Как русские едва не отобрали у Франции Полинезию

3 мая Французская Полинезия отметила скорбный юбилей – 10 лет со дня таинственного исчезновения популярного политика Бориса Леонтьева, отправившегося на архипелаг Туамоту для проведения там предвыборной кампании.

До сих пор наши СМИ не уделяли внимания трагической судьбе братьев Леонтьевых, Александра и Бориса, потомкам видного царского генерала Максима Леонтьева, сделавшимися одними из самых заметных политиков Французской Полинезии.

Что касается их деда, то в 1936 г. он неожиданно сорвался со всей своей семьей в самый дальний угол земли — на Таити. Да еще прихватив с собой семью и генерала Иннокентия Смолина, прославившегося во время обороны Приморья в 1922 г.

Даже сейчас попасть туда дорого и непросто, а в те времена и подавно. Переезд семьей стоил едва ли не целого состояния. Что же заставило белых генералов пойти на столь странный шаг? Это сейчас нам преподносят Французскую Полинезию как рай земной, но тогда она была далеко не лучшей колонией Парижа, находящейся, к тому же, вдали от цивилизации.

По откровениям детей Максима Леонтьева, сделать это ему советовало само французское правительство, обеспокоенное активизацией в стране большевистских агентов, уничтожавших и похищавших лидеров белоэмиграции и якобы готовившихся нейтрализовать и его, как одного из организаторов важной тайной антисоветской организации "Лига возрождения России". Там, на Таити, и закончил свою жизнь в 1948 г. белогвардейский генерал.

С конца 1980-х гг. его внуки не только определяли местный политический ландшафт, но и оказывали существенное влияние на политику Франции в южной части Тихого океана.

Старший из братьев, Александр Леонтьев, в 1987 – 91 возглавлял правительство Французской Полинезии. Пришел он к власти на гребне прокатившихся в конце 1987 г. выступлений местного населения, недовольного правлением французской администрации.

Действия его правительства, считавшегося социалистическим, все больше тревожили Париж, который фактически пошел на переворот. Сделано это было руками влиятельного политика Гастона Флосса, тесно связанного с тогдашним президентом Франции Жаком Шираком. «Путч» прошел мирно: хотя депутаты парламента поддержали переизбрание Александра Леонтьева, победил он за счет одного голоса, и за ночь его противник добился переголосования и одержал победу, заручившись поддержкой депутата Эмиля Вернадона из числа сторонников «русского социалиста».

Однако Гастону Флоссу не пришлось спокойно почивать на лаврах. Проблемы Французской Полинезии не решались и социально-экономическое положение на «райских островах», воспетых Гогеном, ухудшалось, усиливая сепаратистские настроения.

Переход Александра Леонтьева в лагерь противников «французской колонизации» придал сторонникам отделения заметный вес. А это стало по меркам Парижа «переходом Рубикона». Неожиданно для многих против Александра Леонтьева выдвинули обвинение в коррупции: дескать, он не по назначению истратил деньги из казны, оборудовав на них поля для гольфа на Таити, и его осудили на два года и два месяца тюрьмы.

Обвинение это было явно «притянуто за уши» и даже при наличии в действиях Александра Леонтьева состава преступления это не привело к серьезным потерям казны. Напротив, по мнению многих полинезийцев, единственным мотивом, заставившим «русского премьера» вложить деньги в поля для гольфа, было стремление хоть как-то развить спортивную и туристическую инфраструктуру далеких островов, чтобы привлечь сюда побольше иностранных туристов. Однако достижение финансовой самостоятельности Французской Полинезии не входило в планы Парижа.

Из присужденного ему срока Александр Леонтьев отбыл лишь половину и потом получил «милостивое прощение». Суть его преследований состояла в том, чтобы опорочить имя и лишить возможности вновь избираться на премьерский пост. А гарантией того, что он не будет «мутить воду», стало назначение на важный, но не определяющий погоду пост гендиректора Социальной службы, где он был абсолютно не опасен для политического «завсегдатая» Французской Полинезии Гастона Флосса. И в чем-то даже это назначение ему было полезно, поскольку далеко не все островитяне поверили в «коррупционность» Леонтьева и его примирение со ставленником Жака Ширака, по сути, восстанавливало мир в местной политической элите.

