Чужая Глава 20

                Глава 20

Прошло двенадцать лет.  Аннали вместе с Энжелой, так она назвала свою приемную дочь, жили на станции «Юпитер – 1». Стоит вернуться в прошлое, чтобы сказать, что после похорон Рипли, женская команда под руководством Колл успешно закончила ремонт космического челнока и стартовала с планеты ЛВ – 146 всего через месяц. Они смеялись и плакали, покидая зараженную радиацией и ставшую для них тюрьмой небесную странницу без названия, а лишь под номером.
Затем долгие месяцы гиперсна, и наконец, пределы Солнечной системы.
Их встретили на первой внеземной станции «Юпитер – 1». Два месяца карантина и обследований, и всем разрешили отправляться по домам.
Прощаясь, женщины рыдали, во-первых: они сдружились, преодолевая опасности, во-вторых: многим просто некуда было идти, так как родные были далеко от дома, на разных космических станциях или в полетах. Некоторые остались на «Юпитер-1», нашли жилье и работу и продолжали жить, держась друг друга. Они организовали что-то, наподобие женской ассоциации, а руководителем избрали Колл. Так, заботясь, друг о друге, они и прожили эти двенадцать лет.
У Колл сложилось все более или менее удачно. Ей предложили хорошую работу оператора на причале в доках. Малышка была выносливым маленьким человечком. Подруги нянчили ее по очереди, как в комплексе. Им одиноким, это не составляло труда и было за счастье, а Колл в помощь. Энжела училась в школе, росла и хорошела. Глядя на нее, Аннали узнавала свою подругу. Те же глаза, та же улыбка, точеные скулы, высокий лоб, длинные руки. Она ходила, как Рипли, смеялась, как она, и говорила так же размеренно и убедительно. А в общем, ничем не отличалась от своих сверстников, кроме, пожалуй, цепкого ума и сообразительности. В свои 12 лет она уже окончила школу и поступила в колледж.
Она много читала, используя специальный аппарат, который выглядел как обруч и давал возможность воспринимать текст без участия  зрения человека. Едва научившись читать, за два года она одолела все библиотеки, оставаясь при этом шустрым подвижным ребёнком.
Квартирка у них была однокомнатная, маленькая и тесная. Но, как говорится - в тесноте, да не  обиде. А резвиться ходили на детскую площадку, в центр комплекса. Памятуя опасения Рипли насчет воспитания и безопасности девочки, Аннали все сделала, чтобы как можно меньше посвященных знали о необычности ее рождения и о ее матери. Поэтому, ребенок был зарегистрирован, как Энжела Хикс, дочь лейтенанта Стаффорда Хикса. Колл надеялась, что на Земле уже давно забыли про ее мать и лейтенанта, который сгинул в глубинах космоса. Хотя кое-кто все же помнил обо всей этой истории. И это был капитан Либерти. Узнав о том, что женщины с ЛВ – 146 вернулись, он тут же примчался на станцию. Когда Колл рассказала ему обо всем, что с ними произошло, он прослезился.  Ему достаточно было одного взгляда на ребенка, чтобы он понял, чья она дочь. Позднее, в разговоре тет-а-тет, он посоветовал Аннали не возвращаться на Землю и пообещал следить за всеми, кто будет интересоваться их с дочкой персонами, чтобы информация о местонахождении не попала в Совет Объединенных систем.
Однажды, вернувшись домой после  трудового дня, Колл застала Энжелу в слезах. На ее расспросы девочка отвечала упорным молчанием. Зная, такую скрытность, но и отходчивость своей дочери, Аннали не стала настаивать, она надеялась, что вечером после ужина им удастся поговорить по душам. Но когда посуда была убрана в утилизатор мусора, и Колл прошла в закуточек девочки, та сладко спала. «Придется по другим каналам искать информацию о причинах ее состоянии» - подумала крестная мать. Она села за компьютер, чтобы побродить в Мировой Сети И поискать что-нибудь интересное. Подключение напрямую давало возможность поглощать гигабайты информации за миллисекунды, но приходилось отключать все другие сенсоры. Приблизительно с такой же скоростью происходила сортировка «прочитанного» в файлы по степени важности.
