Заговор Дурги

глава из книги-travelog "На твоём языке"

"Хороший путешественник не утверждает плана и не жаждет прибытия к цели."
Лао Цзы

Названия на выбор:
Заговор Дурги
Ночной автобус всегда прав
I am a magic man

Карта местности:
Ришикеш. Харидвар. (Индия)

Словарик героев:
Дурга – ключевая богиня в индуизме, супруга Шивы в одной из её грозных ипостасей
I am a magic man – Я волшебный человек (англ.)
Баб; – уважительное обращение к мужчине
Пуджа – индуистское причастие
Чалом - пошли! Иди! (хинди)
Чилом – трубка для курения гашиша
Ганеш – индуистское божество преодоления препятствий, изображается с головой слона
Хинглиш – хиди + инглиш, особый акцент индийцев в английском
Масала-чай – индийский чай с молоком и специями
Ласси – молочный коктейль
Bullet – марка мотоцикла
Ашрам махаришей – монастырь для практикующих учения великого гуру Махариши – основателя трансцендентальной медитации
Мэра до-ост – мой друг (хинди)
Мэра бхайа – мой брат (хинди)
Чандра – луна (хинди)
Ме бхаратэ сей пьяр картью – Я люблю Индию
Садху – религиозный аскет, йогин
Ачха – одобрительное восклицание (напоминает чихание)
Панджаби – традиционная индийская одежда для женщин: свободные лёгкие штаны и туника
Дханьявад - спасибо
Бхарат - Индия

Вопрос к читателю:
Кто ответствен за волшебство?

Саундтрек:
Muhe Pyar Karo


Хотите испытать восхождение на Вавилонскую башню – ступайте по  узкой спирали нескончаемой лестницы главного храма Ришикеша к вершине столицы йогов. Получив красную точку в лоб от выполняющего рутинную работу бабы, или, проще говоря, совершив пуджу, можете любоваться с балкона бело-голубыми истоками Ганги и будить колоколом город от медитаций. Шустрый ледяной поток в известковых берегах стремительно продирается сквозь плотные тела Гималаев, разнося священную воду по всей стране. Ганга – артерия Индии – тоже имеет своё божество.   
Сквозь настырный аромат специй и дымок тлеющих благовоний я босиком по цветным плиткам, отражающим восход солнца, крадусь к усыпанным цветами многоруким и многоногим фигуркам индийских Богов. Нахожу статую Дурги, восседающей на спине тигра. Врастаю в землю меж пританцовывающих индусов, и сосредоточенно медленно прикрываю глаза.

Пока я жила в Гоа, местные русские  прозвали меня Дургой. Потому что, бродя по песку босиком в коротком оранжевом сарафане, я странным образом оказывалась в курсе, какой концерт сегодня в Дрим-кэтчер, что Шива привез для друзей с ночного рынка, где легальная вечеринка и что за новичок поселился в деревне. В Интернет-кафе за 20 рупий я наведывалась редко, зато везде общалась с людьми: европейцами, австралийцами, индийцами и русскими старожилами. Последние звали меня чаще Дургочка или дурочка, оговариваясь или шутя. Дурга стала вроде моей второй натуры. Но обращалась я к ней лишь в крайних случаях.
В Ришикеше я оказалась случайно. Большинство событий в путешествиях по Индии происходят именно так. Забившись на верхнюю полку и задёрнув за собой цветные шторы, доверилась ночному индийскому автобусу, отчалившему после захода солнца из Дели в сторону севера. Самое подстрекающее и азартное чувство свободы захватывает именно в пути по ночным индийским дорогам. Первые несколько часов сон исключён – раскачивая автобус, как на аравийских волнах, водитель гонит спидометр на рекорд Гиннеса, отрывая ладонь от руля для приветствия шофёров, мчащих навстречу. Раздирающий уши сигнал, походящий на клич обиженного слона, автобус изрыгает на каждом повороте –  вежливый водитель заботится о безопасности пассажиров. Ближе к утру тело входит в ритм динамичной автобусной тряски и погружается в самый сладкий из всех индийских снов.
