Глава 4

День 11.

                Перпетуум-мобиле легче изобрести, чем запатентовать.
                (Леонид Крайнов-Рытов)
В клинике на Пряжке творилась сущая чертовщина. Олена Луна витала в облаках сутки напролет, шептала что-то себе под нос, хихикала и мечтательно вскидывала глаза к небу. От этого главным образом пострадала документация: карты и личные дела пациентов были безнадежно спутаны, а счета и отчеты – донельзя запущены.
Но в клинике творились вещи и похуже. Гипнотизер Сатановский сделался абсолютно неадекватным: он срывался на пациентов, выбегал посреди приема, хлопнув дверью, курил в своем кабинете, не смотря на то, что это строго запрещалось правилами клиники, и вообще вел себя дико.
Водяной наблюдал за тем, как его коллеги морально деградируют с неподдельным интересом. Больше всего Дмитрия беспокоил, естественно, его любимый гипнотизер. Не смотря на богатую врачебную практику, Водяной не мог постичь причин столь резкой перемены в обычно спокойном и жестком Эразме. Не мог до того дня, когда впервые заметил его реакцию на появление Алексея, забиравшего Олену с работы на своем красном Ford’е.
Столь бурной, подавляемой всеми силами, реакции Дмитрий давно ни в ком не замечал. Такое пламенное отношение Эразма к Олене даже вызвало в Водяном холодный укол ревности. Но лишь в первый момент. Затем все вернулось на круги своя, однако, теперь Дмитрий знал на одну маленькую тайну своих сослуживцев больше.
                ***
Между Непарой и Луной установилась прочная связь. Прочная на столько, на сколько вообще может быть прочной связь, установившаяся за семь дней. Каждый понял это в меру своей испорченности. Алексей кричал на каждом углу, что женится. Андрей хохотал до упаду. Олена плакала.
Луна регулярно обижалась на Алексея, был к тому повод или нет. А повод был... Непара постоянно предпочитал вечерам с ней общество своих “народников”. За эту неделю Олена возненавидела театр.
- Оленушка, солнышко, - неизменно отвечал на ее притязания Алексей, - ты же знаешь, как я тебя люблю! - При этом он пронзительно смотрел на нее своими голубыми глазами, и обаятельные ямочки играли на его щеках. Это был беспроигрышный ход братьев-близнецов Непара.
Олена всегда мечтала, чтобы ее понимали без слов, но для Алексея это была сверхзадача. Несчастная и глупая, она по привычке отмалчивалась на его извинения, а по ночам плакала в подушку. За одну эту неделю Луна исписала добрую половину своего дневника.
В свою очередь, у Алексея тоже были к ней претензии. Его бесила Оленина серость и отсутствие интереса к окружающему миру. Когда он выказывал, хотя бы намеком, свое недовольство, Олена обижалась и надолго уходила в себя. Пару раз с ней случались истерики, которые с лихвой поддерживал Непара. Андрей не понимал, как они еще не поубивали друг друга.
Тем не менее, они продолжали свои отношения, получая от этих мучений невыносимое удовольствие. И, в конце концов, был назначен день свадьбы. Это поставило все с ног на голову. Андрей кричал на каждом углу, что они поженятся. Олена хохотала до упаду. Алексей плакал.
                ***
Ранним утром Сатановский прошел в приемную клиники на Пряжке. Олена сидела за своим рабочим столом и разговаривала по телефону. Посетителей не было.
- Лешечка, ты заедешь сегодня за мной? – сюсюкала Луна в трубку. Эразм поморщился, подошел к ее столу и тяжело облокотился об него. Олена вскинула на Сатановского свои голубые глаза и кивнула, беззвучно прошептав: “Здравствуйте”. Он молча смотрел на нее. Уже неделю Эразм изнывал от ревности, но Луна не замечала этого. – Зайчонок, я тебя тоже люблю. Жду тебя сегодня, Лешечка. Пока. Целую.
Олена повесила трубку и с удивлением посмотрела на Сатановского, который по прежнему стоял у стола и наблюдал за ней.
- Что-то не так? – осторожно поинтересовалась Луна.
- Нет, - Эразм резко отвел взгляд. – Никита Борисович назначен на девять часов. Нужна его карта.
- Вот, - Олена протянула ее с абсолютно отсутствующим видом и тут же мечтательно уставилась в окно.
Сатановский ушел в свой кабинет и достал из стола пачку сигарет, чтобы хоть немного успокоиться. В его голове созрело твердое решение любым способом избавиться от Алексея Непары. Абсолютно любым.
                ***
За месяц до финального матча на кубок УЕФА, Александр Александрович Лев собрал передовых игроков “Надира” для разработки стратегии. Играть предстояло с великой и ужасной “Бадалоной” . Требовалось нестандартное решение проблемы.
