Детство в Кудрявце

Толечка проснулся от какого-то неясного шороха. Сквозь мутную сетку ресниц своих глаз, он увидел в спальне тусклый свет. Слева от себя, он рассмотрел две серые человеческие фигуры.

Толечка открыл глаза. И тут он увидел – двух молодых женщин. Это были – папкины сёстры. Они приехали в гости из Москвы. Толечка это, почему-то, хорошо знал...

Папка сидел на табуретке, посредине спальни, без рубашки. Его сапоги валялись рядом. Сёстры, что-то говорили ему. Слева от Толечки, в своей кроватке, сидел его старший брат, Лёночка. Он с аппетитом – уплетал белую булку.

Толечка захныкал:
– А мне… Ему дали…

– Проснулся..., – то ли спросила, то ли сказала мамка. Толечка тогда – не понял.

Ему показалось, что мамка сожалела о том, что он проснулся. Но он понял, что они говорили, о его старшей сестре, Ниночке.

Говорили тихо, чтоб она – не услышала их. Она спала в своей кроватке, в левом углу спальни…

Папка, молча выдвинул ящик своего письменного стола, и достал оттуда, такую же белую булку, как у Лёнечки, и протянул её ему. Толечка обеими руками ухватился за неё …
...
– На, на! Бери! – ворчала какая-то старуха, давая Толечке большую белую булку. – Вечно ты, чем-то недоволен. Уж такой окаянный ребёнок…

Потом она пропала… Толечка, почему-то проснулся не в своей кроватке, а на  русской печке.

Печка, своей топкой, была обращена – к входной дери в дом. При этом, её левая сторона, примыкала – к стене спальни, а её правая сторона, с её открытым верхом – была обра-щена в залу, и Толечка часто падал с него...

Задняя сторона печки, также была с её открытым верхом, и к ней была приставлена, крутая деревянная лестница.

Далее, напротив лестницы – была расположена дверь, ведущая в длинный коридор, связывающий жилые помещения дома, с крытой хозяйственной пристройкой.

Там ещё Толечка, видел как осенью, молодые женщины, рубили капусту в длинном деревянном корыте. Тогда они ещё Толечке, дали кочерыжку от капусты. Она была – жёсткая, и чуть-чуть, сладкая. И Толечка – грыз …

Слева от этой двери, была расположена дверь, ведущая в спальную комнату, а справа от которой, была прибита к стене, деревянная вешалка для одежды.

А справа от этой двери, была расположена: печка-грубка, совмещённая с тонкой стенкой, отгораживающей жилые помещения дома, от ветлечебницы. Она – отапливала оба помещения дома.

При этом, за русской печкой, образовывался – тёмный закуток. Проход в него, был образован – её углом, и углом, образованным стенкой, совмещённой с печкой-грубкой, и – деревянной переборкой, отделяющей залу дома, от помещения ветлечебницы.

Входная дверь в дом, была двойной. Внешняя дверь его, была сплошной, деревянной, а внутренняя – была наполовину застеклённой. И она, постоянно звенела, когда её открывали...

... Вот на этой русской печке, тогда и проснулся Толечка. Он протёр кулаками свои глаза. Было темно. Но закуток за печкой – освещался слабым светом, исходящим из открытой дверцы топки печки-грубки.

Напротив топки – сидел Лукашевич. Это был – молодой специалист-практикант, проходивший стажировку в папкиной ветлечебнице... 

Исходящий от топки мягкий свет, нежно озарял его задумчивое лицо. Он ел – рыбные консервы, аккуратно доставая их красноватые кусочки, из открытой, овальной баночки, маленькой, складной ложечкой.

При этом, он прикусывал консервы чёрным хлебом, и равнодушно смотрел в открытую дверцу топки...

... У Толечки – приятно засвербело в носу от непонятного ему запаха томатного соуса рыбных консервов. И ему очень захотелось их попробовать.

И тогда Толечка, нащупав ногами ступеньку лестницы, стал осторожно спускаться на вниз, в закуток за печкой...

Лукашевич, прервал свою трапезу, и посмотрел на Толечку... А тот, присел к нему рядом, и стал молча смотреть на затухающие огоньки внутри топки... И Лукашевич – продолжил свою трапезу....

Тепло, исходящее из открытой дверцы топки – ласково грело лицо Толечки. Свет от топки, плавно расползался по полу, и уходил в серую темноту закутка…

...И тут Толечка увидел, как его старший брат, Леночка, протащил по залу, за верёвочку, кузов от разбитой балалайки...

– Это Лёночка лазламал, – проговорил тогда Толечка, стараясь обратить на себя внимание Лукашевича. – Он и лучку отломал, – добавил он...

Толечке, тоже – очень захотелось потаскать этот кузов. И Лукашевич, молча погладил Толечку по голове…

...Угли в топке стали меркнуть и темнеть. Становилось прохладно, и – неуютно...
...
 «Спички, спички», – звенело у Толечки в ушах. Толечка, опять проснулся на печке, один. В большом доме – было темно. Свет горел, только в зале...

Тихо... О, как тихо! В ушах звенело от такой тишины. Но почему так громко, тикают настенные часы? Они были – с боем, и висели, на досчатой переборке.

Толечка тогда, почему-то понимал, что их тиканье, усиливает переборка, на которой они висят... И они сейчас, видят большую деревянную линейку, висящую на гвозде без головки, над папкиным столом, и винты от балалайки, что лежат в папкином столе, и спичку, что обронил истопник...

Интересно, как откусили головку у гвоздя?... Тихо... О, как тихо...

