Глава 11

День 31.
                Мы были высоки, русоволосы,
                Вы в книгах прочитаете, как миф,
                О людях, что ушли, не долюбив,
                Не докурив последней папиросы.
                (Николай Майоров)

Через неделю состоялся суд над Эразмом Сатановским. Обвиняемый полностью признал свою вину. Его долго не мучили: осудили по   статьям и дали    лет на колонии строгого режима.
Света поплакала, да и успокоилась. Оказалось, что без мужа жить куда приятней и проще.
- Не горюй! – Маша была отнюдь не расстроена заключением свояка.
- Что же теперь будет? – не верила своему счастью Девная.
- Все будет хорошо!
Рогова-Копытова признали-таки невменяемым и засадили в клинику для душевнобольных при тюрьме (принудительное лечение).
Ева тоже долго не горевала. Через пару дней она оправилась и вовсю занялась несчастным Овечкиным. Но Непара вмешался и развел их.
                ***
Чтобы спасти друга Андрей пожертвовал собой. Взял бутылку красного вина, пару друзей, огромный кремовый торт, и двинулся в гости к Еве. На следующий день он предоставил изумленному Овечкину фотоматериалы, на которых явственно проявлялась разгульная натура Телочкиной. Самые безобидные фотографии представляли собой изображения голой Евы в обнимку с бутылкой.
Овечкин, не долго думая, кинулся на Непару и как следует, врезал ему так, что у нападающего пошла кровь из носа и треснула губа. Андрей даже не шелохнулся, он стоял и молча смотрел на друга тоскующими голубыми глазами. Спартак опомнился, отвернулся, сел и заплакал. Андрей налил ему водки.
Телочкина проснулась на следующее утро с головной болью. Икнула и набрала номер Овечкина. Ответил почему-то Непара.
- Слышь, шалава, не звони сюда больше, а то убью!
- Андрей?! – прохрипела Ева, срывающимся голосом.
- Проспись, дура! – Непара даже рассмеялся. – Овца больше не хочет тебя видеть.
- Овца?! – жутко прохрипела Телочкина, до которой смысл сказанного не доходил вообще никак.
- Уродство! – огрызнулся Непара любимым словом Влюбимцевой и тут же ужаснулся, предвидя закономерный со стороны Евы вопрос: “Уродство?!”
Но в трубке вместо этого послышалось жуткое сопение и нечеловеческие стоны: Ева попыталась встать, чтобы дотянуться до остатков вчерашнего торта, замеченного ею неподалеку. Андрея перекосило: “Какого черта она там делает?! Может, Юра вчера остался?! Да нет, вроде вместе уходили”.
В трубке послышалось чавканье. Непара рассмеялся повторно: “Ах, да, конечно, торт!” Он отключился с твердым решением сменить другу телефонные номера, чем и занялся безотлагательно.
Ева не поняла и не оценила произошедшего. Она доползла до торта и не найдя ложки, стала запихивать его куски в рот руками. По телевизору шла передача “Доктор Курпатов”. Какая-то девица, улыбаясь, сказала с экрана: “Теперь я поняла, что еда и молодые люди – это разные вещи…” Ева была на пол пути к тому, чтобы задуматься, но вместо этого перевернулась на другой бок, и заснула счастливой.

                ***
Впервые в жизни Влюбимцева проспала все на свете. В последнее время отдел вообще работал через силу – в ожидании нового начальника. И какой бы Настя не была неисправимой оптимисткой, даже она не ожидала от смены руководства ничего хорошего.…В наглую подходя к отделению уже в обед, Влюбимцева спросила у дежурного, есть ли хоть какие-нибудь новости.
- Жуковского срочно в Главк только что вызвали! Вот вернется с новым начальником, опечалился дежурный и закурил.
А отдел словно вымер. Ни одной живой души! Такого Влюбимцева еще не видела.
- Или все очень активно работают, или же наоборот, - вслух подумала она, проходя к себе в кабинет.
Вдруг из двадцать седьмого высунулся Димочка и, очень удивившись, что Настя собралась заняться полагающимися ей по должности делами, завлек внутрь кабинета.
