародеев и магов. Многие из них, в отличие от тебя, ведут гораздо более осмотрительную игру и просчитывают действия на много шагов вперед. А ты, как всегда, легкомысленно нарушила основной договор волшебных сил эниолунных миров: «Заходить в чужие владения без особого разрешения категорически запрещается»! А это весьма безответственно и очень опасно!
     – Мне только нужно было попасть к Вики. Я не хотела…
     – Перестань! Оправдания делают тебя еще более жалкой! – грубовато прервал чародейку Хранитель и его громкий голос многоголосым эхом отразился от каменных сводов подземелья.
     – Не забывай, кто ты! И будь достойна своей волшебной силы! Научись, наконец-то, нести ответственность за последствия своих действий. И, по возможности, не вмешивай в свои фантазии других. Знаешь ли, у других: великих и обычных есть свои дела и заботы…
     Где-то в глубине потайных лабиринтов послышался приближающийся лязг боевых лопат и кирок гномов-стражников. И это не предвещало непрошенным гостям подземелья ничего хорошего. Кения, рассекая воздух взмахом мощных, искрящихся золотыми брызгами крыльев, ласково посмотрела на Верховного тугина, и в сводах подземного лабиринта прозвучал ее очень странный, сильно растягивающий гласные, металлический голос:
     – Здесь становится еще опаснее! Будь добр, Хранитель, перемести Мелису во дворец. Ведь тебе дана власть творить волшебство на всех уровнях эниолунного мира. В свою очередь, обещаем больше тебя не тревожить, быть осмотрительными и вести себя хорошо. Да, Мелиса? – бабочка, как бы невзначай, задела голову отвернувшейся Мелисы крылом.
     Легкомысленная чародейка увлеченно чертила носком своей крылатой сандалии   какую-то смешную рожицу на пыльном полу подземелья, выказывая полное равнодушие к происходящему. С осуждением взглянув на Мелису, Верховный тугин освободил из-под бороды большой, усыпанный по окружности драгоценными камнями и украшенный магическими узорами медальон и начал тереть его указательным пальцем. От медальона пошел густой голубоватый дым, быстро превращаясь в непроглядную серебристую пелену.
    - Только ради тебя, Кения! - голос старца становился более гулким и отдаленным. - Не скрою, Мелиса мне порядком надоела!  Пусть уже как-нибудь определится со своим магическим статусом. Или она с нами… или она с людьми…

               
                Во дворце королевы Виккерии

     Дым рассеялся, и Мелиса оказалась в огромной металлической опочивальне своей эксцентричной подруги. Полумрак раннего утра скрывал очертания громоздкого ложа, стоявшего в самом центре спальни на мраморном пьедестале. Там, в глубине этой устрашающей конструкции, в серых облаках подушек мирно похрапывала великая и могущественная теперь, а, когда-то такая близкая и дорогая Мелисе, подружка детских игр и юношеских забав – Вики. Крылышки на сандалиях Мелисы встревожено затрепетали, испугав своим шелестом стол, дремавший у окна. Он поднялся на дыбы и, издав резкий звук, отдаленно напоминающий лошадиное ржание, поскакал через всю огромную залу, гулко гремя копытами о металлические полы спальни. Конечно же, этот невероятный шум посреди мерной предутренней тишины разбудил королеву.
     – Ты опять в своих драных лаптях! Носишь их уже лет двести, – раздраженно сказала Виккерия, томно потягиваясь в кровати и звучно зевая. По утрам она обычно бывала не в духе. Да и сандалии на Мелисе, по правде сказать, действительно были не первой молодости. Двести не двести, а лет сто двадцать она носила эти ремешки с крылышками, практически не снимая.
     – Ну и что, – огрызнулась Мелиса, – зато они волшебные, и я в них перемещаюсь быстро.
     – Ага, и выглядишь в них, как престарелая эническая богиня, – не унималась Виккерия. – Как ты не можешь понять, Мели, – эти лапти давно уже не в моде! И ни одна уважающая себя волшебница не будет надевать такую ветошь, дабы не насмешить продвинутые слои общества наших Трех королевств.
     Мелиса понуро опустила голову: «Опять она за свое – «лапти», «ветошь». А сама со своими «капризками» носится, как наседка, а они-то уже лет семьдесят, как вышли из моды», – подумала, но ничего не сказала. В конце концов, каждый персонаж их не вполне совершенного мира имел право на своих «капризок».
– Ну и… зачем пожаловала? – недовольно покосившись на жалкий наряд своей непутевой подруги, пропела Виккерия. – Змейку хочешь?
     – Ой, а что это такое? Какие хорошенькие! И что с ними делать? – заинтересованно встрепенулась Мели, с неподдельным интересом разглядывая полупрозрачные ленточки, дымящиеся в большом стеклянном стакане на прикроватном столике..
     – Какая же ты все-таки непроходимая темень. Как будто на Луне живешь, среди тугинов. Это же хит сезона, новая разработка!!! Смотри! – и королева с гордостью указала на свой стеклянный, с серебристыми прожилками мундштук. Из него дымной лентой извивалась призрачная маленькая змея. Виккерия поднесла мундштук к губам и плавно затянулась. Змейка при этом напряглась, скрутилась спиралькой и затем молниеносно бросилась вперед, раскрыв пасть и извергая крошечный голубоватый огонек.
     – Вот это да! Прямо маленький дракоша! – засмеявшись, вскрикнула Мелиса.
     – Да уж, точно не плебейские «сиги» варваров, – позволила себе сленг высокородная особа.
      – Маленькое волшебство и никакого вреда здоровью. Надо сказать, спасибо твоему дружку Изобретателю. Это опять же он расстарался. Преподнес, видишь ли, мне презент… В любви признавался, – томно произнесла Виккерия и, как бы невзначай, взглянула в сторону бывшей подруги.
     – До чего дошел прогресс, - продолжала восторгаться Мелиса, делая вид, что пропустила мимо ушей последнюю фразу Виккерии. – Скоро наши волшебники еду заменят утренним туманом.
     – Размечталась. А как же кулинарное искусство? Биточки из туманной густоты, суп из дыма, желе из утренней росы… Нет, уж, этого я выдержать не смогу.
     – А что, очень даже романтично. И с калориями опять же войны не будет, – подшучивая над подругой, веселилась Мели.
      Виккерия нахмурилась:
      – Дай тебе волю, ты из романтики весь мир соткешь. Непрактичная ты наша… Разбудила меня ни свет, ни заря… Говори, зачем пришла?
     – Вики, дорогая, дай мне взглянуть на волшебную хрустальную столешницу… пожалуйста, – вдруг присмирев, тихим голосом попросила Мелиса.
     – Какую такую столешницу?  – прищурилась королева. Пробуждались ото сна ее любимицы – капризки, и от этого положение только ухудшалось.
     Дело в том, что эти крошечные волшебные существа абсолютно захватили власть над в принципе доброй и отзывчивой Виккерией. Не критичность к собственной персоне и потакание своим чудачествам сделали королеву совершенно зависимой от этих мелких крылатых мошек, парящих вокруг нее многочисленными роями…
     – Нет у меня никакой столешницы. Да еще и волшебной! Придумала тоже.
Вики недовольно насупилась.
     – Есть! И не одна, а все три. И все должны быть у тебя. Я вычитала это в тайных свитках лунного хранилища. И знаю, что Орден наместников дал их на хранение тебе.
     – Ах, вот, оно, как! Ну, может быть, – вдруг резко сменила тон разговора Виккерия и испытующе посмотрела в огромные, доверчиво распахнутые медовые глаза Мелисы.
     – Понимаешь, дворец огромный, вещей в нем много, и все они живут своей, абсолютно самостоятельной жизнью. Меня совершенно не слушаются. – явно переигрывая, Виккерия доверительно придвинулась к подруге. – Чтобы спрятать волшебные зеркала решили сделать из них столешницы и поставить на бычьи ножки, и смешать с другими такими же столиками. Только идея эта была плохая! Все столики быстро перемешались. Да еще и эти бычьи ножки совсем распоясались – носятся по всему дворцу как ужаленные, никому покоя нет. Иногда выбегают за ворота и бесследно пропадают, а на них ценные картины, столовое серебро и драгоценности мои… Разбрасываю везде, а потом найти не могу. А там, за оградой, сама знаешь, эти варвары, хватают все, что плохо лежит. Да и столики мои в неволю уводят… Более чем уверена, ценности вещам не знают и режут потом на них свою колбасу. А это же произведения чародейства, тончайшая работа, эксклюзивное волшебство…
     Вики грустно подперла щеку, в глазах заблестели слезы. Когда речь заходила о вещах, королева смягчалась. Это была ее страсть! Именно поэтому, собирая во дворец понравившиеся предметы, она постепенно превратила его в роскошный, но захламленный редчайшими несуразностями музей.
     – Может, все-таки попробовать поискать? – осторожно спросила Мелиса, прерывая маленький спектакль своей хитрющей подруги.
     – Хочешь – ищи! – раздраженно ответила королева. – Мне же недосуг. Королевством править надо! Дел невпроворот. Это ты у нас – вечный баловень беззаботной жизни. А без меня тут все разваливается. Глаз да глаз за всем нужен!
      Виккерия деловито поднялась с постели и направилась к двери. – Да, кстати, а зачем тебе волшебная столешница?
     – Да, так… Одному человеку помочь надо, – неумело соврала чародейка и смущенно потупилась.
     – Одному… человеку… Послушай, Мели, сколько можно заниматься благотворительностью? Ты со своими способностями давно бы уже все три волшебных жезла собрала. И жила бы себе припеваючи в собственном лунном замке как все разумные энии. Имела бы персональные дополнительные крылья, пропуск в иные сферы… А, ты носишься, как ненормальная, по дремучим лесам. Олени в друзьях! Смешно, право, - как маленькая! Теперь опять готова из-за какого-то там непонятного человека гоняться весь день за бегающим столом. Ну что ж, нечего делать – вперед! – Королева продолжала распаляться, возбуждая вокруг себя роящееся движение капризок.
Вообще-то это зрелище было очень даже красиво! Прозрачное, изумрудно-лиловое свечение окутывало фигуру Виккерии, как ореол, дрожащий сотнями перламутровых, отсвечивающих серебром крошечных крыльев… Надо сказать, что у королевы Виккерии всего было сверх меры: и красоты, и земных богатств, и влюбленных до безумия поклонников. Вот и капризок она собрала вокруг себя настолько большое количество, что они из забавы и моды носить на плече несколько миниатюрных копий своей Кении превратились для, не желавшей в этом признаваться Вики в настоящее бедствие.
     Накинув поверх шелковой пижамы, сшитый из коричневых плюшевых мишек домашний плащ, королева с напряженным вниманием стала разглядывать разнообразные вещи, грудами лежащие на пяти довольно массивных, сонно бродящих по залу, столах.
     - «Опять корону ищет! – догадалась добродушно наблюдающая эту сцену Мелиса. – Да уж, в таких развалах найти нужную вещь довольно непросто!»
     Но Виккерия на удивление быстро справилась с этой задачей. Увидев свою изящную, сделанную из тончайших серебряных прутиков и украшенную меленькими хрустальными подвесками корону, она склонила голову на бок и умильно улыбнулась. Корона покоилась на одном из столов, в самом центре большой разномастной кучи, состоящей из одежды, украшений и других, самых неожиданных предметов – таких, например, как дрель и молоток. Небрежно поддев свое любимое украшение пальцем и гордо откинув почти закрывающую глаза, челку, Виккерия плавно прошествовала к выходу из покоев. Но на пороге распахнувшейся, как по мановению волшебной палочки, огромной сейфовой двери она  на  мгновение  оглянулась  и посмотрела в сторону Мелисы. Та сиротливо стояла в центре огромной королевской спальни, по привычке чертя носком потрепанной сандалии замысловатые узоры на металлическом полу.
     – Мели, присмотри себе новую одежку из моих старых нарядов. Вон там, на люстре приличное платье висит – бери. А то стыдно за тебя, право, – являешься во дворец как оборвашка! Позоришь имидж высокородных эниев! И прекрати, наконец, помогать этим варварам. Толку никакого – как хрюкали у своих лоханок, так и будут хрюкать! Подумай лучше о собственном возвышении! Ведь это для тебя не трудно! Нужно только захотеть! Ну, впрочем, ты это и сама знаешь! – уже более дружелюбно закончила свои наставления Виккерия и, изящным жестом нацепив корону на ухо, величественно удалилась. В этом была вся Виккерия. Статус, внешний вид, комфорт и богатство были для нее очень важны.
     -«Но почему тогда именно ей отдали на хранение хрустальные зеркала? И, еще более интересно, почему она держала это от меня в тайне?» – размышляла Мелиса, медленно бредя по длинным коридорам главного дворца. Почти до полудня она безрезультатно пыталась разыскать хоть одну волшебную столешницу. Она заглядывала в подвалы, полные винных бочек, дважды заходила на кухню и с недоумением наблюдала, как Виккерия распекала поваренка за то, что он недостаточно приправил запеченную речную выдру соусом из масла розовых лепестков. Затем прошлась по всем центральным залам и даже побывала в святая святых дворца – огромном гардеробе ее величества. Но нигде хрустальных столешниц не нашла. Всюду она натыкалась на заинтересованные взгляды высоченных широкоплечих стражников, больше похожих на прекрасных сказочных принцев. Чувствовала, как за ней наблюдают сотни глаз многочисленных слуг, без перерыва перекладывавших с места на место неисчислимые редкие вещи, заполнившие весь дворец. Но никто ее не останавливал. Как, впрочем, никто и не пытался помочь! Самое неприятное в путешествии по дворцу было то, что волшебница Мелиса с утомляющим постоянством слышала мысли всех встречающихся на ее пути людей. И это было ужасно! Ведь мысли в основном не отличались изяществом и чистотой. Выудив несколько неприятных для нее и насмешливых мыслишек из голов людей, Мелиса наконец-то осознала, что столешница, скорее всего, спрятана в каком-нибудь тайном, недоступном месте. И поэтому-то Виккерия так спокойно отпустила ее гулять по дворцу! Королева явно обвела подругу вокруг пальца, не желая показывать и, уж тем более, отдавать волшебный предмет. Это показалось простодушной волшебнице весьма неприятным!
     - «Но почему?! Почему она так поступает со мной? Какие тайны она хранит? – обиженно размышляла Мелиса, оставляя позади огромные, блестящие на полуденном солнце металлические ворота дворца. – Тоже мне, подруга называется!»
     Игры и интриги, в которых бывшие энии, решившие полностью прожить земную жизнь, чувствовали себя, как рыба в воде, были для Мелисы непонятны. Но ее мудрая Кения вдруг своевременно напомнила, что и сама Мелиса была не вполне честна с Виккерией и не сказала подруге, для чего, собственно, ей понадобилась волшебная столешница.
     – Но, чтобы расколдовать Дэна и Марка, я ведь должна хранить тайну, – позабыв об осторожности, вслух оправдывалась перед Кенией чародейка, направляясь по широкой и пыльной дороге к маячившему впереди лесу.
     На дороге, между тем, в полуденный час было очень оживленно. Доверху нагруженные телеги, запряженные трудолюбивыми осликами, длинной вереницей тянулись к раскрытым настежь центральным воротам замка. Служивые люди и крестьяне, как суетливые муравьи, прокладывали себе путь на обочине, останавливаясь, чтобы поглазеть на громко разговаривающую сама с собой, очень высокую даму. Они показывали на нее пальцами, крутили у виска и, хитро переглядываясь между собой, продолжали свой путь.
     – Ох! Как хорошо было бы сейчас оставить это все! – не замечая насмешки людей, вслух мечтала Мелиса. – Стать опять чистым летящим светом и умчаться в родную манящую высь! Оказаться в любимой Энии! Где нет злого колдовства и зависти мира людей. Где старые друзья не предают и не меняются до неузнаваемости. Где бескорыстная, честная дружба – основной закон…
И вспомнив о своих заколдованных друзьях, Мелиса бодро ускорила шаг.

                Дэн и Марко

     Друзья ждали Мелису на окраине леса. Подходя ближе, она увидела почти пасторальную картину – большие олени, спокойно пощипывающие молодую зеленую листву. Все выглядело бы вполне естественно, если бы не, то обстоятельство, что один из ее рогатых товарищей был нестерпимо ярко, почти люминесцентно синий.
     -«Зачем он, все-таки, это сделал? – уже в который раз задавала себе вопрос Мелиса, – Ничего себе последнее желание загадал!»
     Оказавшись рядом с друзьями, волшебница, приветливо похлопав их по спинам, удобно устроилась отдохнуть на небольшом пеньке.
     - «Все было бы значительно проще, если бы наша компания ничем особенным не выделялась, – продолжала она размышления. – Люди и так считают меня ненормальной, во многом, из-за того, что дружу с оленями. Да еще один из них такого неестественного окраса. Ох, Дэн, Дэн! Как же ты усложнил нам жизнь своей романтической выходкой!»
     – А все это любовь!
       Она зовет и манит!
       Влюбленные сердца
       не дружат с головой! – заунывно пропел голос Марко в голове Мелисы.
     – А ты бы не лез со своими глупыми стишками в то, в чем ничего не смыслишь, – обиженно огрызнулся Дэн.
     -«Ну, вот опять завелись!» – устало подумала Мелиса. Когда друзья устраивали мысленные баталии, ее голова буквально раскалывалась от напряжения.
     – Ребята, успокойтесь в самом начале поединка или дайте мне отойти на безопасное расстояние. Мало того, что я, как приговоренная, воспринимаю всю грязь и мелочь в мыслях людей, так еще и вы заставляете меня страдать, выслушивая ваши глупые ссоры.
     – Но, посуди сама, дорогая! Как нам еще развлекаться в этих нелепых, шутовских оболочках? – голос Марко трубил в голове подруги низкими обертонами, причем Мелисе показалось, что она услышала явное и громкое икание. – Только и остается, что упражнять мыслительные процессы, как ты выражаешься, «глупыми беседами».
     – На самом деле, я бы обошелся и без этих бесед, – угрюмо вставил Дэн.
     – Да, и раздражал бы меня весь день своей меланхолией и грустью по «несбывшейся любви», – продолжал поддразнивать друга Марко. Не вполне уверенно ступая, он опустил голову и, исподлобья сверля взглядом, нацелил рога на Синего Дэна. Сегодня Марко был явно не расположен отступать.
     – И чего это ты вдруг такой воинственный у нас? – подозрительно прищурившись, вслух спросила Мелиса.
     – А он опять до утра распустившийся ночной дурман ел, – с удовольствием наябедничал Дэн. – Видите ли, к нему Муза иначе не приходит!
     – Нет, приходит! Нет, приходит!
        Вдохновляет и шалит!
        А потом опять уходит,
       И дурман тут не причем! – игриво пропел Марко, моментально позабыв  о  своем  недавнем  агрессивном  выпаде,  и примирительно ласково взглянул на Дэна.
     – Ох, как же меня утомляют ваши резкие смены настроения! – ворчливо пробубнил синий олень, направляясь вглубь леса. – Идем уже! И можешь не рассказывать, Мели, мы все знаем – подключались к тебе. Правда, этот сильно мешал, распевая свои частушки. – Дэн мотнул головой в сторону Марко, который в этот момент, закрыв от удовольствия глаза, приник носом к маленькому лесному цветку, источавшему действительно чудесный аромат.
     – Ах! Какая радость и блаженство:
        Видеть, слышать, чувствовать, дышать!
        И свои оленьи коленца,
        Пред природой дивной преклонять! – зафиксировали в своих головах очередной «шедевр» Марко его друзья.
     Они медленно побрели в сторону заколдованного лесного озера, уже много лет являющегося их единственным и надежным пристанищем. Вся остальная территория во владениях Луизы и Виккерии была весьма небезопасна! Такие сильные и могущественные в прошлом, заколдованные энии Марко и Дэниэл были очень уязвимы в своих оленьих телах. Конечно, свободная от всяких ограничений волшебница Мелиса, совершенно не обязана была проводить все свое время вместе с эниями, так легкомысленно и простодушно позволившими себя заворожить. Но она была настоящим верным другом, и потому не смогла оставить в беде любимых и давних товарищей. Много лет чародейка искала способ освобождения друзей от наложенного на них заклятья. Но колдовство, сотворенное человеком, отличалось таким качеством ненависти и злобы, что простодушные и  светлые  силы  Мелисы  оказывались  беспомощными  в  борьбе с тяжелым духом людской жестокости. Ситуация значительно усложнялась еще и тем, что чары были наложены не обычным человеком, посвятившим жизнь магии и колдовству. А существом, знавшем об устройстве мира гораздо больше, чем вообще способен узнать человек, – бывшей энией и очень сильной колдуньей Луизией. Мелиса грустно вздохнула, вспомнив те далекие времена, когда все ее друзья были эниями. И были вместе… Дружили и любили друг друга беззаветно и преданно! Когда еще было трудно представить то, что ее близкая и любимая подруга превратится в злую колдунью в мире людей. Что она станет так коварно и жестоко преследовать бывших друзей. И в конце концов превратит Дэна и Марко в оленей… Особенно Дэна! «Что же произошло с Луизией? – часто размышляла Мелиса. – Что это было? Чувство оскорбленной любви или месть и отчаяние сильного существа, неспособного смириться с тем, что не все ему подвластно?» Вопросов в голове доброй волшебницы было много, ведь она совсем ничего не понимала в природе зла. Потому и пыталась оправдать свою бывшую, но все еще любимую подругу Луизию.      - «Луиза всегда была особенной! – медленно следуя за Дэном по лесной, покрытой веселыми пятнами солнечного света тропинке, с грустью вспоминала Мелиса. – Будучи энией, она ярко выделялась, представляя собой огромную восьмикрылую бабочку, обладающую очень редким свечением фиолетового цвета. Луиза была неуправляема и имела тяжелый характер. Она не подчинялась общим для всех правилам, мечтала о битвах и победах, о сильных страстях и преданном поклонении. Она хотела повелевать и властвовать, царить и доминировать! И поэтому, скучных в своем простодушии, с ее точки зрения, эниев вызывало у мощной Луизии сильнейшее раздражение. Спасительной и определившей ее жизнь на долгие годы стала встреча с Дэном – прекрасным и вольным исследователем межгалактических пространств. Однажды соединившись и полюбив друг друга, они больше никогда не расставались, являя миру пример верности и любви. Постепенно к ним присоединились и остальные участники легендарного и прекрасного радужного союза. И ничего не предвещало беды, пока…»
Глубоко погрузившись в воспоминания, Мелиса не заметила большую корягу, лежащую поперек тропинки. Споткнувшись, незадачливая чародейка с размаху налетела на понуро плетущегося впереди Дэна. Волшебная сандалия, слетев с ноги, взмыла вверх, вихрем пролетела вперед и, трепеща крыльями, в панике стала метаться, запутавшись тоненькими ремешками в ветвистых рогах испуганного оленя. Мелиса бросилась выручать свою крылатую обувь из неволи. Но Дэн угрожающе фыркал и рыл копытом землю, представив, что попал в один из многочисленных колдовских капканов зловредной Луизии, расставленных по всему периметру дремучего леса. Он грозно вращал глазами и беспомощно озирался.
– Дэн! Дэниэл! Дэнуся! Все хорошо! Успокойся, пожалуйста! Это я и моя сандалия устроили неразбериху! – уговаривала насмерть перепуганного друга Мелиса. – Прости, ради Света, меня неуклюжую – задумалась, споткнулась!
     Дэниел судорожно, в несколько приемов вздохнул, затем медленно пронзительно фыркнул и, сфокусировав глаза на подруге, сиплым голосом проговорил в ее голове:
     – Сними с меня скорей это недоразумение! Какой ужас! Как ты с ними управляешься?
     Мелиса, осторожно распутывая ремешки, успокаивала пугливую сандалию, поглаживая потрепанные крылышки, и тихонько напевала:
     – Все плохое позади, только радость впереди!
     – Пожалуйста, не начинай и ты! Я сыт по горло этим глупым рифмоплетством!
     – Кстати о рифмоплетах! Где же он? – волшебница и Дэн стали встревожено озираться.
     – Давай на минутку перестанем думать, – предложила Мелиса своему другу.
     И действительно, через несколько мгновений внутренней тишины в их головах раздался громкий раскатистый храп. Повернув назад и пройдя в сторону раздававшегося мощными трелями в их головах, переливчатого жизнеутверждающего храпа Марко, друзья увидели его в некотором отдалении от протоптанной дорожки. Картина была умиротворяющая: стоя в самом центре маленькой полянки, на которой буйно цвели яркие цветы, олень мирно спал. Бархатная коричневая шкура лоснилась под лучами жаркого полуденного солнца, вокруг порхали разноцветные бабочки. А несколько осмелевших маленьких птичек уютно примостились на ветвистых, мерно подрагивающих рогах уснувшего оленя.
     – Ну, прямо, иллюстрация к детской сказке! – выдохнула Мелиса, умильно взирая на своего непутевого товарища.
     – Нет, скорее мишень в тире! – настороженно озираясь, уныло заметил Дэн. Недавнее происшествие с крылатой сандалией оставило в его сознании неприятный осадок подозрительности и страха. – Нужно пробуждать его скорей и убираться в безопасное для нас место…

                Глава 2. Прекрасный юноша
               
                Чумазый пастушок

     В первый раз Мелиса увидела «Прекрасного юношу» на зеленых холмах у подножия замка Луизы. Он пас овец. Стояло раннее тихое утро. Высоко в синем небе весело встречали день быстрокрылые ласточки. Тяжелые капли ночной росы клонили сочные травы к земле. Полевые цветы тянули яркие головки к первым лучам солнца, только что показавшегося из-за горизонта. Воздух был прохладен и свеж. Ладный молодой пастух, сидя на небольшом пне, что-то неумело наигрывал на грубовато сработанной деревянной свирели и крупные задумчивые овцы, пасущиеся неподалеку откликались на эти нестройные звуки благодарным блеянием.
     Такая вот обычная сказочная история: заколдованный злыми силами хорошенький пастушок встречает «прекрасную фею», которая по мановению волшебной палочки меняет всю его последующую жизнь к лучшему…
     Но на самом деле все было не так мило.
     Мальчик пас овец не по каким-то там сказочным причинам. А потому, что не хотел учиться. Еще он не любил умываться по утрам и бывал обычно очень чумаз, что, конечно, не могло нравиться чистоплотным жителям замка. Так же он был довольно угрюм и недружелюбен с окружающими и, ко всему прочему, вороват. Единственное, что было в нем действительно прекрасно – это его лицо и фигура. Но за разводами грязи, постоянно угрюмым выражением лица, сутулыми плечами и вялой походкой увидеть эту красоту было просто невозможно. Но! Мелиса была волшебницей, и поэтому разглядела в парне его внешнюю красоту.
     - «Если мальчик так красив лицом, то, возможно, и его Кению тоже можно сделать прекрасной», – подумала она, внимательно рассматривая тускло-серую, с обвисшими крыльями крупную моль, которая сонно подрагивала на левом плече чумазого паренька.
Приближаясь к сидящему на пенечке юноше, Мелиса попыталась уловить течение его мыслей. Но не поймала ни одной и, добродушно улыбнувшись, решила познакомиться с красивым пастушком поближе.
     – Доброе утро, молодой человек! – приветливо сказала волшебница.
     – Здрасьте, – ответил парень и подозрительно впился взглядом в легко взбирающуюся на крутой холм красивую высокую даму с книжкой в руке. – Вы со своими оленями отошли бы подальше. Здесь наше пастбище.
Чародейка удивленно вскинула брови:
     – Так их же всего двое, травы много. Тебе что, жалко?
     – Да, жалко. Не ваши земли, и не распоряжайтесь тут, – запальчиво огрызнулся пастух. – А то ходят тут всякие.
     - «Так. Мальчик не умеет формулировать мысли – раз! – стала составлять список Мелиса .– Не вежлив – два! Злой – три! Жадный – четыре!»
     В это время юноша ткнул палкой подошедшего к нему слишком близко доверчивого синего оленя. «Агрессивен – пять! – продолжала считать эния. – Не удивился тому, что олень синий: не любопытен – шесть!»
     Подсчет, по-видимому, продолжать можно было бы долго. Но и этого стало достаточно волшебнице, чтобы понять – работы у нее с пареньком будет много. Но Мелиса любила трудные задачи! Они вдохновляли ее творить чудеса.
     - «Итак, мальчик не воспитан! Это не его вина, просто воспитателей хороших не нашлось, – с грустью думала волшебница. – Всегда так: энии и тугины осуждают людей и гномов за неотесанность, но хоть бы кто из «возвышенных» захотел уделить им внимание и время! А люди, которые чего-нибудь добились в своем мире, тоже не очень-то озадачиваются судьбами других: им хорошо – и ладно!»
     Мелиса присела на землю и ласково посмотрела на мальчика.
     – Как тебя зовут, парень? Дружить со мной хочешь?
     Мальчик непонимающе уставился на чародейку:
     – Что это такое – дружить? – спросил он.
     - «Ох, как все запущено! Основных понятий в жизни не знает», – отметила Мелиса и доверительно произнесла:
     – Дружить, дорогой мой – это жить с любовью в сердце! Доверять сокровенные мысли и чувства другому человеку. Быть готовым прийти к нему на помощь в трудную минуту. И с благодарностью от него эту помощь принимать. Уважать и ценить друга! Терпеть его слабости, пытаться не обижать слабостями своими. Радоваться его успехам! Быть рядом в поражениях! Подбадривать, хвалить…
     – Стой! Стой, тетя! Ты, о чем это говоришь? Мне этого всего не надо совсем – других людей любить! И за что, интересно? И почему? Все они злые и жадные – меня ругают всегда и обзываются, а иногда и колотят ни за что!
     – Так уж и ни за что? А, может, все-таки есть причина? – подзадоривая паренька, весело хохотнула Мелиса. – Может быть, ты тоже не совсем правильно с ними себя ведешь? И поэтому им не нравишься?
     – Больно надо – всем нравиться! – запальчиво ответил парень.
     – Ты не кипятись, не кипятись! – примирительно сказала волшебница, – подумай немного: нравиться всем, конечно, необязательно, но иметь рядом хотя бы одного надежного и верного человека, играть с ним в любимые игры, идти вместе по жизни – совсем не так уж плохо!
     – Так ты мне что, играть в игры предлагаешь? – недоверчиво спросил мальчик.
     – Ну, можно сказать и так! – рассмеялась в ответ волшебница. – Твое замечание совсем недалеко от истины. Я действительно очень люблю играть в одну занимательную игру – помогаю людям стать лучше и осуществить их самые заветные мечты! – При этих словах Мелиса испытующе посмотрела на заинтересовавшегося ее сообщением юношу и на вяло встрепенувшуюся на его плече серую моль.
     – Я предлагаю тебе такую игру: ты поступаешь ко мне в ученики, а я в свою очередь обязуюсь помочь тебе стать лучше. Но для этого тебе нужно оставить занятие, которое не требует особого ума и усилий, и отправиться со мной в одно уединенное волшебное место, где мы, собственно, и займемся твоим образованием.
     – В какое такое еще волшебное место? – подозрительно напрягся пастушок. – И почему это я тебе, тетя, должен верить? И работа мне моя очень даже нравится! И…
     – Так, молодой человек, два раза предлагать не буду, – немного раздраженно прервала его Мелиса. – Верить все равно во что-то нужно! И уж лучше во что-нибудь хорошее и доброе! Тогда тебе, по крайней мере, будет светлей и радостней жить! Ну а на счет работы, так пасти овец может любой, даже самый дряхлый старик. А в твоем юном возрасте просто необходим более активный и интересный образ жизни, способный развить твои самые лучшие качества!
     Мальчишка непонимающе уставился на длинный палец Мелисы, которым она размеренно покачивала перед самым его носом, как бы подкрепляя этим движением поучения. Но туповатый взгляд и частое похлопывание длиннющих густых ресниц чумазого пастушка вывели Мелису из серьезного настроения и заставили рассмеяться.
     – Каково же будет твое решение, будущий «прекрасный принц», – спросила она, невольно залюбовавшись его огромными глазами цвета спелой вишни, – поступаешь ко мне в обучение или нет? Смотри, другого шанса тебе может не представиться!
     Заерзав на маленьком неудобном пне, мальчик сначала несколько раз растерянно оглянулся, затем неуверенно пожал плечами и, в конце концов, с трудом выдавил из себя заносчивую, нескладную фразу:
     – Ну ладно уж! Можно и «прекрасным принцем»! Это дело по мне!
     – Значит, по рукам! – весело сказала волшебница и, дав знак пасущимся неподалеку оленям, начала вприпрыжку спускаться по холму в сторону видимого далеко впереди, леса. Оглянувшись на нерешительно последовавшего за ней юношу, Мелиса спросила:
     – Так как, говоришь, тебя зовут?
     – А зовут меня: «Эй, заморыш!», или «Поди сюда!», или еще «Щенок безродный!», ну и… всякое такое, – вяло пробубнил себе под нос он.
     При этих словах доброе сердце чародейки сжалось от боли и сочувствия.
     - «Вот, оно, как! Мальчик-то совсем один, да и не нужен, видимо, никому! Ну, ничего, мы это исправим!» – украдкой вытерев набежавшую слезу, воодушевленно пообещала себе она.

                Разговоры в пути


     - Ну и… чего же ты хочешь больше всего? – спросила добрая волшебница, ведя юного пастушка тайными тропами к своему жилищу. – Как бы ты хотел жить?
     Юноша напряженно морщил лоб.
      – Ну… хочу быть героем!
     – Героем? Это как? – искорки веселья промелькнули в глазах Мелисы, а олени,
как будто издевательски, фыркнули.
     – Это чтобы всегда на коне скакать, принцесс там всяких спасать, а они чтоб все влюблялись потом в меня, – паренек подозрительно взглянул на оленей и мечтательно зевнул.
     – Еще, чтобы все восхищались моими подвигами и уважали, кормили всегда досыта. Да, и чтобы жил я во дворце и спал на перине…
     – Погоди, погоди! – останавливаясь и держась за бока от смеха, выдавила из себя великанша. – Не так быстро! И не так много сразу! Давай по порядку: значит, хочешь скакать на коне – раз. А ты умеешь?
     Юноша неопределенно пожал плечами, скорчив недовольную гримасу.
     – Принцесс спасать – два. Интересно, от кого спасать?
     – От злодеев, конечно, чудищ всяких, Змеев Горынычей, драконов, Кощеев…
     – Молодец! Всех собрал! – прервав его и, не прекращая смеяться, сказала волшебница, присаживаясь передохнуть на рассохшееся дерево. – Сразу видно, со знанием сказок все в порядке! Но как бы ты их побеждал? И чем?
     – Как чем, тетя? – возмущенно уставился юноша на непонятливую чародейку. – Волшебным мечом, конечно!
     – О! Вот с этого места поподробнее. И где бы ты его взял?
     – Ты бы мне дала, – самонадеянно отозвался молодой нахал– Ты же, кажется, волшебница там какая-то известная. Говорят, людям всякие чудные подарки делаешь.               
     Блики солнечного света, прорываясь сквозь густые кроны деревьев, играли на его красивом лице.
     – Нет! Просто так ты от меня подарков не дождешься, – игриво пропела волшебница. – Их заслужить надо!
     – Как это – заслужить? – снова насторожился мальчик.
     – Научиться нужно многому прежде, чем стать владельцем чудодейственных вещиц. В руках неучей и лентяев, знаешь ли, магические предметы находиться не хотят: капризничают, а иногда и вообще силу теряют. Поэтому я не могу просто так тебе доверить ни волшебный меч, ни любой другой предмет из мира сказок.
     Будущий «прекрасный принц» сокрушенно вздохнул:
     – Ну, если без этого никак, то давай – учи меня скорей.
     Волшебница легко поднялась с места, и по-кошачьи мягко ступая, повела свою небольшую компанию вверх по лесистому холму.
     Утреннее солнце властно пробивалось сквозь густую листву дремучего леса, отражаясь в капельках росы и поигрывая в ярко рыжих волосах Мелисы. Прохладный утренний воздух окутывал фигуры путешественников легкой дымкой утреннего тумана и растворялся в изумрудном буйстве девственного леса. Спутники пробирались сквозь заросли молча, напряженно вслушиваясь в многочисленные шорохи и шумы пробуждающегося дня.
     Вдруг олени остановись и настороженно зафыркали.
     – Эй, тетя, там твои глупые уродцы идти не хотят, –  выкрикнул мальчик, и грубо пнул ногой синего оленя.
     Мелиса оглянулась и, встретившись с осуждающим взглядом Дэна, тут же отвела глаза.
     – Почему безнадежный вариант? – сказала она, разводя руками. - Я же, все-таки, волшебница! Вполне могу его перевоспитать!    
     – С кем это ты разговариваешь? – подозрительно спросил юный нахал. – И кто это «безнадежный вариант»?
     – Мои друзья считают, что ты! – указывая на двух энергично кивающих головами животных, ответила волшебница.
     – Да пошли они! – зло оскалился парень, и подняв большую палку, замахнулся на отпрянувших оленей. – Кто они такие, вообще, обо мне судить!
       – Эй, парень, не смей их обижать! – одернула пастушка Мелиса. – И, вообще, животных надо любить и бережно к ним относиться. Как, впрочем, и ко всему в этом мире.  Иначе ты никогда не станешь хорошим человеком.
     – И зачем это мне – хорошим быть? – не унимался юнец. – Все вокруг плохие, а я хороший? Непонятно!
     – Ладно. Тебе, видимо, долго и подробно объяснять придется, так что позже поговорим. А теперь – в путь!
     Мелиса, как бы извиняясь, ласково взглянула на своих притихших рогатых товарищей и любовно погладила их по мохнатым бархатным спинам. Они смотрели на Мелису с явным осуждением.
     - Нельзя о существах по их происхождению и статусу судить. И среди тугинов и даже эниев неприятные, жадные и коварные попадаются. Вам ли об этом не знать! – грустно сказала она.
      Марко в ответ понуро опустил голову, а Дэн как-то уж совсем по-человечьи обреченно вздохнул.
     – Пойдем, у нас с тобой сегодня еще много дел, – бросила она через плечо, с подозрением поглядывающему на нее юноше.
     И они двинулись дальше – довольно странная и несуразная компания, состоящая из прекрасной взрослой дамы, издалека почему-то напоминавшей маленькую грустную девочку, чумазого стройного юноши с красивым, но злым лицом и двух большущих оленей с роскошными ветвистыми рогами, один из которых был почти люминесцентно синим.

