Хроники пещеры, Пастух и его посох, гл 5

5 глава

Недоумение, тревога, отчаяние, ужас…. В мыслях Кернана перемешалось так много чувств, что он уже не давал отчёт тому, что происходит. Парень устал мыслить. Сон, ставший явью, был последней каплей.
За прошедший день произошло столько, сколько, наверное, не происходило за всю жизнь молодого пастуха.
Немного оправившись от пережитого шока, Кернан осмотрелся по сторонам.
От всей хижины веяло чем-то противным. Повсюду стояли разбитые глиняные кувшины и колбы; огромный, заржавевший полностью, чан на подставке; осколки змеиных яиц; пара глиняных табличек; куски пергамента; небольшой хрустальный шар, находившийся прямо посередине жилища; и много чего ещё. Из предметов обычного обихода – печь, трухлявые – стол и стул, и лежанка сбоку. За лежанкой в углу и находился скелет друида, а на нём свиток с незавидной эпитафией, поставленный пастухом на место.
В этот момент посох перестал светиться и упал на сырой прогнивший пол. Стало темно, но ненадолго. Сквозь маленькое оконце уже проникали первые слабые лучи близкого рассвета.
Кернан понял, что восхождение продолжалось всю ночь, хотя ранее казалось, что оно длилось всего несколько минут. Парень опасался что-нибудь ненароком потрогать и поэтому решил на время покинуть хижину. Посох и мешок были оставлены внутри.
Дверь куда-то делась, вход был свободен, и в дом проникал холодный утренний ветер.
Кернан, тяжело дыша от разреженного горного воздуха и ощущая резкий голод, укутался в шкуру медведя и уселся у крыльца. Подняв свой взгляд на пролегающие предрассветные дали, юный пастух так дался диву, что прежде решил откинуть мысли о плохом, а потом уже приводить их в логический порядок и что-либо предпринимать.
Вызывало удивление, каким это образом Кернану в короткий срок удалось миновать многие препятствия при восхождении – овраги, протекающую реку, непроходимые леса и колючие кустарники.
Глаза парня созерцали то границу хвойного соснового леса и лугов – она при свете оказалась не такой чёткой как ночью, постепенной; то сами альпийские луга, покрытые белыми лютиками и ледниковыми эдельвейсами. При рассвете всё смотрелось необычайно красиво и даже божественно.
Взгляд продолжал витать по окрестностям. Величественные снежные вершины и скалы, показавшиеся при свете зари; пролетающие над ними альпийские галки и завирушки. Вдалеке Кернан приметил и пробегающий силуэт горного барана, приведший пастуха одновременно и в восторг, и в уныние из-за потери родного скота.
– Хочу есть и пить, – сказал себе Кернан и вернулся в хижину.
В мешке хранилась разнообразная стряпня, которой бы хватило дня на два. Несколько пресных лепёшек и ягоды смородины, заменившие на время воду, – вот, что вошло в утренний рацион пастуха. Насчёт питания и воды Кернан не переживал: отец в своё время научил его рыбачить и охотиться. Также парень хорошо разбирался в горных растениях и ягодах – что можно употреблять в пищу, а что нельзя.
Позавтракав и ощутив сытость, Кернан вновь вышел из хижины, чтобы встретить рассвет. Красный шар солнца ещё только выходил из-под горизонта. Под его таинственным сиянием парень предался размышлениям, чтобы найти ответы на накопившиеся вопросы.
Пастух недоумевал, почему он не хочет спать и продолжает бодрствовать? От чего восхождение было настолько лёгким, как будто во сне, и казалось быстрым, хотя прошла целая ночь? Откуда взялись четыре ночные тени, в том числе – та незнакомка и подошедший субъект, от контакта с которым пастух ощутил колющую боль. Ведь после этого многое начало происходить не так – явившийся призрак друида и силуэт, укравший посох, а потом растворившийся в воздухе… Куда, в конце концов, исчезли животные и все остальные, и что это за непреодолимая преграда у дубовых рощ?
