Записки отпускницы 2. Особенности национального во

      


  ЗАПИСКИ ОТПУСКНИЦЫ 2. Особенности национального восприятия в летний период


     Родственники и друзья настоятельно требуют продолжения повествования. Ну чтож, поехали ...


     Если смотреть от нашего дома, то за усадьбой Ефимыча и Нины по левой стороне улицы расположен дом и участок его двоюродного племянника Олега. Фамилия у них одна, поэтому, по обычаю этих мест, семья Олега называется попросту «олеговские».
 
     Со старшим их сыном подростком Кешкой мой муж ещё в первое лето заключил договор о наведении порядка, так как младшие его братья Витька и Лёшка, погодки-сорванцы, доставляли соседям мелкие неприятности.  Шурочка называла их «грязные дети» и старалась быть подальше. Между старшим и этими пацанами две сестры:  Маринка и Лепка (по понятиям родителей имя Олимпиада в уменьшительном варианте звучит именно так).

     Галина, их мать, внушительных размеров русская женщина с примесью цыганской крови в молодости, наверное, была красивой, но никто не знает точно, потому что они переехали сюда из другой деревни в освободившийся дом родной тётки Олега.
 
     Крутой характер Галины известен всей округе, никто не имеет желания с ней связываться. Галя лихо ездила на мотоцикле, ну это для деревни естественно, а когда я увидела её огромную фигуру верхом на лошади, мне стало страшно – спина животного сильно прогнулась.
 
     ... Я устроила стирку во дворе возле бани, плюхала и возюкала в ванне крупные вещи. И сквозь эти звуки ощутила приближающийся мерный грохот и сотрясения. Страшновато стало, когда усиливающаяся вибрация и звук достигли нашего двора. Вспомнились шаги статуи Командора из «Дон Жуана».
 
     И тут над нашим невысоким забором показалась голова Галины, повязанная старым платком с когда-то яркими цветами – ух, отлегло! Галя также мерно шла дальше. Через открытый участок загородки было видно, как она с трудом переставляет ножищи в огромных резиновых сапогах, которые даже ей изрядно велики и она встала в них в тапках. Мы поздоровались, Галя сообщила, не останавливаясь, что собирается посмотреть, не пора ли окучивать картошку. Потом громыхание стало удаляться. Часа через полтора всё повторилось в обратном порядке, но уже без моего испуга.

     В это лето нас решила навестить в деревне моя сестра. Обычно она в те годы отдыхала в разных курортных местах Союза, но любопытство взяло верх. Ира уже почти дошла от автобусной остановки до описанного места, как, проходя мимо олеговского дома, встретила Витьку. Для верности она поинтересовалась у пацана, правильно ли идёт, и через пару минут оказалась у нас.

     Через день Любашка повела тётку в большую деревню по гати через болото. Закупились в магазинах и завернули к Аннушке. Обратно пришли уже с "сеструшками" Шурой и Надей. Девчонки остались у Нины, а Ира вернулась ко мне в полном недоумении. Она никак не могла уяснить, почему незнакомые мужики, возводившие  по периметру участка через дорогу, завели с ней непонятный разговор, потешаясь по поводу забора.

     А как она могла сообразить, о чём они толкуют? Ведь это же я, а не она, посвятила почти всё предыдущее лето ЗАБОРОстроению! Научилась мастерски снимать лопатой кору с тонких сосновых хлыстов, ошкуривать напиленные мужем за выходные не обрезные доски и горбыль, даже лиственничный. И всё это на виду у всей деревни, перед обозначенной столбами линией будущего забора. Мужики-то со смехом просили сестру поделиться МОИМ! опытом в этом деле.

     Нас с сестрой с малолетства никто не путал, и даже не признавали за родных – не было сходства ни по лиц, ни по фигуре. Я больше походила на маму, а она на папу. Но для местных жителей преимущественно бурятской деревни всё воспринималось иначе.
 
     Это почти как в фильме «Мимино», когда герои Кикабидзе и Мкртчана едут в лифте с совершенно одинаковыми на их взгляд японцами, а те между собой рассуждают, что эти русские все на одно лицо!

     На следующий день мне рассказывала Нина, что Надюша вчера пришла очень расстроенная тем, что тётя Надя (я) какая-то не такая – совсем с ней не разговаривала, не привечала, как раньше. Нина пыталась доказать, что это была совсем другая тётя – она же и ростом больше и волосы у неё прямые; но малышка не могла смириться с этим. Любаша, хоть и постарше, не догадалась представить вчера тётку, а сразу начала своё привычное общение с роднёй.

     Но это только вторая серия, а было и продолжение, правда я узнала об этом от Нины через несколько лет!
 
     Витька, оставленный моей сестрой на дороге, сорвался с места как ужаленный. Он побежал по деревне сообщать всем встречным о своём открытии, что елаевская мама (я) сошла с ума – она забыла, где живёт! Но к его глубокому разочарованию, никакого энтузиазма и просто внимания это сообщение не вызвало, все только отмахивались.
 
     Однако Витька не мог так просто отступиться, он решил доказать всей деревне свою правоту. Его злокозненное воображение уже рисовало картины полного триумфа. Чтобы найти новые подтверждения моего безумия, сорванец пробрался на чердак уже ветхого дома тёти Земфиры, расположенного между нашим и двором Ефимыча. Выбирая удобную позицию для наблюдения, он выбрался ползком на крышу, покрытую остатками растрескавшегося шифера, выбрал позицию и стал наблюдать.

     А в это время Олег пас на склоне деревенский скот, была его очередь. Он удобно устроился, чтобы отдохнуть; с этого места вся деревня просматривается как на ладони. Видны все передвижения, и что где у кого лежит. И тут он засёк странное движение на старой крыше. Узнав своего среднего сына, отец ужаснулся – прямо над пацаном оказались провисшие от старости и безнадзорности электрические провода.

     Олег пулей рванул со склона, огородами подобрался к старому дому, чтобы никто не заметил, и согнал пакостника вниз, задав приличную трёпку. Так и не удалось Витьке познать триумф признания своего "великого" открытия.


                Иркутск,
                март 2014 года.