                Невоспитанный гость

     Небольшое, почти круглое озеро ослепило вышедших из леса путешественников. Яркий солнечный свет, отражавшийся от гладкой, как зеркало, поверхности воды, создавал сказочное впечатление. Маленький, неприметный домик уютно примостился рядом.
     – Ну, вот мы и дома, – с облегчением выдохнула Мелиса. В этом красивом и тихом месте она ощущала себя особенно счастливой. – Добро пожаловать в мои царские
хоромы, – иронично хохотнула она, приглашая устало плетущегося за ней юношу войти в дом.
     – Ты тут живешь!? – недоверчиво спросил юноша и издевательски присвистнул. – А я-то думал, великие волшебницы во дворцах живут.
     – Великие волшебницы живут там, где захотят, – парировала чародейка. – Они, знаешь ли, в отличие от людей выбирать могут. Где, как и сколько лет им жить.
     – А я думал, что они бессмертны.
     – Нет, не бессмертны. У каждого существа есть свой жизненный срок. Просто, одни живут гораздо дольше.
     Обернувшись на пороге, она помахала оленям рукой.
     – Не уходите далеко от дома, пожалуйста, и… будьте осторожны!
     – Да-да! Волки злые в лесу – скушать могут! – ехидно хмыкнул пастух.
    Волшебница с изумлением и тревогой посмотрела на него:
     – Откуда в тебе столько злости, мальчик?
     Но мальчик в ответ лишь передернул плечами и неожиданно закатился громким смехом:
–  В какую-то  дурацкую  сказочку  я  попал  –  синие  тупые  олени,  «Великая  волшебница»  в драном платье, да и волшебный замок тоже хорош! Роскошь, богатство кругом, – не унимался он, презрительно обводя взглядом чистенькое, но скромное жилище чародейки.
     Мелиса устало опустилась на стул, который, незаметно для гостя, к ней слегка придвинулся. Вообще, по правилам людей, она должна была бы рассердиться на такое откровенно грубое замечание со стороны пастушка. Но она была энией, и поэтому реагировала на мир несколько иначе.
     Надо сказать, что, имея много разнообразных умений и талантов, Мелиса никак не могла определить в своей жизни главное направление. А, так и не определившись, она то принимала свой естественный облик и в виде огромной восьмикрылой бабочки - Кении, светящейся всеми оттенками оранжевого и желтого цвета, вдохновенно порхала по просторам родной галактики, то со всей страстью своей натуры, приняв облик человеческий, вливалась в мир людей. Здесь она самоотверженно воевала со злом, искренне пытаясь улучшить человеческие жизни и судьбы. Вот и теперь, вместо того, чтобы как следует отругать за невежливое поведение неотесанного и грубого мальчишку, Мелиса, слегка подавшись вперед, сосредоточенно сверлила взглядом какой-то предмет, находящийся в дальнем углу просторной полупустой комнаты. Мебели в комнате было только – стол и три стула у окна, а также небольшой старый шкаф в дальнем углу. Именно на него чародейка и смотрела, не отрываясь, пока молодой насмешник икал от смеха и хватался за бока в своем притворном и злом веселье.
     – Куда это ты смотришь, тетя? – заметив безучастное настроение Мелисы, разочарованно спросил юноша.
     Пастушок обычно очень расстраивался, когда его злые колкости и шутки оставались без внимания.
     – Что в этой деревянной рухляди для тебя такого интересного? Что это там? Может, клад спрятан? –
     От новой, как ему показалось, удачной остроты мальчишка вновь разразился деланным смехом.
     – Есть хочешь? – как будто не замечая безобразного поведения невоспитанного гостя, спокойно спросила волшебница.
     – Да, хочу! – моментально преобразившись, ответил парень. – А что у тебя есть поесть?
     Когда дело касалось еды, мальчишка менялся до неузнаваемости. Он как-то весь собирался, приосанивался, и, нервно теребя красивыми длинными пальцами подол грязной рубахи, заискивающе глядел прямо в глаза своему возможному кормильцу.
     - «Да, уж, примитивен донельзя, – с грустью отметила Мелиса. – Еда, богатство, мягкая перина – вот все, что нужно для счастья этому новому «Герою – победителю драконов!» – подумала она, но вслух, подавив раздражение, спросила:
     – А какие деликатесы вы, сударь, предпочитаете вкушать при свете закатного солнца?
    Опешив от высокопарного слога не понятной ему красавицы, слегка заикаясь, неотесанный пастушок попытался поддержать светскую беседу словами:
     – А люблю я вкушать, су-сударыня, на закате зажаренного барашка со свежим луком и вином. И барана чтобы была половина, а вина – два кувшина.
     – О! Когда разговор заходит о еде, ты становишься поэтом! – снисходительно хохотнула Мелиса.
     – Ну, что ж, подойди к той «деревянной рухляди» и найди там свой клад.
     Юноша недоверчиво покосился на волшебницу, которая, как будто моментально позабыв о госте, продолжала сверлить взглядом старый шкаф.
     - «Какая-то она странная! Вроде, как не в своем уме! Правда, наверное, люди говорят, что она сумасшедшая. И, может, никакая и не волшебница. Она-то и волшебного до сих пор ничего не сделала…»
     Но в размышления юноши стали настойчиво проникать очень аппетитные запахи, которые, как ни странно, исходили именно от старого деревянного шкафа. Легкий дымок тоненькой струйкой просачивался сквозь щели между рассохшимися, украшенными затейливой резьбой, дверцами, призывно маня проголодавшегося пастушка. Позабыв обо всем на свете, мальчишка быстро подбежал к шкафу и резко рванул дверцы на себя. Его изумленному взору представилась поистине волшебная картина… На золотом блюде, поблескивая румяной, золотисто-коричневой корочкой, возлежала огромная баранья нога. Ее косточка была украшена пышной розой из золотой фольги. А вокруг на блюде, источая сногсшибательные ароматы, теснились овощи, дымясь и соблазняя своим многообразием. Совершенно растерявшись от этого великолепия, юноша схватил обеими руками блюдо. Оно оказалось горячим. Тоненько взвизгнув и отдернув руки, он с мольбой оглянулся на волшебницу. Но та, совершенно не замечая его попыток взять еду, мечтательно глядела в окно. Мальчик заметался по комнате в поисках того, что могло бы ему помочь извлечь этот прекрасный королевский ужин из дряхлого шкафа. В его голове даже и не возникало вопроса о том, как это все могло там оказаться.
     - «Да, парень-то совсем ненаблюдательный, – с грустью думала Мелиса, с восторгом вглядываясь в перламутровую дымку за краем леса. Там, в почти черных кронах величественных сосен очень быстро исчезало солнце. – Вот оно волшебство – перед ним, как на ладони. Красота земная! А он кроме своего голода ничего не чувствует, не видит».
     Чародейка нехотя перевела взгляд с прекрасного закатного пейзажа на сцену гораздо менее приятную. Мальчишка, сняв грязнущую рубаху, вытащил наконец-то при помощи нее дымящееся блюдо. И прямо на полу запустил руки в гору овощей. Проталкивая в широко открытый рот пригоршни печеных патиссонов и гороха, он с жадностью таращился на огромный кусок баранины. Судорожно проглотив овощи, он обеими руками схватил баранью ногу и, рыча и пуская слюну, впился зубами в сочную плоть. С его давно немытых рук и подбородка, смешиваясь с грязью, стекал липкий жир.
     – Силы Вселенские, на что же это похоже?! Совсем облик человеческий потерял! – с негодованием воскликнула Мелиса. – А, ну-ка, быстро встань с пола, поставь еду на стол и иди мыть руки и лицо!
     Юноша при звуке ее голоса слегка вздрогнул, сыто срыгнул и остекленевшими глазами блаженно и бессмысленно уставился на волшебницу.
     – А где же вино, тетя? – громко икая, нагло спросил он.
     Ну, на этом терпение Мелисы закончилось! Чародейка подалась вперед и взглядом приподняла поднос над полом. Через мгновение она откинулась на спинку стула, и блюдо при этом ее движении с грохотом обрушилось вниз.  Мальчишка подскочил от неожиданности и, упав на четвереньки, стал судорожно собирать с пола на поднос рассыпавшуюся еду. Вороватыми движениями, искоса поглядывая на рассвирепевшую волшебницу, он умудрялся запихивать куски мяса и овощей в рот. Зрелище было весьма неприятное, и Мелиса, резко поднявшись с отскочившего от неожиданности стула, стремительно направилась к двери. Уже на пороге она оглянулась на громко срыгивающее и икающее человеческое существо в дальнем углу комнаты, и сказала:
– Вот там и оставайся на ночлег! Где ел, там и спи – прямо на полу. Самое тебе там место!

                Под звездным пологом

      Выйдя из домика, разгневанная волшебница пронеслась по песчаному берегу, распугивая лягушек и сверчков. Свернув на тропинку, круто поднимавшуюся на небольшой утес над озером, она с невозможной для обычного человека скоростью взметнулась на самый верх отвесного холма. На мгновение зависнув над землей, Мелиса плавно опустилась на большой угловатый камень на самом краю утеса и обхватив руками колени с печалью обратила взгляд к небу. Мысли, проносящиеся в ее голове, были полны отчаяния и грусти:
     - «Силы Вселенские, и зачем мне это все? Что и кому я собираюсь доказать, пытаясь сделать лучше этих неотесанных жителей Земли? И зачем это им самим? Когда на поверку оказывается, что для обычного человека нормой и счастьем являются горсть монет в кармане, обильная и вкусная еда, мягкая перина, крыша над головой… и что там еще, – Мелиса напряженно наморщила лоб. – А! Еще «чтобы все любили и уважали!» – невесело хмыкнула она, вспомнив простодушную фразу своего невоспитанного гостя. – Может быть, для нас, эниев, это и важно: воспитывать и улучшать себя на протяжении всей жизни, учиться, все время узнавать новое, гореть ярким светом, освещая и согревая жизнь других живых существ…»
     – Все-таки, ты неисправимый романтик! – вдруг услышала она голос Дэна в своей голове. – Опять идеализируешь эниев, наделяя их давно не существующими качествами.  А сама сбежала в мир людей. Не вспомнишь случайно, почему?
     Дэн, как всегда, застал Мелису врасплох, без предупреждения внедряясь в ее мысли.
     – А не вспомнишь ли, дорогой мой друг Дэниэл, почему ты находишься в оленьей шкуре последние двенадцать лет? – раздраженно парировала волшебница. – И не вспомнишь ли ты, кто был все эти годы рядом с тобой? Кто тебя оберегал и спасал в мире людей?
     – Конечно ты, дорогая!  – Крупная оленья морда появилась из кустов, поблескивая в темноте огромными насмешливыми глазами. – Только, будь ты настоящей энией, тебе и в голову бы не пришло сейчас мне об этом напоминать! Как ты там учишь своих подопечных: «Никогда не стоит напоминать о сделанном тобой добре!» – Разве не так?
     Дэн был прав, он опять поймал Мелису на совершенно несвойственных эниям чертах. Это и удручало ее больше всего – много лет пытаясь облагородить и возвысить души людей, она сама все больше и больше заражалась их неприятными слабостями и недостатками. Чародейка печально вздохнула, и понуро опустила голову на колени.  Олень неуклюже примостился рядом, подвернув задние ноги под себя, а передними опираясь о самую кромку обрыва. Грустно опустив голову, он ласково зарылся носом в густую шевелюру своей подруги.
     – Не переживай. Мы все уже давно пропитались людским миром. Так сильно, что практически забыли о своем.  Сама знаешь, многие из нас вообще решили проживать человеческую жизнь, позабыв о красоте и величии Энии. Виккерия-то, видишь, как хорошо себя чувствует в мире людей. Правит! Нарядами и властью наслаждается! А Луиза процветает за счет своих умений в магии и колдовстве. Сколько земель этим путем захватила, сколько невинных душ погубила! И другие не лучше! Одни изображают из себя богов, другие – демонов, третьи – провидцев, четвертые – государствами правят. Человеческие судьбы вершат! Да, заигрались энии! Кто в живые игрушки, кто в неживые предметы...
     – Неправду ты говоришь, Дэн. Виккерия, например, много полезного делает. Она мир вещей улучшает, – вступилась за подругу Мелиса.
     – И толку! Мир вещей – что это такое? Это для людей важно… Их игрушки, их желания! А мы, – Дэниэл распалялся все больше, – мы, рожденные чтобы парить и летать, исследовать вселенские просторы и освещать…
     В этот момент, «рожденный летать» неожиданно громко пукнул, и встрепенувшись от неожиданности чуть не свалился с утеса, пытаясь встать на два задних копыта. Рассуждая о «высоком» Дэн, вероятно, позабыл, в каком теле находится!  Пятясь назад и мелко переступая копытами, громадный олень наконец-то оказался в безопасности.
     – Это от луговой травы, наверное, – промямлил он, смущенно глядя на подругу.
     А она, закрывая рот ладонью, пыталась не расхохотаться.  И все же, не найдя в себе сил сдержаться, буквально прыснула со смеху. В этот момент, на долю секунды вместо физического тела волшебницы вспыхнул невероятно яркий, желто-оранжевый шар. Озаряя тусклую мглу ночи брызгами разноцветных зарниц, он завис над утесом, бурля и переливаясь всеми цветами радуги.
     – Силы Небесные, какая красота!!! – Олень неуклюже плюхнулся на землю, восхищенно любуясь феерическим зрелищем. – Как тебе идет быть веселой!
     – Да уж, в прошлый раз от такого веселья чуть деревня не сгорела, – послышался голос Мелисы. – А весь городской люд в замке Виккерии в панике бился до утра. Видите ли, инопланетяне к ним прилетели и атаковать собираются. А это всего лишь мы с Вики былые шалости вспоминали.
     Мелиса опустилась на землю, потихоньку превращаясь в человека. Свечение вокруг ее тела медленно угасало, но стремительные золотистые молнии еще долго прочерчивали воздух вокруг тела небесной красавицы.  Мягко ступая, она приблизилась к своему другу и ласково погладила его по голове.
     – Слушай, Мели! Как же мы до этого докатились? – прозвучал в ее голове грустный голос Дэна. – И как это так случилось, что такие всемогущие, благородные и возвышенные существа, как энии, стали довольствоваться нехитрыми радостями жизни землян?
     – Но ты же знаешь, что у эниев уже много тысячелетий подряд модно перенимать внешний вид и повадки людей, – присаживаясь рядом с Дэном, ответила Мелиса. – Сначала они облюбовали и заселили воздушные пространства вокруг Земли, сделали своим центром обитания Луну, а почувствовав себя всесильными в человеческом мире, легкомысленно стали играть роли богов, манипулируя судьбами людей, как фигурами на шахматной доске. Затем, купаясь в восхищении и вседозволенности, наши собратья незаметно для себя превратились в честолюбивых, мнительных, а, иногда и жадных, гордецов.  Полеты и исследования Вселенной переставали быть их самым любимым занятием, а наука о воспитании в себе благородных качеств теперь ими почти полностью забыта.  Это происходило постепенно, и в Великой Энии так и не заметили, как «игра в людей» почти полностью захватила и подчинила себе таких свободных и одухотворенных существ…
    Во время последних слов Мелисы оленье тело Дена издало длинный заунывный звук. Но Мелиса теперь не рассмеялась, а только нежно похлопала своего незадачливого товарища по мохнатой спине и участливо сказала:
     – Все-таки, тебе не стоит питаться полевыми травами. Видимо, это не очень хорошо для твоего желудка… Да и для окружающих весьма «ароматно».
     Пытаясь не обидеть друга, волшебница отвернулась и незаметно зажала пальцами нос. Дэниэл обреченно вздохнул и, запрокинув ветвистые рога назад, устремил взгляд к звездному небу. Оно было как всегда завораживающе прекрасно и манило мечтательный дух страстного космического исследователя ввысь, в дальние просторы Вселенной, к новым неизведанным испытаниям.  Но неповоротливое и неуклюжее тело оленя накрепко приковывало к земле. А сильнейшее магическое заклинание Луизии делало призрачной всякую возможность хоть когда-нибудь снова воспарить в небо. Иногда такое положение вещей становилось для Дэна просто невыносимым, и он от отчаяния плакал. Вот и теперь большущая капля оленьей слезы упала на руку задремавшей было Мелисы. Почувствовав боль и тоску друга, волшебница тихо произнесла:
     – Все будет хорошо, Дэн. Мы найдем выход. В следующее новолуние я опять пойду искать лунный цветок. Не будет же он прятаться от нас вечно! И волшебную столешницу мы обязательно найдем. А далее по описанию в магической книге «Магия эниев в мире людей» расколдовать тебя и Марко будет совсем несложно… Так что не грусти, мой друг! Наберись терпения и… – тут Мелиса постаралась вложить в свое утверждение уверенность и силу – мы еще полетаем!

   Темно-синее, почти черное небо с мириадами звезд отражалось в застывшей зеркальной глади воды, создавая впечатление необыкновенного волшебного ковра, щедро расшитого яркими бриллиантами.  Кузнечики трещали в траве, под холмом у самой кромки воды им вторил многоголосый хор лягушек. Где-то далеко, в густой тьме спящего леса, устрашающе заухала сова. Гулко треснула сухая ветка под лапами какого-то зверя. Все в этом ночном мире дышало тайною и покоем! А яркий одинокий огонек в окне дома на другой стороне озера напоминал волшебнице о ее новой, видимо, пустой затее, воспитать добрые качества в неотесанном и злом мальчишке.
     Глубоко вздохнув и согнав улыбкой грустное выражение с лица, Мелиса резко поднялась на ноги и бодро зашагала к дому.

                Неудавшийся эксперимент

     Много нелегких дней провела волшебница, пытаясь научить неотесанного пастушка хорошим манерам и привить любовь к учению и труду. Но юноша сопротивлялся, как мог! Он грубил, кидался домашней утварью, обзывал бессловесных оленей нехорошими словами. Неаккуратно обращался с книгами. Срывал злость на чистокровном белом коне, которого Мелиса «на время позаимствовала» из королевских конюшен Виккерии, в надежде, что парень проникнется любовью и уважением к благородному животному и начнет учиться ездить верхом. Доброе отношение, доверительные разговоры, терпение и искренне наивное желание Мелисы помочь неумному пастушку стать «благородным героем» так и не смогли открыть его настороженное и злое сердце.
     И вот в один из пасмурных дней уходящего лета, не вынеся «тяжелых условий жизни и требовательного к себе отношения», во время мучительного урока верховой езды мальчишка не выдержал. Поднимаясь с земли после очередной неудачной попытки взобраться на строптивого чистокровного скакуна и потирая ушибленный зад, он решительно заявил, что: с него хватит! Он уходит, и пусть сама волшебница, если ей так хочется, катается на своей вредной лошади и читает свои никому ненужные книги своим безмозглым оленям.
     – Ну, что ж, – с грустью произнесла Мелиса в след хромающему прочь пастуху. – В конце концов, это твой выбор! Нельзя сказать, чтобы ты не захотел стать героем! Просто, ты так и не смог понять, что для осуществления мечты самому нужно много и упорно трудиться!
     – А как же чудеса, взмахи волшебной палочкой и всякое такое, – неожиданно взвился мальчишка и зло оглянулся на волшебницу. – Как же волшебные заклинания? Почему я должен так много сидеть за книгами, бегать по холмам наперегонки с твоими глупыми оленями и умываться каждое утро? А? И еще этот тупой конь меня не пускает на себе покататься, да и лягается при этом больно. Ты-то мне обещала сказочную жизнь, а сама даже ни одного заклинанья не прочла, чуда не сделала, а еще друг, называется!
     - «Опять скверно формулирует мысли и злится – вон даже покраснел весь от напряжения», – сокрушалась Мелисса, выслушивая сыпавшиеся на нее упреки из уст невоспитанного мальчишки.
     – Друг, мой мальчик, – сдерживая себя, с нарастающим раздражением в голосе сказала она, – тот, кто помогает тебе в твоих начинаниях, а не тот, кто все за тебя делает.
     – Но ты мне обещала, что…– визгливо выкрикнул пастушок.
     – Я тебе ничего не обещала, – в голосе волшебницы зазвенели стальные нотки. – Я лишь предложила свою помощь в осуществлении твоей мечты. Понимаешь? Учиться, заниматься спортом, любить животных и ладить с людьми, – это все должен был делать ты сам.
     – Ага, значит, я должен с ними ладить, а они со мной – нет. Вон девчонки на прошлой неделе в базарный день и знаться со мной не захотели. Обсмеяли меня, а потом вообще дразниться стали. Ну, и что я после этого должен с ними раскланиваться?
     – А почему «обсмеяли»? За что? Вопросы не пробовал задавать себе? Помнишь, как я тебя учила? Просто так плохо к тебе относиться не будут. Значит, причина есть…
     – И эта причина – то, что они противные и тупые, – перебил парень свою наставницу, – и еще вредные и злые! – Мальчишка довольно хохотнул. Ему очень нравилось скверно отзываться о людях и об окружающем мире. – Все гадкие, все меня не любят, животные твои воняют, а в книгах сплошная ерунда и скука смертная, – с наслаждением распалялся он, искоса, зло поглядывая на Мелису.
     – И еще ты сама так много поучаешь, а бродишь по лесам не чесанная целыми днями. Что же ты, такая умная, в замке не живешь? Красивые платья не носишь? Какая же ты волшебница, если чуда какого-нибудь хотя бы для себя не сделала? Почему я вообще должен тебя слушаться, если ты живешь, как нищенка. Вон в городе тебя вообще лесной сумасшедшей называют. И надо мной смеются из-за того, что с тобой связался! – Мальчишка с трудом перевел дух. – Не нужно мне твоей глупой дружбы. Мне от нее толку нет. Я думал, ты меня принцем сделаешь, волшебный жезл подаришь… А, так – мучатся мне не надо! Надоело глупостями заниматься! Я ухожу!
     Наслаждаясь собственным неожиданным красноречием, маленький человек не замечал того, что происходило на поляне. А стоило бы… Яркое разноцветное свечение разливалось в воздухе, заполняя все вокруг. На месте, где только что находилась бедненько одетая и слегка растрепанная волшебница, зависнув в воздухе и плавно махивая крыльями, появилась большая желто-оранжевая бабочка. Красноватые всполохи высвечивали огромные гневные глаза, как будто бы застывшие в мягких складках верхней крыльев. Суровый осуждающий взгляд этих глаз, не мигая, сверлил юного глупца.
     – Так тебе моей дружбы не нужно?
     Парень испуганно вздрогнул от гулкого громового голоса, звучавшего как будто с небес.
     – Советов, помощи, знаний не хочешь? Учиться, стать сильным, свою человеческую жизнь сделать сказочной и легендарной, завоевать любовь и уважение не хочешь? Наслаждаться результатами собственных добрых дел, уважать себя, быть счастливым не хочешь?
     На секунду в воздухе повисла тревожная тишина.
     – Ну, что ж, насильно осчастливить нельзя! Оставайся же ты при своем – паси овец до конца своих дней, страдай от неуважения людей, отсутствия любви и ненависти в собственном сердце, - в голосе Кении Мелисы звучали печальные нотки. – Тебя даже наказывать не нужно, несмышленый пастух. Ты сам себя наказал, отказавшись меняться, учиться и следовать за мечтой. Так что, прощай! Больше не увидимся! Ты упустил свой шанс!
     Но на прощанье разгневанная волшебница все-таки окунула недоверчивого глупца в свое волшебство. Перед испуганным взором бывшего ученика, она создала огромные переливающиеся экраны, разместив на них живые и подвижные картины, на которых происходили различные чудесные события из возможной, но так и не ставшей реальностью жизни неудавшегося «героя»:
     – на первом экране – он сражается с тремя огромными драконами, которые охраняют украденную Злым Гением Прекрасную танцовщицу;
     – на втором – он ведет ее под венец, а восторженная толпа осыпает свадебный кортеж лепестками роз и золотистыми конфетти;
     – на третьем – он получает степень магистра из рук Верховного Хранителя в просторном Здании Наук;
     – на четвертом – совершает ратные подвиги во славу своего королевства;
     – на пятом – он, убеленный сединами, беседует с многочисленными учениками…
     Картины на экранах быстро сменяли одна другую, оглушая юношу множеством голосов и разнообразием событий. Ему казалось, что он находится внутри каждого из увиденных им сюжетов, и в действительности совершает подвиги и ловит на себе восторженные и уважительные взгляды людей, что он… Волшебство закончилось также внезапно, как и началось. Яркие краски померкли, и на землю плотной завесой опустился туман. Очнувшись от наваждения, пастух угрюмо огляделся. Волшебница исчезла. Чары растаяли. И он оказался совершенно один посередине большой поляны, мрачного леса. В отдалении тревожно прогремел гром. Внезапный порыв ветра с силой пригнул травы к земле, разметав клочья тумана по поляне. На чумазые щеки «прекрасного юноши» упали первые крупные капли дождя. Казалось, будто вся природа собралась оплакивать две несбывшиеся мечты. Мечту маленького человека об успехе и славе и мечту большой волшебницы об улучшении мира землян путем воспитания благородных качеств характера в обыкновенных его жителях…
Вдруг из леса донесся громкий пронзительный вой голодного зверя.
     - «Волк проголодался. Ищет, кого бы съесть, – поеживаясь под усиливающимся дождем, догадался пастушок. – Пора уносить ноги, я не для него пища. Пусть теткиных оленей жует, – злорадно хмыкнул он, пускаясь наутек… И он побежал, подгоняемый ветром и страхом. На омытом дождем, действительно очень красивом лице застыла неприятная гримаса упрямой настороженной злости. А в голове мелькали не менее злые мысли о непонятной ему волшебнице и о своей противной, скучной и трудной жизни.      - «Опять пасти овец», – недовольно подумал неудавшийся герой, останавливаясь, чтобы отдышаться.

               

                Глава 2. Луизия
   
                День «Праздника»

     Во владениях Луизии царили паника и страх. Злой и коварный нрав королевы повергал ее подданных в вечное уныние и заботу о сохранении собственной жизни. Даже в самом хорошем расположении духа королева бывала не менее опасна, чем в гневе. Вот и сегодня Луизия отмечала очередную победу над очередным повергнутым врагом.
      «Праздник» же заключался в том, что подобревшая на короткий срок королева повелевала «украшать» город, посыпая серые улицы разноцветными металлическими стружками и развешивать вдоль стен домов гирлянды из чучел разноцветных птиц. Также всем жителям королевства, «настоятельно рекомендовалось» над каждой крышей вывесить протрет самой королевы, на котором с редким мастерством было изображено ее очень красивое лицо. При каждом дуновении ветра и перемещении взгляда лицо на портрете, как бы снисходительно подмигивало и натянуто улыбалось.
     Дело в том, что рисовать движущиеся изображения собственной персоны было хобби Луизии, и в городе поэтому была открыта целая школа, обучавшая абсолютно всех граждан тонкостям этого искусства. Вообще все, что было связано с поклонением и восхвалением королевской особы в государстве всячески поощрялось. Вот и теперь по городу с раннего утра расхаживали на высоких ходулях глашатаи. Распевая хвалебные оды ее величеству, они стучали большими железными крюками в ставни домов обеспокоенных горожан, приглашая их срочно собраться на главной дворцовой площади на принудительное веселье. Люди в городе боялись таких «веселых» дней. После них почему-то бесследно исчезало очень много народу, а говорить об этом категорически запрещалось. Именно поэтому жители города, обмениваясь тоскливыми взглядами, обреченно брели по колючим стружкам, подгоняемые со всех сторон лаем головопсов, – верных слуг ее величества. Прибыв на место праздника, люди сбивались в кучки и затравленно озирались.
     Там, по всему периметру большого прямоугольного пространства площади были расставлены столы, на которых в огромных чанах побулькивали жирные бульоны с огромными кусками мяса. В таких же, но прозрачных емкостях поблескивало фиолетовое зелье, сваренное, как поговаривали, по рецепту самой Луизии. А в металлических горшках поменьше были насыпаны разноцветные леденцы. Все это «небывало щедрое» пугало сгоняемых на площадь людей. Ибо они прекрасно знали, что в еду обязательно будет подмешан какой-нибудь колдовской эликсир, не сулящий ничего хорошего отведавшему его человеку. Но отказаться от угощения было нельзя, потому что вокруг столов расхаживали оборотни – великаны с собачьими головами, так называемые Псы-рыцари, и зорко следили за каждым из толпы. Тех, кто самостоятельно не угощался с праздничного стола, собакоголовые хватали за плечи, и либо окунали с головой в чаны с едой, либо зачерпнув зелья или бульонов большой металлической поварешкой, заливали в насильно открытые рты бедолаг. Поэтому к концу «Праздника» одурманенными в городе становились все, от маленьких детей до древних стариков. И управление мычащей, ничего не соображающей толпой полностью переходило во власть Луизии.
     Да, это был ее праздник! Показав насильно повеселевшим людям представление магического театра или заезжего цирка, Луизия с предвкушением ждала «своего представления». Как всегда, спрятавшись за плотной завесой балдахина парадного трона, она с упоением наблюдала картины безобразного поведения подданных. Люди валялись в лужах жира, плевались друг в друга жеваным мясом, дрались, ругались, катались по земле в приступах смеха или корчились от боли. А также, делали еще много очень некрасивых и неприятных вещей, не стыдясь и не обращая никакого внимания на окружающих. Вот эти-то сцены «из жизни горожан» Луиза и любила больше всего. Подавшись вперед всем грузом своего тучного тела и напряженно глядя в волшебный монокль, она, плотоядно улыбаясь, выискивала в беснующейся толпе новые жертвы для своих всегда жестоких колдовских экспериментов.

                Вражда

     Вот и теперь она задумала нечто особенное. Имея много ненависти и злобы в сердце, колдунья Луизия была большой выдумщицей по части зловредных дел. Например, сегодня она решила отобрать немалое количество людей для превращения их в тараканов и мух. Все эти полчища неприятной для человека живности колдунья намеревалась наслать во дворец своей «злейшей подруги» королевы Виккерии.  Их многолетнее   противостояние   стоило обоим государствам   многих тысяч жизней простых, ни в чем не повинных граждан. Обе правительницы распоряжались судьбами подданных с невероятной легкостью, совершенно не задумываясь о ценности каждой отдельной человеческой жизни. Для Виккерии все нижестоящие человеческие существа   были  «варварами»,  способными только  много  работать  и  примитивно  наслаждаться.  А Луизия вообще смотрела на людей, как на средства, необходимые в жестокой игре против недругов. Так как с годами во врагов превратились почти все когда-то знакомые Луизии существа из мира эниев, тугинов и гномов, то подданным ее величества это не сулило ничего хорошего…
     И все же главным врагом Луизия считала свою основную соперницу в их прошлой жизни в мире эниев – Вики. Она ненавидела Виккерию всей своей темной душой, завидовала и строила козни. Вики же отвечала на эту зловредность тотальной холодностью. Она, как будто, и не замечала многочисленных выпадов бывшей подруги, тем самым доводя Луизию до крайней степени бешенства.
     – Ненавижу ее! Ненавижу! Отравлю жизнь! Сотру в порошок! – повторяла Луизия, часами раскачиваясь взад и вперед в своем любимом говорящем кресле.
     Черная зависть к неувядающей красоте Виккерии, к ее беззаботному и аристократическому стилю жизни стали основным смыслом существования злой колдуньи, отравиляя ей всякую радость от собственного величия и власти. Так как обе королевы были из касты Бывших эниев, то уничтожить физически друг друга просто не могли. Ибо законы «Бывших» строго определяли продолжительность жизни каждого ее члена. Именно потому Луизия ограничивалась разными изощренными вредительствами, пытаясь превратить жизнь Виккерии в сущий ад. Но не тут-то было! Виккерия тоже была довольно могущественна и сильна! Понимая суть происходящего, она дразнила изнемогающую от зависти колдунью своими великолепными приемами, сногсшибательными нарядами и эксцентричными выходками, вызывая всеобщий восторг и восхищение. Луизия же наблюдала многочисленные чудачества и флирты легкомысленной Виккерии, глядя в отполированную гладь своей волшебной столешницы, и проливала горючие слезы, глядя на собственное заплывшее складками жира, постаревшее лицо…
     Когда-то очень давно, решив раз и навсегда принять человеческий облик и прожить  такую уютную и полную удовольствий жизнь в мире людей, энии Луиза и Вики выбрали себе идеально красивую  внешность.  Но они не учли одной важной особенности человеческого мира – с течением лет под воздействием разных факторов организм, сотворенный из крови и плоти, медленно, но неминуемо изменялся, то есть старел и разрушался. Так как воздушные светящиеся существа мира эниев просто не знали такой проблемы, то для новоиспеченных королев это стало сильнейшим ударом. Первой очень своевременно опомнилась Вики. Она нашла какой-то тайный способ поддержания внешности в практически идеальном состоянии. Но из вредности или из духа соперничества, она не захотела делиться своим секретом с подругой. Вот тут-то между ними и произошел окончательный разрыв!  Соперничая всегда и во всем, они много лет искали слабые, уязвимые места друг в друге.  И теперь, получив преимущество, Вики оказалась победительницей!  Луизия была в панике, в шоке, в бешенстве!  Она металась по всем известным в мире людей знахарям, обращалась к колдунам и волшебникам из бывших эниев, тратила много времени и сил, пытаясь остановить время. Но! В клане «Бывших эниев» каждый был сам за себя, правил собственным маленьким государством и не хотел делиться своими секретами и уж тем более кому-то помогать. А знахари были бессильны что-либо сделать для такого сильного, богоподобного существа, как бывшая эния. И вот тогда, не желая сдаваться на милость человеческой судьбе, Луизия обратилась к магии и колдовству. Зарывшись на долгие годы в тайные книги и трактаты, она и не заметила, как превратилась в очень некрасивое, толстое и неприятное существо. Не получив ожидаемого результата от полученных колдовских знаний и умений, она со всей силой своей сокрушительной злости обрушилась было на главную «обидчицу». Но получив мощный отпор ледяного равнодушия Виккерии, стала топить не находящую выхода злость в омуте отвратительных выходок по отношению к более слабым существам – подданным своего королевства…
     Вот и теперь, приподняв край балдахина бледной и изящной рукой, она плавно поманила к себе стоявшего рядом головопса. Отодвинувшись подальше от края, сверкающего ослепительным блеском полога, чтобы скрыть свое лицо и фигуру королева напевно произнесла:
     – Вон тех зверюг ко мне, - указала она длинным, слегка закрученным, как хищный коготь, ногтем на большую толпу разъяренных, дерущихся мужиков. – Надо же, злющие какие! Кусают друг дружку до крови, пена изо рта, рычат. Это как раз то, что мне нужно! Набросьте сеть на весь этот клубок тел и притащите в мою лабораторию!
     Головопес, преданно зарычав, заискивающе лизнул огромный черный перстень на пальце своей повелительницы и побежал исполнять приказание.
     Луизия устало откинулась на твердую и прямую спинку трона. Сидеть на нем было неудобно. Крупный горб, уже несколько лет назад обозначившийся на теле колдуньи, мешал по-настоящему расслабиться и отдохнуть.
     - «Скорей бы оказаться в моем любимом креслице! – прикрыв глаза, мечтательно подумала королева. – Надоело все! Хватит!»
     Но в этот момент она услышала пронзительный кошачий вой. Нервно встрепенувшись, Луизия обратила взгляд в сторону омерзительного звука. На столе с остатками еды стоял стройный и ладный юноша с чумазым, но очень красивым лицом. Держа за хвост орущую от ужаса кошку, он окунал ее в чан с остатками мясного бульона. Да и еще умудрялся, дико хохоча, другой рукой кидать куски мяса в осовевших от колдовского зелья старух. Он явно веселился от души и был полностью увлечен своим омерзительным занятием.
     – А этого мальчишку приведите в мои покои. Живо! – приказала Луизия стоящему рядом придворному гному.

                В фиолетовых покоях

     Под высокими каменными сводами величественного тронного зала царил полумрак. Массивные фиолетовые свечи, расставленные в беспорядке в самых неожиданных местах, неровным мигающим светом выхватывали из темноты странные предметы и необычную мебель. Пронизывающий ветер колыхал струящиеся с потолка шелковые и полупрозрачные полоски фиолетовых тканей, разделяющие огромное помещение на небольшие тайные альковы. Узкие высокие окна, украшенные витражами в фиолетовых тонах, совсем не пропускали солнечный свет. И потому даже в самый яркий день в любимом помещении ее величества королевы Луизии было очень трудно понять, какое время суток царит за окнами.
      Да, королева давно уже не любила солнечный свет! Утратив красивую внешность и гордую осанку, Луизия старалась не попадаться на глаза своих раболепствующих и запуганных подданных при свете дня. Даже в обширных покоях своего огромного мрачного замка Луизия была очень осторожна! Несмотря на внушительный вес, она стремительно перемещалась по узким и сырым коридорам, устрашающе проявляясь огромными тенями на развешенных тут и там длинных полотнищах фиолетовых ширм. Вообще-то, фиолетовый цвет был основным во внутреннем убранстве замка Луизии. Этот цвет успокаивал мятущуюся душу злой королевы, полностью соответствуя ее мрачному и унылому существованию. Королева давно уже являлась для придворных замка зловещим призраком, появление которого воспринималось ими как необратимый вестник беды. Но и Луизия, сея вокруг страх и ненависть, не была при этом счастлива. Мучаясь жесточайшими приступами бешенства и отчаяния, она порой сама не понимала, сколько и в каком ужасающем количестве злых дел и колдовства совершает.
     – Да уж, несчастный человек никого осчастливить не может! – сочувственно качая головой, говаривал долговязый Изобретатель.
     С недавних пор он стал довольно частым гостем в покоях королевы. Складываясь пополам на очень маленькой ножной скамеечке и почти касаясь острыми коленями расправленных, как крылья гигантской бабочки, выдающихся ушей, он с невероятным терпением часами выслушивал путаные монологи ее величества по поводу несовершенства мира и коварства людей, живущих в нем.
     Изобретатель был непоседлив, но мудр, и не был склонен поддаваться общепринятому мнению о наводящем на всех ужас тяжелом и мрачном нраве злой королевы. Он видел в ней лишь несчастную, больную и преданную любимыми людьми женщину, так и не сумевшую преодолеть в себе старые обиды. Изобретатель, как мог, пытался угодить Луизии, сделать приятное, поднять настроение. Иногда ему это даже удавалось! Видя, как страдает колдунья от своей некрасивой внешности, он изобрел для нее, например, волшебную омолаживающую шляпу на подзарядке. Чтобы не вызывать кривотолков и сплетен в среде придворных, хоть как-то приближенных к ее величеству, подзарядкой для волшебного головного убора являлась хорошенькая, даже немного кокетливая шляпная коробка. Коробочка получилась премиленькая, обтянутая темно-фиолетовым мягким бархатом и украшенная бледно-голубой шелковой ленточкой. Ну, с шелковой ленточкой, пожалуй, Изобретатель перестарался. Но сам подарок королеве понравился. Она даже милостиво улыбнулась ему, обнажив кривые желтые зубы, и пригласила выпить вместе чаю у камина в ее неуютном, продуваемом ветром тронном зале. Чаепитием, между тем, назывались долгие посиделки за чашечкой коньяку, слегка разбавленного холодным и пахнущим плесенью чаем. А также обсуждение новых зловредных замыслов Луизии и премудрых волшебных устройств, которые должен был разработать для этих целей Изобретатель.
     Надо сказать, что уже довольно давно злая колдунья являлась основной и самой частой заказчицей Изобретателя. То ей понадобились огромные летающие ширмы. Ими нужно было заполонить весь дворец, для того чтобы тучная, но быстроногая королева могла перемещаться в различные покои замка, оставаясь практически незамеченной. То ей вдруг оказывался просто необходим самозаполняющийся графин, связанный незримым шлангом с ее винными погребами. Так что можно сказать, Изобретатель был полностью загружен работой, приносящей ему не только довольно увесистые мешочки серебряных монет, но и большое удовлетворение от труда. Ибо больше всего на свете Изобретатель любил изобретать! А что он изобретает, и каким целям служат его изобретения, им обычно даже и не замечалось. Поэтому, сам того не желая, с течением времени он стал не только одним из самых великих и известных изобретателей волшебных вещей и диковинных безделушек на территории Трех королевств, но и главным соучастником коварных планов злой колдуньи Луизии.
     Вот и теперь, неуклюже примостившись на шаткой ножной скамеечке у жарко растопленного камина и пытаясь не смотреть на неопрятно развалившуюся в кресле массивную фигуру королевы, он с увлечением расхваливал свое новое детище. Королева между тем пребывала в настроении на редкость благодушном!  Разомлев от трех довольно больших чашечек «чаю» и предвкушая завистливую реакцию придворных дам, она с интересом и удовольствием вертела в руках широкополую, с высоченной остроконечной тульей шляпу.
     – Ну, уж угодил, так угодил, – слегка заплетающимся языком щебетала Луизия. – Омолаживающая… шляпа! А я уж думала тебя просить сообразить мне что-нибудь наподобие шапки-невидимки, – при этих словах королева почти нежно посмотрела на Изобретателя и пьяненько захихикала. - То есть неприятно становится смотреть на свое отражение в зеркалах. Сам понимаешь – возраст!
     С сочувствием, тоже изрядно захмелевший Изобретатель искоса поглядывал на одутловатое, освещенное неровными бликами лицо собеседницы. Большой полупрозрачный фиолетовый экран, закрывающий яркий свет буйно полыхающего в камине огня, окрашивал их и без того не симпатичные лица в мертвецки холодный фиолетовый цвет.
     - «Возраст тут явно неглавная причина! – пытаясь сфокусировать взгляд на Луизии, философски размышлял он. – Жизнь без любви в сердце, постоянная зависть и злость по отношению к другим – вот, что делает внешность человека с годами такой непривлекательной».
     – Не умничай! – легко прочитав его мысли, задиристо встрепенулась королева. – А то возьму и превращу тебя в мышь! – Тут колдунья, мелко трясясь грузным телом, издевательски расхохоталась.
     – Кстати, ты принес мне самонаводящуюся мышеловку, которую я тебе заказала в прошлый раз? Она мне завтра просто необходима! То есть иду на дело! – заговорщически подмигнула Луизия. – А из-за тебя, непутевый ремесленник, у меня все планы срываются! А ну-ка, где мышеловка? Подай мне ее сюда сейчас же!
     При этих словах королева попыталась с размаху ударить кулаком о маленький чайный столик, но промахнулась и чуть не вывалилась из кресла. Но волшебное, кстати, тоже сотворенное Изобретателем кресло услужливо подхватило ее массивными резными подлокотниками и заботливо водрузило на место.
     – Так вот же, ваше величество! Не извольте беспокоиться! Все исполнено в срок и в лучшем виде! – скороговоркой произнес Изобретатель, прощупывая между тем многочисленные складки своего весьма оригинального плаща. В сложных лабиринтах потайных карманов хранились разные редкие вещи, найти среди которых нужный предмет было для Изобретателя делом не из легких. Пыхтя и отдуваясь, он долгое время возился, обшаривая все закоулки своего волшебного одеяния. Вытащив поочередно с полдюжины разных небывалых диковин, некоторые из которых тут же оживали в его руках и даже пытались удрать, он наконец-то достал небольшой увесистый сверток, завернутый в шелестящую промасленную бумагу и перевязанный шелковой голубоватой ленточкой.
     – Что это у тебя за страсть такая к голубому цвету? – принимая сверток из рук Изобретателя, недовольно произнесла королева. – Знаешь ведь, я его о-о-очень не люблю!!! – Заплывшие жиром маленькие глазки Луизии сузились в две колючие неприятные щелочки. – Знаешь ведь, это главный цвет Виккерии! Дразнить меня вздумал! Издеваешься! – распаляясь еще больше и потрясая в воздухе свертком, перешла на резкий скрипучий крик злая королева.
     Неизвестно, чем бы закончился этот очередной приступ ярости для втянувшего голову в плечи и зажмурившегося от страха Изобретателя, если бы оживший сверток вдруг не выпал из трясущихся рук королевы. Поелозив по полу и развернув таким образом упаковочную бумагу, пред близоруким взором Луизии предстала обычная на вид четверть головки сыра. Источая резкий сырный запах, этот довольно большой кусок выполз из упаковки и застыл у самых ног королевы.
     – Что ты мне принес, глупый ремесленник? – поднеся к глазам волшебный монокль и разглядывая предмет на полу, произнесла королева. – Кто не знает, что мыши едят сыр? Я ведь их не кормить собираюсь. Я собираюсь их ловить!!!
     При этих словах ее брови возмущенно поползли вверх, собирая в гармошку кожу на лбу.
     – Не извольте гневаться, ваше величество! Позвольте объяснить принцип устройства этого механизма, – дрожащей рукой вытирая пот с лица, выдавил из себя Изобретатель. – Эта хитроумная конструкция только на первый взгляд так проста. Ее рабочее название «Сыр, поедающий мышей»!
     Изобретатель выдержал небольшую паузу и горделиво покосился на заинтересовавшуюся колдунью. – Внутри у этого «сыра» пустая полость. Управление голосовое, как вы любите! – тут он заискивающе поклонился. – И, чтобы поймать мышь, вам нужно всего лишь три раза хлопнуть в ладоши и три раза произнести ее имя.
     Луизия удовлетворенно кивнула и, миролюбиво прикрыв веки, расслабленно откинулась на спинку кресла.
     – Вот прямо сейчас и проверим! – плотоядно ухмыльнувшись, сказала она и трижды хлопнула в ладоши – Сироп!!! Сироп!!! Сироп!!!
     В ту же секунду сыр на полу, как по команде, ожил и, пружинисто подпрыгнув на месте, стремительно исчез в темноте.
     – И как долго мне ждать? – постукивая длинными красивыми пальцами по подлокотнику кресла и сверля взглядом Изобретателя, спросила колдунья.
     – Не извольте беспокоиться, ваше величество! В течение часа любая мышь, находящаяся в пределах Трех королевств будет вам доставлена! Гарантия три года!
     Расправив узкие плечи и распрямляясь во весь высоченный рост, Изобретатель несмело и слегка кокетливо взглянул на королеву.
     – Ох, только ты меня и радуешь иногда! – выставляя напоказ длинную полноватую ногу, томно произнесла королева. – Зови меня Луизой! И… можешь поцеловать мое колено!
     Это был знак невиданной прежде милости!
     - «Может, она наконец-то растаяла? – галантно склоняясь и целуя бледную, отсвечивающую фиолетовым светом гладь колена Луизии, мечтательно подумал Изобретатель. – Может, и на моей улице будет праздник?»
     – Может, и будет! – игриво хохотнула королева. Неловко, и даже слегка смущаясь, она прикоснулась холодными пальцами к щеке застывшего от неожиданности Изобретателя. – Мне в голову никогда не приходила мысль узнать… ремесленник, как тебя зовут?
     – Би-библиус, – нервно сглатывая и заикаясь от напряжения, ответствовал Изобретатель.
     – Библиус! – как будто пробуя имя на вкус, не очень мелодично пропела Луизия. – Какое красивое и звучное имя! Хорошо! Теперь я буду звать тебя по имени, Библиус! Можешь идти, Библиус! Скоро увидимся, Библиус!
     Луизия пронзительным, немигающим взглядом смотрела в по совиному круглые глаза Изобретателя. На мгновение время между ними как бы застыло, и только яростный треск поленьев в камине и гулкое завывание ветра являлось фоном этой почти романтической минуты.
     – Иди, Библиус, – сиплым шепотом произнесла Луиза. – У меня сегодня еще много дел. А на дворе ночь! Иди!
     Пятясь спиной и цепляя по дороге мебель и висящие в воздухе ширмы, Изобретатель удалился. Он не стал говорить королеве о том, что на дворе еще не ночь, а лишь ранний светлый вечер. Он даже не сказал ей «до свидания!». Ошарашенный неожиданным поворотом событий, он почти на ощупь пробирался по темным зловещим коридорам дворца, храня в памяти темный, как омут, завораживающий взгляд королевы.