Какова природа ярко-оранжевого свечения?
Также пастуха заботило, по какой причине друида не нашли раньше, хотя два года продолжались его поиски, после того как старец, не предупредив, исчез? Кернан и его отец облазили всю горную местность и ничего не обнаружили, посох же нашёл хижину, словно бывал там и раньше. И, наконец, что же в действительности произошло с друидом?
Ну а главное, что не давало покоя и мучило Кернана: почему посох выбрал именно его, а не отца или друида? Чем он лучше или хуже?
Парень вскочил с крыльца и ринулся в хижину, надеясь найти хоть какие-нибудь зацепки. Для начала он поднял с пола потухший посох и осмотрел на наличие чего-либо необыкновенного, что он ранее не замечал.
Ничего, обычная буковая палка.
Проглядев куски пергамента и глиняные таблички, Кернан был очень удивлён, – на них не было ни слова на родном языке или даже на латинском, других языков пастух не мог знать. Какие-то странные иероглифы неизвестного происхождения вырисовывались и резали глаза.
Взгляд Кернана остановился снова на скелете старца и на пожелтевшем свитке. Усевшись на лежанку, пастух взял в руки свиток, подобрал посох и прошептал:
– Только пещера даст мне ответы на все вопросы. Посох указал на неё, – Кернан вспомнил о начерченном в небе слове, – Осталось только найти её месторасположение.
Вдруг пастух изменился в лице.
– Не постигнет ли там меня та же участь, что и друида? В чём проклятие пещеры? Кто написал этот свиток? Что за надгробие? О, боги, неужели я схожу с ума?!
Кернан в отчаянии отбросил в сторону свиток и посох, закрыв лицо руками. Но через пару минут пришло озарение.
– У друида не было посоха, а у меня есть. И пусть я не доверяю этой буковой палке, но моя жизнь в её власти.
Кернан принял решение. Он продолжит восхождение и найдёт эту проклятую пещеру, так как обилие тайн уже гложило сердце.
Но для начала надо было должным образом похоронить останки друида. У входа стояла лопата. С её помощью Кернан вырыл в нескольких десятках шагах от хижины, у маленького хвойного деревца, могильную яму. Преодолевая страх перед призраками, пастух перетащил останки старца и многие его личные вещи в углубление. Парень жалел, что у него не было времени поймать в лесу и умертвить дикого вепря, чтобы его части захоронить вместе с покойным, в дань уважения к усопшему.
Нашлись слова и для небольшой, но трогательной речи. Кернан произнёс:
– Я практически не знал этого старца, он часто пропадал в священных лесах. Для жителей деревни он олицетворял божество. Отец передавал мне его знания и мудрость. И теперь я тоже могу стать друидом, раз отец не успел, и на двадцать лет отдаться во власть неведомых богов священного леса. Насколько я знаю, друид, в отличие от мудрецов других селений, никогда не приносил человеческие жертвы божествам, только быков. Кто-то скажет, что из-за такого малодушия пострадало наше племя и выгорела деревня после набега римлян. Но врагам нужны были только наши золотые россыпи. Смерть – это всегда насилие, тем более здесь. Покойся с миром, старец, и пусть тебя заберут древесные боги лесов!
Засыпав могилу землёй, Кернан с поникшим видом возвращался к полуразрушенному жилищу. В очередной раз ступив на его порог и вновь взяв с прогнившего пола посох и свиток, пастух постепенно наполнялся злостью и чувством несправедливости. Пожирая глазами подобранный пергамент, парень выразил окончательную мысль, побуждавшую его немедленно начать действовать.
– Друид не заслужил подобных надгробных изречений, что ему написали. Кто бы вы ни были, вы виновны во всех произошедших бедах! Я обещаю воздать отмщение за старца, за сельчан и за животных, посох же я кину вам в лицо. Если это происки тех четырёх теней, наверняка связанных с пещерой, то тем хуже для них! Я готов встретить смерть достойно! Теперь мне уже нечего терять.