- Это еще что за Офицерское собрание? – оглядела Влюбимцева собравшихся там комбат, эксперт и Полулященко.
Ей резонно заметили, что они думают над сложившейся ситуацией. Мол, кто, если не мы подумает над судьбой отдела? Не замы же бывшего начальника, которые вообще разбежались, кто куда. Суетился, правда, Горьковский, который в свое время был начальником отдела в другом районе, но за пьянство был изгнан с позором. Здесь же он считал себя выше самого Рогова-Копытова, постоянно писал на всех доносы и рапорта и непрерывно орал. Успешнее всех с ним справлялась Настя, на его хамство отвечаю своим.
- Кто бы мог подумать, что наш Петрович – хладнокровный убийца, - вдруг произнес комбат. - Конечно, мужик он был не подарок, но чтобы…
- Ага! Просто “оборотень в погонах”! – громогласно рассмеялся эксперт-криминалист.
Настя закинула ногу на стол и подтянула вечно сползающие дикие гольфы в сетку.
- Не такой уж он и хладнокровный, если в психушку засадили, – заметила она. – Там вообще дело темное, сами знаете.
- Леонтия Петровича пожалеть надо. Он же больной человек, – тихо сказал Димочка – Наше Солнышко и посмотрел на всех наивными глазами. За эти глаза его обожал весь отдел.
Полулященко сбегал в свой кабинет и принес графин, из которого так лихо хлестал водку Андрей Непара. Вообще-то, он хотел привести в чувство Димочку, но эксперт Алексей Александрович заявил, что спаивать детей – нехорошо, и забрал графин себе.
- Интересно, кого Главк начальником назначит? Кого из замов или своего зашлет? – в пространство спросил Степа. Ответ был очевиден, но криминалист не сдержался:
- Тоже мне вопрос! Конечно своего!.. А, впрочем, Вася вернется и все расскажет.
Жуковский действительно вернулся. Ошарашенный и будто даже напуганный, но улыбающийся.
- Видимо, сумасшествие заразно. Конечно, я знал, что в Главке одни психи… Василий Андреевич немного помолчал, но вдруг заразительно рассмеялся и развел руки в стороны, словно хотел обнять сразу весь отдел: - Ну, встречайте своего начальника! Подполковник Жуковский!
Когда все, наконец, пришли в себя от внезапно обрушившегося счастья, Степа поинтересовался, что в Главке решили на счет них с Влюбимцевой:
- Орден дадут? Но мы согласны и на медаль!
- Сейчас! – в конец развеселился всеми любимый теперь уже подполковник. - Догонят и еще дадут! Два!.. Благодарность и премия… от отдела!
Жуковский прибыл в отделение под вечер, остался ночевать в дежурке, а на следующий день началось:
- Покрасить стены в “обезьяннике”…
- Посторонних из оружейки долой!
- Заводи стажеров в тридцатый!..
- Куда лезете со стажерами? Не видите, кто здесь работает…
- Димочка и Сорокин, к бывшим стажерам!..
- Перевести Влюбимцеву с Полулященко в двадцать седьмой!..
- Вынести вещи из двадцать седьмого…
- Замам выговор за унылый вид!
- Смотреть за оружейкой!
- Кто посторонний, тех в “обезьянник”!..
- Внести вещи в бывший кабинет Насти и Степы!..
- Ах, теперь там стажеры? Да что вы говорите, Владимир Борисыч?
- Перевести стажеров в двадцать седьмой…
- Ах, в двадцать седьмом теперь Полулященко и Влюбимцева? Странно.… Обратно в тридцатый!
Устроив всю эту кутерьму, подполковник Вася Жуковский не соизволил посоветоваться с офицерами, привыкшими к старому укладу. Но он, по мальчишески улыбаясь, так весело и обаятельно отдавал все приказы, что возразить хоть что-то против было бы просто кощунством.
                ***
Нет, и все-таки, не смотря ни на что, они любили друг друга. Хотя бы по двум причинам: Настя не могла не любить и Настю невозможно не любить.