И тут ее угасший взгляд ожил, отключенное тело вздрогнуло, она шевельнула пальцем по панели управления и последний файл отобразился на экране.   Ожившая Колл прочитала статью Сетевой газеты с ярким заглавием «Космические пришельцы – не кто иные, как монстры». Чем больше она вникала в прочитанное, тем суровее становилось её лицо. В статье подробно описывалась их жизнь на планете ЛВ – 146, упоминалось там и про лейтенанта Элен Рипли, и про ее дочку Энжелу, а так же про робота последнего поколения Аннали Колл.
- Черт, кто же это выложил? – Аннали закусила губу, статья была анонимная, - узнаю, кому это приспичило испортить нам жизнь – уничтожу!
Поклялась женщина, понимая, что пришел конец ее спокойствию. Собственно, какая разница была, кто сделал им такой  «подарок», главное теперь не дать Энжеле замкнуться в себе. Аннали вернулась в «миникомнатку» дочки, но ее там уже и след простыл.
Энжела тем временем с котомкой самых необходимых вещей спускалась на эскалаторе в порт «Юпитера – 1». Она еще не знала, зачем ушла из дома, куда направлялась? Но обида и презрение гнали ее подальше от этого места. Мир ее детства казался ей теперь убогим обманом, люди, которых она считала родными – лжецами и обманщиками, а Колл – грудой бездушного железа. Девочка шмыгала носом, время от времени вытирая скупую слезу о своей матери. Два чувства волной накрыли ее душу: жалость к погибшей матери, которую она так никогда и не  увидит и злость на неё же, давшую ей жизнь и бросившую ее на произвол судьбы.
В порту стояли готовые к отправке два корабля. Решение было принято без колебаний, Энжела уверенно поднялась по трапу ближайшего звездолета. Она была так зла, что не задумывалась, куда отправляется корабль. Собственно ей было все равно, хотелось лишь оказаться как можно дальше от этого места, где, как девчонка полагала, ее предали, и где она уже не могла бы быть счастлива, как раньше. Впервые чувствую себя взрослой и одинокой,  Энжела Рипли наслаждалась чувством свободы от вечной опеки, глупых запретов, назидательных бесед и самоанализа, которые проводила с ней Колл. «Мама была не права!» - подумала малышка Энжела. А в следующую минуту плевалась: «Какая мама? Обыкновенная машина, а не живой человек».  Досада еще более утвердила ее в желании исчезнуть из жизни этой чертовой планеты. Вход охраняли.
«Сейчас они потребуют пароль или пропуск» -  вспомнила процедуру беглянка.
Но какая-то, не присущая ранее, уверенность тянула ее в глубь корабля, она вдруг подумала, как хорошо было бы стать незаметной, слиться с интерьером окружающего мира. Как ни странно, на ее появление, никто не обратил внимания, и  мудрено было бы увидеть, еле перекатываемый рисунок ступенек, панелей, иллюминаторов. Внутренние ощущения Энжелы нисколько не изменились, она и не знала, что как хамелеон окрашивается в рисунок изменяющейся среды. А это было именно так. Только минуя пост и еще пару опасных мест, она вновь стала собой.
 Комбинезон защитного цвета делал ее неотличимой от  команды. Члены экипажа, пассажиры, техники, военные, охрана – все занимались своими делами, и никто не стал перепроверять астронавта, хоть маловатого ростом, но явно спешащего с важным заданием, настолько сосредоточенным было лицо Энжелы. В итоге она нашла укромное местечко, чтобы забиться  туда до срока. Когда система оповестит о выходе за пределы Солнечной системы, можно будет объявиться перед охраной или экипажем, высадить ее они не смогут, придется тащить с собой, куда бы они не летели, и уложить в камеру анабиоза. Такой план казался отчаянной девушке безупречным и единственно возможным. Так она и сделала.
                Капитан исследовательского судна «Cпартак» поднялся  по трапу последним,  именно за ним закрылся люк и отделил всех и всё, что находилось внутри от привычной жизни. Теперь их реальностью будет бездонное черное небо, чужие  звезды и миры за окном иллюминаторов, опасность и сенсационные открытия.