                Разочарование Луизы

     Откинув голову на высокую мягкую спинку говорящего кресла, Луиза томно потянулась. Продолжая мурлыкать себе под нос имя Изобретателя, она мечтательно обратила взор вверх, в густую темноту высокого каменного свода.
     – Я бы на твоем месте, на его счет не очень-то обольщалась, – услышала королева скрипучий голос кресла. – Не нравится он мне! Ненадежный какой-то!
     – Ой! Что бы ты понимало в человеческих отношениях, – почти ласково ответила
креслу Луиза, медленно в нем раскачиваясь. – То есть в жизни всякое бывает. Слышала, как он подумал: «Может, будет и на моей улице праздник?», – а я ему: «Может, и будет…».
     – Нет, не будет! – не очень-то вежливо прервало кресло грезы престарелой колдуньи. – Луиза, что ты, право, как маленькая девочка? Посмотри на себя в зеркало, разве можешь ты при таком состарившемся лице и расплывшейся фигуре рассчитывать на любовь мужчины? Даже такого плохонького, как этот? Не будь наивной! Не теряй бдительность!
     – Ах ты, отполированный кусок дерева, – беззлобно ругнулась колдунья и звучно зевнула. – Не будь ты самым удобным в мире креслом, давно бы в камине тебя сожгла. Скажи спасибо моему горбу – именно он спасает тебя от наказания. Так что перестань, глупая деревяшка! Бывают и исключения! Иногда и некрасивых любят!
     – Нет! Не любят, – упрямо бубнило кресло, все сильнее раскачивая Луизию.
     – Нет, любят! – сонным голосом возражала королева.
     – Нет, не любят!
     – Нет, любят!
     Неизвестно, сколько бы продолжался их беззлобный вялый спор, если бы его не прервало тихое, деликатное покашливание за одной из ближайших шелковых ширм.
     – Кто это еще там? – выходя из мечтательного настроения, резко встрепенулась королева и стремительным движением накинула на голову объемный капюшон.
     Из-за ширмы появился главный придворный гном.
     – Опять подслушивал, Попс? – недовольно спросила Луизия. – Что нужно? Зачем пришел?
     – Ее величество были так любезны, что соблаговолили дать мне указание привести и представить пред ее прекрасные очи некоего чумазого отрока, – неожиданно тонким голосом скороговоркой заблеял гном.
     Низко кланяясь и пряча в окладистой черной бороде неприятную, даже издевательскую, ухмылку, он вывел на свет высокого стройного юношу, давеча увиденного королевой на дворцовой площади во время праздника. Парень дрожал от страха и затравленно озирался. Упершись взглядом в очертания громоздкой фигуры, сидевшей в массивном кресле, на фоне полыхающего ярим фиолетовым цветом камина, парень нервно икнул и попятился назад. Но уперся в этого «противного большеголового» гнома, который, насильно приволок его сюда, по длинным темным коридорам дворца, а затем, приказав помалкивать, долго стоял за ширмой, подслушивая разговор королевы и ее говорящего кресла. Пастух уже отчетливо понимал, к кому его привели, и в какую, видимо, неприятную историю он попал. Сердце его трепетало от безысходной тоски, когда он осмелился поднять глаза и взглянуть в черный провал капюшона молчаливо сидящей в кресле фигуры.
     Фигура между тем, лениво пошевелившись, плавно протянула руку к массивной чайной чашке, затем шумно отхлебнула из нее и вдруг… громко захрапела! Такого поворота событий не ожидал никто! Гном, подпрыгнувший было от неожиданности, не сдержался и прыснул от смеха. У мальчишки от удивления брови поползли наверх, и лицо при этом приняло туповатое и смешное выражение. Но кресло королевы, не мешкая, стало самоотверженно раскачивать хозяйку, пытаясь ее разбудить. Оно даже несколько раз громко выкрикнуло неприятным скрипучим голосом странную фразу: «Луиза, мыши!». После чего раскатисто храпящая королева вздрогнула, размашисто всплеснула руками и с истошным криком: «Всех повесить!!!» – выпала из кресла.
     Гном бросился было помогать королеве, но та брезгливо его оттолкнула и, придерживая одной рукой сползающий с головы капюшон, кряхтя и изрыгая проклятия, поднялась с пола.
     – Дождешься у меня! – продолжала она ругаться, потрясая костлявым кулаком в сторону кресла. – Спалю в камине!
     Но в этот момент у самых ног королевы что-то тихо пискнуло. С трудом наклонившись, она подняла с пола давешний большой кусок сыра, который совсем недавно отправила на охоту за своим испытанным доносчиком, а иногда и собутыльником Сиропом.
     – Не очень-то вежливо с твоей стороны так со мной обращаться. – Услышала она недовольный писк Сиропа.
     Заглянув в одно из отверстий в «сыре», Луизия издевательски хохотнула, увидев внутри чудо-мышеловки большущую белую мышь, громко сопящую и потешно раздувающую от обиды щеки.
     – Ну, что надулся как мышь на крупу? –  пошутила колдунья. – Иди вон лучше «чаек» попей, пока я с «текучкой» своей разберусь.
     Луизия, немного повозившись с хитроумной защелкой мышеловки, выпустила Сиропа на стол, который на нем моментально освоился, слизнул разлитый «чаек» и закусил кусочком заветренного сыра, сиротливо чахнувшего уже несколько дней на тарелке. Затем он попытался было попить из чашки, но тут же перевернул ее и, уже не обращая ни на кого внимания, сладострастно принялся лакать разлитую жидкость, источавшую сильный запах коньяка.
     Луизия же, немного понаблюдав за проделками бесшабашной белой мыши, перевела взгляд на разинувшего рот чумазого парня.
     – Ну, что уставился, предатель? – произнесла королева и отошла в тень огромной, колышущейся на ветру шторы. – Повесить тебя сразу или отдать на растерзание моим верным слугам – головопсам?
     – Зачем головопсам? Не надо головопсам! – запричитал перепуганный на смерть юнец. – Я ничего плохого не делал. Я только кошку хотел в бульоне утопить… Но ведь это же можно? Это же весело? – заискивающе вглядываясь в еле различимые очертания королевы, плаксиво гундосил он.
     – То есть ничего не делал, говоришь? – Голос злой королевы возвысился до весьма неприятных скрипучих нот. – Бросил моих овец на произвол судьбы. Ушел в услужение к этой лесной сумасшедшей. Как там, говоришь, ее зовут? – притворяясь, что не помнит имени своей бывшей подруги, пренебрежительно спросила Луизия.
     – Ме-ме-мелиса, – еле открывая трясущуюся от страха челюсть, ответил пастушок. – Я…. Я не в услужении у нее был. А на обучении….
     Громкий хохот, отразившийся в высоких сводах дворца, прервал его несвязную речь:
     – На обучении!!! С каждой минутой все интереснее!!! – захлебываясь злым смехом, причитала колдунья. – И чему такому ты, чумазый оборванец, хотел обучиться у этой придурошной простофили?
     – Ничего она даже и не придурошная, а очень даже красивая тетя. И не простофиля, а волшебница она лесная.
     Этого говорить недалекому мальчишке, конечно же, не стоило! Когда в присутствии королевы Луизии говорили о красоте других, она впадала в холодную, дикую ярость. Но, видимо, изрядная доля выпитого алкоголя и неожиданно романтическое прощание с Изобретателем привели королеву в более миролюбивое настроение, чем обычно. Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы не сорваться, она решила не убивать глупого мальчишку на месте, а действовать хитростью, дабы реализовать придуманный ею накануне хитроумный и коварный план.
     –Значит, красивая, говоришь? – меняя резкий тон на доверительный шепот, произнесла она. – И чему же она тебя обучила? Олени при ней? Обо мне говорили? То есть, расскажи, юный красавчик, мне все по порядку, и я тебя за это щедро награжу.
     – Ну, учила она меня на коне кататься, книжки всякие глупые читать, умываться по утрам, – начал перечислять зардевшийся от похвалы пастух. – Только этого мне всего не надо! Я подумал-то, что она меня сразу в Прекрасного принца превратит, волшебный меч подарит.
     Стоящий позади мальчишки гном невежливо хохотнул. Но королева сурово цыкнула на него и с преувеличенной заинтересованностью спросила:
     – А она, значит, не подарила?
     – Нет, не подарила. Сказала, что сначала нужно добрым стать, животных полюбить и всякое такое.
     – То есть ты добрым не стал, и она тебя прогнала? – с наигранным сочувствием спросила колдунья.
     – Да я сам ушел! – заносчиво произнес пастух. – Больно надо этих оленей вонючих любить и занудные наставления с утра до ночи слушать.
     – Ну, что же, в общем и целом, мне все понятно. Если ты, несмышленый юнец, окажешь мне одну незначительную услугу, я действительно тебя щедро награжу, а то и, может быть, сделаю каким-нибудь там «прекрасным принцем». И не буду просить при этом быть добрым и любить оленей, – издевательски хмыкнула из темноты Луизия. – То есть я, собственно, твоего согласия и не спрашиваю. У тебя выбора нет!
     – Уведи его, Попс, – уже обращаясь к придворному гному, повелительным тоном приказала королева. – Умой, переодень в чистое, да стереги зорко, чтобы не сбежал. Этот пастух сегодня – один из главных героев в моем спектакле!
     – Будет исполнено, ваше величество, – с готовностью ответил гном, выходя из тени в круг ярко фиолетового отсвета камина. – Но если мне будет позволено, то я хотел бы напомнить ее величеству, что придворные уже давно собрались в зале Подземной роскоши и ждут только распоряжения ее величества начать праздничный Бал Новолуния.
     – Ах да, бал! – недовольно прошептала Луизия, но, вспомнив вдруг о своей волшебной омолаживающей шляпе, резко повеселела. – Да, да, конечно! Бал! – уже громко и напевно произнесла она. – Слышишь, Сиропчик, чаепитие отменяется. Бал!
Но Сироп не слышал. Налакавшись вволю, он мирно посапывал в луже коньяка.
     – Скажи придворным, пусть немного еще подождут свою королеву. Скоро буду! – приказала Луизия Попсу.
     Придворный гном подобострастно поклонился и, повернувшись к мальчишке, грубо толкнул его в сторону призрачно маячившего в темноте дальнего выхода из тронного зала.
     Как только вдалеке хлопнула дверь, королева с неожиданной для нее прытью метнулась в сторону шляпной коробки и дрожащими от нетерпения руками с осторожностью достала из нее волшебную омолаживающую шляпу.
     – Ох, какой же ты молодец, Библиус, – скрипуче прощебетала себе под нос Луизия, снимая капюшон и надевая себе на голову волшебную шляпу. – Подумал о своей королеве. И фасон красивый, и цвет, – приговаривала она, вертясь перед старинным огромным зеркалом, зловеще нависающим над камином.
     Ее отражение в зеркале стремительно менялось. Сначала резко исчезли одутловатые щеки, крупные и даже мелкие морщины на лице. Красный, бесформенный нос, как будто по мановению волшебной палочки, испарился. И, повернувшись к зеркалу боком, восхищенная королева увидела в отражении очень изящный и точеный профиль. Затем поочередно исчезли валиками нависающие друг над другом три подбородка. Волосы неопределенно тусклого сероватого оттенка ярко заблестели фиолетовым цветом, превратившись в роскошные косы, которые заструились из-под шляпы вниз подвижными длинными змейками. И, под конец волшебного преображения, под безформенным шелковым балахоном ее величества прозвучал довольно резкий и мощный хлопок, после которого, визгливо вскрикнув от неожиданно пронзительной боли в теле, Луизия увидела в зеркальном отражении стройную, худую фигуру без малейшего намека на горб и былую безобразную полноту. Вне себя от счастья и восхищения, королева радостно расхохоталась и в веселом и легком танце закружилась вокруг своей оси, то и дело поглядывая на прекрасное, почти юное отражение.
     – Ну уж ублажил, так ублажил, Библиус! Сразу видно, хотел мне приятное сделать! – наслаждаясь давно позабытым ощущением собственной безупречности, ворковала помолодевшая королева.
     – И, правда, хороша, нечего сказать! – услышала она позади себя одобрительный писк проснувшегося Сиропа. – Да уж, любит наш Изобретатель королевам приятное делать. Ишь какую дипломатию развел: одной – шляпу диковинную, другой – змеек курительных!
     От неожиданных слов Сиропа королева замерла на месте:
     – Что ты сказал? – отказываясь верить первой мучительной догадке, не оборачиваясь, спросила она. – Каких таких змеек? Какой-такой королеве?
     – Да, какой-такой королеве?  –  развалившись на тарелке с остатками сыра, передразнил Сироп окаменевшую в ожидании ответа Луизию.  –  Виккерии, конечно!  Принес ей месяц назад в стеклянном стаканчике дюжину потешных, шипящих при курении змеек. Восхищался ее прелестями. В любви и верности клялся, заискивал, услуги свои предлагал. А я-то думал, что он простак и недотепа! Ан нет – хитрец какой оказался! У двух враждующих королев в друзьях ходит… Да, недооценил я его, явно недооценил, – продолжал разглагольствовать Сироп, не замечая зловещей тишины, воцарившейся в тронном зале.
     Королева Луизия неподвижно стояла напротив камина. Ее застывший, невидящий взгляд был устремлен в призрачный омут массивного зеркала. Неуютный ветер колыхал фалды ее ставшего непомерно большим шелкового балахона. И неожиданная крупная слеза, поблескивая и мерцая, медленно покатилась по ее худой и гладкой щеке.
     – Ах вон оно что! Значит, все-таки чудес не бывает! Ну что же, лицемерный ремесленник, ты еще заплатишь за свое предательство! То есть будет и на твоей улице «праздник»! – произнесла она еле слышным устрашающим шепотом.
     Властно приказав присмиревшему Сиропу ждать ее возвращения, круто повернувшись на каблуках, снова ставшая неприятной и злой королева Луизия стремительно удалилась.

                Глава 4. Коварный план

                В домике у озера

     Поздним вечером, в тишине и покое Мелиса сидела в своем домике у раскрытого окна. На столе лежало несколько стопок с разноцветными картинками, по виду напоминающими игральные карты. Склонившись над ними и прикусив нижнюю губу, волшебница увлеченно предавалась одному из самых любимых своих занятий – играла судьбами людей.
     Сначала она выбирала карту, которая в ее руках немедленно оживала. Приблизив к глазам движущееся изображение, Мелиса что-то тихо нашептывала, затем мечтательно замирала, после чего несильно дула в самый центр картинки. Если волшебницу устраивало получившееся в итоге ее действий изображение, она, удовлетворенно кивнув, аккуратно выкладывала карту между другими, уже лежащими на столе. Но если на картинке происходило что-то, не устраивающее волшебницу, она с досады ударяла «неправильной» картой об стол, в нетерпении громко топала ногой, начинала громко и рассерженно говорить, как будто споря с кем-то невидимым, и даже грозила нежелающему повиноваться изображению пальцем. После чего обычно она на долгое время замирала: в нелепой позе, с распахнутыми в разные стороны руками и растерянным выражением лица. Со стороны все это выглядело довольно смешно. И, если бы какой-нибудь заблудившийся в лесу путник смог подглядеть эту комичную сценку, то, скорее всего, счел бы Мелису ненормальной, а то и вообще – буйно помешанной. Но был бы совершенно не прав! Ибо то, что происходило в этот поздний час в маленьком доме на берегу мерцающего отражениями звезд озера, было великим таинством и волшебством!
     Да, добродушная волшебница искренно пыталась помочь людям! Она составляла разные варианты развития событий в жизни выбранного наугад человека, изображенного на картинке. Затем корректировала его поступки, помогала в сложных ситуациях и при помощи волшебных карт выстраивала наиболее удачную для него линию жизни, закрепляя ее, напоследок, волшебным заклинанием. Это всегда означало, что судьба у человека сложится только такой, какой пожелала сделать ее Мелиса. И затем, наивно веря, что творит добро, Мелиса с удовольствием наблюдала, как люди удивлялись последствиям ее волшебства, называя их «счастливым случаем», «удачей» «везением».      Вообще-то легкомысленную волшебницу об этом никто не просил! Это занятие являлось всего лишь развлечением, помогающим коротать одинокие вечера на прекрасной, но, так и не ставшей родной для нее, планете Земля. И, иной раз, за одну бессонную ночь великая волшебница могла сложить две, а то и три радостные истории со счастливым концом. Усердно потрудившись над интересными и сложными жизненными сценариями своих карточных героев, чародейка, порой, удовлетворенно засыпала прямо за столом. Вот и теперь уставившись на пламя догорающей свечи и подперев щеки руками, волшебница потихоньку проваливалась в сон. Засыпая, она с грустью думала о последнем неудачном эксперименте:
     - «Почему, все-таки, мне не удалось перевоспитать этого несмышленого паренька, помочь ему, сделать лучше? – уже в который раз задавалась она вопросом. – Может, мои чары слабеют, и я уже не та? А, может быть, не все люди подвластны чарам эниев, и они имеют какую-то свою, противоборствующую, неведомую нам силу? Как, например, гномы, которые не только не поддаются, но и сами при определенных условиях могут нас с легкостью заколдовать. Может быть, энии изначально обманывались по поводу своего всемогущества в мире людей? И люди иногда оказываются более волевыми и сильными, чем кажутся на первый взгляд».
     Мысли Мелисы путались, голова клонилась вниз, и печаль тихо растворялась в спасительном забытьи: «Все-таки я сильнее. Я не должна была так просто отпускать паренька. Если не я, то кто-нибудь другой может взять его в оборот… воспользоваться его глупым и злым нравом…»

                Лунный цветок

     В сонное состояние Мелисы вдруг стали проникать приглушенные звуки, в которых вскоре можно было услышать неровное, сбивчивое дыхание человека и шум быстрых стремительно приближающихся к дому шагов. Мелиса встрепенулась и с напряженным вниманием обернулась в сторону полуоткрытой входной двери. Через несколько секунд на пороге появился … давеча сбежавший пастух! Облокотившись о дверной косяк, парень затравленно посмотрел на опешившую от неожиданности волшебницу, затем неуверенно шагнул в сторону стола и, еле переводя дыхание, попытался присесть на стул. Но тот молниеносно отскочил в сторону, видимо, припомнив незваному гостю какую-то свою старую обиду. Не ожидавший подвоха парень с размаха грохнулся на пол и в недоумении уставился на жизнерадостно пританцовывающий в углу комнаты стул. Но, переведя взгляд на волшебницу икнул и застыл от ужаса. Мелиса, еще не оправившаяся ото сна, не сразу поняла причину такого дикого страха в глазах паренька. Но тут в ее голове раздался, напевный баритон Марко:
     – Свеченье поубавь, а то своим сияньем
        Затмишь весь белый свет – погубишь паренька.
        В глазах его тупых поселится страданье,
        ведь встреча с волшебством – безмозглым не легка.
     Чародейка быстро повернулась в сторону окна и увидела почти прямо перед собой две огромные оленьи морды, которые, пытаясь протиснуться как можно дальше через окно, заинтересованно глазели на распластавшегося на полу мальчишку.
     – И чего это он вдруг пожаловал? Не к добру это! – настороженно басил в голове Мелисы голос Дэна.
     – Да что ты все время такой недоверчивый? Смешно, право! – легкомысленно подшучивал над товарищем Марко.
     – А я говорю – не к добру! – распалялся Дэн.
     –А я вот говорю:
     – ты мышь в оленьей шкуре, ни силы, ни отваги…
       Их нет в твоей натуре!
     После такого оскорбительного двустишья Дэн попытался вступить в схватку с обидчиком, прямо не вылезая мордой из окна. Получилось очень неловко. Оба оленя, зацепившись рогами за верхний край окна, безнадежно застряли. Они громко сопели, фыркали, грозно поводили огромными глазами, пытаясь боднуть друг друга. Но, этими действиями лишь усложнили свое положение, сцепившись рогами намертво.
     – А ну-ка, прекратите сейчас же этот балаган! – прикрикнула Мелиса, стукнув кулаком по столу. – Вон из комнаты! И прекратите наконец-то играть в задиристых мальчишек! Это уже совсем не смешно!
     От сотрясения при ударе несколько карт из самой большой стопки на столе с чавкающим звуком упали на пол и, быстро отлепившись от деревянных досок, с тоненьким попискиванием стали расползаться в разные стороны. При этом танцующий в углу комнаты стул еще более оживился и, очень напоминая непоседливого песика, стал носиться за в панике убегающими от него, визжащими картами.
     Глаза у ошарашенного юноши от обилия увиденных чудес съехались к переносице. А сам он стал заваливаться на бок, теряя сознание. Мелиса мгновенно одной рукой подхватила сомлевшего парня, другой – несколько раз прищелкнула пальцами прямо перед его лицом. Из пальцев посыпались голубоватые искры. На лету превращаясь в капли воды, они ледяными брызгами окропили парню лицо.
     –  Эй, парень! Приходи в себя! Живее! – шептала Мелиса. – Чудес тебе не хватало, волшебства? Так вот они! Смотри! Что же ты такой изнеженный, неподготовленный оказался?
     Пастушок медленно приоткрыл глаза и затуманенным взглядом уставился на продолжавшую интенсивно светиться волшебницу.
     – Бегающие карты… танцующие стулья… Это ладно! А вот сияющее ночью солнце… –  монотонно бубнил он. – Ты, и в правду, Великая волшебница, тетя?
     – А ты, что действительно сомневался в этом, дружок? Ох, непутевый же ты парень…– добродушно приговаривала Мелиса, поглаживая его по шелковистым и вьющимся волосам.
     Только теперь она заметила, что волосы у мальчика были чистыми, как, впрочем, и лицо. И рубаха на нем была белоснежная.
     - «Какое приятное преображение! – удивленно отметила про себя чародейка. – Но, все-таки, Дэн прав – неспроста это».
     – Тетя, а почему солнце ночью? Я еще из леса заметил – избушка твоя аж искрилась вся. И ты вся сияешь? Это от тебя свет?
     – От меня, от меня. Могу, знаешь ли, себе позволить не сдерживаться, когда рядом людей нет, – немного хвастливо ответила волшебница.
     Искреннее удивление и восхищение в глазах паренька ей весьма польстило. Но глубокий и печальный голос Кении, вдруг возникший в ее голове, назидательно напоминал, что хвастовство и самолюбование – черты характеров людей, а не светоносных эниев.  И люди, имеющие такие качества, обычно становятся невнимательными к окружающей обстановке, и поэтому часто оказываются в неприятных или непредвиденных ситуациях. Что само по себе не сулит им ничего хорошего!
     – Ну ладно, все! – пытаясь прервать этот внутренний назидательный диалог, громко сказала Мелиса. – Поднимайся, парень. Присаживайся к столу и рассказывай, что привело тебя в столь поздний час ко мне?
     Она помогла юноше встать и, поманив пальцем не на шутку разрезвившийся стул, властно указала ему место у стола. Стул чинно подошел на указанное место и встал, как вкопанный. Но парень не торопился сесть. Он, с опаской поглядывая то на волшебницу, то на стул, продолжал стоять недалеко от распахнутой настежь двери, готовый, казалось, удрать в любую минуту.
     – Итак? – волшебница нетерпеливо посмотрела на непривычно сияющего чистотой пастушка. – Я слушаю.
     – Тетя. Ой! То есть, Великая волшебница! – заикаясь, начал тот. – Я решил измениться, то есть, поучиться у тебя, как быть хорошим. То есть, чтобы уметь разные дела добрые делать. То есть, если, конечно, ты меня простишь, то я больше не буду злым.
     Мальчик неловко встал на одно колено и, вынув из-за пазухи маленький цветок, смущаясь, протянул его Мелисе. Движения его при этом были неестественные и резкие, как будто, кто-то сверху дергал его за невидимые веревочки.
     – Надо же, как галантно! – только и смогла вымолвить она, принимая из рук мальчугана нежное растение.
     – Интересно, кто научил этого заморыша дворцовым выкрутасам? –заинтересованно пробубнил голос Дэна. – И слышу я что-то до боли знакомое в этом, часто повторяющемся, словосочетании «то есть».
     – Да можешь ты хоть на минуту расслабиться, храбрый эний? – эхом отозвался Марко. – Везде тебе подвохи да заговоры мерещатся.
     – В следующий раз, когда ты попадешь в ловушку коварной Луизии – пеняй на себя! Легковерие и невнимательность еще никого до добра не доводили. Превратит тебя в мышь – будешь знать!
     – И буду я, как мышь, попискивать, резвиться!
        И полюблю я сыр, и в норке буду жить,
        И в винных погребах с похмелья веселиться.
        В мышиной суете – рога смогу забыть!
     – Эй, ребята! Перестаньте препираться и лучше посмотрите, что он принес! – дрожь в голосе Мелисы заставила спорщиков встревожено оглянуться. – Смотрите – лунный цветок!!!
     – Где ты его нашел, мальчик? Я его так долго искала. Много лет! – любовно поглаживая хрупкие голубоватые лепестки, приговаривала чародейка. – А он все не попадался – в прятки со мной играл!
     – Я сорвал его на поляне недалеко отсюда и видел там еще такие же, но рвать не стал. Уж больно они красивые! Светились в темноте! – умильно сложив ладони и приподняв глаза к небу, ответствовал пастух.
     –  Ой, как же неестественно о себя ведет – глазки закатывает, о красоте рассуждает, –настороженно заметил Дэн. – Мели, дорогая, не теряй бдительность!
     – Прекрати свое занудство!!! Что не слышишь – мы спасены!!! – прервал его Марко и тут же восторженно продекламировал стихотворение:
      – Долой оковы колдовства!
        Долой с голов рога!
        И за страданья долгих лет
       Ответит нам карга!
     Мелиса с величайшей осторожностью положила волшебное растение на ладонь и подняла над головой.
     – Ура!!! Друзья мои! Вы спасены!!! – ликовала она в головах своих друзей. – Если на поляне есть еще цветы, то мы немедленно должны отправиться туда! Немедленно! Какое чудо! Злой мальчик принес нам избавление от злых чар, и это – добрый знак!
     – Пойдем, Прекрасный принц! – уже вслух обратилась она к пастушку, увлекая его за порог дома. – Показывай дорогу к той поляне с цветами.
     Мелиса легко выпорхнула из дома и, весело смеясь и напевая что-то несуразное, закружилась, пританцовывая вокруг оленей. Они, тоже неловко перебирая копытами, пытались приплясывать. Не поспевая за подругой, олени сталкивались на поворотах рогами и, чуть было, опять не подрались, но чародейка вовремя ухватила Дэна за рога, немного напрягшись, притянула его к себе и с размаху чмокнула в нос. Дэниэл, тут же позабыв обо всех обидах и тревогах последних минут, ласково потерся об руку Мелисы и искоса, немного высокомерно взглянул на Марко. Но тот молчаливый вызов не принял, а, примирительно опустив голову, подошел к друзьям. Положив морду на плечо, Мелисы он трогательно и нежно лизнул подругу в ухо и, подмигнув своему товарищу по несчастью, передал в их головы очередной рифмованный текст:
     – Спасибо, друзья, что вы были со мною
        В лихих испытаниях прожитых лет.
        Мне будет служить путеводной звездою
       Свет дружбы – добра и доверия след.
     На мгновенье они так и застыли – в тихой грусти и в щемящем чувстве предстоящей разлуки.
     – А что мы будем делать, когда чары развеются? – встревожено спросил Дэн. – Мели, ты же не оставишь нас?
     – Как же, размечтался! Она тут же ринется выручать кого-нибудь другого, – невесело усмехнулся Марко. – Ты что, дружище, не знаешь повадок нашей любимой подруги?
     – Ну что, пошли, может быть, что ли, – услышали они немного заискивающий голос мальчишки. – А то, пока вы тут будете обниматься, ночь-то и кончится. А эти цветы, я слышал, только ночью и растут.
     – Да, мальчик, ты прав. Пора в путь! – бодро отозвалась волшебница. – Веди нас скорей!
 
                Западня

     Мальчишка молниеносно сорвался с места и побежал в лес.
     – Эй, погоди! Куда ты так летишь? В темноте можно легко оступиться! На вот, возьми фонарик! – крикнула Мелиса вслед прыткому проводнику и раскрыла ладонь, в которой тут же засветился маленький светло-желтый шарик. Но мальчик даже не оглянулся и, бросив через плечо фразу: - «У меня фонарь есть!» – действительно зажег его и, не замедляя шага, продолжил продвигаться вперед, углубляясь в непроглядную темень леса.
    Мелиса, сотворив из воздуха еще два светящихся шарика, укрепила их на рогах каждого из оленей, затем быстро развернулась и поспешила следом за маячившим впереди фонариком убегающего мальчишки. Следом за ней тронулись в путь и олени. Легендарная эния не могла унять радостного возбуждения. Бодро вышагивая, она иногда подскакивала на одной ножке, совсем, как маленькая девочка. И, наконец, не в силах сдерживать переполняющую ее радость, вдруг громко запела.
– О, нет! Только не это! – слились в один внутренний стон Дэниэл и Марко. – Пощади нас, Мелиса, перестань!
     Но Мелиса была так увлечена пением, что не услышала мольбы своих товарищей. Надо сказать, голос она имела довольно мощный, но при этом совсем не умела петь. Дирижируя сама себе руками и энергично встряхивая головой в такт понятной только ей одной мелодии, она издавала сильные переливчатые, но совсем немузыкальные звуки, заставившие даже убежавшего далеко вперед пастушка испуганно оглянуться.
     – Вы бы потише тут, тетя. То есть, я хотел сказать, лучше бы не петь сейчас! А то уши режет! – неловко поеживаясь, произнес он.
     – Молодец! Можешь в глаза правду сказать! – похвалила его взбудораженная волшебница. – Так держать! Хорошее качество! Знаю, знаю, плохо пою, извините!  Просто, сейчас настроение у меня необычайно хорошее! Вперед, друзья! К новой жизни! К свободе! К новому волшебству!
     – Мели, перестань скандировать! Уймись! Мы, в конце концов, еще не расколдованы! Не радуйся раньше времени! – увещевал не в меру развеселившуюся подругу Дэн.
     Но ей всегда бывало трудно остановиться в своем веселье. Вот и сейчас незадачливая певунья, понизив голос, продолжила тихо мурлыкать незатейливую песенку.
    – Да уж, мальчишке хорошо! Он не слышит этого кошмара, – спустя несколько минут недовольно пробубнил Дэниэл.
     – Ох, уж и правда, нелегко! Но вот что я думаю, дружище: нам нужно быть терпимее к слабостям друзей, – отозвался Марко. – В конце концов, а сколько она за все эти годы с нами вытерпела?! Не бросила, не предала! По сути дела, это смешное пение – ее единственный недостаток. Так что смирись и слушай!
    – Угу. Ты – со своими частушками. Мели – со своими оперными ариями, исполняемыми басом. Никакого смирения на вас не хватит, – продолжал сетовать Дэн, настороженно озираясь по сторонам.
     В первую ночь луны в лесу царила непроглядная тьма.  Свет фонариков выхватывал из темноты небольшие фрагменты стволов и листьев. Иногда над головами ночных путешественников стремительно проносилась летучая мышь или гулко ухала сова. Постепенно общее настроение становилось все более гнетущим: Мелиса перестала петь, олени, закончив спорить, вздрагивали от каждого ночного шороха и испуганно фыркали. А идущий впереди мальчик вообще дрожал так, что луч его фонаря метался из стороны в сторону, очерчивая все что угодно, только не тропинку, по которой он вел свой небольшой отряд.
     Вдруг Дэн, резко остановившись, протрубил в головах своих друзей:
     – Стойте! Мели, стой! Это ловушка! Назад!
     Мелиса и Марко в недоумении оглянулись на своего не в меру мнительного товарища.
     – В чем дело, Дэн? – обычным тоном задала вопрос чародейка.
     – Чего ты паникуешь опять? – немного устало, но добродушно спросил Марко.
     – Я не паникую! Замрите и остановите свои мысли на минуту! – попросил их Дэниэл, и друзья послушно повиновались.
     В течение всего общего внутреннего безмолвия заколдованные энии и Мелиса услышали только одно – то, как сильно стучат от страха зубы их юного проводника.
     – Мы не слышим его мыслей!!! – одновременно поняли друзья очевидный подвох данной ситуации.
     – А это значит, кто-то очень сильный заблокировал его голову или, того хуже, – просто в нее влез! –  догадалась Мелиса.
     Но было уже слишком поздно!  В пугающем шорохе ночного леса со всех сторон на застывших от неожиданности друзей надвигался рой желтых, попарно светящихся в темноте светляков. Приближаясь, они все больше и больше напоминали круглые собачьи глаза. Эти выхваченные из темноты взгляды в упор смотрели на сбившихся в кучку и расстроенных таким поворотом дела друзей.
     – Головопсы!!! – разом ахнули они.
     – Да, Псы-рыцари! Мои верные слуги! То есть, ваши лютые враги! То есть, попались голубчики! А ты, Мелиса, совсем неряшлива стала в волшебстве – такого явного обмана не заметить, – прокатился по лесу мощным раскатистым эхом голос Луизии. – Ну, здравствуйте, голубчики! То есть, скорее всего, прощайте! То есть, вернее, попрощайтесь друг с другом. Больше вместе вам не быть!
     – Как-то запутанно она изъясняется. Видимо, логика с течением лет начала хромать, – даже в такой сложной ситуации попытался пошутить Марко. – Да, Луиза, старость не в радость! Что прячешься от нас? Боишься показать свое старое уродливое человеческое тело? Говорил же я тебе, не превращайся в человека, пожалеешь!
     Но из тьмы леса, со всех сторон окружая эниев плотным кольцом, надвигались огромные оборотни с собачьими головами.
     – На поляну! Гоните их на поляну! – откуда-то сверху раздался скрипучий голос Луизии. – Ишь ты, дразнить он меня вздумал! Смельчак нашелся! Двенадцать лет в оленьем теле просидел, а теперь вот еще пятьсот в крысином выпрашивает! Ну, что же, я вполне могу вам это устроить!
     – Я же говорил – в мышь! – с тоской промямлил Дэн и укоризненно посмотрел на Марко.
     Но тут так долго длившуюся тишину ночного леса взорвал оглушительный лай головопсов.  Получив приказ от своей королевы, они стали наскакивать на растерявшихся эниев, подвывая и даже пытаясь укусить.  Мелиса всячески пыталась прикрыть беспомощных в данной ситуации товарищей.  Но оборотни, превратившиеся в свору собак, с бешенством и визгом уже гнали оленей в указанном Луизой направлении.  И Мелисе ничего не оставалось, как последовать за этим беснующимся клубком собачьих тел, в центре которого, пытаясь отбиваться задними копытами, во весь опор бежали близкие и дорогие ее сердцу друзья. Конечно, она могла и не пойти на эту схватку со своей соперницей, а, в прошлом, близкой подругой – Луизией. Тонкое чутье подсказывало Мелисе, что битву ей не выиграть. Во-первых, она сама была сейчас в не лучшей форме. Во-вторых, без особых магических приемов, волшебной столешницы и лунных цветов, расколдовать друзей она все равно бы сейчас не смогла. В-третьих, добродушная эния отчетливо понимала, что агрессия, лютая ненависть, нечестные приемы и всепоглощающая злость – это поле битвы Луизии. И на нем со своими воздушными чудесами, доброй магией и светлым волшебством она будет выглядеть весьма беспомощной.
     - «Что поделать, добро с кулаками всегда выглядит неестественно, – размышляла Мелиса, прислушиваясь к затихающему впереди лаю собак. – Хотя, если задуматься, зло можно победить только его же методами. По принципу: «клин клином вышибается». Так и какое же это тогда добро, если дерется? Нет, что-то тут не сходится» – продолжала размышлять волшебница, останавливаясь на краю лесной полянки.
     – Вот поэтому вы всегда и проигрываете! Добрые волшебники и светлые силы! – услышала Мелиса издевательские нотки в скрипучем голосе Луизы. – Пока ты там философствовала о добре и зле, бороться уже вроде бы и не с чем. Вся злая, как ты говоришь, магия уже и случилась! Хочешь побеждать – не размышляй, а действуй!
     На противоположной стороне поляны в глубокой тени раскидистого дуба Мелиса разглядела высокую и стройную фигуру.
     - «А, стройная и красивая – значит, в омолаживающей шляпе», – сразу догадалась она.
     – И не зли меня еще больше своими догадками. – Да, в шляпе! А что прикажешь делать? Годы-то идут.
     Луизия оглянулась на двух здоровенных оборотней, стоящих за ее спиной.
     – Вы мне больше не нужны. Тут меня не от кого охранять. – Она снисходительно махнула рукой в сторону Мелисы и шагнула в полосу белесого тумана, призрачной пеленой стелящегося по земле.
     Наступало утро. Тусклый неровный свет обрисовал неестественно длинную фигуру колдуньи. На ней был струящийся тяжелыми складками плащ и шляпа с очень высокой тульей и широкими полями. Поверх шляпы, на тулью была надета корона, которая мерно поблескивала обилием крупных бриллиантов, так любимых королевой. С полей магической шляпы свешивалась тончайшая вуаль, прикрывающая злое лицо Луизы.
     – Эта шляпа ни на что не годится, – доверительно поведала Луизия, приближаясь к бывшей подруге. – То есть ее подзарядки хватает на час, максимум, на два. И первым начинает сдавать лицо. Представляешь! То есть, прикрывшись вуалью, пару часиков вполне можно продержаться на людях. А ведь им – людям, то есть моим подданным, нужно видеть меня молодой и красивой. Так что приходится соответствовать. Вот и мучаюсь, терплю неудобства – шляпа жмет, как медный обруч в камере пыток. Худое тело сдавливает, как тиски. Лицо покалывает и болит, как будто его заключили в железную маску. То есть, скажи своему другу Изобретателю, если, конечно, еще когда-нибудь его увидишь, – при этих словах Луизия зловеще хохотнула, – что он – никчемное существо, ни одного своего магического изобретения до ума не довел. Его омолаживающая шляпа на подзарядке – просто бред!
     Луизия подошла почти вплотную к Мелисе. Невероятная тяжесть придавливала усталую чародейку к земле, глаза застилал туман. И она прекрасно понимала, что это дело колдовских чар Луизии.  Как только Мелиса ступила на край поляны, тысячи тончайших, слабо дымящихся нитей, быстро выползая из густого предутреннего тумана, обвили чародейку плотным полупрозрачным коконом. Продолжая множиться и закручиваться вокруг ее фигуры, они стали проникать во второй, нематериальный мир волшебницы, парализуя ее волю, мысли и чувства.
     – Луиза, не заговаривай меня, – собрав остаток сил, промолвила волшебница. – Где мои друзья? Где Дэниэл и Марко?
     – Ой! А кто это – Дэниэл и Марко? То есть олени что ли? Или великие и легендарные исследователи звездных пространств из мира эниев? – издевательски похихикивая, спросила колдунья. – Так я таких не видала. Может, две полевые мышки здесь и прошмыгнули. То есть, юркнули в какую-нибудь норку, в панике спасаясь от огромных лап моих слуг. А так, вроде бы, на поляне посторонних не было. Ну, да ладно. Будет о пустом болтать! Для меня эти слабаки уже давно не существуют. То есть на равных силами с ними не померяешься. И, значит, мне это не интересно! А вот ты – другое дело! Последняя из достойных соперниц! Действуешь непредсказуемо. Вполне можешь переиграть и на своем поле!
     В этот момент коварная колдунья быстрым движением высвободила руку из-под объемного плаща. В ней она держала прозрачную колбу с пробкой из яркого сиреневого алмаза, наполненную малиновой дымящейся жидкостью.
     - «Ловушка для душ! – обреченно догадалась Мелиса. – Она хочет завладеть моей Кенией!»
     – Ну, завладеть – это громко сказано, – снисходительно ухмыльнулась Луизия. – Особого проку мне в твоей бабочке-душе нет. Что толку в ее занудном благородстве и чистых побуждениях? Никакой практической пользы. То есть – лично для меня... Ну, ты понимаешь! – продолжала издеваться колдунья, все сильнее вдавливая металлический наконечник в середину грудной клетки человеческого тела легендарной энии. – А вот в коллекции моей она может занять главное место. Красивая она у тебя, спору нет! Редчайший экспонат!
     Конечно же, коварная Луизия предусмотрительно околдовала Мелису, лишив всякой возможности действовать, а самое главное – мыслить и чувствовать ясно. Их противостояние могло бы развиваться совершенно иначе, если бы легендарная эния предусмотрительно   превратилась в то, чем, по сути, и являлась – в желто-оранжевый сияющий сгусток света, центром которого была прекрасная восьмикрылая бабочка. Тогда бы никакие, даже самые могущественные силы магии мира людей не смогли бы причинить ей хоть какой-нибудь вред. Но, дело в том. что когда энии находились в человеческих телах, они жили и действовали, а иногда – чувствовали и думали как люди. Именно это стало основным условием колдовства Луизы в ее зловредных кознях против бывших соплеменников.  Нет, убить она не могла! Но основательно испортить жизнь, покалечить, заставить мучиться и страдать – да, в этом она была мастерица! Вот и теперь, приподняв свободной рукой густую вуаль, она плотоядно сверлила взглядом еле держащуюся на ногах Мелису.
     – Понимаешь, чем это тебе грозит? Конец всем твоим глупым, благородным выходкам, твоим легендарным чудачествам, твоей свободе! То есть конец - доброй волшебнице Мелисе и всем ее бесперспективным добрым делам!!! – торжествующе подвела итог злая колдунья.
     – Фу, Луиза, какой у тебя некрасивый третий подбородок на тонкой шее вздулся, да и мешки под глазами – хоть горох в них собирай! Спрячь это все поскорей под густой вуалью своих неисчислимых мистификаций! – еле ворочая языком, насмешливым шепотом произнесла Мелиса. – Жаль мне тебя! Все какое-то притворное, ненастоящее… Вся твоя жизнь –… зло, обман… фарс…
     – Не в твоем положении меня жалеть!!! Не доводи меня, Мели! А то поступлю с тобой гораздо хуже, чем задумала сначала! – в бешенстве взвилась Луизия.
    И она в негодовании взметнула руку с ловцом душ над головой бывшей подруги.
      – Не только душу заберу, но и разум! Будешь болтаться в пространстве, как большой лунный огурец, – визгливо выкрикнула колдунья и начала бубнить заклинания, вычерчивая в воздухе магические фигуры.

