На набережной

Мы стояли на бетонных плитах у старого моста на набережной. Было тихо, серо, глухо и холодно. Зима не спешила сдавать позиции, мартовская оттепель веяла сыростью и тоской, внизу пугающе чернел Днепр. Я была одета легко, из теплых вещей - только куртка, но она не спасала от ветра. Кенни достал из рюкзака упаковку суши из супермаркета, какое-то дешевое пойло, сигареты Бонд, разложил это дело перед собой, разлил синьку в пластиковые стаканы. Я отказалась, а Лена выпила за меня. Я даже не знала, что это было- настойка, портвейн или вино. В кармане громко пропищал мобильный.

"Извини меня. Ты где сейчас?" - пришло смс.

Я не ответила. Утром я видела его у парадного с красивой девушкой. Нет, не так. С очень красивой девушкой. Обнимал ее, говорил что-то на ухо, без энтузиазма, скорее на отъебись. Улыбался. Подъехала машина, он открыл ей дверь, расплатился с водителем. А на меня всегда смотрел внимательно, с интересом, но как будто боялся дотронуться лишний раз. Когда я оставалась у него на ночь, мы спали вместе, в одной кровати, но ничего не было. Он целовал меня, как-то нежно и преданно, укрывал пледом, варил утром кофе.

- Как там твой архитектор? - спросила Лена, допивающая уже третий стакан.

Пацаны быстро пьянели. У всех троих были стертые об асфальт джинсы, длинные волосы, старомодные рюкзаки. Неформалы с лицами умственно отсталых детей.

- Слушай, пойдем в магазин? - говорю.

- Зачем? - Лена не хотела уходить. Ей нравился Леша, или Кенни, или третий волосатый, чьего имени я не помнила.

- Сигарет купить.

- У нас есть сигареты. - отвечает она и достает мятую пачку из кармана.

- Тогда воду. Салфетки. Жидкость для снятия лака. Господи, я просто хочу пройтись.

- Ну, пошли.

Здесь, у воды, всегда туман. Иногда полупрозрачный и легкий, иногда густой и едкий, как дым тысячи костров. На улицах тревожно и спокойно, пешеходные переходы и сталинские арки тонут в рассеянном свету долговязых фонарей. Людей нет, ни души, воздух пахнет железом и пластмассой.

- Просто он меня не любит, вот и все, - говорю я после долгой паузы, - иногда мне кажется, что он вообще никого не любит.

- Ну, тогда расстанься с ним, - спокойно ответила Лена.

Но было неясно, на каком я положении. У него была жена, дочь, эта красотка у парадного, наверное, была с ним по несколько раз за ночь. Я думала об этом на уроке литературы. Потом встретилась с Леной и её непутевыми дружками. Поехали на набережную. В полупустом трамвае то Кенни, то Леша пытался залезть под её короткую джинсовую юбку. Я смотрела на них без тени смущения. Видела Ленины капроновые колготки, натянутые выше пупка, красное кружевное белье, полноватый живот, который она смеясь прикрывала руками. Они смотрели на Лену, как стая голодных шакалов, и стоило мне отвернуться, закрыть глаза, отойти в сторону, чтобы закомпостировать талон, эти ребята вцепились бы намертво своими кривыми зубами в её короткую шею.

Лена встречалась с Кенни, трахалась с Лешей, а с тем, третьим, чьего имени я не помнила, она ходила на выставки современного искусства и в музей войны на девятое мая. Наверное, она любила их всех, честно и преданно, ведь единственная фундаментальная потребность человека - потребность в любви.

Я купила бутылку воды без газа. Лена рассматривала свое отражение в витринах, выпячивая обветренные губы. Когда возвращались обратно, ей позвонил Леша. Он сказал, что Кенни толкнули в воду. Мы были уже близко, в одном квартале от набережной, и бегом побежали к речке. Я не знаю почему, но пока бежали, мы смеялись. Серьезно, мы смеялись, и этот смех невозможно объяснить.

Ребята стояли на плитах и что-то громко кричали. Теперь было не до веселья, улыбка моментально сошла с лиц. Сразу стало тепло и уютно, так бывает, когда знаешь, что кому-то куда хуже, чем тебе. Кенни отчаянно боролся с течением, его волосатая голова маячила в тумане, как поплавок. Никто из друзей не бросился его спасать. Они только кричали "Кенни, давай, плыви, ты сможешь". И он смог. Выплыл, выбрался на берег, вышел из воды и сверлил нас обреченными острыми зрачками, его руки тряслись, он хрипел.

- Подошли двое мужиков, один из них молча толкнул Кенни в реку. Они вообще ни о чем не говорили, и мы побоялись их останавливать, - говорил Леша, пока мы ждали такси.

Третий товарищ стоял молча, он едва сдерживал слезы. Машина приехала и ребята долго уговаривали пустить в салон насквозь промокшего человека с умоляющим взглядом.

- Он же заболеет и умрет, - слышала я за спиной

- Вызывайте скорую, пацаны, раз такие дела. Или по двойному тарифу за мокрое сиденье. Так пойдет? Не, а че, нормальная сделка...

Постепенно все голоса затихли, я присела на край плиты и достала из кармана телефон. "Не обижайся. Подрастешь - поймешь. Заберу тебя в девять. " - написал он.

В двух метрах от меня Лена копалась в пакете, что оставили её мальчики. Она открыла пачку суши, и говорила веселым голосом - попробуй, классная тема. Я раньше ничего такого не ела. Она засовывала в рот роллы один за другим и улыбалась, пережевывая холодный рис с сырой рыбой.

Он подошел сзади и закрыл мне глаза руками. Лена продолжала есть. Я выросла. Но так ничего и не поняла.

Даша Д.