- Чалом! Чалом! Гет аут, наааау!  – разбудил меня вопль водителя и рёв заводящегося мотора. Я раздвинула шторки и, заспанно взирая на опустевший автобус, спросила: «Харидвар?»
- Ноу Харидвар. Файф о клок. Ласт стэйшн! Гет аут!   Чалом! Ришикеш! – не унимался худощавый шофёр, размахивая одной рукой, а другой - волоча мой рюкзак к выходу.
- Окей, окей! Шанти ом! – попыталась  я успокоить дыхание, набрав в лёгкие морозящего  рассвет воздуха.
Выпрыгнув из автобуса, я всё ещё не понимала, где оказалась. Высокий парень в коричневых обносках, с лохматыми дредами и большим рюкзаком, окружённый компанией нескольких своих клонов, бросил мне по-английски: «Какие проблемы, сетрёнка?»
- Да всё отлично. Только… где мы? – буркнула я, сморщив улыбку.
- Где, в Ришикеше!
- Чёрт… водитель не врал. А ты не знаешь, далеко отсюда до Харидвара?
Из Дели я хотела попасть в Харидвар - мистический город на горной Ганге, где, по слегка преувеличенным индийцами слухам, построено больше индуистских храмов, чем во всей стране.
- Зачем тебе  Харидвар, сестрёнка? Там пыльно, и бросаются на белых людей. Ришикеш – совсем другое дело. Мировая деревня, центр йоги. В общем, сама решай. Автобус до Харидвара только вечером. Хочешь, пойдём с нами.
Так я попала в компанию израильтян. Мы заселились в двухэтажаной гостиничке, каждый в своей комнате, с видом на беловодную Гангу, обрывистые каменистые берега и длинный подвесной мост, раскачивающийся под напором прущих навстречу друг другу коров, пешеходов, рикш и мотоциклистов. Израильтяне сразу по-братски пригласили меня раскурить с ними чёрный чилом, обвитый хоботом Ганеша. Прогулкам по окрестностям ребята предпочитали Ганеша в комнате или около гостиницы, что стало ясно уже к вечеру. Побродив пару дней по храмам и магазинам и промочив ноги на берегу ледяной Ганги, я так и не встретила ни одного европейца, ни даже русского. С индийцами беседа на хинглише удавалась лишь за пластиковым стаканом масала-чая, когда я покупала в их магазине цветастую безделушку.      
В общем, всё было прекрасно. Я предстала в храме пред божеством Дурги, размышляя, как лучше изложить свою просьбу.
- Понимаешь ли, милая Дурга. Я всем очень довольна. Здесь очень живописно и спокойно. Но мне… немного одиноко. Я хочу встретить… - я знала, что Ей ничего не стоит исполнить моё желание. Трудность была лишь в формулировке. Когда о чём-то просишь  Богов, необходимо мыслить конкретно.  Иначе Боги так расстараются, что сам будешь не рад. – Милая Дурга… - продолжила я. – Я хочу встретить… интересного… умного… весёлого…  Нет, лучше доброго… красивого… интересного спутника… В конец запутавшись в пожеланиях, я резко выдохнула и произнесла: «I want to meet a magic man». И тут же стала повторять быстрым шёпотом мантру Дурги, заставляя индусов бросать в мою сторону подозрительные взгляды.
Ом дженти мангала кали, бадра кали керпали ни. Дурга ша ман шакти, Намас-ту-те, намас-ту-те, намас-ту-те…
 Повторив заклинание несколько раз, и бросив беглый взгляд на индусов, с улыбкой раскладывавших цветы, я поклонилась женщине, восседавшей на тигре, и выбежала из храма к реке. 
Впервые за последнюю неделю после молитвы я добралась до Интернет-кафе и попробовала отправить фотографию Ришикеша друзьям. Интернет работал с индийской скоростью, всё время зависал – медитировал. Высокий мужчина лет сорока с рыжеватыми волосами и чёрными густыми усами, в шерстяном свитере с жёлтой полоской, привстав из-за соседнего компьютера, на чистом английском предложил помощь. Поколдовав мышью, точной волшебной палочкой, прихлопнул в ладоши:
- Отправлено! Тебе нравится Ришикеш? Теперь твои друзья тоже будут знать, как здесь красиво!