Кернан был настроен так решительно, что незамедлительно собрался в дорогу. Он не знал, где искать пещеру, но предчувствовал, что посох укажет ему путь. Несмотря на бессонную ночь, пастух не ощущал усталости. Попрощавшись в последний раз с повалившейся набок хижиной и с надгробием старца, Кернан, оставшийся навеки один, отправился навстречу к снежным горам, по существу не предполагая, куда ему направляться. Он всё ждал, когда посох опять засветится ярко-оранжевым сиянием и начнёт указывать дорогу. Но посох молчал, находясь в замерзающих руках пастуха.
С каждым метром восхождения было всё тяжелее ступать по крутым склонам. Парень знал о нескольких горных тропах и пошёл по одной из них наугад. Альпийские луга уже давно остались позади. Открылась величественная панорама Юлийского высокогорья. Пропасти, ущелья, снежные шапки и зловещая тишина, окутавшая всё вокруг.
По мере продвижения лицо Кернана покрывалось инеем, и даже медвежья шкура на теле, укутанные в обувь из натуральной бычьей кожи ноги и меховая шапка на голове – всё, что прихватил с собой пастух, – не спасали от надвигавшегося мороза.
Вскоре молодой смельчак уже еле передвигал ноги по хрустевшему снегу. Кернан не помнил, как давно он ступал так высоко.
Наступил, тем временем, полдень. Солнце находилось в зените и превращало в необыкновенные искринки всю прилегающую местность: снежники и ледники, осыпи и снежную тропу.
Кернан, еле дыша, бросил тяжёлый мешок, как лишнюю ношу, на произвол ветра и лавин. Уверенности, что он найдёт пещеру, становилось с каждой минутой всё меньше. Впереди виднелся крутой склон.
Вдруг Кернан резко поскользнулся и упал лицом в снег, выронив из рук посох. Ощутив резкие болевые ощущения, пастух закричал. Парень перевернулся на спину, и слёзы стали замерзать прямо на глазах. Но вот, сквозь щурящиеся глаза, он заметил, как ясное небо вновь окрашивается в знакомые оранжевые цвета, вытесняя небесный голубой. Посох снова загорелся, встал прямо и закрутился.
На Кернана было жалко смотреть. Он стал истерически смеяться и сходить с ума. Еле-еле привстав, парень увидал перед собой причину своего падения. Это был выступ от стоящей намертво недалеко от скалы плиты, а на ней рисовались странные символы и рисунки. Кернан также заметил в скале отверстие. Тогда он всё понял.
– Я нашёл её, я нашёл…. 
Приложив неимоверные усилия, пастух встал на ноги.            
Посох крутился так быстро, что, казалось, сейчас вот-вот испарится.
Кернан, хромая, подошёл к плите вплотную. Иероглифы были ему непонятны, а вот рисунки обозначали скопившуюся толпу упавших ниц силуэтов, во главе которых стоял человек. Только один нарисованный персонаж не преклонялся перед тем человеком и держал в руках свиток. Одна мысль мелькнула в голове Кернана, и он её высказал:
– Неужели это египетская надгробная плита? Что она тут делает?
Пастух вспомнил об одной из легенд друида про фараонов древнего Египта.
– Почему же я не могу вспомнить его легенду о пещере? Нашлась бы связь, и я бы узнал ответы. Бедный старец….
Учащённое дыхание сопровождалось эйфорией от успешных поисков. Взглянув на вход в пещеру, пастух сказал:
– Я зайду туда и всё выясню.
Посох в этот момент закружился рядом с углублением в скале.
В душе молодого парня неожиданно зародилась странная тревога. Он высказал мысль, которую долго не решался озвучить:
– А что если посох привёл меня сюда, чтобы не спасти, а проклясть и уничтожить?!
Но за что?!