                Неравный бой

     Кения Мелисы появилась, как всегда, в самый критический момент. Рассекая мощными крыльями воздух, бабочка сорвала шляпу с головы колдуньи и, пролетев над поляной, осторожно водрузила ее на самую верхнюю пушистую ветку высоченной сосны. В этот момент над поляной послышался тихий, но очень заразительный смех. Кто это смеялся? Кения? Мелиса? Завопив от бешенства, Луизия попыталась ухватить край шляпы, но при этом уронила «ловца душ», который исчез из виду в ковре из густого тумана и травы. Подпрыгивая и изрыгая проклятия, колдунья кинулась было вслед за бабочкой. Но, осознав всю бесперспективность погони, вдруг на секунду застыла и перевела взгляд на свой черный перстень. Кровожадная улыбка исказила и без того неприятное лицо колдуньи. Продолжая сверлить взглядом перстень, она начала быстрым шепотом читать заклинания, тихо и заунывно подвывая между словами. Через несколько мгновений из камня в перстне появился черный длинный луч. Направляемый рукой злой королевы он, устремился за порхавшей над поляной Кенией. Промахнувшись несколько раз, Луизия наконец задела пульсирующим лучом край ее крыла. Крыло, покрывшись черным налетом, моментально задымилось. Кения встрепенулась и попыталась отлететь на безопасное расстояние. Но Луизия и не собиралась ее больше атаковать. Повернувшись своим на глазах расплывающимся грузным телом, она направила руку с перстнем прямо в сторону застывшей и совершенно беспомощной в данный момент Мелисы. Продолжая читать заклинания, рассвирепевшая не на шутку королева принялась неистово протыкать тело ненавистной ей легкомысленной красавицы острым и тонким, как гигантская игла, черным лучом. Лицо чародейки искривилось от боли. Кения молниеносно подлетела к Мелисе и, распластав огромные крылья, прикрыла ими ее израненное тело.
     – А! Не нравится! – бесновалась, рыча от бешенства Луизия, продолжая в исступлении наносить удары теперь уже по огромной, ставшей огненно-красной в этот момент бабочке. – Шутить со мной вздумала?! Всерьез не принимаешь?! Думаешь, я с тобой справиться не смогу?! Нет! Смогу! Это моя территория! Мой мир зла и коварства! И я в нем королева!!!
     Луизия остановилась, чтобы перевести дух. Ее дряблое, толстое тело явно не выдерживало столь серьезной физической нагрузки. По лицу, неравномерно заплывающему жиром, градом катился пот.
     – Луиза, Силы Вселенские! На кого ты похожа!  До чего ты себя довела?! Скажи, это твое мнимое могущество… – прошептала Мелиса и с невероятным усилием попыталась приподнять голову, чтобы посмотреть прямо в глаза своей обидчице, – …оно стоило того, чтобы сейчас так страдать? От злобы на весь свет, от одиночества, от своей физической немощи?
     – Замолчи!!! – в исступлении прошипела колдунья. – Страдать? Я заставлю тебя страдать!
     Согнувшись почти до земли и еле переводя дыхание, она выхватила из широкого рукава плаща маленький, туго набитый мешочек. На нем можно было отчетливо различить вышитую на лиловом бархате золотую стрелу. «Лучники! – устало догадалась Мелиса. – Вот он – очередной запрещенный прием: целую армию против меня бросает».
     Надо сказать, что основой магии Луизии являлось использование живых людей в качестве тех или иных орудий для реализации своих коварных замыслов. Превращая их целыми сотнями в оживающие по требованию фигурки, колдунья таким способом уже много лет наносила ощутимый вред очередному разозлившему ее существу. Вот и теперь она энергичным движением вытряхнула из мешочка целую россыпь мелкой золотой пыли, которая через мгновение превратилась в маленьких солдатиков с золочеными луками в руках. Дребезжа крошечными крыльями за спиной, они окружили плотным кольцом околдованную энию. Застыв в воздухе, нацелили на нее натянутые луки.
     – Ну, что ж, – немного успокоившись, прошипела Луизия, – пожалуй, пора прощаться. То есть, больше мы с тобой на равных не сойдемся! Думаю, на этот раз я окончательно победила!
     С трудом распрямляя спину, злая королева вяло махнула рукой в сторону застывших лучников:
     – Начинайте! И… покончим с этим!
     В одно мгновенье сотни стрел устремились в сторону Мелисы, создавая вокруг нее непроглядное пылающее облако…
     Когда плотный дым развеялся, на его месте можно было увидеть неподвижную зеркальную фигуру. В ее прозрачных очертаниях отражался рассветный пейзаж лесной полянки, а с застывших полупрозрачных плеч безвольно свешивалось тело огромной тускло-серой бабочки, крылья которой были изрешечены тысячами маленьких дырочек.
     – Вот и все! – удовлетворенно произнесла Луизия. – К полудню ты навсегда станешь невидимой и до окончания своей долгой энической жизни будешь лишь воздухом в мире людей... В вполне в твоем духе. То есть, очень романтично… Можешь не благодарить, – ухмыльнулась колдунья и устало побрела прочь от зеркального изваяния.
     Но вдруг в ее голове прозвучал очень спокойный и грустный голос Мелисы:
     – «Прости меня, Луиза. Если можешь – прости».
     Вздрогнув от неожиданности, Луиза, не оборачиваясь, застыла на краю поляны.
     – Ты просишь у меня прощения? За что? – в недоумении прошептала она.
     – За то, что не была тебе настоящим другом. Не остановила вовремя. Не уберегла. Занималась посторонними людьми, а о тебе – забыла.
     – Мели, о чем ты говоришь? Что значит – не уберегла? Моя сегодняшняя жизнь – это мой и только мой выбор. Ты-то тут при чем? – попыталась высокомерно ответить колдунья, но ее голос при этом предательски дрогнул. Это было выше ее понимания, и… выше ее сил. После неравного поединка, в котором Мелиса была ею неоднократно обманута, предана мучениям и заколдована. После того, как Луизия объявила, какую несчастную участь она приготовила своей бывшей подруге – та просила у нее прощения!!!
     – Не верю я в твое благородство! Не верю твоим словам! – пытаясь побороть приступ неожиданного мучительного раскаяния и тоски, промолвила злая королева. – Слова «дружба» и «любовь» я давно вычеркнула из своего сердца. То есть, если ты хочешь поразить меня или разжалобить, то это неверная тактика.
     Но ответа она не услышала. Лишь тихий печальный вздох пронесся над поляной и хрустальным мелодичным эхом застыл в густых кронах лесных деревьев. Луиза медленно обернулась. Фигура на противоположном краю поляны становилась все более и более прозрачной.
     – Даже если бы я захотела, – вдруг с надрывом воскликнула колдунья, – то не смогла бы уже тебя расколдовать! Это может сделать только чистое сердцем и сильное в магии существо. А таких в моем королевстве давно уже нет. Да и Волшебный алмаз, который разбивает зеркальные чары, находится у гномов и тщательно ими охраняется. Видите ли, он символ их могущества. Так что прощай, «подруга»! Странно, но мне впервые жаль… Немного жаль! – уже более надменно и холодно завершила она свой внезапный порыв сожаления. – Но тебе не стоило так легкомысленно меня злить… Я ведь давным-давно уже не эния. То есть, сдерживаться не могу… То есть, ты сама виновата!
     - «Виновата!!! Виновата! Виновата», – обреченным гулким эхом разнесся по лесу беспощадный приговор.
     Луизия вздрогнула и оглянулась по сторонам. Но вокруг никого не было. Только первые пробудившиеся птицы несмело и сонно попискивали в глубине зеленого буйства девственного леса, да густой туман клубился вокруг колдуньи, почти скрывая от нее очертания призрачной фигуры заколдованной волшебницы.
     - «Слабаки! Все они со своим добром и благородством – слабаки! – зло подумала Луизия и, тяжело ступая, направилась вглубь леса, где ее ожидали крытые носилки и небольшой отряд верных слуг.

                Случайный свидетель

     Дрожа от страха, Геральдио притаился под большим листом папоротника на краю поляны. Он почти с самого начала наблюдал за неравным поединком светлых и темных сил. Темные победили! И это приводило маленького гнома в уныние.
     - «Как же так, – размышлял он, – во всех сказках добро всегда побеждает. А здесь все наоборот: добрая волшебница совсем беспомощна, и злая колдунья гораздо сильнее!»
     Геральдио испытывал к волшебнице Мелисе чувство большой симпатии и искреннего восхищения. Потеряв чародейку в лабиринтах подземелья, он очень волновался. Тогда Верховный тугин и говорящая бабочка с огромными глазами просто поразили воображение маленького гнома, растаяв прямо на глазах вместе с Мелисой. И он так и не узнал, чем закончился визит волшебницы в замок королевы Виккерии.
     – …Волшебный алмаз, который разбивает зеркальные чары, находится у гномов и тщательно ими охраняется… - вдруг услышал он хриплый голос королевы Луизии.
     - «Ах, вот оно что! Значит, наш «Дивный камень» помимо других чудес может еще и зеркальное колдовство разрушить!» – изумился маленький гном. – Хотя, впрочем, одно из его названий – «Гроза зеркал». Я-то всегда думал, что это из-за того, что он сверкает ярче всех зеркал, вместе взятых. Вот это новость! И никто из обычных гномов об этом не знает! Только, наверное, посвященные правители и, может быть, маги».
     Между тем, голос злой королевы затих.  И Геральдио осмелился осторожно выглянуть из своего укрытия. Лесная полянка была пуста и лишь на самом ее краю, в сероватой дымке рассеивающегося тумана стояла неподвижная, полупрозрачная и очень высокая фигура заколдованной энии. Осторожно ступая, и, с опаской оглядываясь по сторонам, маленький гном подошел к зеркальной фигуре. Она была прекрасна! Застывшее изваяние легендарной волшебницы с точностью повторяло ее черты и, как будто, отражало весь пробуждающийся лесной мир: светло-голубое рассветное небо, темная зелень деревьев, маленький гном, робко разглядывающий свое отражение… Вдруг что-то, тихо шурша по глади зеркальной фигуры, безвольно опало вниз, полностью накрыв насмерть перепуганного от неожиданности гнома. Тоненько взвизгнув и энергично барахтаясь, он вскоре выбрался из-под очень мягкого и пушистого покрывала. Оказавшись на свободе, Геральдио увидел распластавшуюся на земле огромную серую бабочку. Прикрытые глаза, расположенные в складках больших, израненных черным лучом крыльев, мерно подрагивали. А на их длинных серебристых, как будто, подернутых инеем, ресницах застыли две крупные прозрачные слезы.
     - «Кения плачет! – с грустью подумал гном, опускаясь перед ней на колени и ласково поглаживая бархатное крыло маленькой ладошкой. – Такая красивая и… беспомощная! А к полудню вообще исчезнет с лица земли, – вспомнил он заклинанье колдуньи и в задумчивости почесал крупный с горбинкой нос. – И добрая волшебница Мелиса! Она растворится в воздухе и никогда не сможет больше помогать людям».
     – Хотя, что мне эти люди! Я! Я больше никогда ее не увижу! – в отчаянии воскликнул он. – Нет! Этого нельзя допустить! Что же нужно сделать? Что же можно предпринять?!
Геральдио судорожно заметался по поляне в поисках ответа на свой вопрос. Неожиданно он споткнулся о небольшой продолговатый предмет, тускло поблескивавший в густой траве сиреневым цветом. Это был «ловец душ» – волшебное устройство, которое во время неравного поединка обронила злая королева.
     – Ой! По-моему, я знаю, что можно сделать! – хлопнув себя по лбу, радостно воскликнул гном, поднимая и разглядывая красивый предмет. – Я читал, что можно заменить одно сильное волшебство на другое. Если я заменю Дивный алмаз этой чудесной колбочкой с сиреневой пробкой, то, возможно, сиреневые лучи потайной пещеры и не заметят подмены. Или заметят, но не сразу...
     Он расхаживал взад и вперед между застывшим изваянием волшебницы и телом истерзанной Кении. В этот момент первые лучи солнца позолотили верхушки деревьев и   веселыми искорками заиграли в капельках утренней росы.
     – Солнце пришло! – в панике встрепенулся Геральдио. – Времени совсем мало! Нужно спешить!
И маленький гном, спрятав за пазуху волшебный предмет, опрометью кинулся к своему потайному лазу.

                Кража

     Со сбившимся дыханием и колотящимся от страха сердцем Геральдио вступил в рабочий квартал на окраине города. Подземный мир просыпался. Со всех сторон доносились веселые всплески льющейся воды и бодрое пофыркивание умывающихся гномов. На сковородках в маленьких кухоньках готовились сытные завтраки, и потому узкий проход между скромными жилищами был наполнен соблазнительными ароматами. От этих аппетитных запахов у бедного Геральдио свело живот. Он вспомнил, что кушал в последний раз ровно сутки назад. И это воспоминание наполнило его ротик слюной, а душу тоской по «какому-нибудь большому кусочку прожаренной колбасы или там, например, большой сладкой булочке с изюмом, намазанной сверху толстым слоем масла…».
     Замечтавшись, маленький гном не заметил длинную гирлянду, низко висевшую после вчерашнего празднования Первой ночи Луны. Это был единственный выходной вечер месяца, и поэтому гномы пытались сделать его наиболее запоминающимся. Они веселились до упаду: пили хмельной эль в маленьких тавернах, устраивали танцы и смешные конкурсы, а также украшали улочки красивыми разноцветными гирляндами, пытаясь хоть на вечер сделать подземный мир более ярким и радостным. Именно в одной из таких гирлянд и запутался сейчас маленький гном! Пытаясь освободиться из лап коварной гирлянды, Геральдио споткнулся о медный таз, ударился головой о дверцу ближайшего жилища и еле успел спрятаться, когда из нескольких пещерок высунулись удивленные и сонные головки встревоженных неожиданным шумом гномов.
     - Надо быть осторожнее! – сказал себе Геральдио. – От меня зависит судьба самой прекрасной волшебницы на свете! И я не имею права сейчас быть невнимательным! Я должен ее спасти, как настоящий герой из мира сказок! Так что поживу еще какое-то время и без булки с маслом!» – самоотверженно решил он.
     Осторожно выбравшись из-под медного таза, послужившего ему временным укрытием, отважный гном со всех ног пустился бежать в сторону развилки главного подземного лабиринта, от которого и до потайной пещеры было совсем недалеко…
     Геральдио остановился у большого влажного камня и, прижавшись к нему, охладил пылающие от бега и волнения щеки. Немного успокоив дыхание, наш герой осторожно выглянул из-за каменного выступа, скрывавшего вход в пещеру. Освещенные приглушенным сиреневым свечением из глубины пещеры, у входа мирно похрапывали стражники. Рядом с ними валялись боевые лопаты, пустые кружки и остатки разной еды.                «Слава Первой Лунной ночи! Благодаря ей мой путь к волшебному алмазу практически открыт!» – воодушевленно подумал гном и направился в пещеру, аккуратно ступая и пытаясь не разбудить горе-стражников.
     Войдя в зону интенсивного света, маленький герой остановился, давая привыкнуть глазам и пытаясь разглядеть в яркой сиреневой дымке внутреннее убранство волшебного хранилища. Там, переливаясь оттенками сиреневого цвета, во всех направлениях прочерчивали внутреннее пространство длинные, мерно потрескивающие лучи. Вот они-то на самом деле и были основными и самыми надежными охранниками Дивного камня. Обмануть их бдительность было практически невозможно. Но любовь к чтению, а также изучение тонкостей приемов мира магии и волшебства сейчас сослужили маленькому ученому гному добрую службу.
     - «Подобное легко заменить подобным», – вспомнил Геральдио прочитанное в практическом руководстве по магии правило. – Мы имеем два почти равноценных волшебных предмета, значит сиреневое свечение Дивного камня может заменить такое же свечение наконечника «ловца душ», – рассуждал он, осторожно пробираясь внутрь пещеры.
     Там, в небольшом углублении пола, в центре огромного, украшенного великолепными узорами круга, ярко переливаясь, лежал Волшебный алмаз. Сюда же, в самый центр пещеры и сходились многочисленные блуждающие лучи, создавая впечатление ослепительного фонтана света, основой которого и был самый главный магической символ гномов – великолепный Дивный алмаз.
     - «Как же я рискую, – утопая в потоках света, озадаченно подумал гном. – Ведь если я сейчас возьму его, даже совершая доброе дело, то путь в подземный мир будет для меня навсегда закрыт. Гномы мне этого никогда не простят! Что же я буду делать? Где жить? Чем заниматься? И вообще, кому я буду нужен вне родного подземного мира? Ведь, по правде сказать, на поверхности земли гномов не очень-то и жалуют».
      Геральдио в нерешительности остановился у самой кромки углубления, в котором лежал заветный алмаз.
     – Но я-то буду жив и здоров, значит, и придумаю что-нибудь, – щурясь от нестерпимо яркого света, прошептал гном, наклоняясь и благоговейно прикасаясь к волшебному алмазу. – А вот волшебница Мелиса исчезнет из мира навсегда. И это – никуда не годится!
     Отринув сомнения, маленький герой решительно вытащил из-за пазухи «ловца душ». Поставив его на пол, он аккуратно двумя руками приподнял огромный камень, который оказался довольно тяжелым и холодным как лед. Положив камень на колени, он быстрым движением поставил на образовавшуюся пустую площадку волшебный предмет злой колдуньи и, сорвав с головы шапочку, положил в нее алмаз. На мгновение Геральдио замер, прислушиваясь к звукам внутри пещеры. Но в пещере ничего не поменялось. Лучи-хранители, вздрогнув в момент замены волшебных предметов, тут же сфокусировались на излучавшем слабые сиреневые искры наконечнике «ловца душ».
     - «Сработало!» – радостно подумал гном и даже слегка взвизгнул от восторга. Но впереди его ждала еще дорога назад – на поверхность земли через милые его сердцу улочки подземного городка, которые он, возможно, оставляет навсегда… Геральдио гнал от себя печальные мысли, понимая, что сейчас от его правильно продуманных и осторожных действий зависит очень многое. Он чувствовал, что, как это ни странно звучит – спасает мир! Да! Спасая от злых чар легендарную энию и ее великолепную, прекрасную Кению, он помогает избавить мир от злого коварства и колдовства королевы Луизии! Тем самым давая возможность случиться большому количеству добрых дел, волшебных историй и увлекательных путешествий, в которых сам он может стать непосредственным участником и героем.

                Подвиг Геральдио

     С усилием отодвинув большой деревянный щит, скрывающий вход в потайной лаз, Геральдио выбрался на поверхность земли. Осторожно выглянув из густых зарослей лопуха, он внимательно огляделся. Заколдованной фигуры чародейки с его наблюдательного пункта видно не было. Но, на другой стороне поляны небольшой отряд слуг злой королевы возился у огромной многовековой сосны, пытаясь снять с верхушки волшебную шляпу ее величества. Получалось, видимо, у них не очень! Они бестолково крутились около неприступного дерева, подсаживали друг друга, пытаясь взобраться на самые нижние ветки, подтягивались на них и, беспомощно барахтаясь в воздухе, сваливались на землю, скуля и повизгивая, как самые настоящие собачонки.
     - «Ох, как это сейчас некстати! – с тревогой подумал гном. – До полудня недалеко – солнце почти в зените! А эти страшные огромные оборотни-воины, видимо, уходить и не собираются. – Конечно, если они не достанут эту злосчастную шляпу, то сами, наверное, останутся без своей собачьей головы! Слышал я, как колдунья расправляется с подданными. Так что будут они торчать на поляне, пока шляпа не упадет им на голову».
     Но времени на размышления не было! И маленький гном, придерживая за пазухой волшебный камень, начал осторожно продвигаться в сторону зеркального изваяния. Ползти среди высокой колючей травы было неудобно, да и к тому же камень, бережно завернутый в шапочку, вдруг как будто ожил и начал больно колотить маленького отважного гнома в грудь. Через несколько мгновений курточка на груди Геральдио задымилась и на месте спрятанного камня образовалась дыра, через которую он и выпал в густую траву. В этот же момент ослепительные потоки света хлынули на поляну. И растерявшийся гном, прикрывая глаза ладошкой, попытался разглядеть яркий источник света. Да, это была застывшая зеркальная статуя Мелисы! В лучах полуденного солнца она искрилась и переливалась столь интенсивно, что превращала все вокруг в единое сверкающее пространство. Геральдио почти на ощупь продвигался в этих пульсирующих световых потоках, пытаясь найти Дивный алмаз, так необходимый ему в данную минуту. Но камень не находился, а свет, исходящий от изваяния, стал потихоньку таять, собираясь в длинный ярко-желтый столб, устремленный к стоящему в зените солнцу. «Полдень! – в отчаянии, подумал гном. – Я не успел! Она превращается в воздух! Все пропало!»
     От безысходности и тоски он, позабыв всякую осторожность и страх, подскочил и рванулся к стремительно тающей фигуре великой энии. Но, неожиданно споткнувшись и подвернув ногу, гном упал, уткнувшись носом прямо в заветный камень, от которого, мерно потрескивая, тянулись тончайшие золотые нити прямо к уже еле видимой фигуре волшебницы. Подхватив Волшебный алмаз двумя руками и прихрамывая, наш герой продолжил путь. За спиной он услышал заливистый лай головопсов.
     - «Я пропал! Они растерзают меня! – обреченно подумал он.
     Но призрачная фигура красавицы Мелисы продолжала быстро растворяться в мерцании знойного летнего дня. И от этого печально неотвратимого превращения сердце маленького гнома сжалось от острой боли и отчаяния.
     – «Я никчемный! Я – глупый и невежественный гном! Я так и не смог ничему научиться! И теперь я держу в руках ключ к спасению самой лучшей из волшебниц и ничего не могу с этим поделать! Я просто не знаю, что нужно сделать и как ей можно помочь!» – ругал себя Геральдио, и горючие слезы сожаления покатились по его щекам.
     Перестав реагировать на стремительно приближающийся лай слуг злой колдуньи, маленький гном почти вплотную подошел к уходящему вверх световому потоку. Присев и положив камень на колени, он бережно приподнял и прижал к груди неподвижное тело большой серой бабочки и, горько всхлипывая, с грустью произнес:
     – О прекрасная добрая волшебница! Прости за то, что я не смог тебя спасти! Не смог быть тебе полезен! Теперь и мне незачем жить! И если бы волшебные силы могли взять мою жизнь вместо твоей, то я с радостью отдал ее для того, чтобы ты – жила! Ты – творила доброе волшебство и радовала мир своей красотой!
     Крупные слезы ручьями покатились из глаз маленького гнома и, упав на раскаленный в этот момент волшебный камень, и зашипев, превратились в две прозрачные, но бурлящие внутри нити. Они с невероятной быстротой стекли с горячего Дивного камня и устремились к тающему столбу света. Молниеносно обвившись вокруг него, нити образовали спираль, которая тут же превратилась в быстро закрутившийся огромный, гулко звенящий и устремленный в небо смерч. Маленький герой хотел было закрыть уши руками, чтобы не слышать все нарастающий резкий звук. Но вместо этого он быстро схватил камень, от которого брала начало эта мощно гремящая и вибрирующая спираль. Казалось, что она была закреплена на волшебном камне. Вдруг, резко рванув вверх, смерч чуть было не вырвал Волшебный алмаз из рук маленького гнома. Но не тут-то было – гном крепко вцепился в камень! Обжигая себе руки и зависнув над землей, Геральдио умудрялся еще и крепко прижимать к себе локотками безвольно висевшее на его руках тело Кении Мелисы. Руки маленького героя ныли от ожогов и напряжения, слезы текли по щекам, а развевающиеся под усилившимся ветром крылья бабочки так некстати щекотали его шею и нос своими бархатистыми окончаниями. Напрягая силы, гном ругал себя самыми последними подземными словами.
     – Вот вам, пожалуйста, и доказательство что ум и знание – это еще не все! – пыхтя и барахтаясь в воздухе, бубнил он. – Мышцы! Сильные мышцы, оказывается, тоже очень даже могут понадобиться начинающему волшебнику!!! Ох, удержаться бы! – причитал гном, все сильнее и сильнее раскачиваясь над землей. Вдруг кто-то резко дернул маленького героя за ногу.  Сильнейшая боль отукуса впившегося в его пятку острыми зубами головопса пронзила тельце отважного гнома. Но Геральдио со всей силы лягнул обидчика ногой и тот полетел вниз, держа в пасти его разорванный башмачок. На этом сознание маленького гнома начало меркнуть. И он смутно ощутил мощный вихрь, втягивающий его в протяжно гудящую трубу. Затем почувствовал колючий холод сильного ветра, уносивший его вглубь сильно вибрирующего туннеля. Увидел сквозь полупрозрачные стены тоннеля мерцание звезд на темно-синем небе. И, наконец, совершенно потеряв ощущение времени и пространства, провалился в тяжелое беспробудное забытье.

                Глава 5. На луне
               
                Недозволенный мир

      - Ну что разлегся, воришка? – услышал Геральдио раскатистый бас. Осторожно приоткрыв один глаз, гном увидел склоненного над ним огромного седого старика, который заинтересованно рассматривал Дивный алмаз в его руках.
     – Натворил бед в волшебном мире! Сдвинул весь многовековой порядок! – сварливо перечислял старик. – А кто теперь, спрашивается, все это исправлять будет? Старый тугин что ли? А ну поднимайся! Живо!
     С этими словами Верховный Хранитель взмахнул рукой, и из широкого рукава его, мерцающего крошечными звездочками, серебряного балахона плавно выплыл зеленоватый дым, который, опустившись на застывшего от страха Геральдио, начал его больно покалывать. Вытерпеть эту было трудно и, неловко подпрыгнув, маленький гном тут же завалился на бок, так как волшебный камень прилип к его рукам намертво, и опереться при падении на них было невозможно.
     – Ну что, сроднился с волшебством навеки? – пошутил Хранитель. – Так и будешь ходить теперь до скончания своих дней приклеенным к гланому магическому предмету гномов. Станешь его Хранителем, прям как я! – не унимался старый тугин, скрипуче покряхтывая себе в бороду. – И бегать весь век от преследования и мести своих собратьев. А найдут, так посадят тебя в сиреневой пещере, как никчемное приложение к Волшебному алмазу, – продолжал Верховный Хранитель запугивать съежившегося на полу гнома, сверля его взглядом и грозно хмуря густые, нависающие над глазами, как большущие белые сугробы, брови.
     – Ну что, нравится тебе такая перспектива?
     Но маленький гном совсем не мог сосредоточиться – сознание возвращалось к нему медленно. И поэтому он не вполне понимал, о чем толкует ему этот не очень-то добрый, но смутно знакомый великан. И где это он, собственно, вообще находится? Геральдио с усилием попытался сесть и оглянулся по сторонам. Со всех сторон его окружали слабо поблескивающие, округлые гладкие стены, плавно перетекающие в пол. Казалось, что он находится в огромном высверленном изо льда отверстии. На полу никаких предметов не было. Зато в воздухе летали, плавно парили, да и просто висели разные колбы, сосуды и другие, невероятные по форме и цвету, емкости.
     – Да вот! Это моя сказочная лаборатория! – прочитав мысли зачарованного гнома, с мальчишеской гордостью похвастался старик.  –  Тебе, братец, невероятно повезло!  Ты попал в мир, недозволенный для обычных людей, а, уж тем более, гномов. Мир, где придумываются и взращиваются волшебные истории и сказки и любое волшебство, происходящее на Земле, тщательно записывается и хранится в секретных свитках и жезлах. Так что давай, не раздумывая долго, приходи в себя и начинай соответствовать оказанной тебе чести…
     – А как это – соответствовать? – отважился задать вопрос гном грозному старцу. Любопытство и желание узнать о жизни как можно больше как всегда победило в нем страх и недоверие. – Что мне нужно сделать, чтобы… – Он так и застыл на полуслове. Мучительное воспоминание вдруг стремительно ворвалось в его сознание и пронзило сердце ноющей болью: – Мелиса!!! – в отчаянии закричал гном, и раскатистое эхо отразилось звенящим эхом от стен загадочной пещеры. – Волшебница Мелиса! Она растаяла! Растворилась! Исчезла навсегда! – сокрушенно произнес он и обреченно взглянул на ошарашенного его криком старика. – Я не смог ее спасти! Все зря! Все напрасно! – уже в голос рыдал гном, и по щекам бурными ручьями хлынули слезы.
     – Полно тебе! Полно так убиваться-то! Жива твоя Мелиса. Не скажу, что здорова, но жива! – произнес старик и неловким движением попытался погладить гнома по сиреневой шевелюре. Но не тут-то было, волосы на голове Геральдио тут же заискрились и ударили маленькими молниями прямо в руку Верховного тугина.
     – Э-э-э… да ты, братец, теперь тоже не простак! – отдергивая руку, произнес он. – Долгое соприкосновение с магическим предметом сделало тебя тоже немного волшебным. Да… надо бы разобраться в этом деле, – озадачился старик и с любопытством взглянул на маленького абсолютно сиреневого гнома, который, между тем, громко всхлипывал и затравленно озирался в надежде найти хоть какие-нибудь следы присутствия доброй волшебницы.
     – Здесь ее нет! Она сейчас очень далеко, хоть и находится рядом, – отвечая на мысли Геральдио, загадочно произнес Хранитель. – Пойдем, дружок, тебя тоже не мешало бы немного подправить. А то, смотри, каков оборванец! Куртка с дырой, шапка тоже. Башмак опять же, видимо, где-то в боях потерял.
     Блуждающий взгляд Геральдио остановился на своей босой ступне. И… о, ужас! Она была ярко-сиреневого цвета! Такими же были руки и одежда. И даже кончик носа, на который, скосив глаза, недоуменно уставился гном, был сиреневым. Совершенно перестав хоть что-нибудь соображать, он попытался в отчаянии схватиться за голову. Но, не осознавая того, что руки приклеены к довольно увесистому Волшебному алмазу, со всей силы ударил им сам себя по голове. Слегка качнувшись от сокрушительного «само-удара» и удивленно уставившись на камень, гном на секунду застыл и затем, тоненько охнув, рухнул на пол.

                Размышления Верховного тугина

     - Этого еще мне не хватало! – выдохнул Верховный тугин, растерянно уставившись на бездыханное тело маленького гнома. – Неужели, и правда, убить себя захотел? Может, неверно меня понял? Подумал, что Мелиса мертва? Что-то я не припомню его последних мыслей.
     - «Да… старею, – задумчиво потирая лоб, грустно размышлял Хранитель, – расслабился совсем, живя в одиночестве. Одни книги, да свитки в друзьях. А с ними хлопот немного: не запомнил что-то – перечитал, сказал что-то невразумительное – им все равно. Другое дело – живые существа! С ними нужно быть предельно внимательным. Вот что мне теперь с этим малышом прикажете делать? – задал он вопрос воображаемым собеседникам. – Отдать как воришку Волшебного алмаза на растерзание соплеменникам? Или спрятать? Гном он, конечно… но отважный! Многим… да почти что всем пожертвовал ради этой непутевой энии. И что в ней такого особенного, что даже такие маленькие существа готовы отдать жизнь ради ее спасения. Чем она их так очаровывает?
     Надо сказать, то Верховный Хранитель не любил Мелису. Она раздражала его легкостью и простотой в общении и своей силой в мире волшебства.
     - «Как это ей удается? – часто спрашивал себя старик. – Ну, Кения редкая – двуцветная. И что? Мне пришлось потратить целую жизнь, чтобы научиться повелевать стихиями и править судьбами людей, отказаться от собственного земного счастья и переделать свой внутренний мир до основания. А она одним нечаянным поступком или легкомысленной фантазией меняет иногда ход человеческой истории, совершенно не задумываясь о последствиях и силе своих действий».
     Достигнув в земной жизни высочайшего уровня развития, Верховный Хранитель плавно перешел из мира людей в мир эниев. Такие вот высокоразвитые, как он, человеческие существа, заслужившие праведной жизнью на земле продолжение ее в высших сферах эниев, и назывались тугинами. Высокое звание Верховного Хранителя лежало тяжелым бременем на его мощных плечах. И поэтому старец просто не мог себе позволить завистливых мыслей в адрес энии Мелисы. Тем более, что все эти мысли моментально становились всеобщим достоянием.
     - Среди людей все значительно проще, – устало рассуждал он. – На Земле ведь как – веди себя примерно, говори правильные слова, общайся скромно и благожелательно и вполне себе сойдешь за справедливого и порядочного человека. А что в голове у этого праведника помойка, какой свет не видывал, так это никто и не узнает. Такое вот поголовное лицемерие в мире людей! Вглубь себя никто ни копает. И живут себе спокойно! Спят крепко.
     Верховный тугин уже очень давно мечтал о полноценном сне. Ученые думы и постоянный внутренний контроль сделали бессонницу его постоянной и верной подругой…
     Очнувшись от невеселых размышлений, старец устало посмотрел на распростертого на полу гнома. Тот лежал, запрокинув голову и потешно открыв маленький рот. На лбу сияла всеми оттенками сиреневого цвета довольно большая шишка. А большой палец на голой ступне ритмично подрагивал в такт мерному тихому храпу, иногда переходящему в затейливый переливчатый свист.
     – Да ты спишь, маленький притворщик! – удивленно усмехнулся старик. – Я-то, грешным делом, подумал, решил с жизнью расстаться. Так сказать, не выдержал свалившихся на голову испытаний. А ты вон какой крепыш оказался – отключился от всех проблем. Заснул, значит.
     - «Может, и мне так попробовать бороться с бессонницей: хлоп камнем по голове – и спать!» – в задумчивости поглаживая бороду, подумал он. И представив себе, как работает это «снотворное», старец неожиданно для себя разразился громким хохотом, тут же многозвучно отразившимся в сводах лунной лаборатории. Прикрывая рот огромной ладонью и искоса поглядывая на сладко посапывающего гнома, он стал методично перебирать зависшие перед ним в невесомости колбы с разноцветными, большей частью бурлящими жидкостями и, найдя нужные, выстроил перед собой в ряд. Взяв пустой продолговатый флакон, старый тугин смешал в нем в равных пропорциях жидкости из выбранных сосудов и, поднеся к горлышку волшебный медальон, запечатал прозрачной лунной пленкой.
     – Ну, вот для тебя и микстура, – пробубнил себе в бороду старец. – Твой случай – сложный! После и долгого контакта с мощным волшебным предметом ни одно существо нижних миров не может остаться прежним. Но мы тоже не лыком шиты, волшебники не из последних, – горделиво хвастался старик, – придумаем что-нибудь. На любое волшебство, знаешь ли, есть другое более сильное волшебство!
    Отправив флакон с составленным эликсиром в карман отсвечивающего серебряным блеском балахона, старец приблизился к Геральдио и, подняв его маленькое тельце на руки, направился во внутренние пространства своего загадочного и таинственного жилища.