Новый знакомый Санджай заказал нам по ласси, и я рассказала ему о карме, приведшей меня в этот город. Первый и единственный индус, прекрасно говоривший по-анлийски (за что я его прозвала «индийский интеллигент»), вызвался показать любопытные окрестности. Вскарабкавшись на его здоровенный Bullet, я ухватилась за плечи шофёра, и мы помчались в сторону гор. Ещё с берега виднелся зелёный склон, на нём - домик с широкой терассой, оказавшийся отелем. Хозяин был другом Санджая и, улыбаясь во всю белизну индийских зубов, угостил нас английским чаем, то есть не масалой, что в Индии большая редкость. За столиками сидели худенькие китаянки. Прежде китайцы мне не встречались ни в одном индийском городе. Санджай отвёл меня к краю терассы, откуда простирался магический вид на земное блаженство, и заговорщицки подмигнул:
- Тебе нравятся фокусы?
- Фокусы? Да, - пожала плечами я.
- Отлично! Тогда смотри – просиял он, достав из кармана игральные кости. – Сколько видишь? – он  показал маленький красный кубик, зажав его двумя пальцами.      
- Два.
- А теперь? – повернул кубик обратной стороной.
- Шесть.
Не размыкая пальцев, он развернул кубик ко мне в первоначальное положение.
- А теперь?
- Пя-я-ять? – испуганно восхитилась я. – Как ты это делаешь?
- Хочешь ещё раз? Только смотри внимательно.
Он проделал этот трюк снова, но теперь с другими цифрами.
- Санджай, где ты научился таким фокусам? Как ты это делаешь? – не унималась я.
- I am a magic man! – гордо просиял тот.
- Не-е-е-е-е-т! – вихрем пронеслось у меня в голове. – Ты… Ты, правда, это сказал?
- Sure, I am magic. I show magic tricks! You don’t believe me?
Смелое заявление убедило меня – можно довериться этому типу. Раз это он magic man, он ниспослан мне Дургой. Но неужели… Я встретила Санджая сразу после выхода из храма. Заклинание подействовало через каких-то десять минут. Путешествие становилось интересным.

  Не люблю быть туристом в автобусе, набитом «отдыхающими», но от персональной экскурсии на мотоцикле по местным достопримечательностям ни за что не откажусь.
- Здесь медитировали мариши-мариши-йогис, только тсссс, - пригласил жестом Санджай ко входу спрятанного в зелени холмов ашрама махаришей. – Но популярно это место стало потому, что здесь какое-то время жили Битлз. Туристы называют его Битлз-ашрам. 
К воротам вышел суровый охранник и замахал руками. Санджай завёл с ним радушную беседу, обращаясь на «мэра до-ост», и через пару минут страж с улыбкой впустил нас, взяв с меня 30 рупий и заперев за нами ворота на ключ.
- Говорит, что часы посещения уже закончились. Но я ему объяснил, что ты гость и друг, и приехала в Индию специально, чтобы увидеть, как жили мариши-мариши-йоги. 
Ашрам махаришей состоял из руин яйцеобразных камер для медитаций. Гениальные сооружения по своей конструкции напоминали половику яичной скорлупы. В камере два этажа. Вход на первый – под арочным сводом. На второй – по ведущей к пику скорлупы лестнице в духе пожарных. Мы оседлали эти аскетические дома, как корабли пришельцев, и Санджай объявил представление болливудских мюзиклов. Надевая чёрные очки и подкрашивая волосы хной, он, старался походить на европейца. Или хотя бы быть к ним ближе по духу. Не в ущерб индийской сердечности и наивности. Раскачиваясь на вершине космического корабля, распевал баллады из фильмов на хинглише, прихлопывая и причмокивая. Выглядели песни довольно забавно 
- Иси-ннади-япха-анунди-астами-дева-охрис… Экскьюзми плиз!
- В этой песне говорится о любви, - серьёзно заявлял Санджай. - Я такой скромный, что боюсь позвонить тебе, я боюсь позвонить. И если я всё-таки решусь позвонить, прямо сейчас, то я так и скажу, извинившись, что не звонил, я скажу, что люблю тебя и что боялся позвонить. В предыдущей песне также говорится о любви, – раззадоривался поклонник Болливуда. – Только там певец смелый…. – И эти нескончаемые баллады сыпались одна за другой.
