Женская косметика

 
       Маргарите Векслер

  Маргариту куда-то везли. Она это чувствовала, выходя на короткое мгновение из провального небытия, но не видела куда. Тяжелые веки не желали подниматься, да ей и не хотелось их поднимать..  Сознание уплывало, иногда возвращалось на короткий миг, чтобы снова исчезнуть.  В  моменты туманного просветления Маргарита ощущала потряхивание всего тела от щербинок в больничном полу коридора, по которому ее везли, слышала музыку, казавшуюся очень знакомой. Узнать мелодию не успевала. Все, что происходило вокруг, было совершенно безразлично, серо, неинтересно.
Откуда-то сверху,сквозь волны музыки, донёсся до Маргариты бесстрастный мужской голос:
  -- Эту в отдельную. 
  -- Красивая и не старая ещё, а уже умирать в отдельную, - как из тумана, произнёс женский голос.
  Маргариту завезли палату и оставили в темноте. Ей было все равно. Она, то впадала в беспамятство, то вновь приходила в сознание. Из-за дверей звучала  знакомая, но не узнаваемая сейчас, мелодия. На фоне этой музыки вдруг  выплыли слова: "Такая красивая, еще не старая, а уже в отдельную, умирать."
  "Так это что, обо мне? -- удивленно, сквозь серость безразличия, пробилась мысль,-- ну, да! С каталки не сняли,свет не включили!"
  Волна обиды обострила сознание. Ей захотелось протестовать, подняться, крикнуть: "Я живая ещё!" - но тело было тяжелым, непослушным, словно чужое, только рука бессильно сползла с каталки вниз, ударившись о сумку, прислоненную к железной ножке.
  В сумке сверху лежала комсетичка. Муж, собирая вещи для Маргариты, не думал класть косметичку: понятно, что умирающей она ни к чему. У Маргариты лейкоз в последней стадии. Врачи сказали, что это уже конец. Но муж, неожиданно для себя, сунул косметичку сверху.
  Рука Маргариты  ощупала и узнала привычную вещь. Собрав все силы, сжала её пальцами, подняла, пытаясь  вытащить помаду. Маргарита не думала, зачем это нужно. Одно желание - достать, достать,словно от этого зависела ее жизнь! Наконец, открыла  тюбик, поднесла к лицу и по памяти, в темноте, стала пытаться покрасить губы. Тяжелые руки не слушались, дрожали, срывались с губ,  краска размазывалось по лицу.
  Неожиданно открылась дверь, зажегся свет. В палату вошел врач и два санитара. Пришли, чтобы убедиться в наступившем конце и увезти в морг. Но перед их взорами предстала странная картина:  предполагаемая "покойница" разрисовывала себе лицо ярко-красными полосами губной помады.
  -- В реанимацию, срочно! -- громко приказал пораженный доктор. И тихо, восхищенно, почти шёпотом добавил,-- О, женщины! И у последней черты остаются собою. Раз красится -- душа жива!
 
  Мы сидели в "Макдональдсе", попивали ароматный кофе. Маргарита, блестя темными, как кофейный напиток глазами, рассказывала мне свою больничную историю. А я смотрела на нее с восхищением и думала: "Сколько в нас скрыто жизненных сил, о которых мы и не подозреваем!"