Присутствовали: капитан команды Влад Буланов, Андрей Непара, Спартак Овечкин, Саша Коржик и Марк Кртел. Первым взял слово Андрей Непара.
- В этом матче нам ничего не светит! Можем со спокойной совестью ехать по домам!
- Андрей! – оборвал его Влад. – Не распространяй упаднические настроения! Сан Саныч, зачем вы его позвали? Он за “Баду” болеет!
- Андрей – один из ключевых игроков! – фыркнул Лев. – Болеть он может хоть за “Црвену Звезду”, главное, чтобы играл за нас!
- Посмотрим, - недоверчиво сказал Буланов. – Предлагаю играть по “схеме бриллианта” три-четыре-три. Как гласит футбольная мудрость: “Пока мяч у нас, нам не забьют”. Делаем ставку на полузащиту.
- Ставку надо делать на нападение! – твердо сказал Непара с оттенком превосходства.
- Ну, да! – скривился Марк. – То есть на тебя!
Андрей зло прищурился, собираясь пронзить своего заклятого товарища по команде убийственно точной остротой, коих в его голове крутилось великое множество. Но неожиданно вмешался Коржик, избавив тем самым окружающих от очередного афоризма, порожденного неугомонным Непарой.
- Я думаю, - не очень уверенно произнес он, - что ставка на нападение будет ошибкой. А полузащита, если что, может мяч хоть пол игры пасовать друг другу.
Андрей махнул рукой, глядя на дружелюбно улыбающегося Сашу. Его умилял и обезоруживал этот, такой наивный, на первый взгляд, человек. Он часто забивал голы, хлопал от радости в ладоши и топтался по полю, словно молодой жеребец, перебирая бутсами.
- Вот и я говорю! - Буланов вновь оживился. – А нападение-то из Андрюши относительное. Он какого-то постоянно делает в наших воротах. Сан Саныч, вы можете объяснить этот феномен?
Александр Александрович не успел ответить, ибо вмешался обиженный Непара.
- Феномен это только для таких, как ты! – рявкнул он, встал и вышел, громко хлопнув дверью.
Из просторного коридора базы Непара позвонил президенту клуба.
- Андрюша! – радостно отозвались на том конце. Звонок Андрея не был из ряда вон выходящим событием, даже напротив: он звонил часто и не по делу.
- Александр Сергеевич, тут такое дело, - раздраженно выпалил Непара. – Лев меня опять затирает! Буланов свой план игры проталкивает, “бриллиант”! Мы же с вами договаривались, что ставку сделаем на меня!
- Андрей, это щекотливый вопрос, - прошептал президент. – Лев, упертый…. Я пытался с ним договориться, но он настаивает на командном решении.
Это окончательно вывело Непару из себя.
- Какого черта!!! – прокричал Андрей. – Да вы знаете, что я могу с вами сделать?!
В трубке послышались короткие гудки. Андрей со всей дури швырнул телефон о стену.
- Старый козел!!! – заорал он на всю базу и прыгнул в свой черный Ford с твердым намерением злостно нарушить режим.
- Кричит кто-то, - спокойно заметил Буланов. – Вам, Сан Саныч, конечно, видней, какой Непара передовой игрок, но на завтрашнюю тренировку его, похоже, ждать не стоит…
- Ладно, парни, - принял волевое решение тренер, чувствуя, что в скором времени ему вновь предстоит нелегкий разговор с президентом клуба, - с “Бадалоной” будем играть три-четыре-три.
                ***
Вечерело. Маша и Настя уже битый час ждали Еву на выходе из метро “Приморская”, чтобы поздравить ее с Днем Рождения. В подарок ей они уготовили замечательное приспособление, именуемое “Ловушка для снов” и открытку со смыслом: “Как здорово отмечать День Рождения в компании старых друзей. … Как будто у тебя есть выбор!”
- Еву ждать – себя не уважать, - заметила Влюбимцева.
- Да уж, - Стрельцова посмотрела на часы. – Где только ее черти носят?
- Принесли уже, радуйся, - Настя кивнула в сторону эскалатора. – Ева! Мы здесь.
Маша обернулась и увидела пьяную Еву, обнимающую какого-то мужика в черных очках.
- Она же в дрова, - зашептала Стрельцова. – А это еще что за инвалид по зрению?
- Может, он танкист, - улыбнулась Влюбимцева. Зал станции метро был освещен далеко не ярко, на улице уже была темень, а в таких окулярах должно быть вообще темно как в танке.
Тем временем Телочкина поцеловала странного субъекта в щеку, и он скрылся в неизвестном направлении. Настя, Маша и мужик совсем не расстроились от того, что не были представлены друг другу – визуального контакта всем хватило. Накануне Настя покрасилась в дико-рыжий. Не потому, что пожалела Шекспира или наконец-то прислушалась к Алексею Непаре, а просто потому, что в принципе была такой, по жизни.