“Он будет терпеливее с ней, чем с какой-нибудь другой женщиной. Он очень привязан к ней и духовно и физически так же, как и она к нему. Колебания Венеры в ее душе жаждут того волшебного восторга, который обещают его протяжные морские песни Нептуна. В его глазах она видит отражение давних воспоминаний.… Кажется, ей было года четыре, когда она доверчиво искала во влажной, сладко пахнущей траве алмазные ожерелья, беззаботно забытые там эльфами и феями, пока она крепко спала. Она до сих пор помнит, как оборвалось ее сердце, когда скучный голос взрослого сообщил ей, что это была лишь роса, и ничего более. А затем неожиданно хлынул дождь и промочил ее любимый фартук в розовую полоску.… Теперь она выросла и поумнела, но почему к ней возвращается боль того утра каждый раз, когда идет дождь?.. Ее возлюбленный - Рыбы считает, что у него могут быть собственные секреты, объясняя это священным правом сокровенности внутреннего мира. И этот почти обман сердит ее. Но он никогда не станет лгать ей о росе. Он знает, что алмазы друидов существуют. Она выяснила это в первую же ночь… Он даже пытался вместе с ней поднять их с травы, а когда они исчезли от человеческого прикосновения, он просто поцеловал ее волосы и прошептал, что на самом деле они совсем не исчезли, просто они существуют в другом измерении. “Видишь? – мягко дотронулся до слез на ее щеках. – Они никуда не делись”. Она будет скучать по нему, если они расстанутся. Так же как и он будет скучать по ее улыбке, по ее голосу, словно поющему старинную колыбельную, даже когда она произносит самые обыкновенные слова. Или не такие уж обыкновенные?.. Что же касается его любимой -   Весов, она знает, что он, быть может, единственный человек, кому известна дорога к тому тайному далекому месту, где она может отдохнуть, принять прохладный звездный душ и вернуться обновленной.  Ведь только он смог объяснить ей, куда пропадают алмазы друидов, и вернуть их поцелуем”.
                ***
Когда история с убийством наконец-то закончилась, Маша Стрельцова облегченно вздохнула: суета улеглась, отношения с окружающими прояснились, справедливость была восстановлена, а самое главное, Настя освободилась от сложного дела, и теперь можно было со спокойной совестью ехать в Париж на финал кубка УЕФА.
Все произошедшее не сильно повлияло Машу, разве что ее взгляд на некоторые вещи изменился. Стрельцова по прежнему бесстыдно много думала. Но теперь она начала задумываться о том, что рядом с ней множество людей, но…. У Олены теперь есть Водяной, у Евы всегда кто-нибудь есть, у Насти – Степа… “А у меня? – бесконечно задавала она себе один и тот же вопрос. – А кто есть у меня?”
Однажды, когда она мчалась на своем черном Range Rover’е по городу, ее отчаяние стало совершенно невыносимым. Остановившись на светофоре, Маша неожиданно наткнулась скучающим взглядом ждущего автомобилиста на рекламный плакат службы знакомств 4505. “Какие идиоты пользуются этими службами?!” – раздраженно подумала Стрельцова. А через пять минут послала свое сообщение по злополучному номеру…
Звонки и сообщения посыпались на Машу как из рога изобилия. Сначала она отвечала всем подряд, но потом, поняв, что начинает катастрофически путаться в людях (произошло это после того, как у одного бедного парня она три раза спросила как его зовут, один раз назвала чужим именем и четыре раза узнавала где он работает, надо отдать должное бедняжке: он мужественно ответил на все вопросы и даже не обиделся на “забывчивую” Машу), Стрельцова ввела жесткую систему отбора и брака.
Отбракованные навсегда вычеркивались из списка возможных в будущем знакомых. Критериями к тому служили, например: рост выше ста девяноста сантиметров, голос как из бочки, врожденная тупость и безграмотность, обращения типа “милая Машулька”, “детка”, “Машенька” и прочие дикие словечки, а так же предложения немедленного замужества и удочерения.