Однако новые и куда большие неприятности французским властям доставил младший брат Александра, Борис. На тот момент он возглавлял созданную им в 1996 г. политическую партию Fatia Api («Новая Звезда» с полинезийского – авт.), целью которой было завоевание для Французской Полинезии самой широкой автономии от Парижа и, в конечном счете независимости. Эту организацию особенно сильно поддерживали в коммуне Area на самом Таити, где Борис Леонтьев несколько лет до этого занимал пост мэра и на дальних островах к востоку от Папеэтэ.

Популярность новой партии неуклонно росла: идеи Бориса Леонтьева о необходимости расширения прав коренных жителей находили все больший отклик в душах аборигенов. И все, даже соперники «русского полинезийца», почти не скрывали, что фаворитом предвыборной гонки является этот харизматичный лидер.

Доверие к нему подкреплялось его конкретными делами. Занимая пост мэра Area, Борис Леонтьев делал все, чтобы улучшить жизнь местных жителей. Главную ставку он сделал на развитие молодежи. Особое внимание уделялось пропаганде спорта как альтернативе процветающим криминалу и наркотикам. Благодаря «русскому полинезийцу» Борису Леонтьеву на территории коммуны были выстроены современные спортивные сооружения,  регулярно проводились соревнования по рыбной ловле и конкурсы красоты для девушек, что внесло большое разнообразие в жизнь оторванных от цивилизации полинезийских островов и давало возможности их населению для самореализации.

Однако поста мэра Борису Леонтьеву для воплощения его амбициозных планов по реформированию Французской Полинезии было мало. Ему было необходимо получить пост премьер-министра. Начало активной политической деятельности Бориса Леонтьева практически совпало по времени с травлей его старшего брата Александра, который в середине 1990-х гг. пытался взять реванш за проигранные в 1991 г. выборы и снова стать премьером. Но в отличие от последнего, более мягко относившегося к вопросу о независимости, Борис год от года становился все более радикальным.

Ведь эра правления Гастона Флосса стала временем расцвета коррупции. И причем далеко не тому «криминалу», который приписывали Александру Леонтьеву. Та дороговизна жизни, которая наблюдается во Французской Полинезии, во многом объясняется его сговором с 200 крупнейшими семьями. Они монополизировали у себя основные доходные отрасли экономики, включая туризм, добычу жемчуга (особенно черного) и рыболовство, которые стали приходить в упадок.

Получив монополию в туристической сфере, связанные с местными властями владельцы стали вводить высокие расценки на свои услуги. Рейсы между островами стали настолько дорогими, что большинство островитян не могли ими воспользоваться.

Монополизм в этой сфере вызвал сильное удорожание всех местных услуг и как следствие, снизил привлекательность на туристическом рынке. Как следствие, с каждым годом Французскую Полинезию, называемую «земным раем», посещает все меньше людей, что дополнительно бьют по карману островитян.

С молчаливого одобрения официального Парижа его ставленники во Французской Полинезии распоряжались, как хотели, старательно игнорируя идеалы «свободы, равенства и братства», получая, в свою очередь, одобрение со стороны богатейших полинезийцев на сохранение заградительных пошлин на вывоз отсюда товаров.

Дело в том, что содержание далеких заморских территорий для французов оказалось делом дорогим. По разным данным, общие ежегодные расходы на содержание одной только Французской Полинезии составляло в диапазоне одного-пяти миллиардов евро. Хотя бы частично восполнить эти потери должны были пошлины на вывоз товаров, что приводило к их очень сильному удорожанию и потере привлекательности на рынке.

Борис Леонтьев понимал, что для завоевания поста премьер-министра ему необходимо изменить дискриминационную систему избрания в парламент, ущемлявшей жителей дальних архипелагов в пользу Таити. На рубеже тысячелетий он активно продвигал избирательную реформу по расширению представительства различных архипелагов Французской Полинезии, и в конечном счете эта затея увенчалась успехом. Это был первый этап к серьезному обособлению этих территорий от Парижа.

Движение против атомных испытаний на атолле Муруроа, проводившихся до 1999 г., также дало партии «русского полинезийца» серьезные политические очки. Противникам «сепаратизма» договориться с ним не удалось, а компромата для уничтожения его как политика по примеру старшего брата не оказалось.

И вот эта странное исчезновение всего ключевого руководства Fatia Api. 47-летний Борис Леонтьев и трое его соратников направились в разгар предвыборной кампании на архипелаг Туамоту. В этом районе и пропал 23 мая 2002 г. при загадочных обстоятельствах. Подавляющее большинство полинезийцев изначально были убеждены в том, что это было грязное политическое убийство. В этом были уверены и бывший полинезийский премьер Александр Леонтьев, а также жена Бориса Леонтьева Селин. Многие полагали, что здесь не обошлось без Гастона Флоссе, который лишился после пропажи самолета сразу троих видных политических противников.