                В лунных владениях Хранителя

     До слуха Геральдио донесся слабый металлический звук. Открыв глаза, он уперся взглядом в чудесный высоченный потолок незнакомого помещения. Потолок представлял собой вогнутый внутрь купол, который был украшен расчерченной картой ночного неба. Звездочки на нем слегка подрагивали и мерцали. Из центра купола свешивалась длинная золоченая цепь, которая оканчивалась огромным золотым зонтом. Зонт был полураскрыт и на его перламутровой поверхности просматривались замысловатые узоры. Уже во второй раз маленький гном попытался понять, где он находится. Так и не припомнив ничего вразумительного, он решил, было, приподняться, но со всего размаха ударился о нависшую прямо над ним и незамеченную с самого начала прозрачную стеклянную пластину. Резко рванув руки вверх и пытаясь потереть ушибленный лоб, он с треском проломил стеклянное сооружение впаянным в его руки Волшебным алмазом. Расколовшись на множество крошечных обломков, стеклянная крыша стала медленно распадаться. Но через мгновение так и зависла, зловеще поблескивая острыми осколками прямо перед личиком насмерть перепуганного и ничего не понимающего гнома.
     – Ты чего там буянишь? Не успел пробудиться, а уже портишь мне волшебное имущество. Что за непутевый гном ко мне прибился? – услышал он недовольный голос.        Верховный Хранитель подошел к висящей в воздухе столешнице, на которой и застыл от ужаса маленький гном. Рукава его серебряного балахона были закатаны по локоть и на обоих предплечьях висели на длинных петлях, металлические капсулы. При каждом его движении капсулы, постукивая друг о друга, мелодично звенели, создавая при этом странную и очень красивую мелодию.
     – Ну вот, разбил полезную вещь, – сокрушенно произнес старый тугин. – Как теперь прикажешь мне тебя восстанавливать?
     Перевесив все капсулы на одну руку, другой он провел над лежащим неподвижно гномом, собирая в ладонь мелкие осколки разбившейся пластины. Ссыпав их в карман балахона, старик озадаченно уставился на маленькое тельце гнома.
     – Ну, и что мне с тобой делать? Восстанавливающая пластина у меня осталась одна. И она теперь над Мелисой.
     При упоминании имени дорогой его сердцу волшебницы маленький гном встрепенулся и с мольбой посмотрел на старого тугина.
     – Жива. Жива твоя подружка, – пытаясь быть доброжелательным, произнес старик. – Но поговорить с ней ты сможешь не скоро… Если вообще когда-нибудь сможешь, – переходя на шепот, произнес он.
     Услышав эти слова, Геральдио судорожно сглотнул, испуганно моргнул большими немного навыкате глазами, и в их сиреневато-фиолетовых отблесках застыл тревожный и немой вопрос.
     – Сильное колдовство, дружище, – еще более тихо сказал тугин. Очень сильное! Им – этим эниям, знаешь ли, дается все очень легко. Вот они и забывают, что такое осторожность и внимание к мелочам. Думают, весь людской мир в их власти. Играются в нем. Ну, прямо, как дети в песочнице! Не учитывая всю сложность и неоднозначность человеческих существ. Вот и получается, что люди все чаще и чаще оказываются победителями, применяя свое коварство, алчность, злость, да и прочие, не вполне присущие эниям черты. Ну, а, если эти люди из бывших эниев, то пиши пропало! –  тяжело вздохнув, продолжал он.  –  Те никогда не упустят возможности навредить бывшим собратьям. Вот, прямо, как в нашем конкретном случае… Наивные и легкомысленные энии не понимают, видишь ли, что за исключительные способности и таланты нужно нести ответственность! Распоряжаться ими грамотно и аккуратно. А не пылить почем зря! – старик рассерженно нахмурил брови. Даже став Верховным тугином, он не избавился от образных просторечных выражений, часто используя их в своей речи…
     Осторожно прикоснувшись свободной рукой к плечу слегка искрящегося сиреневым ореолом Геральдио, он потянул его за рукав, помогая сесть. Затем внимательно осмотрел шишку на лбу и укушенную пятку гнома. Заглянув в его печальные и влажные от слез глаза, старик сказал:
  – Эй, приходи в себя, парень! Хватит страдать! Хочешь помочь своей незадачливой подруге – так помоги! А слезами горю не поможешь!
     Геральдио перевел взгляд с поросшего мелким белым мхом крупного носа Величественного старца на неприятно покалывающий руки Дивный алмаз. Медленно, с заметным усилием растягивая слова, он произнес:
     – Я… готов… сделать… все… что в… моих … силах…
    Его рот двигался очень замедленно. Корчя смешные гримасы, гном изо всех сил пытался выговорить застревающие в горле и растягивающиеся во времени слова. Все его маленькое тело ритмично покачивалось, а в вылезавших от напряжения на лоб круглых глазах читались паника и страх. Это зрелище было довольно комичным! Верховный Хранитель, внимательно наблюдавший за потугами маленького страдальца хоть что-нибудь сказать, вдруг громко расхохотался.
    – Да, не думал я, что Хранилище Времени таким странным образом влияет на неокрепшие земные организмы, – давясь смехом, произнес он. – Ты, братец, первый, кто оказался здесь без предварительной подготовки и специального посвящения. Так! Ладно! Этот театр пантомимы нам сейчас не нужен! Чего доброго, последние силы растратишь. Что мне тогда с тобой прикажешь делать?
     Геральдио продолжал выделывать в воздухе нелепые, плавные движения и чуть было не снова не свалился на пол. Но старец был могуч и силен не по годам. Подхватив гнома на лету и плотнее прижав к своему боку, он неторопливо направился в сторону одной из многочисленных арочных дверей этого странного магического помещения.

                Тайный кабинет

     Пройдя по длинному и круглому, как труба, сверкающему коридору, Верховный Хранитель повернул в небольшой тупичок, в котором при его появлении тут же возникла массивная деревянная дверь. Эта дверь, украшенная резьбой и увенчанная маленьким дверным колокольчиком, очень выделялась на фоне холодного сказочно-серебристого блеска округлых стен. Но еще неожиданней оказалось внутреннее убранство помещения, расположенного за ней. Все здесь было пропитано земным духом тепла и уюта. Вдоль стен выстроились высокие деревянные стеллажи, плотно уставленные книгами в разноцветных переплетах. В центре стоял огромный дубовый стол, который был завален свитками и картами, а также разными небольшими механизмами, предназначение которых с первого взгляда трудно было определить. Также на столе красовалась старинная лампа с матерчатым зеленым абажуром. На полу лежал пушистый бордовый ковер с крупными узорами. У одной из стен находился аккуратно сложенный из массивных каменных глыб камин. В нем весело потрескивал огонь. Необычной эту большую и уютную комнату делало лишь то, что в ней не было углов! Стены очерчивали собой идеальный круг и плавно перетекали в потолок, который куполом выгибался вверх. И даже пол, покрытый круглым ковром, был слегка вогнут вниз. И поэтому оказавшемуся здесь посетителю могло показаться, что он находится внутри огромного полого яйца.
     –  Добро пожаловать в мой тайный кабинет, – аккуратно усаживая гнома в массивное, похожее на трон кресло, доверительно произнес могучий старец. – Это мой скрытый от нескромного любопытства эниев мир. Тут собрано все, что я люблю… Вернее, любил в земной жизни…
      Неожиданно смутившись старик отвел глаза. Ссыпав металлические капсулы с руки на стол, он некоторое время потратил на то, чтобы аккуратно уложить их в определенном порядке.
     – Здесь тебя никто не найдет! Это единственное помещение во вверенном мне Хранилище, о котором не знает ни одно живое существо. Ни энии, ни люди, ни уж тем более гномы. Так что можешь чувствовать себя здесь в безопасности! Расслабься и начинай хоть о чем-нибудь думать. А то мне как-то неловко бубнить в полной пространственной тишине. Кажется, сам с собой разговариваю.
     Близоруко щурясь, старик разыскал в ворохе разбросанных на столе инструментов небольшую деревянную палочку, увенчанную с одного конца металлическим наконечником, похожим на старинное перо для письма. Придвинув поближе к креслу маленькую скамеечку для ног, уселся на нее, сложившись почти вдвое.
     – Вот он! Самый главный магический инструмент, который славят все земные сказки! Так сказать, пресловутая волшебная палочка! Древнейшая вещь! – любовно поглаживая большущими крючковатыми пальцами обыкновенную на вид небольшую деревяшку, продолжил он. – Она была со мной еще на земле, с тех самых пор, как меня стали там считать волшебником и магом. Да и в эниолунном мире оказалась весьма полезной. Именно благодаря ей я смог создать в лунном грунте эту полую капсулу, которая является надежным укрытием от навязчивого наблюдения насмешливых эниев.
     - «Этот старик не очень-то жалует эниев, – внезапно пронеслось в голове Геральдио. – А сам у них Хранителем служит».
     – Ну вот, наконец-то, – облегченно произнес старый тугин, ничуть не обидевшись на не вежливую формулировку мысли гнома. – Первая ласточка! Давай-ка, подумай еще о чем-нибудь, – попросил он и нетерпеливо заерзал на неудобной маленькой скамеечке. – Ну! Давай же!
     Геральдио медленно перевел взгляд с седовласого старца на длинные капсулы, аккуратно выложенные в ряд на письменном столе.
     - «И что это за странные брусочки? – вяло заинтересовался он. – Какие смешные на них разноцветные колпачки, как будто вязанные… и петельки…»
     – Это, дорогой мой, капсулы для волшебных свитков, – живо откликнулся старик. – А в свитках записаны истории жизни всех эниев.
     – И для чего они нужны? И где я нахожусь? И где Мелиса? И что с ней? И почему я сиреневый весь? И… – вдруг быстрым выпалил Геральдио и сам тут же осекся, испугавшись скорости произносимых им слов.
     – Не волнуйся! Это последствия твоего долгого пребывания в Хранилище Времени, – успокаивающе похлопав гнома по плечу, сказал старый тугин. – Я поместил туда тебя и Мелису для того, чтобы как можно быстрее приспособить вас к лунному времени, а также попытаться вернуть Мелису, а главное, ее Кению к жизни… Правда, я считаю, что это теперь практически невозможно, – с напускным сожалением произнес Хранитель.
      Однако последствия пребывания в Хранилище Времени ощутимо повлияли не только на быстроту речи маленького Геральдио, но и на скорость работы его мысли. Многочисленные вопросы лихорадочно закружились в его голове, наскакивая друг на друга и не давая возможности их ладно и спокойно сформулировать.
     – Ну, слава Свету! Заработала головушка! – добродушно посмеиваясь в седые усы, сказал Хранитель. – Вот это я понимаю – любознательное существо. Все хочешь знать! Узнаю родственную душу. Я ведь тоже так начинал – хотел все знать! – произнес он вновь после некоторой паузы.
     Вопросы ожившего для любопытства гнома вклинивались в его сознание многозвучным жужжанием.
     – Как будто рой пчел в голове! – хватаясь за голову, воскликнул старик. – Уж и не знаешь, что лучше! То ли, когда ты лежишь без сознания – смирненький такой! То ли, когда звенишь в моей голове без продыху! Успокойся, и я отвечу на все твои вопросы по порядку и в свой срок. Итак, – произнес Верховный хранитель, сосредоточенно прищурившись и подняв указательный палец вверх: – Где ты находишься? Отвечаю – на Луне, в Верховном Хранилище Времени, где я, старый дурак, тебя здесь от всех прячу.
Сиреневый ты потому, что украл Волшебный алмаз, и это, всего лишь, месть сиреневой пещеры и ее лучей-охранников за кражу. Таким образом они тебя пометили, чтобы любой из встреченных тобою в дальнейшей жизни гномов знал – ты воришка их главного магического символа. И это, по правде сказать, очень умно! – кивая головой, как бы, соглашаясь с кем-то невидимым, заметил старец. - Мелиса находится в так называемом состоянии «невозврата». Что является, в сущности, последствием очень сильного колдовства, сотворенного злой колдуньей Луизией. А уж это ты должен помнить и сам.
      Старик вопросительно посмотрел на заметавшегося на кресле гнома.
     – Я не смог ее спасти!!! Я не смог ей помочь!!! Я жалкий и никчемный книжный червь!!!! Я… – еле сдерживаясь, запричитал Геральдио, прижимая руки с приклеенным алмазом к груди.
     – Подожди! Подожди! Не горюй! И не обвиняй себя напрасно! Ты сделал все, что было в твоих силах, – назидательно увещевал старик. – Во всяком случае, ты спас Мелису от необратимого превращения в воздух. И Кению спасти можно… Теоретически…
     – А что нужно сделать? Как помочь? Я готов! На все!!!
     – Ну, так уж и на все? – недоверчиво спросил Хранитель. – И от чего это вдруг такая преданность в тебе бушует? Я вот много книг прочел, много разных устных историй знаю, но, чтобы гном проявлял такое нетерпение бескорыстно помогать другому существу… а ну-ка, расскажи мне, дружок, ради чего ты, собственно так «пылишь»?
     – Ведь она мне помогла! Научила летать мою крошечную Кению! И тоже – бескорыстно! Просто так! Вот теперь и пришло время мне сделать все, чтобы помочь ей!
     – А, благодарность, значит?
     – И не только!!! Она красивая, и добрая, и умная!!! – при этих словах на сиреневых щеках маленького гнома появился неожиданный фиолетовый румянец. – И людей спасает! И много хороших дел делает! Я о ней все знаю… Я, вообще-то, дружить с ней хотел… то есть, я мечтал… помогать в добрых делах и…
     Геральдио вдруг запнулся, застенчиво опустил голову и жалобно всхлипнул.
     – Ну полно, полно! Перестань раньше времени хлюпать носом. Мне, конечно, Мелиса никогда особенно не нравилась! У меня к ней много претензий. Но, учитывая то, что я, как бы, должен способствовать восстановлению справедливости – я тебе помогу! Но, предупреждаю, дело у нас очень сложное, времени на все про все – ровно месяц, то есть, до следующего новолуния! А шансы на успех очень невелики! И учти, – старик изучающее посмотрел на гнома, – я тебе только укажу путь и снабжу необходимыми знаниями, а все остальное будешь делать ты сам! А это очень опасно!!! Хорошо подумай, прежде чем отвечать. Ты согласен?
     – Я согласен! Я готов! С чего начинать?!! – воодушевленно воскликнул Геральдио и нетерпеливо подскочил в кресле.
     – Тогда для начала приведем тебя в порядок, – деловито произнес Верховный Хранитель и быстрым, почти неуловимым движением прочертил волшебной палочкой три невидимых круга над Дивным камнем в руках Геральдио. Алмаз при этом слегка задымился, пришел в движение и с резким сильным хлопком отделился от ладоней своего застывшего от неожиданности похитителя. Камень чуть было не упал на пол, но Хранитель проворно подставил руку и, схватив и крепко сжал его в руке.
     – Этот камень мне еще пригодится, – сказал он, опуская сверкающий волшебный предмет в глубокий карман мерцающего серебром балахона и удовлетворенно ухмыляясь. – А теперь выбирайся из моего кресла и слушай, что я тебе расскажу.
     Указав гному на маленькую ножную скамеечку, на которой только что сидел сам, старик удобно расположился в кресле. Он сосредоточенно потер крупный мясистый нос, глубоко вздохнул и проникновенным, доверительным голосом начал свой рассказ…

                Погасшая Радуга

     -  Эта   история   произошла   много веков   назад.   Она   началась   тогда, когда земляне еще ничего не знали об эниях. А энии ничего не знали о Земле. На дальних обширных просторах Великой (тогда еще!) Энии, – Верховный тугин многозначительно поднял узловатый указательный палец вверх и потряс им в воздухе, как бы пытаясь обратить особое внимание на эти слова, – жили прекрасные, беззаботные и свободные существа…
     – А я это все знаю! – не совсем вежливо перебил старца Геральдио, – я это в волшебной книге про эниев уже прочел… Мне бы узнать, как бы побыстрей Мелису спасти!
     Старик, опешивший от такого невиданного нахальства, решил было припугнуть нетерпеливого слушателя. Но, взглянув на его молитвенно сложенные ладошки и на наполненный тревогой взгляд, только укоризненно покачал головой:
     – Ну, если ты такой знайка, то послушай самую суть, нужную нам в данной ситуации. Только больше меня не перебивай. А то узнаешь, каким может быть в гневе Верховный тугин! – повышая голос до раскатистого баса, припугнул он втянувшего голову в плечи Геральдио. – Итак! В этой волшебной стране жили-были верные друзья! Их звали Луизия, Дэниэл, Виккерия, Марко, Мелиса и Тог. Они все очень любили друг друга и проводили много времени вместе. Эти волшебные существа были знамениты еще и тем, что обладали уникальной, даже в среде эниев, способностью зажигать необыкновенную, величественную Радугу! Радугу, которая была так прекрасна! Радугу, которая освещала просторы Великой Энии! Радугу, которая украшала жизнь! Радугу, которая с годами стала являться главным символом любви и дружбы для всех жителей Великой Энии!
     Открыв в изумлении рот, Геральдио зачарованно слушал. А Хранитель между тем продолжал:
     – Ты, наверное, хочешь узнать, как они зажигали радугу? То есть, как им это удавалось – не только ее зажечь, но и поддерживать ее свечение на протяжении многих и многих энических лет?
     Геральдио судорожно сглотнул и три раза быстро кивнул в знак согласия.
     – Так вот – самое интересное и основное! – назидательно произнес старец, пристально   наблюдая за все нарастающим нетерпением любопытного гнома. – Слушай и запоминай!
Радуга состоит из семи цветов: фиолетовый, за ним следует синий, потом голубой, зеленый, желтый, оранжевый и красный. Вместе они составляют так называемый в мире людей – спектр, на который и разделяется световой луч. Но в среде эниев это имело другое, более глубокое и сильное значение. Собранные вместе в определенном порядке свечения любящих друг друга друзей, давали спектру небывалую мощь и силу творить необыкновенные чудеса. Эта Радуга была явлением довольно редким! И сложилась как бы сама собой… Ибо Луизия, имеющая фиолетовое свечение, полюбила синего Дениэла, и поэтому с легкостью и доверием связала с ним свою жизнь. Голубая Виккерия ответила взаимностью полюбившему ее зеленому Марко. Желто-оранжевая Мелиса прочно и, как тогда казалось, навсегда, слилась с красным, самозабвенно и преданно любящим ее Тогом. К тому же все они прекрасно ладили между собой, имели общие интересы и взгляды. Эта прекрасная идиллия длилась бы, возможно, вечно, если бы из далеких экспедиций не прилетели отважные исследователи, принесшие весть о планете Земля… Вот тогда и произошел первый разлад в этом гармоничном радужном союзе! Приняв совместное решение посетить загадочную планету, радужные энии отправились в путь. Добравшись до пределов Земли, они, еще будучи все вместе, стали с удовольствием наблюдать и изучать быт и повадки землян. Многое на планете показалось им забавным и интересным, и все, за исключением Тога, решили поэкспериментировать с человеческой формой, отделяя от своих бабочек световые сгусти и превращая их в тела людей. Тог между тем был категорически против и, как мог, пытался разубедить своих друзей.
     – «Как вы не понимаете, – пульсировал он тревожными мыслями, – это начало конца! Нет смысла играть в глупые и опасные игры с телами землян! Вы и не заметите, как перестанете быть теми, кем вам положено быть – легко парящими, мудрыми и свободными существами. Любое ограничение света, со временем, гасит его! Любое ограничение свободы – рано или поздно сделает из эния раба земных пределов. А заключение себя в человеческие тела – это и есть ограничение нашей свободы и нашего свечения».
     Но все остальные энии не поддержали опасений своего красного собрата. Уж больно интересно им было попробовать манящий опыт перевоплощения. Нужно отдать должное Мелисе – она дольше всех сомневалась и противостояла искушению попробовать себя в жизни на Земле. Так же она очень не хотела расставаться со своим горячо любимым другом и верным спутником Тогом, который наотрез отказывался принимать человеческий облик. Мелиса на долгое время рассталась с друзьями из радужной группы, пожелавшими поселится на Земле, и еще много земных лет носилась по небосклону планеты в плотной связке с возлюбленным, бурно споря и решая, как же им дальше быть. Но, затем, любопытство, являвшееся основным качеством всех без исключения эниев, победило, и она с болью и надеждой на скорое воссоединение отделилась от красного свечения Тога. Оскорбленный неожиданным предательством Тог, не прощаясь и не давая Мелисе возможности оправдаться, стремительно унесся в межгалактическую даль. И с тех пор больше не появлялся. Мелиса в удрученном и подавленном состоянии спустилась-таки на Землю, где ее ждала длинная цепь горьких разочарований. К этому времени все ее друзья успели либо перессориться друг с другом, как, например, Луизия и Виккерия, либо перестали относиться друг к другу по-доброму и с уважением, как Дэниэл и Марко. А Мелиса так и осталась неприкаянной! То она обреченно блуждала по планете Земля в надежде помирить и соединить в былую радужную обойму растерявших на земле все дружеские чувства товарищей. То в отчаянии взмывала вверх, превращаясь в огромную оранжево-желтую бабочку, и уносилась прочь в межгалактические просторы в надежде помириться с Тогом.
      Тога она так и не нашла. О нем не было никаких сведений, кроме туманных отголосков чьих-то рассказов и сто раз пересказанных легенд. Он исчез, испарился в огромном тайном мире и уже много столетий не давал о себе знать. В то время, как друзья Мелисы не помирились, а рассорились еще больше, соперничая и даже пытаясь испортить друг другу жизнь. Вся эта грустная история закончилась тем, что Луизия и Виккерия, усердно стараясь превосходить друг друга везде и во всем, одна за другой вообще выбрали человеческую жизнь со всеми вытекающими из этого последствиями. Они создали для себя прекраснейшие женские тела, став одними из самых красивых женщин на планете Земля. Им поклонялись тысячи земных мужчин. В них были влюблены сотни бывших и нынешних эниев. И тут и произошло самое страшное! То, чего в Великой Энии случиться просто не могло, ибо верность и порядочность всегда являлись основными качествами ее обитателей. Итак, возлюбленный Луизии Дэниэл влюбился в Виккерию… До безумия! Та, исподволь поощряя его пылкие ухаживания, не без удовольствия наблюдала за мучительной ревностью и страданиями Луизии. Марко, тоже не ожидавший такого поворота событий, сначала замкнулся и ушел в себя. А когда он вышел из подавленного состояния, то бывшие друзья уже не нашли в нем ничего от прежнего доверчивого и добродушного Марко. Он стал весьма зол на язык, насмешлив, холоден и задирист в общении. Что происходило в этой, когда-то дружной, компании – сюжет для отдельного и основательного рассказа. У нас на него нет времени. Могу лишь сказать, что со временем все разделились. Луизия стала топить боль от сердечной утраты и предательства в вине, а также в зловредных колдовских делах. Виккерия с всепоглощающим удовольствием предалась наслаждениям, которые даровала ей земная жизнь. А Дэниэл и Марко, благоразумно сохранив остатки былой дружбы, еще долгое время плутали по дорогам Земли, исследуя ее жизнь и пользуясь незатейливыми земными благами. Они много шалили, используя свои, непонятные для землян способности. В одном конце света играли роли местных богов, в другом прикидывались лешими и лесными духами. Иногда становились жрецами и правителями каких-нибудь встретившихся на пути стран и государств. От скуки и ради развлечения они придумывали и инсценировали небольшие магические спектакли, поражая воображение безоговорочно верящих в чудо людей. Иногда воинственно делили территории с другими эниями… Вот так и развлекались… как могли… В конце концов, случилось то, что случилось! Однажды, путешествуя вблизи владений злой королевы Луизии, они попались ей на глаза. И она, недолго думая, притворилась доброй и все простившей бывшим друзьям гостеприимной хозяйкой. Поймав их на свойственной почти всем эниям легкомыслии, опоила во время праздничного застолья колдовским отваром, после которого на утро они проснулись уже в оленьих телах. Единственное, что она позволила им сделать, так это загадать последнее желание, и по-прежнему влюбленный Дэн не нашел ничего лучшего, чем попросить придать его оленьему телу ярко-синий окрас в память о его собственном цвете в радуге и о прекрасных глазах Виккерии. Марко же высказал пожелание еще более глупое. Высмеивая романтический настрой товарища по несчастью, попросил наделить его даром стихосложения, посчитав очень забавным образ оленя-рифмоплета.
     Такими и нашла их Мелиса – оголодавшими на подножном корму, неухоженными и несчастными. Доброе сердце Мелисы сжалось от сострадания и любви, и она самоотверженно решила, что не оставит друзей одних в таком плачевном положении и обязательно найдет способ их расколдовать… Вот, собственно, и все, что я хотел тебе сегодня поведать, – прикрывая глаза, закончил рассказ Хранитель.
     Геральдио остекленевшим от слез взглядом, смотрел в полутьму волшебной комнаты. Только что услышанная история потрясла его до глубины души.
     - Сейчас тебе нужно будет немного отдохнуть, маленький гном. Поесть и поспать. А с завтрашнего дня ты возьмешься за работу. Изучишь волшебные свитки, – Верховный тугин указал на пять металлических капсул с разноцветными колпачками, принесенных им из Лунного Хранилища. – Здесь расписаны истории жизни на Земле и характеры интересующих нас персонажей, то есть пятерых бывших и нынешних эниев из великолепной радужной шестерки. Всех, за исключением Тога.
     – А зачем мне нужно это знать? – разглядывая свитки, вяло спросил Геральдио.
     - Если ты хочешь спасти Мелису, то должен знать все о тех, с кем тебе придется иметь дело, - вставая и направляясь к двери, ответил Хранитель. - Так что осваивайся потихоньку и начинай изучение тайных свитков. Запасайся, так сказать, полезной информацией. Ведь только тебе решать, как ты потом ей воспользуешься. Да за порог этой комнаты выходить не смей! Запомни – в безопасности ты можешь себя чувствовать только здесь!
     – Но, что я потом буду делать? Как я…
     – Не задавай лишних вопросов, все узнаешь в свой срок, – останавливая поток слов маленького гнома, властно произнес старик. – Скажу только одно – торопись! Времени у тебя мало – ровно до следующего новолуния!
     – А как же еда? Ты, вроде, говорил, что мне поесть полагается, – немного заискивающе произнес Геральдио. – Я уж и не помню, когда ел в последний раз… Помню, обед пропустил, ужин пропустил, да и завтрак на следующий день тоже пропустил… УУУУ! – вдруг надрывно заголосил гном, хватаясь за живот, – как урчит внутри и… болит!!!
     Старый тугин остановился на пороге кабинета и в недоумении уставился на скорчившегося на скамеечке Геральдио:
     – Эка тебя скрутило, болезный ты мой! – с иронией в голосе произнес он. – Я уже и забыл, как все земные существа от еды зависят! Ладно, ладно, извини! Тебе, и правда, нужно сначала поесть. Но. прежде выпей это! – произнес Хранитель и вытащил из кармана приготовленную накануне волшебную микстуру для восстановления потраченных сил маленького гнома.
     Неожиданно быстрым движением метнув небольшой стеклянный сосуд с цветной и бурлящей в нем жидкостью в сторону Геральдио и ничего более не объясняя, он круто повернулся и исчез за дверью.
     Как только Хранитель вышел из комнаты, перед носом проголодавшегося гнома возник и завис в воздухе небольшой поднос. На нем лежали румяные мягкие булочки с изюмом, кусочек подтаявшего сливочного масла, а также стояла, дымясь и источая чудесный аромат, большущая кружка горячего шоколада.
     - «Все, как я люблю! – умильно сглотнув набежавшую слюнку и с благодарностью покосившись на закрывшуюся за Хранителем дверь, подумал гном.
     Он быстро схватил пожелавший, было, улететь в странствие по комнате поднос и, с силой притянув его к себе, с удовольствием начал есть.

                Виккерия

       Закончив кушать и сыто икнув, Геральдио деловито оглядел большущий письменный стол. Он был завален диковинными предметами и инструментами. Среди которых лежали и пять капсул с историями радужных эниев. Взгляд гнома упал на капсулу с элегантным серебряным наконечником, выполненным в форме буквы «В», оплетенной тончайшими серебряными проволочками и увенчанной крошечной коронкой, которая сияла и переливалась под теплым светом настольной лампы.
     – Ага! Пожалуй, с этого красивого свитка я и начну! В нем, видимо, записана история загадочной королевы Виккерии! – воскликнул гном, откручивая драгоценную крышечку и вынимая бледно-голубой свиток ароматной бумаги. – Ух ты! Даже свиток ее истории дивно пахнет. Эта Виккерия, вероятно, очень притягательна для окружающих… Как же все это красиво! И ароматно! И изыскано! – умильно ворковал гном, припадая крупным носом к тончайшей, отсвечивающей холодным неоновым блеском, бумаге.
     – Эй, смотри, не влюбись и ты! Она всех очаровывает своими внешними эффектами! – услышал Геральдио громоподобный голос Хранителя. Озираясь по сторонам, гном вдруг тоненько вскрикнул от испуга, обнаружив прямо перед собой большой полупрозрачный, мерно потрескивающий экран, на котором возник такой же полупрозрачный образ величественного старца. – Видишь, даже в главнейшем Хранилище ее свитки – особенные! Капсулы – инкрустированные, бумага – пахнет! – как ни в чем не бывало, продолжал Хранитель, лукаво поглядывая на изумленного гнома: – В этом вся Виккерия! Умеет себя подать! Только секретов ее разгадать никто не может! Даже такая мощная колдунья, Луизия, в конце концов сломалась! Да ты лучше почитай о ней сам! Думаю, она в нашей истории не последний персонаж!
     Но Геральдио уже и не слышал последних слов Великого старца, внимательно углубившись в чтение мерцающего серебряными буковками текста. А текст был таков:
     «Ее корона всегда была на боку. Почему-то этот царственный головной убор постоянно съезжал с установленного королевским этикетом места. Так что ее макушка оставалась свободной и взлохмаченной, а черные волосы укладывались в стильно, но упорно не желающую быть идеальной, прическу.
     Да, она была хороша! Высокая, с гибким станом и гордой осанкой, королева производила неизгладимое впечатление на придворных и всех, без исключения заезжих кавалеров. Поведет, бывало, своим холодным синим взглядом, и человек буквально валится на колени, восхищенно и преданно ловя каждый взмах ее капризных ресниц.
Но при всей своей царственности королева была ужасной непоседой! Иногда, сидя в тронном зале, на ответственном приеме в честь какого-нибудь важного гостя, она могла, рассеянно блуждая взглядом, вдруг резко и неожиданно прихлопнуть зазевавшуюся муху своим королевским скипетром. Или надуть из жвачки большущий розовый шар, потом лопнуть его и, с хохотом взирая на испуганные лица вельмож, стремительно удалиться… Ее непредсказуемое и порой скандальное поведение бывало причиной многих межгосударственных конфликтов. Не желая того, она часто обижала невниманием и высокомерием других королевских особ. Так же она, не стесняясь в выражениях, высоким и почти детским голосом высказывала всегда отличное от других мнение по всем, вдруг заинтересовавшим ее, вопросам. Она самозабвенно ввязывалась в обсуждение кухарками праздничных обедов. Учила их готовить! Сама надевала поварской колпак поверх висящей на ухе короны и под испуганными взглядами поварят, раскрасневшись от удовольствия, сыпала горстями черный перец и экзотические приправы в кипящие котлы… Да, эта чопорная королевская особа любила готовить! Но ее кулинарные произведения отличались неожиданными ингредиентами и замысловатым способом приготовления. Например,
– тушеные лягушачьи лапки с авокадо под соусом из белых лилий, смешанных с салом горного козла;
– подкопченная печень суслика в маринаде из диких орхидей, приправленных жареной лесной морошкой…
     Вообще все, за что бы она ни бралась, становилось необычным и чрезмерным…
Еще королева была большой модницей, очень любила наряжаться и придумывать новые туалеты. В один день ее можно было увидеть, например, в высоком восточном тюрбане, который она одевала в комплекте с жокейскими брючками и туфлями на высоком каблуке. В другой день горностаевую королевскую мантию она вдруг надевала поверх цветастых домотканых туник, которые обычно заправляла в широкие, с рваным неровным подолом, юбки. Кожаные ремни на руках, драгоценные ожерелья на щиколотках и множество других разных придумок постоянно смущали взоры ее верных, но консервативных вассалов.
     Ее дворец был похож… он был ни на что не похож! Небеленые стены украшали рамы без картин. А картины висели на потолке или служили столешницами маленьких столиков на бычьих ножках. Стулья заменяли перевернутые цветочные горшки, а цветы росли в стеллажах между книг. Ее платья царствовали повсюду! Они висели на въездных воротах в замок, красовались на люстрах, заменяли портьеры в тронном зале. Все в ее дворце было, как будто, не на своем месте. Да и место, собственно, было довольно странным… Поэтому любой путник, оказавшийся в гостях у ее величества, ощущал себя или пленником одного огромного гардероба, или внутри игры «Расставь все по своим местам». В этом дворце все говорило о том, что здесь правит непредсказуемое волшебство и замысловатое таинство…Таинство звали – Виккерия…»
     На этом текст волшебного свитка обрывался, и за ним следовала абсолютно чистая мерцающая неоновым блеском бумага.
     – И это все? – с возмущением в голосе воскликнул маленьких гном. – А где же… а где же продолжение?
     –  В этом-то и загадка Виккерии!  –  устало вздохнул старый тугин, снова возникая на полупрозрачном экране. – Не многим из мира эниев удалось свою историю сделать тайной. А уж из «Бывших», так вообще никому не удавалось. С этой Виккерией много непонятного. Но у меня все руки не доходят с этим разобраться. Все, знаешь ли, текущие дела беспокоят, – посетовал старик и грустно посмотрел на Геральдио.
     А тот между тем был в отчаянии! Он судорожно отматывал рулон волшебного свитка в надежде найти продолжение истории прекрасной королевы.
     – Эй, суета! Оставь свои тщетные попытки. Нет там ничего! Я проверял неоднократно. И, что самое интересное, – она живет себе припеваючи, а история ее нигде не записывается, – недоуменно пожимая плечами, сказал Хранитель. – И с такими белыми пятнами в историях бывших и настоящих эниев ты еще столкнешься не раз. А это значит – научись терпению, не бузи и не вызывай меня по-пустому, – добродушно усмехаясь, произнес Хранитель.
     – Но как же это может быть? – удивленно спросил гном. – Мне показалось, что вы – Хранитель абсолютно всех тайн! А, оказывается, вы тоже не все знаете.
     – Далеко не все, братец мой! – невесело ответил старик. – В том-то и штука, что знать все не может никто, как бы высоко он ни стоял. Всегда оказывается кто-то выше! Так что, прочти для начала то, что я тебе подготовил, и знай – от бывших друзей Мелисы теперь зависит, восстановится ли она полностью и сможет ли когда-нибудь снова взлететь в небеса ее когда-то прекрасная и мощная Кения. Изучай истории внимательно, чтобы получше узнать все сильные и слабые стороны их характеров…
     При этих словах призрачный образ Верховного тугина медленно растворился вместе с экраном, оставив маленького гнома наедине со своими мыслями и многочисленными вопросами. Ему не оставалось ничего другого, как послушно последовать наставлению старца, и с головой погрузиться в изучение историй жизни на планете Земля остальных участников легендарной Радуги.

                Хулиганящие вещи

     Обычно после долгих часов непрерывного чтения Геральдио с грустью смотрел в волшебную лупу, висящую на стене над камином. В ней с большим искажением просматривался величественный лунный пейзаж и неторопливо разгуливающие по лунной поверхности в человеческих телах или порхающие над поверхностью Луны в истинном, не придуманном облике таинственные и светоносные энии!
     Хранитель в кабинете появлялся редко и никаких иных указаний, кроме как: «Все поскорее прочесть!» – не давал, и Геральдио все время находился состоянии неведения и тревоги. Иногда он переключал внимание на весело потрескивающий придуманными дровами огонь в камине. Пламя в нем было буйное и как будто бы живое. Но оно абсолютно не грело! Как, впрочем, и периодически исчезающий ковер на полу.  Иногда   с полок исчезали книги или даже целые стеллажи книг. Да и за маленькой скамеечкой, на которой сначала полюбил сидеть Геральдио, тоже нужно было тщательно следить… Все в этой заколдованной комнате было очень подвижным и переменчивым.
     Ведь, это был придуманный мир Хранителя. Устав от холодного великолепия лунной архитектуры он создал для себя при помощи волшебной палочки эту тайную комнату, которая напоминала Великому Старцу прежнюю земную жизнь и защищала от любопытства насмешливых эниев. Но, когда Хранителя не бывало в созданном его воображением и волшебством кабинете, вещи начинали вести себя просто безобразно, доставляя маленькому гному много беспокойства. Поначалу Геральдио отчаянно пугался и даже начинал заикаться от ужаса, когда на его глазах вдруг медленно исчезал, например, старый книжный шкаф. Затем, зловеще поскрипывая, шкаф неожиданно появлялся за его спиной. Или вдруг ковер начинал прорастать вверх своими узорами, оплетая застывшего от страха гнома. Огонь в камине, меняя цвет, становился зеленым, массивная настольная лампа угрожающе зависала над головой, а внушительное кресло вообще, видимо, по каким-то своим соображениям невзлюбив маленького гнома, выталкивало его сварливо дребезжащими пружинами прочь, не давая посидеть в удобстве и покое.
     Измотанный неприятными фокусами волшебной комнаты, Геральдио постепенно нашел способ довольно мирного сосуществования с хулиганящими вещами. Внимательно наблюдая за их повадками, гном заметил, что неподвижным и всегда видимым оставался только стол, стоящий в центре кабинета. Предметы на столе притягивались столешницей, как магнитом. И поэтому тоже всегда были на месте. Отметив эту особенность, сообразительный гном стал хвататься за стол как за спасательный круг во время непредвиденных бурь внутри его нового, столь ограниченного и непостоянного мирка. Со временем Геральдио стал буквально жить на столе. В отсутствии Хозяина кабинета он на нем ел, читал волшебные манускрипты и даже спал. Чем, видимо, приводил в еще большее негодование мебель и предметы волшебной комнаты. Перестав реагировать на их несносное поведение, маленький гном наконец-то успокоился и полностью погрузился в изучение волшебных свитков…
     И вот наконец-то настал день, когда Геральдио дочитал последний из принесенных Хранителем манускриптов. Теперь он знал гораздо больше и об отношениях бывших и настоящих эниев между собой, и об особенностях их характеров вообще, и, что самое важное, о пятерых участниках великолепной радужной компании. Но для чего все это ему было нужно, не понимал, и потому с нетерпением ждал дальнейших разъяснений Хранителя.