Мотором безустанного Буллета Санджая мы то будили тишину горного водопада, то пробивали себе на полном скаку тропу среди рыночной толпы из жёлтых-синих-оранжевых сари. Вечерами на берегу Ганги, у белокаменной статуи Шивы, слушали музыкальную службу разодетых в оранжевые мантии мальчиков из школы санскрита, запускающих огненные чащи вниз по течению реки. На праздник огней Дивали, отмечаемый в Индии с новогодним размахом, отправились на вершину горы, чтобы в тиши взирать на пляску грохочущих внизу фейерверков, рисовавших в сознании эпоху большого взрыва.
Сужались щёлочки глаз. Сквозь них проникал заряд вспышек. Мы сидели рядышком на камнях. Санджай опустил мне руку на плечо, а другой – повернул мой подбородок в свою сторону и с грустью испустил детский щекочущий взгляд. Я сняла его руку и дружески потрепала по волосам.
- Послушай, Санджай. Ты действительно magic man. Ты устраиваешь такие экскурсии, которые лишь снятся туристам. Только мы друзья, окей, мэра до-ост? Мэра бхайа!
Тот послушно кивнул с хитринкой в глазах.
-Ты же знаешь, что я Дурга? – приосанилась я, чтобы на всякий случай полностью обезопасить себя в глухой ночи на вершине горы с едва знакомым индусом.
- Почему это Дурга? – настороженно сосредоточился друг.
- Так меня прозвали друзья в Гоа. Но это правда. Дурга мне покровительствует. Это она прислала мне такого замечательного друга, как ты.
Санджай стал задумчиво напевать болливудскую песню.
- А я бы дал тебе другое имя, – прервал он протяжные трели. – Чандра. – и показала на скользящий по звёздному пути шар неполной луны. – Чандра означает «луна».
- И есть такое имя - Луна? – восхитилась я.
- А то. В Индии все имена такие.
- Я знаю одну фразу на хинди…. Ме бхаратэ сей пьяр картью.
- И что это означает?
- Как что? Я люблю Индию.
- А…. - задумчиво протянул Санджай. - Да… Ну почти – улыбнулся он, повторив фразу с индийским шаркающим по стенке горла придыханием звуков.
Самый сказочный момент Дивали - когда под еле доносящиеся раскаты фейерверков мчишь по спуску с горного серпантина мимо празднующих деревень. Жители на дорогах разносят остатки разноцветных народных сладостей. Только и успеваешь совать их в рот и уворачиваться от пуляющих самодельные петарды босоногих мальчишек. Вновь дотрагиваешься до города, спустившись с вершины богов в мир людей.
Продолжить Дивали мы поехали, как выразился Санджай,  на «частную вечеринку» в маленький отель. На веранде с видом на Гангу под живую музыку отплясывало около двадцати европейских фриков. Двое парней с длинными светлыми волосами играли на гитарах что-то из Биттлз. И где они проводят время, если за неделю мне не встретился ни один белый?
Это был мой последний вечер в сказочном Ришикеше. Я всё же решила навестить Харидвар, а Санджай вызвался сопровождать меня на Буллете. Так быстрее, надёжнее и безопасней. Быть рядом с ним. На рассвете мы встретимся на мосту и отправимся дальше на Север. Таков был план, весьма вдохновлявший меня вплоть до этого вечера.   
Вжав замёрзшие пятки в мягкий белый диванчик, и потягивая из трубочки холодный коктейль, я разговорилась с бойкой загорелой девушкой в широкой голубой юбке чуть иже колен, с браслетами на ногах. Мы болтали минут пять о городах Индии, пока она не спросила, откуда я.
- Из России? Вот это да! Ну, здорово, землячка! – тут же перешла на русский Карэн, оказавшаяся Кариной. Санджай временами побрасывал недовольные взгляды в нашу сторону.
- Я тебя хотела предупредить, - тайно изрекла Карина-Карэн в полный голос, в уверенности, что по-русски больше никто не поймёт. – Тут есть один странный тип. И тебе следовало бы быть с ним поосторожней. Кажется, вы пришли сюда одновременно.