Он хорошо помнил первые контакты землян с инопланетными существами, так называемыми гуманоидами. Не все из них были гуманны. Арахниды, например, вели ожесточенную войну с Землей и почти 20 лет уничтожали ее жителей, выжигали  целые регионы, пока военным в содружестве с учеными не удалось разгадать секрет их интеллекта и уничтожить его на корню, то есть уничтожить матку – мозговой центр всей колонии. Он тогда еще был ребенком, но до сих пор носит в рюкзаке рядом с семейными реликвиями фото деда, который не вернулся с той проклятой войны «с жуками», как именовали ее в простонародье.  Может это недоверие к инопланетной жизни и заставило его окончить Высшее летное аэрокосмическое училище, а затем и университет. Когда отличник учебы, пилот высшего класса,  Петр Деркач предстал пред Комиссией аэрокосмического университета, и его спросили, в какой авиации он хотел бы работать или служить? Он, ни минуты  не сомневаясь, выбрал космическую разведку. Ему не могли отказать. И вот он здесь. Это его седьмой полет. Будучи славянином, он хорошо знал Нумерологию и русские традиции, число семь всегда означало удачу, и было магическим, а попросту говоря – счастливым. Предыдущие шесть вылетов не помогли капитану и его экипажу войти в Большую Всемирную Энциклопедию великих открытий,  так как не удавалось найти ничего стоящего внимания: ни новых цивилизаций, ни пригодных для жизни планет. Зато в экономическом плане, судно перевыполнило план в Компании по открытию богатых полезными ископаемыми и ценными элементами планет. Хорошие заработки, премии, постоянные поощрения – это все было привычно для членов команды «Спартака». В состав экипажа кого зря не брали, отбор был жестким, поэтому собрались лучшие специалисты, да и на новейшее оборудование Компания не скупилась.
- Что полет грядущий нам готовит!? – немного извратив текст,  пропел капитан звучным басом.
   Петр одинаково сильно любил бездонный черный Космос и пение. Оперы и оперетты непременно звучали в каюте этого сочного баса. А иногда и весь корабль заполняла давно забытая музыка.  Люди уже привыкли к такой странности капитана, а кому это было не по душе, тот не задерживался на челноке. Даже название кораблю было дано первой командой во главе с Деркачем в честь одноименной балета Арама Хачатуряна. Музыку из этого бессмертного творения, как раз чаще всего и слушали занятые своими делами астронавты. Те, кто служил с Петром Деркачом давно, знали его любимые  арии из опер Верди, Глинки, и других наизусть и даже пытались мурлыкать их себе под нос, когда что-то не получалось. Героическое имя греческого гладиатора,  величественные марши стала гимном и визитной карточкой корабля. Капитан как-то после очередного возвращения домой, в баре на шутки старых друзей по поводу музыкальности его экипажа, сказал: «А что вы думаете, вот придется представлять Землю перед лицом других цивилизаций и что? А так – как запоем арии из опер Верди, они все и обалдеют, музыка ведь сильнейшая и понятная всем информация  без слов» Завсегдатаяи так и покатились со смеху, настолько серьезно и глубокомысленно он это пробасил, подкрепляя очередной порцией песнопения.
Прозвучали фанфары, знаменующие старт. Корабль вздрогнул и плавно отделился от твёрдой платформы. Двое пилотов лежала в специальных прозрачных непроницаемых камерах, напрямую связанные с управлением корабля и осуществляющие  контроль его запуска. Находившиеся на корабле люди, услышав команду, поспешили на свои стартовые места и благополучно  без напряжения, так как перегрузки гасило поле внутреннего тяготения, перенесли момент отрыва и набора высоты.  Энжела сидела в уголке огромного спортивного зала, она заглянула сюда  случайно, но удобные маты показались ей вполне пригодными для безопасного  и комфортного старта космического «зайца», коим она являлась в данный момент по собственной инициативе. Когда же корабль вышел за пределы воздействия планеты Юпитер-1, и была дана команда -  покинуть свои стартовые места, Энжела тоже встала и прошла в угол зала. Там она слилась с интерьером и застыла в ожидании. Ей хотелось спать и есть. Она взглянула на часы, правильно, она уже почти 10 часов, как из дому ушла.  На минуточку ей стало стыдно и жаль даже Колл и других своих, так называемых, тётушек.  Наверняка сейчас они перевернули вверх дном всю станцию «Юпитер-1», пытаясь ее найти.
«И ладно,  - подумала девчонка, - пусть поищут». И она улыбнулась впервые без радостных искорок в глазах. Они оставались холодными и непроницаемыми, как у ящерицы.