Через пару дней интерактивного общения был-таки, отобран вполне адекватный парень – таможенник Денис. После длительной переписки Маша решила с ним встретиться. Свидание два раза откладывалось: то он работал, то она.… С третьей попытки все срослось: выход с канала Грибоедова, 18:30, четверг. Напрягало лишь одно: Маша скинула ему свою фотку, а он свою – нет. К тому же человек упорно не хотел сознаваться, во что будет одет, отчего становилось окончательно непонятно, как его узнавать.
“Интересно, ему утром по телефону сообщают, во что он будет одет завтра?!” – злилась Маша, трижды получавшая на свой вопрос туманный ответ: “Ну, заяц, я не знаю еще. Как только узнаю завтра, сразу тебе сообщу…”
Ни что не навело Машу на тревожные мысли о роковой ошибке в Денисе: ни то, что он учится в Бонче, ни то, что он пишет слово “будешь” без мягкого знака, ни то, что адрес его мыла заканчивался на 666, ни то, что он ставил в конце всех предложений многоточия и называл Машу “заяц”.
Потом уже, после рокового разочарования, Маша корила себя за то, что не обратила на все это никакого внимания. А ведь все одно к одному: Бонч, будеш, заяц, 666…
В условленное время Маша приехала на канал Грибоедова. Напрягало то, что по дороге Денис позвонил ей и сообщил, что опоздает на двадцать – сорок минут и ей придется его подождать. Стрельцова мужественно стерпела и это.
Сорок минут ожидания у выхода из метро стали самыми страшными и веселыми в машиной жизни. Первые минут двадцать она чуть не заработала инфаркт, вздрагивая от каждого выходящего из дверей метрополитена урода (за это время, кстати, Маша впервые заметила как много в Питере деформантов), но в последующие двадцать минут Маша от души хохотала при виде очередного потенциального Дениса. Люди, стоящие рядом в ожидании кого-то, вероятно знакомого, и уж точно с известной наверняка внешностью, не понимали отчего Стрельцова смеется нервно-истерическим, но по честному веселым, смехом утопленника, каждый раз, когда открываются двери метро и оттуда выходит парень.
Маше уже было все равно и роль городской сумасшедшей ее никак не смущала. Через сорок минут ситуация накалилась до предела: Денис позвонил и сказал, что уже приехал. Маша огляделась и поняла, что ни за что не вычислит, кто из шести толпившихся метрах в пяти от нее уродов, тот самый злополучный Денис. Наглое существо не подавало никаких отличительных сигналов и явно тоже не узнавало Машу. Что и не удивительно: когда в последствии Стрельцова его таки вычислила, оказалось, что он все время стоял в черных, как казалось со стороны абсолютно не проницаемых, очках (Арни обзавидовался бы). Через такие окуляры себя можно не узнать, не то, что незнакомую прежде девушку, чью единственную фотку не самого лучшего качества ты видел на маленьком экране телефона.
В последствии у Маши возникла своя теория относительно этих очков. Денис писал, что у него “глаза хамелеоны – от зеленого до карего и обратно”. Когда Маша сказала об этом Насте, Влюбимцева предположила, что глаза у него вообще разные: один - зеленый, другой – карий. Маша не поверила ей, но после злополучного свидания, в прямом и переносном смысле – в слепую, Стрельцова была убеждена, что так все и есть. За страшными черными очками прятались два разных глаза, прямо как у булгаковского Воланда. На этом фоне число 666 уже не выглядело так дико…
Паника овладела Стрельцовой спустя пять минут отчаянного изучения окружающих парней. Один другого хлеще и все, как на подбор, редкостные деформанты. У Маши голова пошла кругом, под описание, данное Денисом: “180 см, брюнет, смуглый, атлетическое телосложение, глаза хамелеоны” даже с большой натяжкой не подходил никто их них.
Но факт – вещь упрямая: кто-то из них Денис. “Надо искать! – твердо решила Маша. – Не прогибайся Стрельцова! И так, что мы имеем?”
