Плата за жизнь

Отцу моему Илье Андреевичу посвящается

   Так получилось, что перед самой Сталинградской битвой Андрей попал в штрафной батальон. Нагрубил майору. Возмутился, почему везут на фронт, а оружие не выдали. Потом выдали, конечно, винтовку старого образца, длинную, неудобную, но со штыком. Ну да ладно, всё не с пустыми руками.

   В бой штрафники – первые, а коммунисты уже потом. Противный свист вжал Андрея в землю. Ноги раздвинуты, правая рука с винтовкой вытянута вперёд так, что винтовка оказалась на бугорке. Грохнуло где-то сзади, осколочный. Вжик, вжик, страшно. Небольшой, но шустрый осколок ударил возле пятки, разорвал сухожилия, скользнул по бедру и застрял в мошонке.
 
- Больно-то как! -  простонал Андрей. Сбоку, метрах в пяти, старшина, отплёвываясь землей, то ли услышав, то ли поняв, что Андрей стонет, крикнул:
- Ты как? Сам до санбата доберёшься? - И побежал вперёд.
- Доберусь – в горячках ответил Андрей и, отползая, подумал: «Санитары – то ещё не скоро будут».

    Взрывы рвали перепонки, голова болела. Он полз к оврагу. Медсанбат находился где-то на той стороне. Метров через пятьдесят он обернулся. Бугорка не было. Воронка.

   «Жаль винтовку, всего три раза стрельнул…» - эта мысль едва коснулась помутневшего сознания. Овраг был довольно глубокий.  Была не была, и Андрей покатился вниз по крутому склону. Очнулся возле кустика чилиги. Сколько прошло времени? Не важно, важно, что жив. Послышались негромкие,  приближающиеся голоса: по оврагу шли два солдата.

- Смотри, смотри, вон тот шевелится! - увидев Андрея, сказал первый. - Давай поможем.
Второй, выругавшись матом, ответил:
- Да некогда нам, пошли быстрее.
- Может у него махорка есть?
- Есть, есть! - пытался кричать Андрей, еле шевеля губами.

    Перед боем выдали по две пачки махорки и по кусочку мыла. Почему перед боем? Наверно, для того, чтобы на том свете солдаты могли хорошенько отмыться и вдоволь накуриться, дожидаясь своей очереди к Богу. Народу там теперь много. Гибнет-то сколько! Война. Андрей с трудом достал из подсумка свое богатство.
- Ого, вот это подарок! -  воскликнул первый боец.
Второй, что постарше, сноровисто скрутил самокрутку, раскурил, дал затянуться Андрею и, сплюнув табачные крошки, задумчиво произнес:
-Эх, Васька, молод ты ещё, пороха не нюхал. Не подарок это – плата за жизнь.
И добавил - Ох, и влетит же нам. Давай берись, потащили.
Взяв под руки, пересекая овечьи тропки, спасители поволокли Андрея наверх. Боль усилилась.

    Вновь очнулся Андрей в какой-то избе, заполненной ранеными. Он лежал на дощатом полу, за печуркой. Шевелиться не хотелось, да и не  было сил. Мыслей тоже не было. Время не ощущалось. В низенькое окошко было видно, как мимо проходят группки уставших, но живых после боя солдат.
Андрей вспомнил своих спасителей. «Хорошо, что не мародеры попались… А сколько махорки осталось в том поле…» -  промелькнуло в мыслях.

    В дом иногда заходили солдаты и забирали своих однополчан. Скоро изба опустела. В дальнем углу лежали двое, не подававшие признаков жизни. Сознание прояснилось. Молодой деревенский организм, потерявший много крови, мучила жажда. Наконец Андрей почувствовал, что в бок что-то давит, как будто камень подложили. Пошарил рукой – кольцо.

   -Так это же подпол! - сообразил Андрей. Люк открылся легко. Внизу в полутьме он разглядел деревянные кадушки. Вдоль стены была прибита крашеная рейка. От подгнивших досок оторвал её удачно - с гвоздем на конце. Этим концом  начал тыкать в мутноватую жижу в одной из кадушек.

    Первый огурец с прилипшим смородиновым листом запомнился на всю жизнь.
Снова открылась дверь, вошли несколько бойцов и тот старшина, который, убегая, видел, как на месте, где лежал раненый Андрей, разорвался снаряд.
- Ёк – макарёк, живой! - удивленно  он узнал Андрея.
   
   Андрей, почти изобразив улыбку, впадая в забытьё, указал на подпол. Теперь уже радостное сознанье улетучивалось из головы Андрея, но где-то глубоко внутри затеплилась надежда.
                Октябрь 2012г.