                Опасное задание

     - Итак, срок твоего пребывания на Луне истекает! – торжественно произнес Хранитель, как всегда неожиданно появляясь в дверях кабинета.
     В руках он держал небольшой сверток и очень странное растение, напоминающее стебелек цветка без лепестков. При появлении хозяина все вещи волшебной комнаты на мгновение в нерешительности застыли, а затем с шумом и в спешке заняли свои места.
     – Опять хулиганят? – добродушно посмеиваясь и любовно оглядывая предметы волшебной комнаты, произнес старик. – Что они вытворяли в мое отсутствие?
     – Да, как всегда, бесились, – нетерпеливо ерзая на столе, ответил Геральдио. – Книги только что играли в воздухе в домино. Шкаф с креслом вальс танцевали. Потолок волнами бурлил. А скамеечка тявкала на камин. Огонь в камине ей в ответ языки показывал. Из ковра выросла цветочная клумба. Ну, все, как обычно… А, что это вы принесли такое? – не в силах больше сдерживать любопытство, спросил гном.
     – А, вижу, заинтересовался! – усаживаясь в кресло, отозвался Хранитель. – Пришло время рассказать тебе обо всех тонкостях хитроумного и опасного дела, в которое ты так самоотверженно хочешь ввязаться. Это волшебный стебелек! – бережно передавая в руки Геральдио хрупкое растение, заговорщическим шепотом произнес старик. – Его мы можем условно назвать «цветком жизни Мелисы». Если ты заметил, на нем нет лепестков. Их нужно собрать! Если тебе это удастся, то твоя разлюбезная волшебница Мелиса оживет! Ее Кения полностью восстановится! И они, целые и невредимые, окажутся на той самой злополучной лесной поляне и в ту самую трагическую ночь новолуния, прямо перед встречей с Луизией и смогут избежать ее вероломного колдовства.
      В глазах геральдио засветилась восторженная радость и, хлопнув двумя руками себя по лбу, он обрадовано воскликнул:
     – Значит, мы сможем вернуть Мелису в тот день и час, когда она еще не была заколдована… И Мелиса окажется прежней и избежит страданий и… мы изменим ее жизнь, и сделаем лучше и поможем ей… – воодушевленно перечислял гном, радостно пританцовывая на огромном дубовом столе.
     – Угомонись-ка и выслушай все до конца спокойно… Радоваться, собственно говоря, особенно нечему. Понял ты меня неправильно! Ничего исправить в жизни Мелисы мы не можем. Мы можем только вернуть ее в то состояние, в котором она находилась до колдовства. Твоя драгоценная Мелиса, конечно, ничего плохого не совершала. Но была легкомысленна и доверчива!  Была неосторожна в общении со злыми людьми, не замечая их очевидной нелюбви к себе, а иногда и предательства… Как, например, в случае с так называемым «Прекрасным юношей». Ставила себе какие-то несуразные сверхзадачи, не доводя их до конца! Вторгалась без спроса в судьбы людей, хотя ее об этом никто не просил! Короче говоря, наделала много ошибок. И даже, если у тебя все получится, и ты сможешь собрать четыре из семи лепестков в «цветок жизни Мелисы», и она полностью восстановится, то ей, и только ей, придется отвечать за прошлые просчеты, имея возможность тем самым улучшить свою жизнь. Волшебник ты или обыкновенный человек – ответственность за последствия своих поступков несешь ты САМ… И исправляешь свои ошибки – САМ! Если конечно их еще можно исправить, – уже совсем тихо закончил назидания старик. – Понял теперь, о чем я толкую? Мы с тобой можем помочь ей начать действовать и думать самостоятельно. А уж какие выводы она сделает, какие действия предпримет – не нам решать! Так что убери лишние эмоции, и дослушай меня до конца. На самом деле, все гораздо сложнее и запутанней, чем тебе сейчас кажется.
     – Хорошо. Я все понял, – обреченно вздохнув, произнес недавний весельчак. – Что же я должен сделать прежде всего?
     – Сегодня, ровно в двенадцать часов по земному времени, ты отправляешься на Землю. Спасти Мелису можно только одним способом – любыми путями добыть по крылу от бабочек Луизии, Дэна, Виккерии, Марко и Тога. Эти крылья и станут лепестками в «цветке жизни Мелисы». Цель твоей действительно благородной и опасной миссии заключается в том, чтобы собрать по одному крылу от Кении каждого из бывших радужных друзей Мелисы.
     Верховный тугин пристально взглянул на испуганное лицо маленького гнома.
     – Не пугайся раньше времени! Ты ведь теперь тоже не тот, что прежде – маленький книжный червь, неудачник и мечтатель! Совершая отважные и отчаянные поступки во имя дружбы, ты стал другим – сильным, знающим волшебником, благородным героем, с которым придется считаться этим изнеженным и заносчивым зазнайкам, – старик неприязненно передернул плечами и продолжил:
     – Сразу оговорюсь: сильно они не пострадают, так как у каждой бабочки эниев крыльев – восемь, у «Бывших» и пожелавших прожить полностью земную жизнь – шесть. Как ты будешь действовать, дело твое! Для этого я и дал тебе возможность, как следует, изучить их характеры и повадки. Хочешь – уговаривай! Хочешь – кради! Но знай одно – ровно в три часа ночи следующего новолуния волшебное восстановление должно быть полностью завершено. Именно в этот час завершается тот месячный цикл, на который я смог приостановить интервал жизненного пути Мелисы, поместив ее в Хранилище Времени. Так что, если ты задержишься хоть на одну земную минуту – будет поздно! Кения Мелисы исчезнет навсегда! Ты должен до двенадцати часов Первой ночи Луны собрать волшебный цветок и уже с ним оказаться на той злосчастной лесной поляне, где я, собственно, у тебя его и заберу, чтобы до трех часов успеть совершить магический ритуал, необходимый для полного снятия злых чар. Ну, а теперь давай, одевайся! Я принес тебе новый прекрасный костюм, – разворачивая принесенный сверток, произнес Верховный тугин.
     В свертке лежали бархатные курточка и штанишки. Они были фиолетового цвета, с серебряными пуговичками и отделкой. Тут же находились темно-синие матерчатые башмачки с длинными закрученными кверху носами и довольно большими серебристо-серыми бантами.  Такой же бант украшал темно-синюю парадную блузу, манишка которой состояла из многочисленных серебристых оборочек. В довершении к этому вычурно парадному наряду прилагались ядовито-малиновые носочки и такого же цвета большая бархатная шляпа с широкими полями и серебристым пером.
     – Я это не надену, – в панике отползая от неожиданных обновок, заикающимся шепотом произнес гном. – Какой ужас! На кого же я буду похож?
     – Не о том думаешь! Сосредоточься лучше на том, как ты будешь добывать крылья Кений у сильных и могущественных эниев. Ведь каждый из них вполне может стереть тебя в порошок! А мне предоставь возможность позаботиться о твоей максимальной безопасности. Отчасти она заключается и в этом немного шутовском наряде.
     – И в чем же здесь для меня максимальная безопасность? – искренне удивился он.
     – А в том, что в этой одежде ты будешь вызывать правильные чувства, то есть, симпатию у всех из этой «великолепной четверки», даже у Луизии. А также всегда сможешь спрятать свое сиреневое лицо под тенью широких полей малиновой шляпы. Я, вот, тебе еще перчаточки соображу, чтобы кисти рук прикрыть. И ни один повстречавшийся тебе на пути гном не догадается, что перед ним сам «зловещий похититель Дивного камня».
     При этих словах старец насмешливо хмыкнул в седые усы и продолжил излагать довольно странные, но не лишенные логики доводы.
     – К примеру, начнем с Луизии… ну, если ты, конечно, отважишься на личную встречу с ней…Она признает только свой фиолетовый цвет, а все другие презирает. И вот являешься ты – весь в фиолетовом костюме! Тем самым выказываешь уважение королевской особе и проявляешь тонкость и дипломатию в общении с ней.
     Геральдио, внимательно слушавший Хранителя, в недоумении встрепенулся:
     – Но ведь Луизия сама заколдовала Мелису! Как я пойду просить у нее крыло Кении? Она ведь меня тут же велит повесить или как-нибудь по-другому решит убить.
     – А вот это, братец, не мое дело! Я не имею права напрямую вступать в противоборство с волшебниками и колдунами. Я, знаешь ли, всего лишь Хранитель волшебных историй и тайн. И практиковать самому в этой моей нелегкой должности категорически запрещается по всем законам внешней магии и волшебства. Думаешь, я готовил бы тебя для такого трудного задания, если мог бы сделать это сам?  Соберись и не дрожи, как осиновый лист! Тебе понадобится вся твоя смелость и отвага. И отступать скоро будет уже поздно! Или ты передумал? – привставая с кресла и нависая над маленьким Геральдио всей мощью своего огромного тела, грозно вопросил старик.
     – Нет! Нет, – не очень уверенно произнес гном. – Я готов! Я пойду… Просто, мне страшно, – вдруг откровенно признался он и на его пушистых сиреневых ресницах заблестела крупная слеза.
     – А ты как думал? Подвиги совершать непросто! Это всегда преодоление страха и других слабостей в собственном характере. Тут, братец мой, главное – решимость и уверенность в своей правоте, – уже более дружелюбно произнес старец. – Ну, ладно, времени мало. А мы отвлекаемся по мелочам. Давай без лишних капризов облачайся поскорей в эту нарядную одежку и поспешим в Хранилище Времени, откуда я, собственно, и отправлю тебя на Землю.
     Геральдио больше не заставил себя упрашивать. Он решительно приблизился к разложенным на столе вещам и стал быстро одеваться. Верховный тугин, между тем, облегченно вздохнул и, наблюдая за спорыми движениями маленького гнома, расслабленно откинулся на спинку кресла и продолжил прерванный разговор:
     – Итак, с гномами понятно – не узнают. С Луизией тоже. Дэн, заметив в твоей одежде синий цвет, тоже отнесется к тебе с симпатией. К тому же он в прошлом был изрядным щеголем. Так что вполне может оценить твой тонкий вкус. Марко любит подшучивать и задирать всех без исключения. В этом он нашел довольно сомнительный и неблагородный способ поднимать себе настроение. Но не нам его судить. Нам это даже выгодно! Рассмешишь его, вытерпишь его рифмованные издевательства и, возможно, заслужишь его расположение… Возможно… Хотя я не уверен!
     – А как ко мне отнесется Виккерия? – с придыханием произнес имя прекрасной королевы маленький гном, пытаясь скрыть за напускным равнодушием явную заинтересованность. Теперь он стоял почти одетый, пытаясь повязать на тоненькую сиреневую шею шелковый серебряный бант.
     – О, как раз о Виккерии беспокоиться можно меньше всего. Она тебя сразу полюбит! Ей такие непутевые и непохожие на других существа очень нравятся. Но в этом-то и опасность! Начнет предлагать тебе у нее остаться. Дружбу предложит, красивую жизнь. И ты, полагаю, вполне можешь растаять и забыть свою предыдущую, менее удачливую подружку.
     – Как вы можете обо мне такое говорить? Я Мелису никогда не предам. Я все сделаю, чтобы вернуть ее к жизни… Я!.. Ну вот, я и готов! – заикаясь от возмущения и неуклюже одергивая фалды новой курточки, с чувством произнес он.      – Готов, говоришь, – оглядывая Геральдио, который насадил огромную малиновую шляпу себе на голову по самые уши, усмехнулся Верховный Хранитель. – Ну, тогда пошли! – и еле сдерживая смех, помог гному спрыгнуть с высокого письменного стола.
     Геральдио с грустью оглядел все предметы и мебель тайного кабинета. Он уважительно поклонился большому книжному шкафу, прощально улыбнулся, ставшему на секунду зеленым, огню в большом камине, наклонился и бережно погладил мягкий и яркий ковер под ногами. И затем, произнеся тихие слова прощания, поспешил за выходящим из волшебной комнаты Верховным тугином.

                Последние приготовления

     Верховный Хранитель шествовал по длинному коридору. Фалды объемного балахона развевались от быстрого шага и были похожи на огромные серебряные крылья волшебной хищной птицы. Старик был сосредоточен и даже суров. Он стремительно продвигался вперед, не обращая внимания на еле поспевающего за ним гнома. Геральдио же быстро, перебирая ножками, практически   бежал   за   величественным старцем, пытаясь не отставать. Неудобные башмачки с закрученными вверх носами цеплялись друг за друга и мешали быстрому движению. Пару раз он даже споткнулся и чуть не упал на гладкий, скользкий пол ледяного коридора. Тем не менее, на бегу, он успевал с любопытством оглядываться по сторонам, и засмотревшись на мерцающие неоновым светом голограммы на стенах со всей силы врезался в резко остановившегося Хранителя. Тот, обдав Геральдио холодным взглядом, жестом пригласил проследовать за ним в открывшиеся прозрачные двери. За массивными, сделанными, как будто, изо льда дверями находилось уже смутно знакомое Геральдио помещение. Карта звездного неба на вогнутом потолке. Свисающий из центра потолка огромный, слегка раскачивающийся маятник…
     – Ну, вот мы и в Хранилище Времени, – гулким, громовым голосом произнес старый тугин.
     Этот голос был совершенно не похож на сильный и глубокий, но все же немного старческий баритон Верховного Хранителя, к которому успел привыкнуть Геральдио. Такие же разительные изменения произошли и в поведении старика, совсем недавно бывшего вполне гостеприимным и доброжелательным. Гордо поднятая голова, расправленные плечи и надменный ледяной взгляд почти прозрачных глаз придавали и без того внушительному образу величественного старца поистине царственный и немного устрашающий вид.
     Геральдио в нерешительности переступил порог легендарного Хранилища и с опасливым любопытством стал блуждать взглядом по необыкновенным и большей частью непонятным предметам, хаотично плавающим в воздухе этого странного помещения. Оно было столь масштабным, что стены, если конечно они вообще были, терялись в серебристой призрачной дымке. Кое-где в тумане были видны арочные проемы. Гигантский вогнутый купол с картой звездного неба медленно вращался вокруг своей оси. Так же очень медленно вращался и пол, при внимательном рассмотрении оказавшийся циферблатом огромных часов, стрелки которых брали свое начало в центре помещения, прямо под полузакрытым перламутрово-золотым зонтом, свисавшем с потолка на золотой массивной цепи. Секундная стрелка часов заметно перемещалась, мерно постукивая о громадные цифры, которые, как отдельные острова располагались по внутренней окружности часов на одинаковом расстоянии друг от друга. Звук мерно постукивающей о цифры стрелки напоминал звон капающей воды и был гулким и тревожным.
     Хранитель встал на медленно проплывающую мимо прозрачную пластину и плавно поплыл на ней по воздуху к едва различимой бесформенной конструкции, находящейся на противоположной стороне напольных часов.
     – Береги силы! Не разговаривай! Не давай воли эмоциям! Иначе пребывание в Хранилище Времени будет иметь для тебя печальные последствия, – услышал Геральдио Верховного тугина и в страхе содрогнулся от гулкого эха, умножившего многократно его голос. – Помнишь, чем обернулось для тебя пребывание в этом магическом помещении в прошлый раз? Сейчас времени на восстановление не будет. Так что, спокойно и хладнокровно обдумай сначала одно мое предложение. – Хранитель повысил тон голоса и так звучавшего, как шум гремящего водопада:
     – Я хочу поощрить тебя за смелость и отвагу! Если ты успешно преодолеешь все препятствия, исполнишь задуманное и принесешь мне цветок с четырьмя лепестками, я исполню любое твое желание. Но… Желание должно быть только одно и довольно вразумительное!
     – Но лепестков же должно быть семь? – с трудом ворочая языком, спросил Геральдио и ужаснулся звуку собственного голоса, который показался ему слишком резким и пронзительным.
     – Своевременный вопрос, – ухмыльнулся старик. – Что это тебе раньше в голову не пришло? Так вот, слушай, это важно. Если даже тебе удастся собрать крылья у всех четырех пребывающих на Земле бывших друзей Мелисы, то до Тога тебе все равно не добраться. Так что, предоставь это дело мне. Хоть никто не знает, где он и как с ним стоит себя вести, я, все-таки, попробую задействовать свои связи в эниолунных мирах и его разыскать. Думаю, если у меня это получится, он не откажется отдать одно крыло для спасения своей возлюбленной Мелисы. Знаю точно – настоящие, не «приземленные» энии – очень верные, надежные и благородные существа… Оказавшись на Земле, ты должен будешь действовать быстро и находчиво. Вполне возможно, что тебе придется хитрить. Здесь, знаешь ли, все средства хороши, времени у тебя мало – всего три дня. К сожалению, слишком много было потрачено на твое восстановление и другие различные приготовления. Так что, действуй по обстановке. А, когда у меня в руках окажется заветный цветок…
     Тут Верховный тугин на мгновение умолк, явно справляясь с волнением и дрожью в голосе.
     – Когда у меня будет заветный цветок, – срывающимся гулким шепотом продолжил он, – я смогу восстановить оранжево-желтый цвет Кении Мелисы, оживив и восстановив их обеих. И взять два других недостающих крыла станет совсем просто! И тогда…
     Не закончив последней фразы, он стремительно обернулся, в радостном возбуждении потирая ладони и зловеще расхохотался. От этого хохота по спине маленького гнома побежали мурашки, а странное содержание последних слов Хранителя заставили на минуту засомневаться в его искренности. Но хитрый и мудрый старец, уловив в мыслях Геральдио зарождающиеся ростки недоверия, моментально переключил внимание гнома в нужном ему направлении. Вытащив из кармана волшебную палочку, он резким движением направил ее металлический наконечник в сторону стоявшего в отдалении гнома. Из наконечника выстрелил яркий неоновый луч, который, молниеносно долетев до Геральдио, обвил маленькое тельце гнома плотным кольцом и, с силой сорвав с места, притянул почти вплотную к старцу. Гном, не успев даже опомниться и испугаться, в недоумении уставился на простенький незамысловатый предмет в руках Хранителя, видимо, соображая, как такое стремительное волшебство могло произойти при помощи такой невзрачной обыкновенной деревяшки.
     – Да, братец ты мой, – перехватив его взгляд и мысли, заметил старик. – Внешний вид часто бывает обманчивым! Обыкновенное и довольно привычное по форме, часто оказывается волшебным и неожиданным по содержанию.
     Направив металлический наконечник волшебной палочки поочередно на каждую из рук маленького гнома и произнеся слово «перчатки», Верховный тугин на мгновение задумался и, беззлобно засмеявшись, произнес слово «серебряные». В этот момент на руках опешившего от удивления гнома возникли искрящиеся серебряными бликами перчатки. Геральдио озадаченно уставился на неожиданную обновку. Затем он вопросительно посмотрел на Хранителя, который, еле сдерживая смех и пожимая плечами, беззаботно произнес:
     – Ну, извини! Перебор вышел! Не всегда, знаешь ли, получается так, как хочешь! Все равно это лучше, чем сиреневые руки. Я ведь в последнее время колдую редко! Видимо, навык потерял. Но переделывать времени нет!
     Как бы подтверждая слова старца, часы гулко скрипнули. Массивная конструкция, рядом с которой находился Верховный тугин с лязгом и скрежетом передвинулась по кругу, в сторону вздрогнувшего от неожиданности Геральдио.
     – Не бойся! Это, как раз, то, о чем, я думаю, ты мечтал с самого начала пребывания на Луне, – стараясь быть доброжелательным, произнес старик, указывая на необычное сооружение.
     Основанием ему служила металлическая площадка на конце гигантской часовой стрелки напольных часов. К основанию крепилось неказистое деревянное сооружение – навес, закрепленный на четырех деревянных столбцах, под которым располагался стол. На столе в беспорядке были накиданы грязно-белые и серые ткани. Над ним зависла тончайшая стеклянная пластина, которая мерно подрагивала, как будто в такт бьющегося сердца… Казалось, что медленно и зловеще пульсировала вся конструкция! Подойдя ближе, Геральдио почувствовал смутную тревогу. Пробежав растерянным и недоуменным взглядом по наваленным на огромном столе материям, маленький гном пронзительно вскрикнул от неожиданности, различив в самом центре стола большую серую бабочку. Она лежала без движения и выглядела, как лоскут скомканного, потертого и прожженного в некоторых местах бархата. В складках тускло-серой, безвольно обвисшей материи угадывались полузакрытые безжизненные глаза с длинными, как будто подернутыми инеем, ресницами.
     – Кения! – тоскливо произнес Геральдио и в смтении перевел взгляд на внимательно за ним наблюдавшего Верховного тугина. – А…. А где же…. А где же Мелиса?
     – Смотри внимательней! Она здесь! – гулким проникновенным шепотом ответил старик, указав на ворох тряпья на столе.
     Медленно и с усилием, как будто увязая в болоте, маленький гном почти вплотную подошел к странной конструкции. Напрягая зрение и близоруко щурясь, он стал разглядывать ткани, лежащие на столе. И вдруг, о чудо! Среди скомканных и в беспорядке разбросанных многочисленных лоскутов он заметил призрачные и едва различимые очертания лежащей без движения фигуры, которая была еле заметна и совершенно прозрачна. Через нее были видны ткани, и поэтому-то Геральдио сразу ее не заметил. Приблизившись вплотную к лицу призрачного видения, маленький гном схватился за сердце, и, тоненько всхлипнув, застыл в приступе немого и сокрушительного отчаяния.
     – Мелиса! Это Мелиса! – только и мог выговорить он дрожащими от сдерживаемых рыданий губами.
     – Да, это Мелиса! – сухо произнес Верховный Хранитель и, не скрывая неприязни, взглянул в сторону прозрачного изваяния. – Я решил тебе показать, в каком она теперь находится состоянии… И если ты не выполнишь наш план и не соберешь «цветок жизни», возврата в мир людей, да и, собственно, в любой другой мир, для нее уже не будет. Так что, осознай сейчас, какая ответственность на тебя возлагается.
     - «Да знаю я и без тебя, ворчливый старик, что будет, если я не справлюсь с этой задачей! Надоел уже со своими поучениями и страшилками!» – неожиданно для самого себя, зло подумал гном и, испуганно икнув, уставился на удивленного старца.
     Геральдио знал, что Хранитель прочитал его мысли, но ничего не мог с собой поделать. Острое чувство отчаяния, охватившее его при виде прозрачной фигуры доброй волшебницы, а также непомерный груз ответственности за всю ее дальнейшую жизнь, на какой-то миг сделали доброго и милого Геральдио – слабым и обозленным на весь белый свет, гномом.
     – Ой, простите! Я не хотел вас обидеть! – поспешил загладить он этот неожиданный конфуз. –Просто, я очень расстроился и устал от постоянного ожидания, и…
     – Ничего! Не извиняйся! – неожиданно миролюбиво произнес старик, подплывая к нему на парящей пластине. – Этот твой выпад нам даже на руку. Он показал самое уязвимое твое место. Ведь все, без исключения, персонажи, с которыми ты должен будешь встретиться, прекрасно читают мысли в чужих головах. А, значит, нам нужно и об этом позаботиться!
     Это правда! Все волшебные существа легко читали чужие мысли. Но Геральдио так и не смог привыкнуть к тому. Он искренне считал, что копаться в чужих мыслях неправильно и не очень порядочно.
     - «Хорошо, что я чего-нибудь более плохого не подумал! – со вздохом облегчения подумал гном и с опаской покосился на усмехавшегося в седую бороду Верховного Хранителя.
     Сейчас старик казался таким, как и прежде – немного насмешливым и вполне доброжелательным.
     – А ты научись думать так, чтобы не бояться быть застигнутым врасплох на чем-нибудь «некрасивом» или «непорядочном».  И тогда не о чем будет и беспокоиться – доверительно понизив голос, произнес Хранитель. – Да и в общении с любопытными эниями тебе это очень даже пригодится.
     – Легко сказать! Я очень стараюсь думать только хорошо и правильно! Но вдруг расслаблюсь всего только на минуточку, и какая-нибудь вредная мыслишка тут как тут в моей голове! – доверительно посетовал гном.
     – Ну, а кто сказал, что должно быть легко улучшать себя изнутри. Это, дорогой мой, дело на всю жизнь! – Хочешь раскрывать в себе новые возможности и учиться творить чудеса? Будь добр – не расслабляйся! Даже на минуточку.
     Величественный старец перевел взгляд прозрачных, как льдинки, глаз на лежащую неподвижно Мелису. Рядом с ней распласталась ее израненная Кения.
     – Да и к Кении своей нужно относиться бережно. Душа – она, братец, одна на все жизни! Не убережешь – и бесследно исчезнешь навсегда с лица земли… – тут Хранитель запнулся. – Или из недр земли? Как в твоем случае... Ну что, обдумал мое предложение? Какое желание загадаешь?
     – Я не хочу быть в недрах! – неожиданно для себя выпалил гном. – Я летать хочу в звездном небе, как прекрасные энии прошлого. Или… это невозможно?
      Хранитель озадаченно взглянул на маленького мечтателя.
      - «Да уж, Мелиса верна себе! Отыскала-таки в подземельях алмазного мира редкий экспонат. Летать он, видите ли, хочет! – Верховный тугин недоверчиво покосился на застывшего в ожидании гнома. – Как она их находит, неугомонная? Или они сами к ней прибиваются? По правилу подобное притягивает подобное».
     – Ты, парень, сверхзадач-то не ставь! «Летать!», «Среди звезд!» – передразнил Хранитель гнома. – По земле сначала научись ходить с достоинством, а уж потом летать…
     – Других желаний у меня нет! Это одно-единственное! – утирая серебряными рюшами на рукаве хлюпающий нос, тихо произнес гном.
     – Нюни-то не разводи, летчик! Грязь из-под ногтей вычисти, любовь к алмазам преодолей, все низкие качества искорени… А, уж потом – о полетах думай! – смягчившись, изрек Хранитель. – Всему свое время! Справься для начала с заданием – добудь мне цветок. А я, так и быть, помогу тебе в дальнейшем – отправлю в полет! – при этих словах Хранитель как-то неоправданно зло и коварно усмехнулся.
     Но Геральдио этого не заметил. Обещание Величественного старца привело его мысли в радостное возбуждение:
     - «Значит, есть все-таки возможность воспарить в небо! Осуществить мечту долгих лет скучной жизни в алмазных рудниках!»
      – Можно, можно! Любую мечту можно воплотить в жизнь, даже самую сказочную и нереальную, на первый взгляд, – вслух произнес Хранитель, отвечая на восторженные мысли гнома. – Только сейчас настало время позаботиться о чистоте мыслей в твоей голове.
     Снисходительно поглядывая на маленького гнома, взмахом руки он поманил к себе висевший в воздухе прозрачный, потрескивающий голубоватыми искорками сосуд. Сняв широкополую шляпу с головы застывшего гнома, старец аккуратно вырвал один за другим три волоска из его взлохмаченной сиреневой шевелюры. Встряхнув волоски над сосудом, он превратил их в рой застывших кристалликов, которые через несколько мгновений превратились в ярко-желтую жидкость, с журчанием льющуюся в сосуд. Там, внутри волшебной емкости, смешиваясь с ее голубоватыми сияниями, жидкость забурлила и, дымясь и испаряясь из сосуда, образовала призрачную туманность, которая, немного передвинувшись в пространстве, зависла над головой зачарованного гнома.
     – Вот они, твои чистые и светлые мысли! Твоя надежная защита от агрессивного и злого мира! Твоя основная помощь в общении с эниями! Твой самый мудрый и правдивый советчик! И помни, что в полночь новолуния я перемещу Мелису на поляну, в то место, где она и была заколдована…
     Но Гном уже проваливался в забытье, и смысл последних наставлений Хранителя терялся в закоулках его сознания.
     - «Почему в общении с волшебниками я засыпаю на самом интересном месте?» – сонно подумал маленький гном, пытаясь взбодриться. Но вместо этого он почему-то очень трогательно всхлипнул, непроизвольно встрепенулся и так и застыл – с открытыми, слегка скошенными глазами, приоткрытым ртом и белесым нимбом над головой. Его вид при этом был довольно комичный. Дымящееся полупрозрачное облако, медленно опускаясь, окутало голову, притихшего Геральдио мягким мерцающим туманом. А Верховный Хранитель, достав из кармана волшебную палочку, стал чертить ей в воздухе замысловатые узоры, сопровождая действия тихим зловещим шепотом. Завершив обряд, старый тугин грубоватым движением нахлобучил на голову Геральдио шляпу, положил в карман его бархатной курточки светло-зеленый стебелек «цветка жизни Мелисы». И со словами: «Полночь – трещина миров», подхватив маленького гнома под мышки, перенес его в предварительно раскрывшийся перламутровый зонт на Маятнике Времени. Зонт тут же медленно завращался на золотой цепи. Все предметы в Хранилище Времени пришли в движение. Хранитель то появлялся, то исчезал. Золотая цепь поскрипывала. Движение все ускорялось. И закрученный светло-желтым, непонятно откуда взявшимся ураганным вихрем, маленький герой почувствовал странное, уже когда-то испытанное им состояние полета в огромной полупрозрачной трубе. Увидел через ее мутноватые стенки мерцание звезд. Ощутил колючий пронзительный ветер на щеках. Холод. Страх. И, наконец-то, спасительное глубокое забытье…

                Глава 6. Спасти Мелису

                Веселая компания

      Приподнявшись на локотках, Геральдио попытался подняться. Но не смог этого сделать, так как голова отчаянно кружилась и сосредоточить взгляд поэтому никак не получалось. Но гном не сдавался! Вспомнив последние минуты пребывания на Луне, а также разговоры с Верховным Хранителем, он тут же осознал, что должен во что бы то ни стало собраться, тщательно продумать план действий и, не мешкая, начинать его выполнять.
     Это было не просто! Голова болела, тело не слушалось! И еще некоторое, довольно продолжительное время Геральдио безвольно пролежал под большим листом лопуха в мокрой от предутренней росы, высокой траве. Постепенно в его сознание стали проникать разные приглушенные звуки: негромкое птичье щебетанье, тихий шорох листьев, странный и неслаженный звук двух голосов, сливавшихся иногда в заунывную нестройную мелодию.
     - «Кто бы это мог быть? – с трудом приоткрыв один глаз, подумал Геральдио. В просветах между нависшими над ним листьями и травами он увидел белесые лоскуты рассветного неба. Внимательно прислушиваясь к странному шуму в голове, он стал осторожно приподниматься с земли.
     – Может, это в моей голове поют? И это последствия от пребывания в Хранилище Времени?  Голоса в голове! Боль в теле! – деловито и громко оценивал гном свое самочувствие. – Но… времени на отдых у меня нет! Да и хорошего плана действий тоже! Так что, давай, голова, работай! Соображай, как мне лучше всего поступить! Думай! Думай!
      Он несколько раз очень энергично постучал маленьким кулачком себя по лбу.
      – Эй! Кто там орет?! – услышал он тоненький задиристый голосок. Кому там еще по ночам не спится?
     Раздвинув зеленые створки травяной завесы, Геральдио увидел на небольшом отдалении от себя едва различимые в густом утреннем тумане две маленькие фигурки. Осторожно ступая и нахлобучив широкополую шляпу как можно ниже, отважный гном стал медленно продвигаться в их направлении, готовый при первой опасности пуститься наутек. Но этого ему делать не пришлось, так как при ближайшем рассмотрении маленькими фигурками оказались две довольно крупные мыши, в одной из которых Геральдио узнал своего давнего товарища Сиропа. Мыши сидели у большой земляной норы, полуприкрытой деревянным щитом, в которой Геральдио с радостью узнал собственноручно выкопанный им когда-то потаенный лаз, о существовании которого знал только его приятель Сироп. Мыши же при его появлении напыжились и тоже, видимо, готовы были в любой моменнт пуститься наутек. Заметив их настороженные позы, Геральдио поспешил известить друга о своем приближении:
     – Сироп! – как можно громче и четче воскликнул он. – Это я – Геральдио.
     Большая белая мышь по прозвищу Сироп недоверчиво оглянулась и, меленько подрагивая носом, стала ловить воздух, исходящий от гнома.
     – И правда, Геральдио, – через несколько мгновений раздался удивленный писк. – Ну надо же! А я-то думал, ты пропал навсегда! Канул, так сказать, в Лету. Тут тебя обыскались все! Ну и шороху ты навел!
      Сироп с удивлением разглядывал так внезапно появившегося товарища.
     – А что это у тебя за шутовской наряд? С каких это пор ты франтом заделался? Что произошло, Гера? Где тебя носило столько времени? Я уже думал, что никогда тебя не увижу! Так сказать, трагедия – потерял друга! – закончил он пламенный монолог и кинулся обрадовано обниматься, со слезой в красном глазу.
     Только теперь Геральдио заметил, что от приятеля сильно пахло вином. Осуждающе качая головой и аккуратно отстраняясь от объятий белой мыши, он с укоризной произнес:
     – Ох, Сироп, Сироп! Опять ты за свое! Куролесишь в винных погребах! Жизнь свою губишь!
      – И ничего я не гублю! А, просто, даже очень радуюсь жизни! Она ведь у нас одна! – широко разводя лапки и сильно покачиваясь, беззаботно пропищал Сироп. – Вот и Маркелло говорит, что в жизни нужно искать удовольствия и уметь наслаждаться ими. А все остальное – глупости и бред! – пьяненько похихикивая, указал он на застывшую поодаль ярко-красную мышь.
     – А кто такой – этот Маркелло? – переведя взгляд на развязно развалившегося приятеля Сиропа, подозрительно спросил гном. – И почему ты показал ему мой потайной лаз? Какое ты вообще имел право выдавать мою тайну?
    – Какой забавный глупый гриб!
      Весь в фиолете, в красной шляпке.
     Что там о жизни он бубнит?
В сиреневой, что держит лапке? 
     Низким, человеческим   голосом   изрекла   красная   мышь   и вдруг   безудержно расхохоталась.
     От такого странного поведения не менее странной мыши Геральдио на минуту опешил. Он растерянно посмотрел на свою левую руку и действительно заметил, что крепко сжимает в кулачке стебелек «цветка жизни Мелисы». Как стебелек оказался в его руке? Как рука оказалась без перчатки? – Геральдио не помнил. Он напряженно морщил вспотевший под шляпой лоб и мучительно соображал, как должен сейчас себя вести. Но долго думать ему не пришлось. Большая красная мышь поднялась со своего места и развязной, покачивающейся походкой вплотную приблизилась к Геральдио.
     – Ты спрашиваешь, кто я такой?
       Так вот, зовут меня Маркелло!
       Я – заколдованный герой!
       И доверять мне можешь смело!
     Радостная догадка пронзила сознание Геральдио.
     – Так вы и есть заколдованный эний Марко, друг Мелисы? Зеленый цвет Радуги!!! – воодушевленно воскликнул гном, срывая с головы злополучную шляпу и низко кланяясь.
     – Да, мой сиреневый друг! Я – эний Марко. А откуда ты знаешь историю о Радуге? – подозрительно нахохлившись и глядя снизу-вверх на склонившегося в почтительном поклоне гнома, произнес он.
     – Ой! Как я рад, что встретил вас! Я вам все объясню! Я вам все расскажу! – радостно затараторил гном.
     Последствия от долгого пребывания в Хранилище Времени продолжали действовать на Геральдио уже известным образом. В его поведении начинал проявляться следующий за заторможенностью этап сильного возбуждения.
     – Видите ли, многоуважаемый Марко. Ситуация очень сложная! Ваша подруга – прекрасная волшебница Мелиса в беде! Она заколдована злой Луизией! И если в течение трех дней ее не спасти, она навсегда исчезнет… Ее Кения изранена! И она серого цвета… А Мелиса совсем прозрачная, и обе не дышат! Я сам видел! И это ужасно! И только вы – ее радужные друзья можете помочь! Отдать крыло! Собрать цветок! – нервно дрожа всем телом, и не в силах больше сдерживаться в полный голос разрыдался гном.
     Напряжение последних дней жизни на Луне, неопределенность будущего и боль от осознания своей беспомощности в таком трудном волшебном деле прорвались наконец-то наружу бурными потоками слез. Геральдио опустился прямо на землю и безутешно заплакал.
     На некоторое время над поляной нависла тревожная тоскливая тишина, прерываемая лишь горькими всхлипываниями маленького гнома. Когда же он, успокоившись, посмотрел в сторону заколдованного эния, то увидел красную мышь сидящей в странной, почти человеческой позе с понуро опущенной головой.
     – Вы поможете мне? Вы спасете Мелису? – вздрагивающим вкрадчивым шепотом спросил гном.
     Мышь между тем глубоко вздохнула, неопределенно повела маленькими плечиками и, медленно поднявшись на задние лапки, нетвердой походкой направилась в сторону потайного лаза.
     – Это нужно, как следует, обдумать, – не оборачиваясь, бросила она через плечо. – Ты принес нам важную весть о судьбе Мелисы. Неожиданную! Без «ободряющего ум эликсира» из винной бочки красотки Лу и не разберешься! Пройдем-ка в нашу скромную подземную обитель, и там все, как следует, обсудим. Соберем, так сказать, «военный совет». И ты, мой сиреневый товарищ, чтобы зря не терять времени, расскажешь по дороге всю историю в мельчайших подробностях.
     При этих словах крупная красная мышь, являвшаяся на самом деле заколдованным энием, решительно скрылась в потаенном лазе. Не переставая икать и удивленно оглядываться на Геральдио, за предводителем их маленькой компании исчезла в темном провале норы не менее крупная белая мышь по прозвищу Сироп. И, наконец, натянув малиновую шляпу практически на нос, втянув голову в плечи и спрятав сиреневую руку без потерянной где-то перчатки в карман, за ними последовал Геральдио. Для него это было очень опасное путешествие, ибо он вступал на территорию подземного государства, где был объявлен самым главным и опасным преступником всех времен.

                «Военный совет»

     Во время подземного перехода, забыв об опасности быть схваченным, Геральдио взахлеб рассказывал насупившемуся и посерьезневшему Марко трагическую историю столкновения Луизии и Мелисы. Он также без утайки поведал обо всех приключениях, случившихся с ним: о краже Дивного камня, о жизни на Луне и, наконец, о нюансах трудного дела по спасению Мелисы, рассказанных ему Верховным Хранителем. Марко сосредоточенно выслушал весь рассказ до конца. После того, как Геральдио с мольбой в голосе сказал, что он очень надеется на мудрость и помощь великого эния Марко, посуровел еще больше, и со словами: «Посмотрим, что можно сделать!» – встав на все четыре мышиные лапки, не оглядываясь, быстро побежал вперед. Благополучно миновав опасные участки подземного лабиринта, маленькая компания добралась до обширного винного подвала замка злой королевы Луизии.
     Помещение было зловещим! Во мраке низких каменных сводов раздавались устрашающие шорохи. Тут и там угадывались силуэты массивных винных бочек, расставленных в беспорядке на мокром каменном полу. Вдоль стен, выхваченных тускловатым светом одинокого факела в центре подвала, были заметны стеллажи, плотно заставленные пыльными пузатыми бутылями. Паутина мохнатыми гирляндами украшала все видимые предметы этого недружелюбного и неприятного места.
     – Вот мы и дома! – заметно повеселевшим голосом промолвил Марко и жестом пригласил Геральдио присесть на грубо сколоченный ящик в укромном уголке погреба, спрятанного от посторонних глаз за большой деревянной бочкой. – Добро пожаловать в наш с Сиропом «райский уголок»! И слава великому Изобретателю, подарившему Луизии «самозаполняющийся графин», соединяющийся с емкостями винного погреба невидимым шлангом. Благодаря этому нужному и волшебному изобретению, в подвал уже давно практически никто не заходит, и поэтому мы можем чувствовать себя в нем в полнейшей безопасности!
     Деловито потирая передние лапки, обе мыши прошествовали за очень маленький для Геральдио, но вполне соответствующий их размерам, деревянный стол. Молча, не сговариваясь, наполнили до краев две ореховые скорлупки вином, капающим из крана большущей деревянной бочки. Затем стремительно, залпом осушили свои «бокалы». После чего удовлетворенно кивнули, икнули, уселись за стол и так и застыли в расслабленных позах друг против друга. С большим удивлением наблюдал Геральдио эту сценку, в которой читалась необыкновенная, отточенная временем слаженность! Маленький гном давно замечал за своим мышиным приятелем Сиропом любовь к алкоголю. Понять этого пристрастия он не мог, ибо искренне считал, что пить – вредно! Поэтому при каждом удобном случае Геральдио читал Сиропу небольшую лекцию о вреде пьянства. Но сейчас гном был явно растерян потому, что легендарный и очень уважаемый им эний Марко тоже пил вино! А Геральдио искренне считал всех без исключения эниев мудрыми волшебниками.
     - «Может, я и не прав насчет алкоголя? Может, если такой легендарный эний любит пить вино, в этом и нет ничего плохого?» -  размышлял он.
     – Могу тебя уверить, что не только «легендарный эний» Марко любит выпить. Но и бывшая эния Луизия уже давно не справляется с реальностью земной жизни без этого спасительного зелья! – ответил вслух Марко на мысли маленького гнома. – Попробуй сам, выпей! Тебе я думаю, тоже не мешает немного расслабиться…
     Геральдио приподнялся и нерешительно протянул руку за наполненной для него ореховой скорлупкой. Подбадриваемый энергичными движениями мышей, гном несмело отхлебнул кислого и резкого на вкус зелья. Его голова тут же отчаянно закружилась и, не в силах удержаться на ногах, гном решил было сесть обратно на деревянный ящик, но промахнулся и, беспомощно хватая руками воздух, завалился на пол. При падении скорлупка выскользнула из рук Геральдио, расплескав остатки вина прямо на новенький костюм. Шляпа съехала на затылок. А вся эта комическая сценка вызвала приступ неуемного веселья у двух подвыпивших мышей.
     – Ой, какой же он забавный! Давай оставим его у себя! – басил Марко, катаясь по полу в луже вина и корчась от смеха.
     – Г-г-гера, – вторил ему Сироп, не в силах произнести фразу до конца, – т-т-третьим будешь?
     Понемногу приходя в себя, Геральдио тоже стал несмело похихикивать, глядя на беззаботное веселье Сиропа и Марко. Потирая ушибленную спину, он осторожно приподнялся с пола и скромненько уселся в уголке на предложенном ему ранее ящике.
     – А как мы все-таки будем спасать Мелису? – весело и громко спросил он, пытаясь соответствовать общему легкомысленному настроению.
     Но на этом вопросе веселье, собственно, и закончилось. Резко прекратив смеяться и безобразничать, Марко поднялся с пола и, угрюмо поглядывая в сторону надоедливого гнома, уселся на крошечный табурет рядом со столом. Поочередно налив из подтекавшего крана винной бочки в три ореховые скорлупки вина он, молча, передал их Геральдио и Сиропу и со словами: «За успех нашего безнадежного предприятия!» – залпом осушил свою порцию.
     – Прежде всего нужно позвать на совет нашего героя-любовника Дэна, – с ехидцей в голосе произнес Марко. – Но сделать это будет совсем не просто.
     – А почему? – в простодушном удивлении спросил гном. – Неужели он откажется помочь в беде своей подруге?
     – Ох, и наивный же ты, сиреневый гном! Неужели ты думаешь, что все бывшие друзья Мелисы - вот так сейчас все бросят и кинутся вызволять ее из беды? У всех свои дела и заботы. Как? Ну, как мы соберем этот злополучный цветок? Луизия – враг номер один. Развлекается, как может – заколдовывает нас уже во второй раз. Вот и вконец озверела – Мелису превратила в призрак! О былой дружбе совсем не помнит! Ничего святого! – пьяненько всхлипнув, удрученно сетовал Марко. – Как у нее забрать крыло Кении? Украсть? Не представляю, как это можно сделать. Она ведь очень сильная колдунья – почувствует, заметит. Дэн – совсем спятил, получив возможность целыми днями лицезреть Виккерию. Поселился в ее шкатулке с драгоценностями. Все дни напролет проводит рядом с ней. Прячется, правда. Но она, я-то точно знаю, давно его заметила. И ей его даже не жалко! Снисходительно позволяет собой любоваться, а он и рад. Больше ему в жизни ничего и не нужно теперь. Дурак! – неожиданно злобно ругнулся заколдованный в мышь эний. – Я даже не знаю, как и выманить его из этого «сладкого ада» …
     – Очень даже можно и выманить, – вклинился в разговор, молчавший до этого момента Сироп.  – Самонаводящаяся мышеловка – помнишь?
      Марко в недоумении уставился на Сиропа.
      – Ну как же? Помнишь, недели три тому назад, когда вы только появились в нашем мышином царстве, мы умыкнули у Луизии эту ее новую игрушку, которой она намеревалась тебя с Дэном отловить?
     – И? – все еще туго соображал Марко.
     – И сейчас мы вполне можем пустить ее по следу Дэна… И через час-другой, он будет у нас в гостях, как миленький! А Геральдио хлопнет в ладоши, чтобы привести ее в действие.
     Идея Сиропа показалась Марко очень забавной, и он раскатисто, совсем по-человечески расхохотался. Сироп же межу тем подошел к Геральдио и попросил его встать с ящика, под которым оказался предмет, очень напоминающий четверть крупной головки сыра, сильно пахнувший и пустой внутри. Затем он попросил гнома, с любопытством взирающего на странный сыр, трижды хлопнуть в ладоши и произнести три раза имя «Дэн». Геральдио послушно исполнил просьбу товарища. И в тот же момент необычный кусок сыра подпрыгнул и со стремительной скоростью исчез в темноте погреба.
     – Вот и ладненько! – потирая лапки, пробасила большая красная мышь. – Теперь нам ничего не остается делать, кроме как ждать нашего «закадычного дружка». Так давайте же выпьем!
     Сироп с готовностью разлил вино. Все выпили. На минуту в погребе наступила тревожная тишина, которую опять нарушил неугомонный Геральдио.
     – Может быть, пока мы ждем легендарного эния Дэна, мы сможем что-нибудь предпринять?
     – Что, например? – подозрительно прищурившись, спросил Марко.
     – Ну, например, взять одно крылышко у Вашей Кении и начать собирать волшебный цветок для спасения Мелисы, – заискивающе улыбаясь, произнес гном и поспешил вытащить из кармана тоненький светло-зеленый стебелек. – Вот он! Можно начинать!         Гном торжественно протянул отпрянувшему Марко заветный цветок.
     – Че-чего ты, собственно, от меня хочешь? – в недоумении тараща глаза, спросил заколдованный эний.
     – Как чего хочу? – опешил гном. – Я же вам все рассказал – крыло вашей Кении! – Перестав улыбаться, нервно заерзал на ящике Геральдио. – Ведь волшебница Мелиса вас и легендарного Дэна всегда выручала. И вы должны сейчас ей помочь… Когда она в беде… Вы же, все-таки, друзья! А друзья должны выручать…
     – Ты мне о моих долгах не напоминай, сиреневый землекоп, – внезапно рявкнула большая красная мышь, с размаху хлопнув по столу маленькой лапкой. – Ты смотри, героем себя почувствовал! Высокородных эниев учить тому, что такое дружба вздумал!
     – Нет, нет, что вы! – поспешил разубедить Геральдио рассвирепевшего Марко. – У меня и в мыслях не было… Я просто хотел напомнить, что времени мало. И что нужно поскорее начинать действовать. Но вот как? Я не знаю. Я действительно всего лишь маленький гном. Ну а вы – великий и легендарный эний, умный и могущественный… На вас вся моя надежда, – совсем тихо, с тоской в голосе закончил речь Геральдио.
     – Ну вот, так бы сразу и сказал!  Великий и легендарный эний – это да! Правда в теле несуразной красной мыши… – уже более дружелюбно продолжил он и, как бы в насмешку над самим собой, повилял длинным тонким хвостом, затем, надув щеки, с силой потянул в разные стороны упругие ярко-красные усы.
     Гримаса получилась очень смешная, и вся компания снова беззаботно рассмеялась. Марко явно не собирался становиться серьезным. Он продолжил чудачества забавной пантомимой, пройдясь на задних лапках перед благодарными зрителями, упирая передние лапки в бока и заносчиво задирая нос к верху.
– Ой, как смешно! – хватаясь за бока, тоненько взвизгнул гном. – А почему вы красный? Ведь красных мышей не бывает!
     – Вот именно! – отозвался Марко и многозначительно поднял лапку вверх. – Не бывает! Но мы, энии, знаем, что перед любым колдовством всегда можно загадать последнее желание, и оно обязательно исполнится. Вот я и решил в последний момент – коли мне предстоит теперь побыть в шкуре мыши, пусть уж лучше она будет красной, а не серой… Терпеть не могу серый цвет…
      Придав своей стойке величественный вид, он процитировал очередной рифмованный текст:
     – Раскрашу в яркие цвета Всю жизнь! И уж потом
       Я буду бегать от кота, Дразня его хвостом!
     – А почему вы тогда выбрали красный, а не зеленый цвет? У вас ведь Кения зеленая, да и в легендарной Радуге вы были зеленым.
     Напоминание о Радуге опять резко изменило настроение Марко. Вообще-то общаться с эниями было всегда нелегко, ведь их настроение часто и неожиданно менялось. Перестав паясничать, Марко подошел к столу, и наливая очередную порцию вина себе и собеседникам, угрюмо насупился и произнес:


     – Что толку теперь вспоминать о былом,
       Ведь Радуги больше нет!
       Сейчас она кажется сказочным сном.
       Той дружбы растаял след.
     - Теперь мы все порознь. Ненавидим или не доверяем друг другу. Растеряли в земной жизни былое величие! Растеряли остатки былой дружбы, былых светлых чувств и благородных порывов!
     В последних словах Марко прозвучали боль и отчаяние. Облокотив передние лапки на стол и подперев ими голову, он громко всхлипнул и смахнул нечаянно набежавшую слезу.
     – Так что один я ничего решать не буду… И не проси, – промолвил он, почти с брезгливостью отодвигаясь от доверчиво протянутой руки Геральдио с волшебным стебельком. – Вот Дэн пожалует, тогда и решим. А сейчас оставьте меня. Я спать хочу.
      Язык Марко начал потихоньку заплетаться, голова безвольно клонилась к столу.
И через мгновение зловещую тишину винного погреба взорвал раскатистый мужской храп, который исходил от заснувшей за столом большой пьяной красной мыши.
     Геральдио обреченно вздохнул.
– Ну, если так пойдет дело и дальше, то прекрасная волшебница Мелиса исчезнет через три дня навсегда, – с грустью подытожил он и в недоумении уставился на храпящую мышь. – Я-то думал, они друзья! Сразу спохватятся, бросятся выручать подругу! А они…
     – Не переживай раньше времени! – участливо заметил Сироп. – Ведь с эниями всегда так. Сейчас одно настроение. Завтра другое. Ты поспи немного. Отдохни. Как говорят люди, утро вечера мудренее.
     Согласно кивнув, Геральдио с благодарностью за поддержку посмотрел в сторону тоже клевавшего носом Сиропа. И, кое-как устроившись на неудобном, грубо сколоченном ящике, провалился в тяжелый и глубокий сон.

                Окончательный разрыв

     Да. Все еще хуже, чем мы предполагали, – услышал Геральдио торопливый шепот Марко.
     Проснувшись и открыв глаза, он увидел трех крупных мышей, заговорщически склонившихся друг к другу над маленьким столом. Оплывший огарок свечи, установленный на полу в большую бутыль, освещал отгороженное винными бочками помещение неровным подрагивающим на сквозняке светом. Тени зверьков, увеличенные многократно, зловеще шевелились на стене. В воздухе пахло сыростью и вином. А еле различимый шепот своим монотонным шуршанием придавал этой и так довольно мрачной обстановке еще более пугающее впечатление.
     Геральдио хотел было громогласно объявить о своем пробуждении, но смутная тревога заставила его повременить и прислушаться к разговору.
     – Мы-то думали, что Мелиса в полном здравии и силе ищет способы нас расколдовать и спасти! А оказывается, спасать нужно ее! – между тем продолжал нашептывать Марко. – И это в корне меняет дело! Получается, нам помогать-то и некому! А это значит, мы застряли в этих шкурах до скончания веков.
     – Ну и что! – беззаботно парировал Дэн. – Мне в этой оболочке гораздо лучше, чем в прежней.
     – Дэн! Опомнись! Нашел с чем сравнивать! Ты ведь могущественный эний, а не бывший тупой олень! – в раздражении повышая тон разговора, пробасил Марко. – Ты что, теперь собираешься весь остаток жизни прохлаждаться в этой синей мышиной шкурке? Разве ты не понимаешь, в ней мы еще более уязвимы, чем в оленьих телах.
     – И совсем не так и уязвимы, – легкомысленно ответствовал Дэн. – А очень даже и защищены. Мы теперь маленькие, юркие. Можем питаться более приятными продуктами. Можем находиться в любом помещении и оставаться незамеченными.
     – Я, конечно, понимаю, к чему ты клонишь, – зло прошипел Марко. – Жизнь в покоях Виккерии и возможность наблюдать ее во всех прекрасных видах – это предел твоих мечтаний. Но подумай, хочешь ли ты провести так всю свою жизнь?
     – Ох, не знаю, что и сказать! – игриво произнес Дэн и сладко потянулся. – Одно для себя я понял точно – счастливее, чем сейчас в земной жизни я не был никогда. Сплю на мягонькой подушечке… Мне ее Виккерия собственноручно вышила. Ем лакомства по десять раз в день. Мне их Вики собственноручно готовит…
     Было очевидно, что Дэн поддразнивает Марко, причиняя ему тем самым боль и вызывая на конфликт.
     – Не ври! – вне себя от бешенства взвился Марко. И маленькая табуретка под ним с шумом опрокинулась на пол, а ореховые скорлупки с остатками вина разлетелись в разные стороны. – Ничего она тебе не готовит! Она тебя, синюшного уродца, просто не замечает!
     – Э, братец, да ты не в курсе последних событий, – внимательно наблюдая за реакцией Марко, сказал Дэн. – Пока ты тут пьянствуешь беспробудно, мы с Виккерией уже как две недели не разлей вода. Она меня холит и лелеет. В шампунях ароматных купает, шерстку расчесывает. Носит меня в кармане одежды, не желая расставаться ни на минуту… Вот давеча медальончик в знак вечной дружбы и любви подарила, – указывая на висящее на шее, сделанное из проволоки крохотное сердечко, умильно произнес Дэн.
     – Так она просто жалеет тебя, убогого, – с болью и отчаянием в голосе, завопил Марко. – Она с тобой развлекается, как с игрушкой! Наскучит ей это занятие – бросит и не задумается! В первый раз что ли…
     Не в силах больше сдерживать слезы и обхватив лапками голову, Марко безудержно разрыдался. Плакать он, видимо, не умел, и поэтому очень напугал всех без исключения обитателей винного погреба громогласными рычащими звуками, сильно сотрясающими его тщедушное мышиное тело. Изо всех щелей и пустот огороженного бочками пространства показались настороженные мордочки мышей. Над их головами, суетливо шелестя крыльями, хаотично заметались мыши летучие. Все в этом пустынном на первый взгляд, огромном помещении пришло в движение и наполнилось странными шуршащими звуками и зловещим, гулким эхом.
     Марко между тем, раскачиваясь из стороны в сторону, выкрикивал фразы, которые прерывались рваными сухими рыданиями:
     – Откуда такая жестокость? Откуда?.. Мало того, что любимая бросила… Ничего не объяснила… Разбила сердце… Разбила жизнь… Так еще и друг предал! Влюбился он, видите ли, в нее! Жить не может! Ну ладно! Это как-раз-то я понять смог! Она красивая, умная, неприступная! Любой бы влюбился! Но зачем, скажи, зачем ты сейчас мне душу рвешь этими рассказами? Еще больнее сделать хочешь? Мало тебе моего страдания? Победу надо мной хочешь отпраздновать? – продолжал бесноваться он, всхлипывая и тяжело с усилием вздыхая.
     Марко вплотную подошел к Дэну. Не отводя глаз, он вцепился в шкуру на груди своего бывшего друга и с силой его потряс. Перепуганный Дэн и не думал сопротивляться. Часто моргая круглыми маленькими глазками, он растерянно произнес:
     – Что ты! Что ты, дружище! Я ничего такого и в голове не держал. Я и не думал, что ты до сих пор по Виккерии страдаешь. Ты ведь у нас такой сильный! Балагур! Затейник! Ты ведь мне друг! Я не хотел причинять тебе боль…
     – Ох, Дэн! Что же ты все время врешь? Когда ты этому научился? И у кого? – отпуская из своих цепких лапок бывшего друга, устало произнес Марко. – Ну да, у людей, конечно! Слишком долго мы среди них прожили…
     Его яростная вспышка отчаяния угасала. Голос становился спокойнее и увереннее, но в нем все-таки прослеживалась щемящая пронзительная грусть.
     – Все ты знаешь, Дэн! Но ведешь себя странно, как глупая, ничего не понимающая, пугливая мышь и как самонадеянный, жестокий человек одновременно. Забыл, что ли – мы энии!!! Мы мысли друг друга читаем. Все сокровенное друг о друге знаем! Как же ты мог не знать о моих чувствах? О моих страданиях? О моей любви? – голос Марко становился все тише. – Знал, но был занят исключительно своими переживаниями. Мне даже не сочувствовал. У людей это называется – эгоизм. Когда только о себе заботишься и переживаешь, а что на душе у других, и не интересно даже… Много лет ты был рядом со мной и даже не удосужился прочувствовать мою боль… Так о какой дружбе?.. О какой дружбе в таком случае может идти речь? – с грустью подытожил Марко. – Давно ее уж между нами нет! Исчезла! Испарилась… Как радуга после дождя…
     При упоминании о радуге Дэн вздрогнул, как от удара, и, поеживаясь, с тоской покосился на Марко. Яркое мимолетное воспоминание о былом величии, преданной дружбе и светлой, чистой любви острой болью пронзило его сердце.  Марко, между тем понуро опустил голову и, отвернувшись от Дэна, медленно поплелся в сторону небольшой мышиной норы, его длинный хвост безвольно волочился следом.
     – Ты куда? – в замешательстве спросил у приятеля молчавший до этого мгновения Сироп.
     – Я ухожу к Луизии. Так будет правильней!
     – Ты что, с ума сошел? Прямо кошке в лапы идешь! – испуганно пискнул Сироп и стремительно кинулся к мышиному лазу, загораживая его собой. – Она ведь спит и видит, как тебя и Дэна заполучить… Она же тебя погубит окончательно… Или придумает какие-нибудь зловредные издевательства! Луизия, она такая! Я уж ее знаю! – продолжал суетливо попискивать Сироп, пытаясь заглянуть в еще более красные от слез глаза приятеля.
     – Ну и пусть! Мне все равно! – обреченно ответил Марко, осторожно отодвигая сопротивлявшегося ему Сиропа. – Не могу больше так жить! Устал паясничать и топить в вине боль и отчаяние. А с Луизией все будет по-честному! Она, во всяком случае, не притворяется как этот.
     Марко махнул головой в сторону Дэна.
      – Не хочет казаться добренькой. Не пытается играть в дружбу, которой уже давно нет. Да и чего мне боятся, собственно? Это она к Дэну имеет претензии. Это он ее обманул и предал! А меня она так, за компанию с ним истязала своим грубо сколоченным, злобным колдовством. Но я-то понимаю, от чего все это! Она пережила такое же горькое разочарование в любви, как и я. Как и я, она пережила предательство друзей. Может так случится, что нам будет и нетрудно найти общий язык… Может, расколдует меня, простит. Во всяком случае, другого выхода я теперь не вижу, как выбраться из этой проклятой мышиной шкуры… Помощи ждать больше неоткуда…– произнес он и решительно исчез в зияющей темноте мышиного лаза.
     – Подождите! Подождите! – истошно закричал из своего угла Геральдио и кинулся вслед за Марко. – А как же Мелиса? Ведь ее тоже нужно спасать! И времени остается все меньше! Она-то никого из вас не предавала! Марко, пожалуйста, вернитесь!!!
     – Да не нужна ему Мелиса! – услышал Геральдио за спиной голос Дэна. – Давно уже не нужна! Обвиняет других в эгоизме, а сам ни о ком другом кроме себя и не думает. С утра до ночи жалеет себя… Все его, видишь ли, обманули! Все его предали!
     – Но как же так, ведь вы и Марко вроде бы дружили и не сорились с Мелисой? – произнес маленький гном и в недоумении уставился на Дэна.
     – Ага! Дружили, не сорились! – насмешливо произнес Дэн. – Только потому, что это нам выгодно было. Я вот, например, так еле ее терпел в последнее время. Она ведь тоже в последнее время другой стала. Все мы бывшие энии изменились в худшую сторону и опустились, поселившись на Земле… Пела она ужасно, совершенно не считаясь с моим утонченным слухом; зачем-то утирала сопли неотесанным пастухам; лезла в делишки людей, когда ее об этом, собственно, никто и не просил. А еще, как пятнадцатилетний человеческий детеныш, носилась с понятиями дружбы и любви, предав при этом самого верного и надежного своего друга Тога.
     – Она его не предавала! Она просто ошиблась сначала, а он ее не простил и улетел в неизвестном направлении. А она его потом искала везде и не нашла, – скороговоркой выпалил гном, с воодушевлением защищая любимую им добрую волшебницу.
     – О, да ты осведомлен лучше, чем я мог бы предположить, – высокомерно произнес Дэн. – Ну, да ладно. Что скрывать, Мелиса изменилась гораздо меньше, чем мы все вместе взятые. Она единственная не отвернулась и пыталась мне и Марко помочь… Правда, как оказалось, безрезультатно, – как-то очень вяло и равнодушно подвел итоги Дэн.
     – Так что, вы тоже не отдадите крыло своей Кении ради спасения Мелисы?
     – Отдал бы, если бы в этом был, хоть какой-то смысл. А теперь Марко притворился разобиженным и умотал Луизии в ножки кланяться. Заполучить крыло у Луизии равносильно самоубийству. Даже если мы с Виккерией отдадим по крылу, Мелису не спасти! Жалко, конечно, Мелису… А, что делать?
     Геральдио в отчаянии заломил руки.
     – И правда, что же делать? Может попросить совета у прекрасной королевы Виккерии. Она ведь очень умная и все-таки, в отличие от вас, хотя бы в человеческом теле, – не задумываясь, что говорит, выпалил Геральдио.
     – Что?! – нервозно взвизгнул Дэн. – Что ты себе позволяешь, глупый землекоп? Да я даже в мышиной шкуре гораздо мудрее и сильнее, чем ты в своем несуразном фиолетовом костюме. Какая тебе Виккерия? Грязь из-под ногтей вычисти прежде, чем перед прекрасными очами высокородной особы являться. Да и даже после этого она тебя принять не пожелает. Она и людей-то не очень жалует. Все больше варварами называет. А уж гномов – вообще на дух не переносит. Брезгует… Так что – счастливо оставаться! Некогда мне тут с тобой попусту болтать… Виккерия, наверное, заждалась совсем. Тревогу, наверное, забила – куда же я подевался?
     При этих словах забавный с виду синий мышонок передними лапками горделиво поправил на груди проволочный медальон. Затем, величественно расправив крошечные плечики, он умудрился высокомерно взглянуть снизу-вверх на притихшего Геральдио. Увидев печаль и растерянность в сиреневых глазах гнома, уже подходя к мышиному лазу, он на мгновение остановился.
     – Сказано тебе, нельзя Мелису расколдовать! Значит, нельзя! Смирись и оставь эту затею, – более миролюбиво произнес Дэн и исчез из виду в мышиной дыре.
     От прощальных слов Дэна Геральдио буквально онемел. События последних минут так истощили его, что, не в силах устоять на ногах, он как подкошенный в изнеможении рухнул на мокрый и холодный каменный пол подземелья. Сироп, все это время, наблюдавший за столь бурным развитием событий, кинулся к Геральдио и попытался привести его в чувства, покусывая и теребя за рукав. Но этих действий оказалось недостаточно. Геральдио не подавал признаков жизни. Тогда находчивый мышонок, взобравшись на кран большой винной бочки, под которой распластался так некстати сомлевший гном, и с усилием слегка передвинул медную рукоять крана. Холодная пахучая жидкость тоненькой струйкой полилась прямо на лицо и в приоткрытый рот Геральдио. Это возымело моментальное действие: гном встрепенулся, ойкнул и, вскочив на четвереньки, стремительно отполз в сторону, спасаясь от винного водопада. Фыркая и отплевываясь, Геральдио уселся на маленький холщовой тюфяк, лежавший рядом с мышиным трапезным столом. Отряхивая руками одежду, он попытался оттереть липкие винные пятна с манжеток курточки и со штанишек.
     – Почему они все говорят, чтобы я грязь из-под ногтей вычистил? – недоуменно произнес он, внимательно разглядывая ногти на руках и поднося их ближе к свету одинокой свечи. – Они ведь у меня чистые!
     – Это они таким образом хотят тебя унизить… Сказать, что ты им не ровня, – откликнулся на вопрос Сироп. – Я уже давно заметил – все эти энии большие зазнайки! Они могут водиться с тобой и даже делать вид, что хорошо к тебе относятся. Но при любом удобном случае напомнят, что ты по сравнению с ними жалкий и ничтожный «сын Земли».
     – Сын Земли?
     – Ну. Да! Ведь. Они - небожители! Высшие существа! – пожимая плечиками, произнес Сироп.
     – Вообще-то, я тоже всегда так о них думал… До недавнего времени, – с грустью произнес Геральдио. – Думал о том, что все они благородны и честны, что для них дружба – святое! А оказывается, их девиз, как и у большинства людей – «каждый за себя». И на помощь попавшей в беду подруге эти «высокородные герои» идти и не собираются.
     – Не грусти! Не надо! Если самим эниям не нужна твоя Мелиса, то что можешь сделать ты – маленький подземный житель. Может быть, легендарный Дэн и прав – оставь эту затею в покое! Не по силам она тебе!
     На мгновение в огромном подземном погребе застыла тяжелая звенящая тишина. Геральдио, обхватив руками колени и втянув голову в плечи, напряженно застыл, устремив взгляд на танцующее в потоках сквозняка пламя свечи. Сироп, примостившись рядом, свернулся клубочком и с дружеским участием наблюдал за выражением его лица. Геральдио думал. Все события и встречи, произошедшие с момента возвращения на Землю, стремительно проносились в голове, связываясь в цельную, но весьма трагическую картину. Ситуация казалась безвыходной – у Мелисы на Земле друзей не осталось! И поэтому спасать ее жизнь было некому! Эта очевидная и такая безнадежная мысль наполнила доброе сердце маленького ученого гнома мрачным. Мысль о том, что, может быть и легкомысленная, но добрая и прекрасная волшебница навсегда исчезнет с лица земли сковали его маленькое тело мучительной, все заполняющей болью… И Геральдио принял решение!
     – Я не смогу дальше жить, зная, что, хотя бы не попытался ее спасти! – пылко воскликнул гном, испугав начинавшего дремать Сиропа. – Нужно поискать другой способ! Я уверен – он есть! Как говорит Хранитель: «против любого сильного колдовства найдется еще более сильное». И хоть я, как ты правильно заметил, всего лишь маленький подземный житель и не наделен ни волшебной силой эниев, ни тонкой изобретательностью людей, я все-таки сделаю все, что могу, чтобы спасти Мелису. Даже, если для этого мне нужно будет пожертвовать жизнью! – воодушевленно произнес Геральдио и резким решительным движением вскочил на ноги.
     – Что? Что же ты собираешься делать? – слегка заикаясь от неожиданности, пропищал Сироп. – Жизнью рисковать? Из-за кого? Из-за почти незнакомой волшебницы? Это же глупо!
      Сироп заметался возле ног своего отважного и решительного друга.
     – Даже энии, ее бывшие друзья, не захотели рисковать! Даже они, имеющие столько волшебной силы и могущества!
     – Ну и пусть! – воинственно натягивая шляпу на самый лоб и отряхивая изрядно запачканный парадный костюм, ответил гном. – Пусть это остается на их совести! Пусть и живут теперь с мыслью, что они предатели и трусы. А я не трус! Я решил во что бы то ни стало спасти прекрасную Мелису! И я ее спасу!
     – Ох, как это благородно! – в умилении сложив передние лапки на груди и восхищенно глядя на товарища, пролепетал Сироп. – Но что ты все-таки собираешься делать?
     – Я пойду к Виккерии! Нет, я теперь умный и не буду просить у нее крыло Кении. А то она испугается, как эти две пугливые «благородные» мыши, и не будет мне помогать.
     – А почему ты думаешь, что она вообще будет тебе помогать?
      – Я сейчас ничего не думаю! Я – действую! – самонадеянно произнес гном. – Мне просто ничего другого не остается. А Виккерия – умная. Еще на Луне, читая ее историю, я понял – она сильная и могущественная волшебница. Только скрытная! На нее у меня последняя надежда! Думаю, что она вполне может знать секреты, которые помогут мне в спасении Мелисы. И я просто чувствую, что она мне поможет! В конце концов, Хранитель говорил, что Виккерия и Мелиса были когда-то лучшими подругами! И она вполне может сделать в память о былой дружбе, ну… хоть что-нибудь…. Во всяком случае, я очень на это надеюсь, – уже не столь уверенно закончил речь Геральдио.
     – Ну, тогда и я тебе помогу! Отведу к королеве Виккерии! – решительно сказал Сироп. – Ведь дороги ты не знаешь, да и опасно тебе одному плутать по лабиринтам подземелья. Тебя ведь здесь все ищут!
     – Спасибо, друг! – со слезами на глазах восторженно промолвил Геральдио.
     – Да за что же спасибо? – в недоумении спросил Сироп.
     – Ну как же за что?! За дружбу! – с чувством произнес гном и с нежностью посмотрел на засуетившегося под ногами Сиропа. – Я уж в свете последних событий стал подумывать, что дружбы вообще нет!
     – Есть! Есть! Как же ей не быть! – польщенный словами товарища, деловито пропищал Сироп, жестом приглашая друга проследовать за собой в проем между винными бочками. – Проведу тебя секретным и кратчайшим путем. Давай, дружище, пойдем поскорее! Сам говорил – времени мало!

                Последняя надежда

     Отодвинув тяжелую пыльную портьеру, Геральдио осторожно огляделся. Мозаика пастельных тонов украшала прозрачный потолок и огромные окна большого тронного зала. Яркий солнечный свет, преломляясь через цветные стеклышки мозаики, рассыпался многотысячными искристыми горошинами по полу, играл в отражении зеркал, струился с потолка. Ряды кресел с высокими ажурными спинками выстроились вдоль стен. Между оконными проемами висели странные, немного пугающие своими сюжетами картины.  По углам стояли огромные статуи из металла.  У одной из дальних стен был виден длинный подиум. От него вели степени к пьедесталу, на котором стоял огромный трон, рассчитанный, казалось, на какого-нибудь великана, но отнюдь не на обычного человека. Портьеры и обивка мягкой мебели были исключительно небесно-голубого и серого цветов. И конечно, довершением к описанию этого необычного помещения прилагались сонно слоняющиеся тут и там столики на бычьих ножках, которые мерно цокали маленькими копытцами о каменные плиты пола. Королевы Виккерии видно не было, но с другого конца огромного тронного зала доносился тихий неспешный разговор, напоминающий легкое журчание маленького ручейка, умиротворяюще шелестящего в летний знойный полдень.
     – «Как же здесь хорошо! – осторожно ступая по выложенному серо-голубыми каменными плитами полу, восторженно подумал гном. – Так спокойно и тихо».
     Сироп между тем с усилием теребил его за штанину, пытаясь указать направление их дальнейшего продвижения. Показывая знаками, что передвигаться нужно, как можно тише, отважная белая мышь стала, меленько семеня лапками перебегать от кресла к креслу, иногда останавливаясь и поглядывая, следует ли за ней гном. Гном следовал. Затаив дыхание, он быстро преодолевал небольшие расстояния между креслами. Затем останавливался с колотящимся от напряжения сердцем и замирал за очередной витиеватой спинкой кресла. Их маневры продолжались довольно долго, пока наконец Сироп не остановился, как вкопанный, и не застыл, заворожено глядя в сторону угла комнаты, скрытого от посторонних глаз большим тронным подиумом. Геральдио, проследив направление его взгляда, увидел поистине прекрасную завораживающую картину.
     В потоках света, мягко струящегося с потолка куполообразной стеклянной крыши, прямо за массивным подиумом, у окна маленький гном заметил изящный силуэт. Молодая и очень красивая черноволосая женщина сидела прямо на полу. Скрестив ноги и мурлыча себе под нос тоненьким детским голоском какую-то забавную песенку, она что-то увлеченно шила. Геральдио остолбенел. Это была королева Виккерия! Да, он читал о ее необыкновенной красоте, слышал рассказы людей и гномов, но увидев, не смог сдержать вздох невольного восхищения. Сироп с усилием потянул друга за штанину и очень понятным движением лапки покрутил у виска, призывая товарища к осторожности.
     В это время в укромном уголке тронного зала, появился еще один персонаж. Это была большая ярко-синяя мышь. В ней друзья без труда узнали заколдованного эния Дэна. С ним-то и вела Виккерия неспешный, незатейливый разговор в перерывах между пением.
     – Вот дошью тебе сейчас штанишки и примусь за курточку. А потом из своего старого серебряного шлейфа сделаю манишку… Шляпу соорудим из гигантской сиреневой орхидеи. Ну и, конечно, перышком попугая… ммм…. я думаю, красным украсим этот изысканный головной убор. Так что на завтрашнем балу ты у меня будешь одет очень элегантно.
     Виккерия явно наслаждалась процессом. Прикусив от усердия губу и сосредоточенно щурясь, она старательно собирала на иголку мягкую светло-серую ткань, украшенную голубоватыми цветочными узорами.
     – Вот как все замечательно складывается! Остатки от новой обивки кресел пригодились. Только ты не садись на них в этом наряде, а то сольешься с сиденьем, и какой-нибудь невнимательный варвар тебя и раздавит. А нам нельзя быть раздавленным. Мы теперь придворный королевский шут… Ой! То есть, друг! Дружочек наш меньшенький! – очаровательно растягивая слова, продолжала сюсюкать королева.
      Посадив на ладонь млевшего от счастья Дэна и поднося его к лицу, она умильно вытянула губы в воздушном поцелуе.
     В то же самое время совсем близко от этой нежно ворковавшей парочки разворачивалась настоящая молчаливая битва. Геральдио и Сироп, притаившиеся за креслом, сразу и не заметили, как к ним вплотную приблизился столик на бычьих ножках. Стол сначала сонно уперся в спину Геральдио, и на некоторое время застыл.  Затем, видимо почувствовав, что отпора ему никто давать не собирается, начал все сильнее и сильнее развитием событий гнома.  Когда разбуянившемуся столу этого показалось мало, он стал лягать гнома маленькими копытцами. Геральдио молчаливо корчился от боли и отбивался как мог. Но, в конечном итоге, стол победил! Отойдя к стене, он сначала воинственно поскреб копытом пол, а затем, разогнавшись, со всей силы пнул взвывшего от нестерпимой боли Геральдио, выбив его при этом из укрытия. Геральдио кубарем выкатился прямо к ногам прекрасной королевы. Которая, кстати, при его появлении не выказала никакого удивления, а лишь, слегка склонив голову на бок, насмешливо приподняла широкую, красиво изогнутую бровь.
     – И кто это к нам пожаловал такой хорошенький? – широко улыбаясь, произнесла она.  – Это тот самый отважный сиреневый гномик, который, как принц на белом коне, через все опасности и неудачи ринулся спасать попавшую в беду прекрасную волшебницу?
     – Ой, вы уже все знаете? Ой, извините, что я без приглашения пришел. Ой! Позвольте вам, ваше величество, представиться: я Геральд Тактический, бывший житель подземелья, а ныне изгнанник, преследуемый гномами за кражу Волшебного алмаза, – суетясь и не зная, куда девать глаза и руки, смущенно затараторил гном.
     – Не трать напрасно красноречие, дорогуша! – прервала Виккерия словесный поток растерявшегося гнома. – Я знаю твою историю в подробностях. Герой – нечего сказать! Оказывается, среди гномиков тоже есть преданные и отважные существа. Вот только красть все равно – нехорошо!
     – Но… но я это… я его украл для спасения волшебницы Мелисы. Другого способа ей помочь я не знал… Правда, и до сих пор не могу понять, помог я ей этим хоть как-то или нет, – потихоньку сникая и переходя на шепот, неуверенно закончил он.
     – Помог, не переживай! Конечно, ты помог Мелисе не растаять окончательно! Молодец! – напевно произнесла королева.
     Она благосклонно скользнула взглядом холодных синих глаз по тут же зардевшемуся румянцем Геральдио.
      – Только вот еще больше ты помог кражей алмаза коварному Верховному тугину…. Ох, давно он хотел заполучить этот предмет магической власти гномиков. Долго выжидал подходящего случая. И тут ты – отважный и простодушный … Как там тебя? Ах да, Геральдик! Умудрился-таки, рискуя жизнью, украсть для этого старенького тугинчика драгоценный предметик…
     – Я не для него украл! Я для спасения Мелисы! – позабыв о вежливости, перебил Виккерию гном.
     Молчавший до сего момента Дэн, подскочил к гному и захлебываясь от возмущения завопил:
     – Молчи и слушай, что тебе говорят! Как ты вообще смеешь перебивать ее величество Вики, дорогая, стоит ли вообще беседовать с этим неотесанным чурбаном. Ты и людей-то еле-еле переносишь с их невоспитанностью и грубостью. А тут еще этот гном пришел с утра пораньше портить тебе настроение. Пойдем, дорогая, на кухню. Ты говорила, что нам нужно еще проконтролировать заготовку продуктов к праздничному ужину для завтрашнего Бала Новолуния. И фейерверки еще – помнишь? Ты ведь хотела затмить нашим праздником ничтожные потуги глупой Луизии… затмить своим праздником наш праздник, чтобы праздник был лучше – окончательно запутавшись, тихо пролепетал Дэн.
     – Дэниэл, что ты несешь, дорогуша? Что, мышиный черепок на мозги давит – мысли формулировать разучился? – довольно резко меняя милость на гнев, высокомерно произнесла королева. – И не смей упоминать в моем присутствии имя этой глупой толстой жабы. Слышать об этой уродине ничего не желаю. И, как ты вообще смеешь указывать, что и когда мне делать? Знай свое место – надевай шутовской нарядец и помалкивай, пока тебя не спрашивают! А ты, мой сиреневый красавчик, подойди поближе, усаживайся поудобнее и давай-ка поговорим!
     Благосклонно взглянув на Геральдио, королева тут же смягчила грубоватый тон разговора на доброжелательный и милый. Указав плавным движением руки на бархатную подушечку, она ласково поманила гнома, совершенно игнорируя ревниво наблюдавшего за этой сценой Дэна. Было совершенно ясно – у королевы появился новый фаворит. И она со всем своим вниманием и интересом собиралась пуститься в манящее свежими впечатлениями общение с пока загадочной душой маленького героя.
     Виккерия грациозно вытянулась на полу и подпирая кулаками щеки, томно зевнула.  При движении пышная, похожая на балетную пачку юбка взметнулась белым веером вверх, открывая нескромному взору шелковые пижамные брючки, расшитые мелкими ярко-розовыми слониками.
     – Итак. Пропустим то, о чем я осведомлена, и поговорим об интересном! Почему это ты, мой сиреневый дружок, так отчаянно рискуешь ради Мелисы? Вы, что, дружите? Или… ты в нее влюблен? – игриво спросила Виккерия, непоседливо заерзав на месте, и совсем по-детски захихикала. – Расскажи, расскажи, маленький гномик, свою любовную историю… Я любовные истории очень люблю! Влюблен в Мелису?
     – Ну… – неопределенно протянул озадаченный гном, – я об этом и не думал даже. Просто волшебница Мелиса – очень хорошая, добрая, всегда всем помогала. А друзья, из-за которых она попала в беду, от нее отвернулись, все только о себе и думают…
      При этих словах Геральдио осуждающе посмотрел в сторону обиженно насупившегося в углу Дэна.
      – Времени осталось очень мало! Хранитель сказал, что, если я не соберу волшебный цветок к полуночи этого новолуния, волшебница Мелиса исчезнет навсегда. Вот я и пришел к вам за советом. Как мне быть? Вы ведь, ваше величество, не только самая красивая, но и очень умная королева. И еще я читал о том, что вы когда-то были лучшими подругами с волшебницей Мелисой… Может быть, в память о дружбе… в память о Радуге вы подскажете мне, что можно сделать? Ведь какой-то выход все-таки должен быть, – с надеждой голосе,  вопросительно произнес маленький гном.
     На прекрасном лице королевы Виккерии появилось печальное выражение. Теперь, казалось, она была совсем не расположена веселиться. Плавно и легко поднявшись с пола, королева величественно проследовала к огромному трону, и немного подпрыгнув, на него взобралась. Затем на некоторое время она задумчиво затихла, болтая в воздухе ногами и накручивая на палец длинную прядь черных, как вороново крыло, волос. Геральдио и Дэн с замиранием сердца смотрели снизу-вверх на прекрасный образ задумчивой синеглазой королевы. Обман зрения был настолько велик, что Виккерия, сидя на непомерно громадном троне, упиравшемся спинкой в потолок, казалась трогательной и хрупкой заводной куколкой, бессердечно брошенной на кресле какой-нибудь гигантской непоседливой девочкой.
     Тишина в тронном зале казалась оглушительной. Все как будто замерло в ожидании ответа ее величества. Пылинки замерли в безмолвном танце в потоках солнечного света. Крупная синяя мышь, приподнявшись на задние лапки и сложив передние на груди, с тоской и преданностью неподвижно смотрела на королеву. Белая мышка, позабыв об осторожности, высунула нос из-под шляпной коробки, служившей ей надежным укрытием на протяжении последних минут. Даже непоседливые столики на бычьих ножках зачарованно застыли на своих местах.
     – Ну что же, – после довольно долгого раздумья тихо произнесла королева. – Говоришь, времени у тебя только до полуночи завтрашнего дня? Этого очень мало для того, чтобы собрать волшебный цветок из крыльев радужных эниев. Но вполне достаточно, чтобы пожертвовать своей собственной жизнью ради спасения мало знакомой тебе волшебницы, так легко и опрометчиво давшей себя погубить. Готов ли ты, отважный Геральдик, к подобному повороту сюжета? Готов ли ты отдать ради Мелисы свою жизнь? – загадочно вымолвила Виккерия и буквально пронзила испуганного гнома холодным испытующим взглядом. – Если да, то я потрачу на тебя свое драгоценное время и расскажу о другом способе ее расколдовать.

