Лодка и ночь

Чёрные волны слезоточат при виде новорождённой луны. И людям чудится блеск. Жизнь движется где-то под нами. Быстрее, тише.  Волшебнее, чем видно нам наверху. Чёрнотой залит край пустоты, зовущийся небом. Вне времени, на уровне горизонта, покоится корабль-колыбель. Сеть на корме, уплывающая из-под плеч. Целую ночь. И ещё тысячи дней в ожидании дождя. Перпетум мобиле на просторах Атлантики. 

Синий махровый плед с изображением рыб не даёт ветру превратить мою кожу в подобие птицы. Смогу ли, задержав дыхание, дождаться звезды, сползающей за горизонт? Куда держат путь жители неба, уставшие от постоянства, сбегая без обратных билетов и телеграмм? В вопросах космических путешествий сведущи стаи дельфинов. Перед рассветом они лавируют вдоль поверхности океана, подсчитывая оставшихся у своих порогов фонарщиков неба.

Что-то сорвалось из-под пледа, даже гораздо глубже, дёрнулось и метнулось догонять хвост звезды. В спину ударил прохладный поток. Пустота и яркий придуманный мир, не одно ли и то же? Лёжа в сетке под звёздами на корме прикорнувшего у пристани парусника, я больше не знаю, куда идти. Никогда не знала – куда. И зачем. Но звёзды приводили меня. Если удавалось шепнуть наугад одной из шустрых комет что-то наподобие адреса: «Попутка, 28 по широте, 14 градусов долготы». Ветра направляют, задувая в уши подсказки маршрутов. И я уже здесь. Как здесь? Как слышно? Приземлилась удачно? Солёный поток задувает порывом ветра под плед. Море, собрав силы в кулак, проступает из глаз. Если я наполняю море сейчас, кто-то может спокойно спать и не расточать своих слёз? Правда? Правда - то, во что веришь. Море молчит.  В другой раз. Как-нибудь, тебе откроется, почему всё именно так. Когда тебе уже не будет хотеться этого знать. Брось вопросы на верхнюю полку, за стекло, в дальний угол каюты. Хочешь – наполняй море. Оно питает твою землю дождём. И иссушает кожу тоской.

Ладонь высокого стройного человека с висками цвета морской соли от бесчисленных погружений  в мрачную глубину мягко легла мне на лоб.  Задрав нос, я обнаружила знакомые смуглые широкие плечи, возникшие из темноты. Без звука шагов. Человек опустился на сеть, на краешек пледа, который я успела выдернуть из-под себя ему навстречу.
- От чего ты плачешь? – погладил меня по щеке капитан.
- Кто-то должен наполнять море. Что ты будешь делать без моря?... - протянула я в нос, перебив звенящий хор тишины.
- Не волнуйся, море никогда не закончится. Я могу тебе чем-то помочь?
Я молча гляжу в подбородок человека, который не раз повторял мне «только вперёд» и, обхватив его плечи, скрываюсь от ветра, как чайка в расщелине скал. 
- Ты чего-то боишься? – жёсткая щека ложится на прядь моих смятых солью порыжевших волос.
- Только себя…
- Живи только сейчас. И не тревожься о прошлом. Бесполезно куда-то бежать, метаться, спешить. Всё к тебе придёт. Знаешь, рано или поздно, всё приходит, я верю… И не чувствуй себя одинокой. Я здесь, с тобой. Бале? Мы с тобой спутники-моряки. - Компаньерос - маринэрос – так красиво это звучит по-испански. Он крепко сжимает меня у себя на груди. – Пойдём внутрь. Там теплее. И чай уже горячий.
И всё исчезает. Сеть на корме, бегущие неизвестно куда звёзды. Волны соглашаются на время стать незаметными. Затаились ожиревшие от изобилия отходов рыбы, за которыми наблюдаешь из окошка уборной. Мятный чай. Электрический свет салона. Мы плывём друг к другу носами, будто они паруса, и пьём воздух друг у друга из губ, точно погружаемся вместе на глубину.
- Те кьеро, ми гуапа. Ми нинья. – Отчётливо слышится низкий глухой голос из глубины живота, когда погасают пятнышки лампы.
- Удивительно, почему? – звучит в голове. И маленькие тёплые поцелуи скользят по лицу.

ноябрь 2012, Канарские острова