Интересно то, что летчик в последний раз связывался с наземными службами фактически за считанные минуты до посадки и докладывал, что полет проходит в штатном режиме, без каких-либо происшествий и что на горизонте уже был заметен атолл, куда они направлялись. Но на аэродроме самолет так и не приземлился.

Не менее странно в этой истории то, что воздушное судно пропало бесследно и поиски не дали никаких результатов. Не нашли ни тел, ни обломков. Не видели даже масляных пятен, которые должны были возникнуть при падении самолета в воду.

Особого внимания заслуживают и другие пропавшие. Особенно Люсьен Кимитете, числившийся номером два в «партии автономистов» Fatia Api. Будучи выходцем с Маркизских островов, он являлся яростным защитником и пропагандистом культуры своего архипелага.

Он клеймил колониализм, указывая, что до захвата Маркиз в 1838 г. здесь жили 100 тысяч человек, а к 1920 г. осталось лишь две тысячи. Не случайно, что отношения у него с Гастоном Флоссом также не сложились.

В свою очередь, это способствовало прогрессированию сепаратистских идей и в этом они полностью сошлись с Борисом Леонтьевым, который сумел объединить большинство недовольных с разных архипелагов в своей партии.

Причем пропажа самолета произошла менее чем за месяц до парламентских выборов, на которых партия Леонтьева, согласно данным независимых прогнозов, выходила далеко вперед партии Флосса и, завоевав большинство в ассамблее, должна была сделать существенный шаг в направлении независимости Французской Полинезии.

Но этого не произошло. После бесследной пропажи самолета власти постарались замять это дело, против чего резко против выступили родственники пропавших политиков, недовольные тем, что власти только имитировали их поиски.

Кроме того, их уверенность в том, что пропажа политиков-автономистов не была случайной, подпитывалась тем, что последние недели до этого в их адрес не прекращали поступать угрозы, причем у Арсена Туаирау, третьего человека в списке автономистов, также пропавшего 23 мая 2002 г., незадолго до этого неизвестные сожгли дом.

Тем не менее, после длившегося почти девять лет следствия в январе 2011 г. официальные власти решили поставить в этом деле точку. Они рассматривали две главные версии случившегося: отказ техники и неопытность пилота, которая якобы и привела к катастрофе. Правда, никаких сообщений от летчика о неисправности техники не было. Да и сам он летчик вовсе не был неопытным юнцом, как кому-то захотелось это представить, пилотируя самолеты более 10 лет.

И позднее, 10 мая 2010 г., когда прокурор Хосе Форел проводил дополнительное расследование дел Гастона Флосса, он пришел к выводу, что «Леонтьев и его сподвижники пропали в очень тревожных условиях».

Но картина будет неполная без пары других штрихов. «Потери» преследовали новую партию едва ли не с момента ее создания. Так, 15 декабря 1997 года пропал журналист Жан-Паскаль Куро, шеф-редактор местной газеты Nouvelles de Tahiti, являвшийся одним из самых близких сподвижников Бориса Леонтьева, гневно клеймившего местные власти за коррупцию и за отказ закрыть ядерный полигон на атолле Муруроа.

Также в рамках своего активного участия в партийной деятельности с Борисом Леонтьевым он занимался разоблачением Флосса, сделав достоянием широкой общественности многие его делишки и доказав наличие «подозрительных финансовых трансфертов из Французской Полинезии от близкого к Флоссу бизнесмена Роберта Ван в Японию на счета Жака Ширака».

Ему принадлежали и другие, очень неудобные для французской власти публикации: «Ширак и Гастон Флосс были вместе в Японии в июле и августе(1997 г.). Теперь все знают, что с этого времени черный жемчуг Таити находится в руках японцев». Он также расследовал злоупотребления с деньгами европейских фондов, выделяемых на развитие Полинезии, следы от которых вели к тому же Гастону Флоссу.

Но позднее, в июне 2007 г. в ходе начавшегося расследования юрист Жан-Доминик де Арси выразил подозрение, что это дело могло послужить причиной «предполагаемого похищения журналиста и пропажи его начальника». То есть, Бориса Леонтьева. Правосудие усиленно продвигало версию о самоубийстве, хотя тело пропавшего журналиста не нашли.