- Ты о ком? Санджай? – кивнула я в его сторону. – Это мой хороший друг, можешь быть спокойна. Он уже показал мне тут все окрестности.
- О чём и говорю, - перешла она на шёпот. – Ты была у него дома?
-  Нет. А что, он маньяк и коллекционирует трупы?
- Не совсем.
- Хуже?
- Он тоже возил меня повсюду. Поначалу. А когда я пришла к нему в гости, стал показывать фото-альбом с сотней снимков, где он в обнимку с европейскими девушками.
- Может, это он, чтобы похвастаться будущей жене? – попыталась я перевести  её предубеждение в шутку. Почему-то к Санджаю я питала большее доверие, чем к этой ни понятно откуда восставшей девице. – Знаешь, чем он занимается? У его отца семейный бизнес – магазин сумок в Дели. Он участвует в отцовском бизнесе.
- Да, поэтому ошивается всё время здесь, на Севере? Ты не поняла. Его фотоснимки с полуголыми девушками. Или даже с голыми! Это же Индия, сестра, ты чего? За такое тут мигом…. Если, конечно, ты не какой-нибудь садху, разгуливающий нагишом.
- Карина, не пугай…
- Я говорю тебе факты. Может, он нормальный мужик. Просто будь осторожней, мой тебе совет.
И она ускользнула к бару, навеяв широкой юбкой лёгкий ветерок, пробежавший у меня меж колен. 
Выпив ещё пару стаканов лёгкого алкоголя, я направилась к выходу. Там меня поджидал Санджай. Холодок пробежал вниз от шеи по позвоночнику.
- Что будем делать теперь? – поинтересовался мой друг.
- Я устала и пойду домой спать.
- Я отвезу тебя на мотоцикле.
- Не надо, до-ост, я дойду сама. Ты и так везде меня возишь. В конце концов, я же не принцесса.
Но Санджай настоял на своём и отвёз меня к двери гостиницы, что была в десяти минутах ходьбы от вечеринки.
На рассвете я закинула вещи: фотоаппарат, зубную щётку, пару платьев и кофт – в рюкзак, обмоталась тёплым малиновым кашмирским платком и побрела к автобусной станции в надежде сесть на автобус раньше, чем Санджай прибудет в назначенное место. Вдруг он и вправду опасен. Никогда не знаешь, чего ждать от этих славных индусов. Только вот на краю моста, вдоль Буллета уже поджидал меня верный индиец.
- Ты вышла пораньше? Очень правильно сделала! Я предусмотрел это и тоже приехал, чтобы ты не ждала. Всё готово? Тогда выдвигаемся!
Я с опаской попыталась прочесть на его лице коварные планы.
- Да что с тобой? Ты как будто не проснулась!
- Санджай… наверное я поеду на автобусе, – смущённо пролепетала я.
- Что за новости? Автобус ещё через час. Зачем тебе автобус, когда у тебя есть Буллет? Мы обгоним автобус и приедем первыми в Харидвар! Отлично придумано?
Он глядел на меня с такой преданной улыбкой, что я прочитала про себя ещё раз мантру Дурги и вскарабкалась на любимое пассажирское место.
- Есть два варианта пути, – заявил водитель. Первый – короче и живописней, но там плохая дорога через лес и национальный парк. Вторая дорога – ровная новая, но она ведёт через город, где пыльно и много народу. Она дольше.
- Давай возьмём первый вариант, - не раздумывая, утвердила я.
И только когда мы свернули на узкую кривую тропинку, удаляющуюся в заросли, сердце дёрнулось, предчувствуя, что на этом моя счастливая карма исчерпана. Санджай набрал небывалую скорость, словно гнал наперегонки с ночным автобусом. Мне не оставалось ничего иного, как прижаться к нему всем телом, схватить руками за живот и повторять про себя: «Дурга ша манн шакти, Дурга ша манн шакти…»
Где-то в глуши с однообразным лесистым пейзажем он затормозил.
- А теперь сюрприз! – радостно заявил он, глядя мне прямо в глаза, полные недоверия.
- Добро пожаловать в Национальный парк Rajaji!