                Глава 7. Подвиг Геральдио

                Другой способ

     Теперь пришло время задуматься Геральдио. Немигающим взглядом он уставился прямо перед собой. Губы безмолвно шевелились. Руками он машинально похлопывал себя по костюмчику, как будто пытаясь отыскать в карманах такое необходимое сейчас и единственно правильное решение. Затем, перестав суетиться и расправив плечи, Геральдио на мгновенье застыл. И изумленному взору присутствующих предстал совершенно новый, романтичный образ маленького сиреневого гнома: с гордо поднятой головой, уверенной осанкой и пламенной решимостью во взгляде.
     – Да, я готов, – спокойно и просто ответил гном. – Я готов отдать во имя спасения Мелисы свою жизнь. Это будет единственно правильным поступком… Что, вы говорите, я должен сделать?
     Такого поворота событий, вероятно, не ожидал никто. Все в тронном зале моментально пришло в движение. Виккерия, спрыгнув с пьедестала, вихрем пронеслась по подиуму. Подбежав к Геральдио, она схватила его за плечи и довольно сильно встрянула, как бы приглашая одуматься. Затем, приблизившись почти вплотную к лицу гнома, с напряженным изучающим вниманием заглянула в его огромные светло-сиреневые глаза. Она хотела прочесть потаенные мысли, понять скрытые мотивы, узнать о хитроумных планах. Но в распахнутых, почти круглых глазах маленького гнома горел чистый и искренний свет. В мыслях не было подвоха. А сердце было полно воодушевлением и решимостью.
     – Первый раз встречаю такое на Земле, – отстраняясь от гнома и усаживаясь на пол, в растерянности прошептала Виккерия. – А ведь это даже не человек, а – гном…
     Сироп, позабыв о всякой осторожности, опрометью пролетел расстояние от шляпной коробки до гнома. Еле успев притормозить, он с размаху врезался на ногу Геральдио, приник к ней и застыл, с испугом и восхищением глядя снизу-вверх на своего отважного друга. Дэн суетливо заметался на небольшом расстоянии между сидевшей на полу Виккерией и Геральдио. Поочередно подбегая к ним, он становился на задние лапки и с тревогой пытался заглянуть в их лица. Столики тоже начали проявлять беспокойство, носиться взад и вперед, радостно пытаясь поддержать всеобщее динамичное движение. Вся эта кутерьма закончилась также внезапно, как и началась.
     – Хватит!!! – прикрикнула королева, моментально усмирив неожиданно возникший хаос. – Хватит, – уже более спокойно произнесла она и укоризненно взглянула на Дэна. – Видишь, как! Жизнь готов отдать! Не то, что ты и Марко – с одним единственным крылом расстаться не захотели. Вот это я понимаю – друг!
      Виккерия с явным уважением посмотрела на застывшего в героической позе Геральдио.    
     – Ты молодец! Настоящий герой! – одобрительно произнесла она. – По правде сказать, жизнью своей я бы не пожертвовала, но крыло Кении бы отдала, если оно могло помочь подруге выбраться из затруднительного положения.
     На минуту в глазах холодной красавицы появились и застыли две крупные и прозрачные слезы. А в устремленном поверх головы Геральдио взгляде обозначилась неожиданная мягкость и теплота.
      – Я всегда любила Мелису. Более остальных, – совсем тихо произнесла она. – И то, что многих в ней раздражало, мне нравилось. Веселая, искренняя фантазерка! Мы с ней много времени проводили вместе: смеялись, придумывали разные забавы...
      Внимая воспоминаниям, она тихо засмеялась, машинально поправляя рукой маленькую корону, съехавшую почти на самое ухо.
     – Но теперь наши пути разошлись, – с грустью продолжила Виккерия. – Каждая выбрала свой путь. Я была бы рада, если бы Мелиса оставила свою дурацкую затею найти этого заносчивого Тога, перестала бы без толку носиться в эниолунном пространстве или жить затворницей в лесу. Я была бы рада поселить ее во дворце, нарядить как следует… Научить придворным манерам… Научить наслаждаться земными благами… Но она, видимо, не хочет или, боясь слишком увлечься земной жизнью, отчаянно цепляется за свою свободу быть энием… Ладно, это ее выбор! Я его уважаю! – подытожила Виккерия внезапный порыв откровенности и деловито посмотрела в сторону Геральдио.
     – Теперь о тебе! Твоя добровольная жертва, мой отважный сиреневый дружок, и есть в данном случае единственный способ спасти Мелису. Повторяю, единственный способ спасти Мелису – это отдать за нее жизнь… А, цветочек жизни – это бред! Ложь Хранителя, который воспользовался твоим простодушием и преданностью, чтобы завладеть частью нашей радужной силы. Он уже давно лелеет коварные планы по захвату власти на территории всего эниолунного пространства… Собирает потихоньку магические и волшебные предметы… а ты, между прочим, ему невольно помог, раздобыв Волшебный алмаз…
    – Не может быть! – всплеснув руками, изумленно произнес гном. Неожиданное разоблачение столь уважаемого им старца вывело маленького героя из спокойной уверенности. – Я… я ведь не хотел…
     – Конечно, не хотел! Не начинай оправдываться. Не ты, так кто-нибудь другой стал бы простодушной игрушкой в руках Верховного тугина. Да и цветок этот рано или поздно кто-нибудь другой ему соберет. Только вот теперь он промахнулся – недооценил меня. Думал, я такая же, как и все остальные бывшие энии – самонадеянная и легкомысленная. Вот и отдал нам в руки стебелек, который сам по себе является сильнейшим волшебным предметом и сможет быть нам полезен.
    – Так значит, он и не собирался оживлять Мелису и ее Кению? – в недоумении качая головой, спросил озадаченный гном.
     – Ну почему же, собирался! Как иначе без оранжевого и желтого крыла ее бабочки-души он смог бы собрать радужный цветок? – удивляясь несообразительности Геральдио, пожала плечами Виккерия. – Другой вопрос, что бы он потом с ней и со всеми нами сделал? Именно поэтому я крыло никогда бы не отдала…
     – Вики, дорогая! Почему ты не рассказала мне об этом? – не выдержав запрета помалкивать, вклинился в разговор Дэн. – Я ведь чуть не отдал за Мелису крыло своей Кении, я ведь…
     – Когда же ты перестанешь врать, Дэнусик? Я же тебя насквозь вижу – ты и не собирался для Мелисы и пальцем… ой, в твоем случае – и лапкой пошевелить…. Но и не мне тебя осуждать…. Я тоже хороша! Если бы не этот отважный маленький гном, воскресивший в моей памяти воспоминания о былой дружбе, собственно, и я пальцем бы не пошевелила. Так что все мы - хороши!  – с грустью подытожила Виккерия.
     В этот момент высокие металлические двери на противоположном конце длинного тронного зала со скрежетом отворились. В открывшемся проеме появился маленький человечек. Быстро и суетливо перебирая ножками и через каждые три шага очень комично приседая в глубоком реверансе, он проследовал к сидящей на полу Виккерии. Подойдя ближе, придворный вельможа, с ног до головы наряженный в замысловатые голубые одежды, резко и выразительно взмахнул рукой, раскрыв огромный, в половину его роста веер и, скрывшись за ним почти полностью, застыл в почтительном поклоне. Поверх красивого, украшенного золотой изысканной вязью веера на присутствующих смотрели черные, как угольки, внимательные и немного насмешливые глаза.
     – Зачем пожаловал, Юдик? – грациозно потягиваясь, лениво спросила королева.
– Ваше величество, платье готово к примерке. Обозы с провизией приехали. Бальную залу без вашего руководства украшать не осмеливаются. Я пришел доложить, что нам вас очень не хватает, – манерно поправляя завитую в крупные локоны прическу, игриво прошепелявил Юдик.
     – И так каждый день, – обращаясь к Геральдио, томно промолвила королева. – Столько забот! Столько дел! Праздник за праздником! Бал за балом! И без моего присутствия – никак! Так что поднимайся, мой отважный гномик. Будешь меня сопровождать! А чуть позже я расскажу тебе о тайне главного волшебного предмета Великих эниев, при помощи которого, собственно, мы и попробуем расколдовать нашу с тобой подругу…
     Виккерия поднялась с места и легкой пружинистой походкой направилась к дверям. За ней нестройной вереницей потянулась и остальная компания. По пути она неожиданно резким движением сорвала с окна тяжелую портьеру, на ходу обмоталась ей, соорудив вокруг себя нечто, наподобие объемной длинной королевской накидки со шлейфом. Остановившись на пороге и не оборачиваясь, она повелительно произнесла:
– А вот мышикам следовать за мной запрещается! Можно только гномикам и человечикам ,– в ее пренебрежительном тоне сквозило вздорное высокомерие.
     Не смея ослушаться приказа, Дэн обреченно застыл в дверях, в приступе немого страдания обхватив свою мышиную голову маленькими передними лапками. Сироп еще долго суетился на пороге, тоже не смея его переступить. Жалобно попискивая, он пытался привлечь внимание своего отважного друга. В отчаянии понимая, что, возможно, видит его в последний раз, Сироп хотел послать Геральдио прощальный привет и выразить свою преданность и восхищение. Но Геральдио не оглянулся. Еле поспевая за стремительно удаляющейся королевой Виккерией, он шел навстречу судьбе, полный благородных чувств и решимости.

                Заманчивое предложение

      Весь остаток этого дня, да и большую часть дня, следующего королева не отпускала Геральдио ни на минуту. Она была с ним очень мила и внимательна: посвящала во все тонкости придворной жизни; советовалась по поводу разных мелочей, связанных с праздничными приготовлениями; научила танцевать менуэт, игриво заметив, что Геральдио на балу удостаивается чести быть ее бессменным кавалером. Прекрасная Виккерия также очень долго и увлеченно занималась новым бальным костюмчиком
для своего, как она выразилась, «маленького пажика». Королева сама нарисовала эскиз, затем долго и привередливо перебирала разные оттенки сиреневой ткани и, как всегда, непоследовательно, выбрав в конечном итоге ярко-красный с малиновым отливом бархат. Потом она еще очень долго спорила с Юдолом, который на поверку оказался капризным и довольно вредным придворным модельером. Так же невероятно долгим и трудным было путешествие по гардеробным комнатам королевы, где она, не зная усталости, много часов кряду составляла свой бальный образ, оттачивая его до изысканной несуразности. В конечном итоге наряд получился сногсшибательный и, как всегда, очень необычный.
     Единственное, для чего в предпраздничной суматохе не нашлось времени, так это для доверительной беседы о том, что же все-таки необходимо предпринять Геральдио, чтобы расколдовать Мелису. Несколько раз маленький гном пытался вывести легкий и иногда игривый разговор на интересовавшую его тему. Но! Не тут-то было! Прекрасная королева была непреклонна в нежелании разговаривать на серьезные темы. Вот и теперь, энергично поворачивая Геральдио перед зеркалом и с пристрастием рассматривая все мелкие огрехи одетого на нем ярко-малинового бального костюма, королева увлеченно препиралась с язвительно острившим и не желавшим принимать всерьез новый образ маленького «гномика», Юдолом.
     – Ну почему он тебе не нравится, Юдик? – обиженно надувая пухлые губы, капризно щебетала Виккерия. – Посмотри, какие прекрасные ажурные малиновые оборочки. По-моему, они очень оттеняют сиреневый цвет лица нашего маленького дружочка и добавляют изысканной пикантности.
     – Не изысканной, а шутовской, – ничуть не стесняясь перечить королеве и ехидно ухмыляясь, возразил придворный модельер. – Признайтесь, ваше величество, хотя бы себе в том, что в данном случае вами создан не изысканный образ, а смешной. Зачем вы выбрали для него этот противный красный цвет? Он ему совершенно не идет.
     – Я всегда доверяю своей интуиции! И она меня никогда не подводит… Не смей больше со мной спорить, несносный болван, – делая вид что сердится, отвечала королева.
     – Ладно, ладно, больше не буду! – миролюбиво хихикая, прошепелявил Юдол. – Я ведь вижу, что вы просто хотите пошалить и посмеяться, вот и придумали для этого неотесанного землекопа ужасно потешный маскарадный костюм. Нашли, так сказать, себе новую игрушку… Ну, посмотрите, на кого он похож? На незадачливого балетного танцора на толстеньких ножках? Или на крупный ядовито-красный гриб?
     – Нет, – еле сдерживая смех и пытаясь сохранять серьезное выражение лица, выдавила из себя королева, – по моей задумке этот огромный воротник-жабо должен делать его похожим на прекрасненький аленький цветочек.
     Это сравнение, показалось Виккерии очень точным и смешным, и, не в силах больше сдерживаться, она весело и громко расхохоталась. Костюмчик действительно был несуразным. Плотно обтягивающие  балетные  лосины  и  мягкие  бальные  туфли  с  огромными  бантами  на ногах, узкий и короткий камзол, украшенный  плиссированными зелеными манжетами и гигантский воротник-жабо, делали Геральдио настоящим посмешищем. Но маленькому гному до этого не было никакого дела! Позволяя себя наряжать и вертеть во все стороны перед зеркалом, выслушивая насмешки и откровенное издевательство Юдола, он с все нарастающей тревогой поглядывал на огромный напольный будильник и думал только об одном: - «Времени до полуночи остается все меньше и меньше, а королева, похоже, не собирается открывать мне обещанный секрет».
     – Ваше величество, – не в силах больше выжидать, взмолился маленький гном и как подкошенный рухнул на колени перед озадаченной таким поведением королевой. – Пощадите меня! Расскажите о том, что я должен сделать! Ведь на часах без четверти десять… Мы можем не успеть!
     В прекрасных глазах Виккерии блеснул луч холодного раздражения, широкие брови надменно поползли вверх, и на лице на мгновенье застыло капризное и высокомерное выражение.
     – Я вижу, мое общество не доставляет тебе большого удовольствия, неблагодарненький гномик… Коли ты так торопишься умереть, – явно сдерживая себя, тихо произнесла Виккерия и с преувеличенным вниманием стала разглядывать в зеркале свое невероятное бальное платье.
     – Веселиться не хочешь. Радоваться жизни не хочешь… Все-таки тянет тебя принести себя в жертву?  Проявить так называемое благородство и отвагу. А, может, лучше бы тебе остаться в живых и поселиться у меня. А что? Здесь тебя никто не тронет. Украсть у Великой королевы Виккерии фаворита ни у одного, даже самого воинственного гнома смелости не хватит. Будешь жить во дворце, спать на мягкой перине, есть всласть разные деликатесы вкусные. Со мной будешь дружить, играть, веселиться… Я тебя буду холить и лелеять, баловать всячески. Не каждому гномику такое счастье может привалить, – грациозно двигаясь перед зеркалом, с деланным безразличием вещала королева. – Подумай, прежде чем жертвовать своей единственной, драгоценной жизнью ради спасения почти незнакомой… пусть даже и доброй волшебницы. Зачем, собственно, тебе это надо? - резко повернувшись к Геральдио, закончила Виккерия свое заманчивое предложение и пронизывающим взглядом посмотрела в глаза оторопевшего гнома.
     В последний раз придирчиво взглянув на себя в зеркало, Виккерия еще больше распрямила плечи, продемонстрировав окружающим великолепную царственную осанку, затем взяла из рук Юдола свой замысловатый жезл, который был в точности похож на волшебную металлическую капсулу с буквой «В» на крышечке, виденную недавно Геральдио в Лунном Хранилище. Другую руку королева властно опустила на маленькое плечо растерянного гнома. И со словами: - «А теперь веселиться!» плавной и величественной походкой проследовала в коридор, соединяющий гардеробную с залом для балов.

                Зеркальный бал королевы

     Довольно грубо подталкивая вперед Геральдио, Виккерия царственно шествовала к тронному месту. Восхищенные придворные и приглашенные гости низко кланялись при виде королевы, не прекращая при этом восторженно лепетать льстивые, вычурные комплименты. Но где-то в глубине праздничной толпы раздавались сдержанные смешки и ироничные перешептывания. Геральдио, конечно, принимал их на свой счет.
     Неловкой угловатой походкой, опустив глаза в зеркальный пол и семеня маленькими ножками в непривычных для обычной ходьбы бальных туфлях, он, смущенно прикрывая ладошками обтянутый лосинами зад, шествовал немного впереди королевы. Она же, совершенно не обращая ни на кого внимания, высоко приподняв крупный, четко очерченный подбородок и широко разведя руки в стороны, являла миру свой необыкновенный, эксцентричный наряд.
     На королеве было надето переливчато-серое пышное бальное платье с объемными рукавами- фонариками до локтя и с узким лифом, подчеркивающим ее очень тонкую талию. Кринолинная юбка с волнообразными драпировками была столь огромной, что заставляла расступаться придворных на еще большее, чем указано этикетом расстояние. Впереди юбка едва доходила до колен. Ну а сзади она плавно перетекала в длинный, вздымающийся при каждом движении шлейф, создавая у присутствующих впечатление будто прекрасная Виккерия величественно проплывает в бурном потоке серых пенящихся волн. Но не все в этом наряде выглядело традиционно! Бальное платье было надето поверх черного шерстяного свитера с длинными, почти закрывающими кисти рук рукавами и объемным воротом. Широкие брюки из грубой синей ткани несуразно выглядывали из-под юбки, завершая образ необработанными краями, нависающими над черными остроносыми мужскими ботинками, в которые была обута эксцентричная королева.
     Ропот обсуждения бального наряда и нового неказистого сиреневого фаворита ее величества не прекратился даже тогда, когда королева взошла на высокий, весь украшенный хрустальными подвесками зеркальный подиум и, ловким движением руки подцепив длинный шлейф, уселась прямо на его стеклянные ступени. Надменным кивком головы Виккерия приказала Геральдио присесть рядом и, достав крошечный монокль в деревянной оправе, полностью посвятила себя изучению нарядов придворных дам и кавалеров. Заиграла приятная легкая музыка. Не дожидаясь приказа ее величества, люди выстраивались в пары и начинали танцевать. Тут и там сновали слуги с подносами, на которых возвышались горы изысканных сладостей и изящные бокалы с шампанским. Слышался легкий смех и обрывки веселых разговоров. Обстановка в зеркальном зале царила приятная и расслабленная.
     – Ее величество – мастер устраивать балы и создавать на них правильную воздушную атмосферу, – услышал Геральдио шепелявый говорок Юдола прямо у себя за спиной. – Никто не может так расслабить людей и заставить их позабыть о заботах и горестях, как наша любимая королева! За что мы ее все очень любим и ценим! В нашем дворце всегда царят веселье, легкость и гармония.
     Геральдио обернулся. Юдол, застыв в низком поклоне, стоял по другую руку от королевы и заворожено смотрел на ее прекрасный профиль.
     – Не старайся, Юдишка, меня задобрить! – не оборачиваясь, насмешливо произнесла королева. – Твой противный заносчивый характер изрядно мне надоел за последние сутки… Так что, - пошел прочь! Не хочу более тебя видеть!
     Юдол подпрыгнул от неожиданности, затем, зло прищурившись, метнул ревнивый взгляд в сторону Геральдио и со словами: - «Все понятно! На сегодня у вас новая игрушка!», – стремительно скатившись по стеклянным ступенькам, затерялся в толпе.
     – Ну вот! Пошел заниматься любимым делом – сплетничать!  Ты должен привыкнуть, мой сиреневый Геральдик, – во дворце друзей не найти! Все будут тебе улыбаться, говорить приятные вещи, а за глаза обсуждать, с затаенной злобой ожидая, когда же ты совершишь какой-нибудь опрометчивый поступок. Так что, будь начеку и выбери стратегию. Никому не доверяй, притворяйся и живи в свое удовольствие!
     – Но ведь это ужасно – все время притворяться и не иметь друзей. Я так жить не хочу, – тихо произнес маленький гном и понуро опустил голову.
     – Ничего, привыкнешь! Самое тонкое мастерство – научиться притворяться даже перед собой! Научишься и будешь абсолютно счастлив! Все умные так и живут! Правда… правда, если в их сердце не поселится зависть. Тогда дело плохо – счастлив не будешь никогда…
     – А я не хочу перед собой притворяться! – решительно прервал философские рассуждения Виккерии маленький гном. – Я Мелису спасти хочу! Это честно, чисто и правильно! Друзей нужно выручать! И не бросать в беде! И на помощь в трудную минуту приходить! Как же я смогу жить, как вы говорите, в свое удовольствие, зная, что не сделал все от меня зависящее, чтобы спасти самую добрую волшебницу на земле!
       Немигающим полным слез и отчаяния взглядом Геральдио вопросительно посмотрел в синие глаза Виккерии.
     – Так значит, одну добрую королеву, предлагающую тебе дружбу и легкую приятную жизнь, ты предпочитаешь другой доброй волшебнице?
     – Что Вы! Что Вы! – поспешил ответить гном. – Я вам, Ваше Величество очень благодарен за такое заманчивое предложение. Я, всего лишь маленький простак, никогда и мечтать не мог о таком счастье быть рядом с вами… С вами дружить…
     – Ну и в чем же дело? – делая вид, что ничего понимает, холодно спросила королева.
     – Дело в том, что у вас ведь все в порядке! Вам моя помощь не нужна! А, наоборот, даже, только вы и можете мне помочь… Мне и Мелисе – переходя на всхлипывающий шепот, печально заметил гном.
     – Но ведь Мелиса, если разобраться, ничего особенного для тебя не сделала… Подумаешь, твою маленькую мошку в летающую Кению превратила, так ведь для нее это так – сущая безделица, – в голосе королевы начали проскальзывать дразнящие нотки.
     Такая осведомленность Виккерии слегка озадачила маленького гнома. Но ему давно уже стало понятно, что королева не так уж легкомысленна и проста, какой хочет казаться на первый взгляд.
     – Да, я очень благодарен ей за мою окрыленную Кению, может быть, именно теперь она и дает мне силы быть смелым и отважным! И, может быть, поэтому моя окрыленная бабочка-душа помогает мне почувствовать, что такое настоящая дружба и любовь.
     При этих словах в глазах королевы Виккерии появилось игривое и почти нежное выражение.
     – Ну, и… Что же это такое в твоем понимании – дружба и любовь? – благосклонно кивая придворным и вроде бы беспечно поглядывая по сторонам, тихо спросила она.
     – Я плохо умею говорить, но я чувствую, что дружба – это преданность и доверие. И что они всегда бескорыстны! И если любишь друга, то тебе все равно богат он или беден, красив или нет. В дружбе не нужно притворяться кем-то другим, потому что твой друг тоже тебя любит таким, какой ты есть… И еще, наверное, настоящая дружба – это готовность в трудную минуту всегда прийти на помощь, позабыв о своих делах и проблемах. И еще…
     – Хватит! Хватит. Достаточно, – заливаясь беззаботным смехом, остановила воодушевленную речь Геральдио королева. – Не мучайся, облекая чувства в слова. Это всегда трудно сделать! Открою тебе маленький секрет, отважненький сиреневый герой: я испытывала тебя!  Извини!  Просто обязательным условием для спасения от злого колдовства всегда является то, что избавитель обязательно должен обладать добрым, чистым и благородным сердцем. Молодец, ты выдержал испытание!
     Геральдио не мог поверить своему счастью! Как хорошо, что все так обернулось! Как хорошо, что королева Виккерия оказалась на самом деле хорошей и доброй! И… настоящей!
     Не в силах сдерживать переполнившую его радость, он подпрыгнул вверх и стал выделывать ногами смешные и нелепые фигуры. Весело смеясь и хлопая в ладоши совсем не в такт звучавшему в этот момент медленному менуэту, сиреневый гном моментально привлек внимание томно танцующих пар и беседующих тут и там придворных. Музыка затихла! И, все без исключения, присутствующие на балу с недоумением повернулись в сторону маленького фаворита ее королевского величества. Но королева тоже весело и беззаботно смеялась, хлопала в ладоши и не обращала никакого внимания на непонимающие взгляды подданных.
     – Давай-ка немного потанцуем, мой маленький пажик, – легко и пружинисто вскакивая, кокетливо воскликнула она, и увлекла за собой Геральдио в самый центр огромного зеркального зала.
     Только сейчас избавившись от обреченного и мрачного настроения, гном заметил, как ослепительно и волшебно было все вокруг! Хрустальные гирлянды, искрясь радужными отражениями, расходились из центра потолка многочисленными переливающимися лучами. Пол был похож на зеркальный паркет. А стен, казалось, не было вообще, так как они полностью состояли из зеркал, и поэтому отражали всех присутствующих в зале, растягивая и умножая пространство до бесконечности.
     Неловко подпрыгивая и часто перебирая ножками, Геральдио изо всех сил пытался быть хорошим партнером для прекрасно и легко танцующей Виккерии. Но у него ничего не получалось! И потихоньку сместившись в сторону, он решил королеве не мешать в ее завораживающем танце. Время как будто бы остановилось! Все в зале замерли, наблюдая за грациозным и пленительным танцем королевы. Но вдруг среди легкой мелодии менуэта прозвучал еле слышный, но такой отрезвляющий для Геральдио бой часов. Испуганно встрепенувшись, гном попытался отыскать взглядом часы, издававшие этот звук. Они были расположены в центре потолка и показывали… О, Силы Света! Половину двенадцатого! Посмотрев на беззаботно танцующую Виккерию и встретившись с ней взглядом, Геральдио молитвенно сложил ладошки и застыл. Виккерия же резко оборвала танец и, не удостоив окружающих ни единым взглядом, стремительно направилась в сторону парадных зеркальных дверей, поманив за собой лишь маленького сиреневого гнома…

                Последнее желание

     Королева привела Геральдио в небольшую круглую комнату без окон. Стены были зеркальными, а от пола исходило мягкое голубоватое свечение, которое предавало помещению таинственный и загадочный вид. Пол представлял собой циферблат больших часов с тремя длинными и изящными стрелками. Тончайшая секундная стрелочка медленно и плавно перемещалась по кругу, а две остальные тревожно застыли под прямым углом друг к другу, показывая, что до полуночи остается пятнадцать минут. В самом центре этой волшебной комнаты стоял большой круглый стол на низких ажурных металлических ножках с переливающейся всеми цветами радуги хрустальной столешницей.
    – Вот мы и пришли, – тихо произнесла королева, грациозно опускаясь на светящийся пол и утопая в мягких складках огромной юбки. – Присаживайся и ты, дружочек мой, я еще должна кое-что тебе рассказать!
     Геральдио, завороженный мрачным и загадочным интерьером необыкновенной комнаты, примостился на почтительном расстоянии от прекрасной королевы и приготовился внимательно слушать.
     – Итак, – став невероятно серьезной и сосредоточенной, начала рассказ Виккерия. – Давным-давно, когда энии только начинали осваивать Землю, на Луне возникло поселение, в котором жили первые исследователи. Одним из направлений исследований было Время. Эниев очень заинтересовал механизм часов, при помощи которого люди измеряли отведенное им для жизни время. И поэтому, взяв за основу обыкновенный земной механизм, они создали огромные волшебные часы, которые стали отмерять течение времени и в эниолунных мирах. Затем в истории эниев наступили мрачные времена. Многие, изменившись не в лучшую сторону, начали бороться за власть, соревнуясь между собой в могуществе и волшебной силе. В конце концов вокруг волшебных часов разгорелся нешуточный спор за право ими обладать и распоряжаться. Произошла ужасающая, разрушительная битва, в процессе которой было разбито хрустальное стекло на циферблате волшебных часов. А осколки разлетелись в разные стороны на значительное расстояние. И затем, в течение многих лет они собирались эниями, которые лелеяли надежду со временем восстановить свой самый главный и сильный магический символ. Но, кусочки волшебного хрустального стекла обладали такой исключительной сказочной силой, что при их помощи можно было вполне творить очень мощное и не всегда доброе волшебство. Что явилось главной проблемой и заставило эниев задуматься, как сохранить магические осколки от злых волшебников и колдунов, страстно желавших заполучить в свое распоряжение столь сильный волшебный предмет!
     И! Энии проявили изобретательность! Они распределили найденные кусочки стекла между собой, хитроумно превратив их в разные, не вызывающие подозрений предметы. Также они решили подстраховаться и охранять от неожиданных посягательств оставшиеся без стекла волшебные часы, выбирая для этого почетного дела лучшего из тугинов. А тугинами, как ты уже знаешь, являются бывшие люди, ставшие еще при своей земной жизни учеными и добрыми мудрецами. Так и появились в нашей энической жизни Хранители, которые постепенно снискали большое уважение и, как следствие, большую власть в эниолунных мирах. В случае с последним из Верховных Хранителей, к сожалению, очевидно, что не каждый из тугинов может преодолеть в себе слабости, свойственные землянам. Например, стремление к власти. Кстати, Мелиса заметила это первой! Она никогда не любила последнего Хранителя, осознавая и чувствуя в нем некое зло и опасность. Ну, конечно, Хранитель отвечал ей тем же! Теперь ты, мой героический гномик, вполне можешь себе представить, что Верховный тугин добра Мелисе не желал, и потому при первой же возможности постарался бы причинить ей значительный вред…
     Умолкнув на мгновение, чтобы перевести дыхание, Виккерия посмотрела на огромную минутную стрелку часов, плавно приближающуюся к цифре двенадцать. В ее глазах появилась пронзительная грусть.
     – Жаль, что нам придется с тобой расстаться. Тем не менее через пять минут ты должен будешь прилечь на этот прекрасный столик, столешница которого и является осколком хрустального стекла главных волшебных часов. Волшебный стебелек ты положишь себе на грудь, в область твоего благородного и преданного сердца. Затем произнесешь вслух свое последнее желание… Но, хочу особенно отметить, – пытаясь сохранять безучастный вид, но с дрожью в голосе произнесла королева, – что после твоего длительного соприкосновения с Дивным камнем ты тоже стал немножечко волшебником и можешь творить чудеса. Именно поэтому то, что может произойти в двенадцать часов, достоверно я знать не могу. Одно могу сказать – я буду рядом.         Виккерия, печально вздохнула и привлекла к себе притихшего маленького гнома, крепко его обнимая.
     – Знай, что я полюбила тебя. И… если ты сейчас передумаешь, возможно… я буду даже рада.
     Услышав эти слова, Геральдио резко отстранился от такой ароматной и обольстительной в эту минуту Виккерии. Немного наклонив голову, он внимательным немигающим взглядом заглянул в ее таинственные и прекрасные глаза. Но, так и не поняв до конца, испытывает ли его сейчас королева или же действительно подталкивает изменить принятое им решение, он, не сказав ни слова в ответ, повернулся и спокойно направился к волшебному столу, стоящему в центре комнаты. Услышав первый удар часов, возвещавший наступление полуночи, Геральдио как-то очень деловито и размеренно взобрался на стол. Вытащил из-за пазухи тоненький, немного завядший стебелек, положил его на грудь, и, немного поелозив на холодной глади стола, на мгновение затих. Часы пробили шестой раз. Геральдио глубоко и прерывисто вздохнул. Несколько раз кашлянул, прочищая горло и затем  спокойно, отчеканивая каждое слово, уверенно произнес:
     – Хочу, чтобы прекрасная волшебница Мелиса была расколдована и ее Кения полностью спасена и восстановлена.
     Но затем, вдруг озорной и громкой скороговоркой, как будто бы пытаясь перекрыть звук последнего удара часов, бесшабашно и радостно прокричал:
     – А еще… А, еще я хочу снова зажечь Радугу!!!

                Эпилог
               
                Зажечь радугу

       В лесу было темно и сыро. Высокая фигура в плаще и накинутом на голову капюшоне медленно брела по тропинке. В одной руке у загадочной фигуры был фонарь. В другой - поскрипывала при движении небольшая птичья клетка. Мелкий дождик монотонно хлопал по ладоням упругих листьев, создавая тем самым грустную мелодию, в звуках которой был слышен тихий разговор.
     – Объясни мне, пожалуйста, зачем мы туда идем? – спрашивал красивый мужской баритон. – Неужели ты думаешь, что действительно можно еще хоть что-нибудь изменить?
     – Да, я так думаю, – отвечал хрипловатый женский голос. – То есть я чувствую, что мы обязаны там быть. – Возможно, просто, настало время исправлять свои ошибки и совершать правильные поступки?
     – Но что, в сущности, мы можем сделать? Крылья мы не отдали. Время упущено.
     – Ну, во-первых, время еще есть, – обнадеживающе вещал женский голос. – До восхода солнца далеко. Правда, этот противный дождь может спутать весь план.
     – Почему спутать? Какой план? – непонимающе вопрошал голос мужской.
     – Как какой? Собрать цветок для спасения Мелисы… Но вот беда, если будет идти дождь, луч солнца не сможет оживить цветок, и тогда наша жертва окажется напрасной.
     – Так вот, что ты задумала? – удивленно воскликнул мужской голос. – Но ведь ты сама ее заколдовала? А теперь играешь в благородство и за счет всех остальных пытаешься исправить свою ошибку!
     – Да, я очень виновата! Приступы бешенства, расшатанные нервы… То есть, совсем разболталась, конечно… Так сказать, все ориентиры потеряла, – обезоруживающе честно призналась Луизия.
     Представить злую и коварную колдунью Луизию в роли спасительницы бывшей подруги было просто невозможно. Но, тем не менее, это была она! Ее собеседником был Марко. Заключенный в изящную клетку для птиц, он цепко держался передними лапками за позолоченные прутья, чтобы не упасть. Так как клетка в руках Луизии сильно раскачивалась.
     – Ладно, если приняла такое решение, я буду рад тебя поддержать. Честно говоря, мне очень жаль Мелису. Она такая трогательная и простодушная… И, в конце концов, на поверку она единственная оказалась мне другом… Преданным и бескорыстным…
     – Да и у меня, собственно, к ней претензий особых нет, – задумчиво отозвалась Луизия. – Во всяком случае, она меня никогда не предавала.
     – Кстати о предателях. Наши крылья мы отдадим, понятно. Но, ведь есть же еще Виккерия и Дэн. - Да и Тога разыскать за полчаса наверняка не удастся.
     – Да, ты прав насчет Тога… А, вот Виккерия с Дэном явятся обязательно, – уверенно произнесла Луизия. – И вместе мы снова будем силой, способной вернуть Мелису к жизни. Кстати и волшебный стебелек для этих целей у меня есть…
     – Что?!! Луиза, что ты такое говоришь? Виккерия за балами и развлечениями не найдет и минутки, чтобы спасти друга. А этот синюшный предатель вообще давно превращен своей безнадежной любовью в жалкое беспринципное существо.
      Луизия остановилась на окраине лесной поляны.
     – Не злись! А то я тоже завожусь. А насчет отрицательных качеств наших бывших друзей… не нам их судить. Хватит уже! Ведь, мы тоже «хороши». Я послала Виккерии письмо с уведомлением о перемирии и просьбой явиться до рассвета на эту поляну. Объяснила, для чего. Да и этот сиреневый воришка тоже рассказал ей о несчастье, случившемся с Мелисой. То есть можешь не волноваться, придет твоя Виккерия… обязательно придет. Не упустит, так сказать, случая явить свое благородство и поиграть в дружбу ради разнообразия. А там и Дэниэл подтянется. Он ведь за Виккерией хвостом ходит, – начиная злиться, ворчливо подитожила Луизия.
     – Луизия! – истошно закричал Марко и в панике заметался по клетке. – Я не хочу ее видеть! Я не хочу видеть его! Избавь меня от этой пытки! Отпусти!
     – Вот поэтому ты и в клетке, мой друг! Я предполагала такую твою реакцию, – спокойно произнесла колдунья, направляясь к еле видимой прозрачной фигуре на другой стороне поляны. – Пора, видимо, нам научиться прощать старые обиды. Успокойся, Марко, попробуй простить. И тебе сразу же станет легче.
     – Что я слышу?! – не переставая метаться по клетке, возмущенно вопила красная мышь сиплым от крика мужским голосом. – И это говорит мне Луизия, которая от обиды и озлобленности таких дел наворотила, что теперь и за три жизни не расхлебать!
     – Да, наворотила! Да, буду расхлебывать! Но в постоянном смаковании прошлых обид и в злобе на весь свет жить становится просто невозможно! Устала я, Марко. Не могу больше так!
       Луизия опустила клетку на землю около застывшей фигуры Мелисы.
     – Я решила меняться и… и исправлять то, что натворила ранее… Во всяком случае то, что еще можно исправить…
     У ног почти прозрачного изваяния безжизненно лежала и мокла под дождем похожая на остывшее пепелище костра огромная тускло-серая бабочка. Настроение бывших друзей от этого печального зрелища стало еще мрачнее.
     – Помнишь… Помнишь, какая она была красивая… Яркая, искрящаяся силой и весельем, – с болью в голосе тихо произнес Марко. – Силы Света, какой же я был эгоист! Как я только мог отказать в помощи и участии самой прекрасной и доброй энии на свете, самой верной и преданной моей подруге.
     В этот момент из леса появился бесформенный, похожий на огромный кокон высоченный силуэт. Быстро приблизившись, кокон распахнулся, оказавшись объемным шлейфом юбки роскошного бального платья, накинутый на голову и плечи   Виккерии.
     – Я принесла Мелисе одежку поприличнее, – не поздоровавшись и не глядя на присутствующих, уверенно произнесла она. – Хватит ей уже ходить, как оборвашке! Вот, собрала тут небольшой гардеробец на первое время.
     Стараясь не смотреть на прозрачное изваяние бывшей подруги, Виккерия деловито развернула увесистый сверток, в котором находилось несколько необычных и ярких платьев. Не теряя высокомерного и серьезного выражения лица, прекрасная королева начала поочередно разворачивать каждую вещь и увлеченно ее разглядывать.
     Вот тут-то из кармана одного из платьев и выпала крупная синяя мышь.
     – Дэнуся, ты ли это! – театрально прижимая руки к груди проворковала Виккерия.
     – Кто бы сомневался, – недовольно буркнул Марко и сердито насупился. – И зачем стеклянному изваянию целый мешок одежды?
     – Марко, не начинай! – попыталась утихомирить бывшего друга королева Луизия. – Мы здесь не для этого собрались.
     – А для чего мы, собственно, здесь собрались, – продолжая сосредоточенно копаться в вещах, с напускным равнодушием спросила Виккерия.
     – Спасти Мелису! Собрать цветок! Я же тебе написала! – еле сдерживаясь, неприязненно прошипела Луизия.
     – Поздно спохватились! Мелиса уже спасена! – торжествующе произнесла Виккерия, доставая из объемных складок юбки крупный ярко-красный цветок. – Представляете, Геральдио был сиреневым, но я как всегда отличилась – сшила ему на бал малиновый костюмчик, и он – о чудо! – превратился в этот прекрасный «аленький цветочек».
     – Геральдио?! – охнул Марко.
     – Пожертвовал собой?! – подхватил Дэниэл.
     – Каков герой! – произнесла Луизия.
      С напряженной настороженностью она подошла ближе к Викерии, желая рассмотреть волшебный цветок.
     Виккерия непринужденно протянула цветок Луизии.
     – Смотри, у него в серединке личико сиреневое… Живое. Вот только, по-моему, разговаривать он не умеет.
     – И правда, славный какой, – изо всех сил стараясь быть добродушной, криво усмехнулась колдунья. – Значит, не исчез, а превратился… Ну и что нам теперь нужно с ним делать?
      Пытаясь вести себя естественно и с большим усилием преодолевая зависть и ненависть, Луизия впервые за много лет открыто посмотрела в глаза бывшей подруге. Виккерия ответила таким же прямым и честным взглядом. На мгновенье над поляной зависла звенящая тишина. Дождь прекратился. Не было слышно пения птиц. Все в мире замерло, давая возможность двум сильным, отчаянно ненавидящим друг друга женщинам найти в себе мудрость и преодолеть хотя бы на время жестокую многолетнюю вражду.
     – Что нам нужно сделать? – отводя взгляд, повторила вопрос Виккерия. – Не знаю. Но почему-то мне кажется, что нам сейчас самое главное не поссориться вновь. У нас, конечно, нет ничего общего, кроме памяти о прошлой дружбе. Но! У нас есть одно важное дело, заставившее вновь собраться вместе.
     Быстрым пронзительным взглядом Виккерия скользнула по клетке с отвернувшимся и насупленным Марко внутри.
      – Общее дело, которое мы должны довести до конца!
     При этих словах она поднесла ярко-красный, с малиновым отливом цветок к стеклянной руке Мелисы и укрепила его между безжизненными пальцами заколдованного изваяния. Когда она закончила действия, стало казаться, что цветок практически висит в воздухе.
     Все застыли в немом и тревожном ожидании…
     Долгое время ничего не происходило…
    Легкий ветерок, как будто тихий радостный вздох пробуждающегося леса, пронесся над поляной. Первый несмелый луч солнца, скользнул по мокрой траве и зажег на ней ослепительное сияние бриллиантовых капель росы. Маленький слепой дождик, как прощальный привет одинокой тучки, вдруг прошил воздух прозрачными упругими нитями… Огромная серая бабочка, разворачивая изменяющие цвет крылья, плавно и медленно взмывала в искристую и манящую высь. Зависнув на мгновение в воздухе, бабочка несколько раз размашисто взмахнула крыльями, с каждым движением окрашиваясь во все более яркий желто-оранжевый цвет.
     Возглас восхищения и радости вспыхнул и застыл в пронзительных желтых лучах, протянувшихся от прекрасной Кении Мелисы к сердцу каждого из присутствующих на поляне.
     – Мелиса! – с восторгом и трепетом прошептал Марко, зачарованно наблюдая, как стеклянная фигура подруги наполняется красками жизни.
– Ну, наконец-то! – радостно улыбаясь, с чувством произнесла Виккерия.
     – Ты вернулась! – глотая нежданные слезы облегчения, сипловато всхлипнула Луизия.
     – Мне так не хватало твоей дружбы! – в искреннем порыве воскликнул Дэн.
     Мелиса отрешенным, немигающим взором огромных темно-медовых глаз скользнула по лицам подруг. Тень непонимания и растерянности появились на лице, когда она опустила взгляд на двух ярких крупных мышей, в умилительных позах, застывших у ее ног. Затем волшебница перевела взгляд на большой красный цветок с подвижным, весело и ласково улыбающимся ей сиреневым личиком.
     – Друзья мои, мы снова вместе? – не веря счастью, тихо и немного устало спросила она.
     В этот момент Кения Мелисы взметнулась в клубящееся пронзительной синью высокое утреннее небо, оставляя за собою изогнутый желто-оранжевый след. За ней одна за другой взмыли в воздух четыре, не менее прекрасные, крупные бабочки, поочередно прочерчивая на чистом листе неба фиолетовую, синюю, голубую и зеленую изогнутые линии. Соприкоснувшись с желтой и оранжевой дугой, эти линии образовали радужный мост.
     – Ну вот! А красного цвета то и не хватает, – наблюдавший с самого начала за развитием событий из чащи леса, злорадно прошипел Хранитель. – А значит, радуга не будет такой уж мощной волшебной силой. Да и вообще, как долго они смогут продержаться вместе? С их то взаимными обидами? Но, а я-то, - всегда буду начеку! И следующего шанса сыграть на их размолвках и слабостях уже не упущу!      
     Снисходительно усмехнулся    Верховный Хранитель, удовлетворенно потирая руки.
      Но, тут случилось еще одно, невероятное и совершенно неожиданное чудо! От волшебного красного цветка в руках растерянной и счастливой Мелисы стремительно отделился и завис в воздухе маленький ярко-красный мотылек. Хаотично покружив в воздухе, он через мгновение взметнулся следом за прекрасными более крупными бабочками эниев, присоединяя к ним свой тоненький красный след.
     – Геральдио! – хором ахнули удивленные и обрадованные энии и, дружно расхохотавшись, восторженно устремили взоры в звенящее пеньем птиц, чистое летнее небо, на котором так величественно и трогательно мерцала, и переливалась яркими цветами – волшебная сказочная Радуга!

                ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.