Ближайшим к ней человеком оказался высокий, носатый субъект в расстегнутой, зелено-грязной рубашке. ОНО неестественно изгибало шею, когда смотрело по сторонам, трясло шевелюрой и время от времени ковырялось в носу. Стрельцова не могла удержаться от улыбки, но в глубине души ей стало страшно как никогда в жизни. “Если это Денис, я прыгну из окна!” – решила она, и мысленно отбросив кандидатуру носатого начала рассматривать остальных.
Неподалеку к стене жался маленький испуганный парень. Он дико озирался по сторонам, и все время разговаривал с кем-то по телефону. Маша мысленно окрестила его “Ребенок” и ввиду того, что он явно не дотягивал до ста восьмидесяти сантиметров, отмела его кандидатуру в сторону.
Ряды окружающих отчего-то резко поредели. Остались лишь двое парней. Один был отметен сразу же из-за своей очевидной белокожести и светловолосости. Маша обратила полный тоски взгляд на последнего возможного кандидата.
Человек был темноволосым, в черных очках на пол лица, абсолютно шкафообразным (180*180*180). Он стоял в гордой позе, опираясь всей массой на одну ногу, и крутил в руках телефон, почему-то выжидающе глядя не по сторонам, а на него. Стрельцова подумала, что в таких очках, наверное, не видно дальше собственного носа и простила его за это. Казалось, вот оно, но… что-то с человеком было не так. Во-первых, шкафообразный был одет в белую майку, которая доходила ему лишь до середины груди (казалось, что вещь либо села после стирки, либо парня мучает ностальгия по детсадовскому гардеробу), джинсы ловко сидели на кубических ногах субъекта, но зрелище оставляло желать лучшего. Добили же Машу почти, что домашние тапочки и ремень из черной кожи с шипами.
Стрельцовой стало жутко, она больше не владела собой. Ее ноги самопроизвольно развернули Машу и понесли галопом в сторону Гостиного двора. По пути она послала тревожное sms Насте, в котором сообщила, что не может узнать Дениса и поэтому сейчас убегает. Влюбимцева тут же ответила: “Ищи! И не вздумай ретироваться!”
В этот момент позвонил Денис, возмущенный тем, что его все еще не нашли. Маша предложила ему пойти в сторону Гостинки, дабы выманить на видное место. Но оказалось, что человек в упор не знает, где это находится и куда надо идти. Стрельцова пообещала, что сейчас найдет Дениса, и повесила трубку. Чертов шкаф жил в Питере с 2002 года, но ни черта не знал о городе и абсолютно в нем не ориентировался. Это насторожило Машу, но времени на обдумывание уже не было.
Она позвонила Насте. Влюбимцева выслушала отчаянные крики жертвы службы 4505 и, накричав на Стрельцову, внушила ей, что она должна немедленно вернуться и подойти к человеку.
Стрельцова мучилась, но решила, что эти слова не лишены смысла. Войдя в метро “Гостиный двор” она позвонила Денису и попросила встать его рядом с телефоном, который висит на стене, неподалеку от выхода из метро и клятвенно пообещала, что сейчас к нему выйдет. И вышла…
К счастью для Маши, на выходе из метро “Канал Грибоедова” существуют целых два телефона. И Денис, по роковой случайности, подошел не к тому, о котором подумала Стрельцова.
Маша вышла из дверей и с тоской обнаружила, что у телефона стоит целая компания, человек из семи, не меньше. За их плотными рядами Стрельцова разглядела одиноко стоящего парня вполне сносной наружности. Только волосы у него были черные вьющиеся, а глаза серо-голубые. Стрельцову это не остановило: растолкав локтями компанию, она пробилась к кучерявому и, схватив его за руку, с надеждой заглянула в его голубые глаза: “Денис?!” Парень посмотрел на нее с нескрываемым испугом. “Черт! – подумала Маша. – Наверное, беготня не пошла мне на пользу. Надо было хоть расчесаться“. Но тем временем парень пришел в себя и начал отчаянно мотать головой.