Рядом под деревом ютился маленький домик. На шум голосов из него, как и в Битлз-ашраме, к нам вышел пузатый охранник и объявил, что парк в этот день закрыт. Тогда Санджай объяснил, что вместе с ним гость, приехавший в Индию специально посмотреть Национальный парк Rajaji, который охраняет этот славный баба. Шеф даже не потребовал денег, а провёл нас через домик в ворота.
- В парке Rajaji живут слоны, леопарды, кобры, олени, медведи. А ещё - 315 видов различных птиц, – переводил Санджай страстную речь нашего экскурсовода.
Нас допустили к слонятам. Раздобыв среди припасов морковь и белый огурец, походивший на редьку, мы с Санджаем протянули руки, зажав меж пальцев угощение для раскачивающихся в танце малышей-тяжеловесов, чьи ноги были прикованы к полу загона железными цепями. Младший слонёнок, около полутора метров в высоту, протянул гибкий нос и отправил припас в невидимую щель где-то под основанием хобота.
- Ачха, ачха! – похлопал надзиратель слона по ноге и повёл нас дальше. Из заграждения уже другой худощавый усач выводил настоящего гигантского слона, освободив его от цепей. Размахивая зелёными ветками, он приказал слону лечь и стал молотить не обращавшего на то никакого внимания зверя, как в обжигающей русской бане. Вокруг слона поднялась воронка пыли. Отряхнув Ганеша - так звали слона - хозяин сделал мне знак, потряхивая головой из стороны в сторону – индийский жест одобрения, который у каждого выходит со своим особым акцентом.
- Чего он хочет? – метнула я беспомощный взгляд на Санджая.
- Как чего? Чтобы ты села на слона!
- Но я… Серьёзно?..
 С помощью лёгкого толчка надзирателя я вскарабкалась на Ганеша. Его толстая кожа с редкими твёрдыми волосками напоминала зелёную скорлупу созревающего каштана. Надзиратель ударил слона ещё пару раз, тот неохотно поднялся, протрубил и зарядил блекло жёлтую струйку в то место, где только что возлежал. Гигантский тёплый слон подо мной двигал ушами и минут пять никак не хотел ложиться обратно. Тут же сбежались смеющиеся ребятишки и стали насвистывать болливудские песни. Если бы не лень, Ганеш давно бы уже бродил где-то по лесам, как другие слоны. Очевидно, он был первым ленивцем племени, за что и поплатился свободой. Когда операция «слон» была завершена, Санджай сделал мне знак, что хорошо бы дружески заплатить настоятелю. Я протянула ему 50 рупий, на что тот обнажил белоснежную улыбку.

Харидвар – Диснейленд на индийский манер, куда мы добрались, как и обещал Санджай, после заката.  Вход в одну из святынь на улице храмов представляет собой разинутую пасть зубастого Шивы, колокольня – пряничный домик, барельеф – комикс о похождениях страстных богов. Будто вкопанные чудища в ряд один за другим, храмы смахивают на коттеджный посёлок, вилла-виллидж могущественных духов, не брезгающих прелестями земных воплощений. Во время торжественного объезда города на Буллете мы не настигли ни одного белого человека. Зато собрали толпу поклонников, старающихся проверить – существую ли я на самом деле, подёргав меня за панджаби, которого оказалось явно недостаточно, чтобы походить на индианку. Санджай повелел не отступать от него ни на шаг и плотно держал за кисть, провожая до туалета или киоска с бананами. Решив навестить Шиву, я скинула тапочки возле входа в храм и направилась по холодному плиточному полу прямо в пасть могучему богу. По внутреннему строению дворец напоминал теперь Лувр: одни переходы  переплетались с другими, лесенки на балкон перетекали в туннели, ведущие к выходу. Если у индийцев и существовала своя «Алиса в стране чудес», то её сад начинался именно здесь. И снова ни одного белого. Маленькая фигурка Дурги уже не на тигре, а, скорее, на льве, заставила меня хитро улыбнуться и пропеть шёпотом любимую мантру. Выбравшись из фэнтезийного божественного лабиринта, я не обнаружила ни Санджая с Буллетом, ни моих длинных жёлтых индийских шлёпанцев. Озираясь по сторонам, вдруг заметила последние. Они были запертые в клетку на ключ. Клетка представляла собой квадратную ячейку в стене с десятками камер хранения перед забором, отделявшим храм от мирской жизни.