- Привет, - сказала Ева и по привычке зарделась бы, если бы не успела где-то зардеться с утра. – Насть, - фыркнула она и подпрыгнула. Влюбимцевой на секунду показалось, что у Евы из ушей что-то полезет. – Твои, как бы это сказать…
- Коллеги? – осторожно поинтересовалась Маша.
- Ну, да, - пыхтя, закивала Телочкина. – Парня, с которым я ехала, оштрафовали на сто рублей! – Ее негодование достигло предела, из ноздрей повалил дым.
- Аж на сто рублей? – подивилась Настя и присвистнула. – За что же так сурово?
- Он курил в метро, - отмахнулась Ева и попыталась продолжить свою душещипательную историю, но Настя ее оборвала:
- Ев, у нас тут подарок для тебя!
- Да? – вылупилась Телочкина, запихивая в рот сигарету, и в ее руке щелкнула зажигалка.
- Может, на улицу выйдем? – быстро предложила Маша, наблюдая за ее манипуляциями.
Так и сделали. Снаружи неожиданно выяснилось, что вместо обещанного кафе, придется идти в соседний  дворик. Там именинницу уже ожидали Тонкий и Толстый, неразлучная парочка еще со времен школы. По дороге купили паленого вина, которое предстояло распивать сидя на лавочках. Маше стало тошно, но она мужественно держалась. Насте напротив, все нравилось. Ева была пьяная – она не в счет (ей бы и водка из консервных банок сошла).
Тонкий и Толстый обрадовались, когда компания во главе с Телочкиной явилась во дворик. Открыли вино. Оно оказалось зверски разбодяженным, и его можно было пить литрами. Сказали пару тостов. Всем повеселело. Неожиданно откуда-то возник Овечкин и начал поздравлять абсолютно неадекватную Еву. Она курила, томно смотрела на всех и полностью не отражала. Спартак, обидевшись, отошел в сторону, где его тут же подхватила Влюбимцева.
- Спартак – ты гений! – кричала она. – Ты – великий футболист! Я тебя люблю!
Овечкин смутился. Тонкий ободрительно улыбнулся ему и протянул стакан с вином. Это расслабило Спартака, он разговорился с Настей и, кажется, даже забыл о Еве.
Настя всегда хотела, чтобы о ней думали хуже, чем она есть на самом деле. Обычно получалось наоборот, а она такого отношения терпеть не могла и бесилась из-за этого до невозможности. Чего Насте надо от Овечкина? Если бы кто знал! Ева бы обзавидовалась! Ни-че-го! А то, что она вцепилась в Спартака намертво – так это только потому, что просто не могла по-другому. А на то, что он влюблен в Телочкину, а Ева хочет за него замуж, Влюбимцевой вообще наплевать.
Через час начался относительный кутеж: Тонкий сходил с ума, Ева курила и по привычке молчала, Настя висела на Спартаке, Толстый пил не останавливаясь, Маша философствовала в пространство, пытаясь расшевелить Телочкину. Ровно в полночь напротив дворика в тусклом свете фонарей прошла одинокая лошадь. “Забавно! – подумала Маша. Но потом насторожилась. – Не к добру!”
Кто-то решил, что надо бы догнаться чем-нибудь сильно-алкогольным. Пошли в ларек, Стрельцовой погрустнело окончательно. Купили бодягу, похожую на красное вино, но явно местного разлива, и шоколадку. Вернулись в дворик. Там машино терпение истекло: она без зазрения совести попрощалась со всеми и ушла домой. Толстый ушел чуть позже. Настя, Спартак и Тонкий пошли сажать Еву в такси.
Пока Настя и Овечкин дискутировали не только о футболе, а Тонкий пытался поймать машину, пьяная в дымину Телочкина запрыгнула в первую попавшуюся попутку и была увезена в сторону кладбища. Надежды увидеть ее вновь не было ни у кого.
- Я бы к такому водителю даже на крышу не сел, - развел руками Тонкий.
- Ну, это же Ева, - улыбнулась Влюбимцева Спартаку. – Подарок бы не потеряла… Ладно, и мне пора!
Овечкин активно принялся орать, что пойдет провожать Настю единолично, а Тонкий им никаким местом не нужен. Но тот заявил, что их одних никуда не отпустит. И не отпустил…. “Вот урод!” – подумала Влюбимцева и, посмотрев на Спартака, поняла, что он с ней полностью солидарен.…На прощание Настя прочитала Овечкину стихотворение Марины Цветаевой:

"Спасибо Вам и сердцем и рукой
За то, что Вы меня – не зная сами! -
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не гулянья под луной,
За солнце не у нас над головами, -
За то, что Вы больны – увы! – не мной,
За то, что я больна – увы! – не Вами."