Маша рассердилась: “Подумаешь, не причесана и взмылена! Сам-то тоже не идеал!” И еще раз, внимательно посмотрев на человека,  спросила: “Денис?!”
- Нет! – радостно вырвался из парня крик души. Отчего он счастливо заулыбался. Маша сплюнула и отвернулась.
“И где он?!” Стрельцова набрала номер Дениса. За спиной послышалась писклявая мелодия. Маша медленно обернулась. В двух шагах от нее, у другого телефона, стоял тот самый шкаф и уже подносил трубку к уху. В Стрельцовой что-то надломилось. Она скинула и со всей мочи побежала в сторону метро “Гостиный двор”. Зазвонил телефон, она, не глядя, скинула и выключила его. Какой-то мужик подошел к ней и взял ее за руку. Маша непонимающе посмотрела на него, не отнимая руки и не переставая бежать. Так они двигались до самого подземного перехода, который по совместительству являлся входом в метро. Там странный мужик оставил ее, улыбнувшись на прощанье. Все. Что смогла произнести растерянная Маша, было тихое: “И что?”
В метро Маша обессмыслено прислонилась к дверям с надписью “Не прислоняться”. Вокруг стояли люди, объявляли по громкой связи какие-то остановки, о чем-то смеялись рядом, кто-то разговаривал, толкался. Она никого и ничего не замечала, словно была в вакууме, смысл слов не доходил до нее. Чисто автоматически она вышла из вагона на “Приморской”, поднялась на эскалаторе и пошла домой. По пути Маше сильно полегчало, даже вновь стало смешно. Стрельцова давно продумала план отступления “на всякий пожарный”. Она достала телефон и написала Денису: “Ден извини. Я не приду”. Тут же посыпались звонки и сообщения с тупыми вопросами типа: “Ты где?!” и “А почему?” Маша навешала ему какой-то лапши, ей было крайне совестно, но она ничего не могла с собой поделать.
- Денис, извини. Прости и забудь.
- Ладно. Прощай.
Больше они никогда не общались. Дома Маша позвонила Насте и два часа рассказывала о случившемся. Они хорошо посмеялись и порешили, что Денис чертовски похож на их странного и тупого бывшего одноклассника, которого все звали Болдырь. Кличкой Дениса в их разговорах навсегда стало незавидное словосочетание “Кубический Болдырь”, а эта поучительная история о свиданиях в слепую вообще стала притчей во языцах.
                ***
Водяному врачи сообщили, что он встанет на ноги, если захочет. Надежда окрылила всех, но через некоторое время Олена заметила в Дмитрии какое-то охлаждение к жизни, словно все потеряло смысл для него. Она поняла, что он не хочет ходить и никогда сам не встанет. Тогда она решилась на генеральное наступление, Луна призналась ему в любви при родителях. Те восприняли это как надежду вернуть сына к жизни и с помощью нужных знакомых быстренько их поженили.
Водяной хоть и не любил Олену, но согласился на все. Ему действительно теперь было без разницы, что делать, с кем и как. Он утерял жизненные ориентиры, не видел цели. А Олена, напротив, оживилась после свадьбы не на шутку. Как жена Дмитрия, она взяла все дела в свои руки и возглавила Клинику на Пряжке.
Через восемь месяцев у Водяных родился сын с голубыми глазами, назвали Алексеем, по настоянию Олены. Дмитрий отнесся к его рождению с прохладцей, как и ко всему остальному, происходящему вокруг. Он не “выходил” из своей комнаты, сильно растолстел и окончательно перешел на растительный образ жизни.
                ***
После всех перипетий Маша разбирала документы в кофейне и неожиданно обнаружила среди бумаг салфетку со стихотворением. Кто написал его, и как оно попало в кабинет Стрельцовой, выяснить не удалось.
"…Будут искушать тебя,
но ты не узнаешь, что это были искушения,
и, возможно, пройдешь все проверки,
не догадываясь, что тебя проверяют…
И все дары
примешь спокойно,
не спрашивая о назначении хрустальных сфер
и глиняных сосудов
замысловатой формы".