- Сорри… май шуууз! – ткнула я пальцем на цыплячие тапочки плутоватому тощему индийцу, снующему меж клеток и раскидывающему номерки по очереди прихожан. – Почему вы забрали мои тапки? – возмутилась я по-английски.
- Так безопасней, мадам, с вас 20 рупий, – безукоризненно улыбнулся тот.
– Что? – вознегодовала я. – За 20 рупий можно купить 3 килограмма бананов! Я не просила запирать мои тапочки! Верните мне обувь!       
- Только после того, как заплатите, мадам. Все оставляют свою обувь здесь, – проскрипел он зубами, загораживая клетки с обувью, как футбольный вратарь.
Я оглядела груду сандалий и башмаков, сваленных у входа в храм подобными мне беззаконниками. И вдруг заметила Санджая, который дремал, уложившись на Буллете метрах в пятнадцати от нашей сцены раздора. Гордо кивнув поработителю тапок, я направилась к Санджаю босиком. Стала по-индийски размахивать руками, тыкая пальцем в сторону  тапочной тюрьмы. Санджай нахмурился и медленно приподнялся на мотоцикле с видом телохранителя. Тут мы оба скривили ухмыляющиеся улыбки, увидев хозяина тапочных клеток, бегущего к нам с моими жёлтыми невредимыми шлёпками.
- Ваша обувь, мадам, - хихикнул он. - Вы забыли вашу обувь.
- Дханьявад. – сурово кивнула я, осознав наконец-таки всю силу случая, сведшего нас с Санджаем. Без такой индийской «крыши», как он, в подобных городах одной белой девушке делать нечего. Утомившись под вечер отбиваниями от «поклонников», я лишь воздавала мысленно благодарность ночному автобусу, который привёз меня в милую горную деревушку Ришикеш, а не в кишащую почитателями диковинок долину храмов. Ночной автобус всегда прав. Путешественника он никогда не подводит, как и мантра любимому богу – преданного индуса.    
Продолжением моего путешествия должен был стать лежащий ближе к югу «розовой город» Джайпур, в чём я с горечью усомнилась, лишь мы припарковались на автобусной станции. Индийские письмена, обозначающие цифры, я выучила ещё в первые дни пребывания в Бхарате, чтобы различать номера автобусов. Если в Дели это могло помочь, то в маленьком северном городке, где визит европейца подобен извержению дремлющего годами вулкана, обстановка была куда безнадёжней. Каждый водитель выкрикивал город своего назначения. Стоило лишь приблизиться к шофёру, как он оглашал ряд названий других городов. Санджай усадил меня на Буллет, повелев прекратить панику, и удалился в разведку. Минут через десять вернулся, стирая пот со смуглых щёк и носа.
- Да…  Без меня бы тебе здесь не сладко пришлось… Надеюсь, тебе и дальше будут встречаться только хорошие друзья! – протянул он на болливудский манер и отвернулся.
- Санджай! Даже не знаю, как выразить тебе мою благодарность… - я потянула его за рукав и заметила, как он старается смахнуть слёзы манжетой рубашки.
- Я буду скучать по тебе, моя маленькая Чандра. Я так буду скучать. Знай, если ты ещё когда-то захочешь приехать в наш замечательный Ришикеш или в наш ужасающий Харидвар, ты всегда можешь рассчитывать на меня, если тебе нужен лучший гид, которого ты только сможешь сыскать во всём городе.
Мы крепко обнялись.  Автобус издал жалобный рёв слона, наступившего на стаю ежей. Пора. Я залезла в автобус, которому ночь предстояло мчать по изгибам дорог под вой клаксона в Джайпур. И приготовилась ощущать абсолютную пустоту и свободу, манящую к аттракционам возможностей и вихрям экспериментов. Автобус тронулся. Санджай махал рукой, утирая слёзы рубашкой. Я рассмеялась и ощутила, как прохладная струйка заскользила вниз по щекам.

2012