И когда Флосс лишился поста премьер-министра, а стало быть, и своего былого могущества, против него началось расследование за его «злоупотребления» властью. В сентябре 2008 г. полиция при обыске в его доме обнаружила в тайнике письмо от Ветеа Кадустье, бывшего члена местной секретной полиции.

Из этого документа следовало о причастности этого человека к устранению журналиста, которого после пыток утопили в океане. Ветеа Кадустье жаловался Гастону Флоссу на угрызения совести, которые, видимо, мучили его настолько сильно, что его самого постигла судьба Куро: его нашли мертвым в горах в январе 2004 г. Ещё одно признание о ликвидации близкого к Борису Леонтьеву журналиста дал другой подельник Кадустье, Ветеа Гуилло.

Разумеется, это дело не могло не вызвать повышенного интереса со стороны начавшего разматывать это дело судьи Редонне, который нашел большие сходства в пропаже «JPK» (авторский псевдоним журналиста) и его друга и соратника Бориса Леонтьева, вместе с которым они и создавали скандальную партию Fetia Api.

Причем во многом дорогу к источникам информации ему открыл еще Александр Леонтьев, при котором Жан-Паскаль стал руководителем пресс-службы правительства. После поражения «русского премьера» он и перешел на работу в аппарат его брата Бориса, мэра Area.

Несмотря на это, дальше французским юристам в своих расследованиях продвинуться не удалось. По указаниям из Парижа ведение дела о пропаже Бориса Леонтьева и его сподвижников тормозилось, и всякий раз закрывалось без установления точных причин его исчезновения.

Единственное, что удалось определить следователям – самолет пропал между атоллами Факарава, Катиу и Мокемо архипелага Туамоту. Позднее они установили, что крылатая машина уже приблизилась к последнему и что пилот будто бы уже вел переговоры с диспетчером о посадке, после чего связь оборвалась.

Авиационная бригада жандармерии, проводившая расследование, выдвинула версию о перегруженности самолета, которая тоже не подтвердилась, поскольку пассажиры не брали с собой на борт дополнительных тяжелых вещей.

Тогда появился сценарий, согласно которому Борис Леонтьев и его спутники потерпели авиакатастрофу в результате неисправного оборудования. Дескать, во время последней заправки на атолле Рангироа из-за дефекта одного из топливных баков самолет заправили лишь частично, и будто бы одна из ёмкостей была заполнена горючим лишь наполовину, что и привело в результате к отказу одного из двигателей.

Сподвижники Леонтьева не исключают такой версии, полагая, что этот эпизод мог быть подстроен специально. И настоявшим на проведении дополнительного расследования семьям пропавших политиков удалось обнаружить крышку одного из топливных баков пропавшего самолета, которую почему-то не закрутили перед полетом. Или наоборот открутили. И что для Гастона Флосса, в прошлом бывшего видного представителя французской спецслужбы DGSE, поднаторевшего на проведении спецопераций в Ливане и Чаде, сделать это не представляло больших проблем.

Потом появились свидетельства рыбаков с атолла Катиу, будто бы видевших приближавшийся к этому району самолет. Позднее среди полинезийцев распространился слух, будто бы на одной из вечеринок местные спецслужбисты под действием алкоголя проговорились, будто бы Леонтьев и его товарищи не были жертвами авиакатастрофы, что они достигли атолла Катиу, где и были убиты, а их тела в спешном порядке доставили на военный корабль и утопили в океане.

Причем по свидетельству представителей семей пропавших политиков, на них будто бы выходил летчик «разбившегося» самолета, который и сообщил им о том, что «пропажа» была инсценировкой властей, чтобы замести следы убийства.

Тем не менее, пока убедительной версии относительно случившегося 23 мая 2002 г. до сих пор нет. Александр Леонтьев не на много пережил своего брата и скончался в возрасте 60 лет 2 марта 2009 г. в результате инфаркта.

Что же касается автономизации Французской Полинезии, то исчезновение сразу троих лидеров «партии сепаратистов» обезглавило ее и лишило харизматических вождей, на время приглушив желание полинезийцев немедленно освободиться от Франции. Тем не менее, дело Бориса Леонтьева живет в их сердцах, продолжающих завещанную своим русским сородичем борьбу против несправедливости.

Что же касается тайны его исчезновения, то хочется надеяться на то, что рано или поздно она будет раскрыта. Следствие заверило, что при появлении новых фактов дело вернут к рассмотрению. Но будут ли искать вообще эти факты французские власти, максимально заинтересованные в сохранении власти над этим регионом?
Статья находится по адресу: http://argumentiru.com/society/2012/07/188193