«Вот бы сейчас слезть с печки, и подобрать ту спичку, что уронил дяденька-истопник», – подумал тогда Толечка. Но в закутке, где была лестница, – было темно и страшно...

В доме все спали. Не спали только эти часы на переборке, да чайный гриб, что стоял в большой стеклянной фляге, у комода, в зале. Он – только пенился...
 
А папка с мамкой, ушли, на какое-то мероприятие... Толечка, это – почему-то знал...

Зазвенела входная, застеклённая дверь, и сразу забили настенные часы на переборке. Били они долго. И Толечка почему-то, понимал, что это – полночь.

В дом вошли папка с мамкой, и они о чём-то, вполголоса говорили. И Толечка – оживился.
– Мама. Я хочу на пол, – заканючил он.

– Ты почему не спишь, Толюшка? – подойдя к печке, проговорила полушепотом мамка. От неё пахнуло свежестью, и её холодные руки, ссадили его на пол...

 Потом она – повела его в спальню, и уложила в кроватку, и, поцеловав его в щёчку, вышла из спальни…

Было темно... И Толечка – не хотел спать. Он думал: «Вот бы сейчас, тую спичку зажечь, тогда б стало опять светло... Интересно – а где у головки спички, спрятан свет? ...

А что если я сейчас пойду и – найду эту спичку. Сейчас в закутке – не так страшно»…

И Толечка – спустился со своей кроватки, и пошёл в закуток, за печкой. Сквозь мутное стекло над дверью переборки в ветлечебницу, пробивался тусклый свет.

Толечка, быстро нащупал желанную спичку на полу, у дверцы грубки. Теперь нужна была, «чиркалка». Толечка осмотрелся в темноте.

Он тогда видел, как дяденька-истопник, бросил сломанную коробку с «чиркалкой» в угол, у входной двери в длинный хозяйственный коридор. 

И Толечка, стал шарить руками в углу. О! Какая радость: она – здесь! Теперь у Толечки есть, и «чиркалка», и спичка, и он теперь – узнает тайну её головки...

Толечка провёл головкой спички, по «чиркалке», и лицо его озарилось светом, и радостью победы. Он добыл свет... и огонь!

А когда пламя стало обжигать его пальцы, он испугался. Но новый интерес, на мгновение пересилила боль, и Толечка быстро: поднёс пламя спички, к краю сломанной коробки.

Край, почернел, и загорелся... И Толечка, снова почувствовал себя победителем, и стал с интересом наблюдать, как пламя: поедало коробку.

Но пламя от коробки, – стало обжигать его пальцы. И Толечка: испугался и растерялся. И он – быстро бросил догорающую коробку в угол …

В углу, под вешалкой, валялась скомканная газета, вынутая из папкиных галош. Через некоторое время, она ярко вспыхнула, осветив закуток.

Толечка испугался., и не знал, что надо делать... А тем временем, пламя стало подниматься вверх, к одежде.

И тогда Толечка в испуге, спрятался в углу, под лестницей русской печки, прижавшись к стене...

Когда же дым проник в залу, и в ветлечебницу, – прибежали папка с мамкой...

– Батюшки! Горим… – закричала мамка, и бросилась на кухню за водой.

Через секунду, она вернулась с ведром в руках, и побежала к вешалке. Там уже, пламя – лизало полу её выходное пальто. На полу валялась папкина шапка …

Толечка, сжавшись в комочек, наблюдал за всем этим из-под лестницы, и ожидал, что вот сейчас его найдут, и будут бить. Он весь дрожал…

– Где он, этот паршивец?! – грозно шумел папка, стряхивая с шапки воду...Но папка знал, где прячется его «паршивец»...

– Не к добру это, Володя, – тихо сказала мамка, осматривая обгоревшую полу своего пальто…

...И Толечку тогда – не били…
                ...
...Толечка, вместе со своим старшим братом Лёнечкой, играл на полу спальни. Рядом с ними, на корточках, сидела их мамка. Она держала в руках маленькую картонную коробочку с конфетами-ландринками...

Выделив им по семь разноцветных горошинок, она сказала:
– А это Ванечке. Он у нас самый маленький...

И Толечка тогда – согласился с ней, и не стал хныкать. Ванечка – только что научился ходить... Ато – всё ползал. Сейчас он – молчал, и сидел в своей маленькой кроватке...

...Дверь в спальню – быстро распахнулась, и в её проходе показался, возбуждённый папка. Он сразу набросился на мамку:

– Вот, ты накаркала!... Меня «повысили», как лучшего специалиста
 в районе… Жудин, меня заберает к себе, под своё районное, начальственное крылышко...

Он быстро ходил по спальне, размахивая руками. А мамка, виновато смотрела на него...

– Я здесь, из ничего сделал образцовую ветлечебницу. Ко мне со всей округи…, из других сельсоветов и деревень, люди ведут свой скот …

И он полез в карман штанов, ища курево... И не найдя, продолжил:
– Тут я – сам себе хозяин. А там... – Он сплюнул в сердцах, и просебя – выругался …

...Жудин, это – папкин троюродный брат. Они часто спорили друг с другом: ведь папка тогда – окончил ветеринарные курсы, а Жудин, был – просто хороший практик... И занимал должность заместителя главного ветврача района...

– Но, понимаешь! –  раздражался папка. – Он сначала посылает меня…, в Фролово, чтоб я и там наладил какую-то работу, и организовал там – ветлечебницу.

 А я что им? Строитель какой, или – Бог…
И Толечка ждал, что папка, вот-вот, и вспомнит про его проказы... Но папка – не вспомнил...

1958 – 2006 годы