Урок

Архангел Сефиил преподавал боговедение в старших классах райской гимназии.
Он был уже очень стар, собирался на пенсию, но каждый год его уговаривали еще поработать. У него были обширные знания, опыт, ученики его любили, хотя потешались и хулиганили иной раз.
Боговедение был предмет трудный, теоретический, немодный,  молодые учителя не брали его, все больше на практические дисциплины старались попасть - телепередача благонравия, бухгалтеский учет праведников, райское садоводство, легкомысленные выбирали уход за крыльями, трудолюбивые - алгоритмы и структуру чистилища.
Древние человеческие языки, боговедение, философия совершенности - все это было на плечах старого Архангела Сефиила.

Вот и сегодня Сефиил встал рано, прошелся садом до школы, размышляя о теме урока боговедения.
В классе было шумно, ангелы обсуждали вчерашний футбол, кидались жвачкой, щелкали семечки, но при виде учителя встали, поклонились, спели "Отче наш" и приготовились слушать.
- Тема урока, - торжественно заговорил Архангел Сефиил, - Невинность Бога.
- Фофаний, - обратился он к отличнику за первой партой, - подойди, дружок, напиши на доске: НЕВИННОСТЬ БОГА. Два "н", не забудь.
- Бог наш, как известно, всемогущ, и удержаться самому в невинности требует больших усилий. Отделить Праведность не от, но внутри Всемогущества, остановить себя, не умаляя своей силы - это задача практически ежедневная, особенно, когда людей стало так много, и разнообразием своим они превзошли Божественный Бестиарий.
Помочь в постижении этой темы нам поможет, как ни странно, человеческая литература, ибо, рассматривая Божественную Волю глазами восхищенных человеков, можем мы определить истинную праведность.
Сефиил отер пот со лба, он понимал, что длинные путаные фразы под силу понять только лучшим ученикам. Для них он и старался, милосердно не напрягая остальных. Остальные - безнадежные шалуны, годные к азам садоводства или уборки в бестиарии и не больше, сидели тихо, кто рисовал поцелуйчики чертей в тетрадке, кто резался в морской бой, кто дремал, укрыв голову крыльями.
Сефиил принял в руки огромную желтую книгу, дунул на закладку, открылась нужная страничка.
- Гаврилиада - поэма русского поэта Пушкина. Это поэма о Невинности Бога и его Всемогуществе.
Сефиил торжественно прочитал:

Любезных уст улыбкою довольный,
Царю небес и господу-Христу
Пою стихи на лире богомольной.
Смиренных струн, быть может, наконец
Ее пленят церковные напевы,
И дух святой сойдет на сердце девы;
Властитель он и мыслей и сердец.

Господь наш озаботился любовью к земной женщине, не умаляя любви ко всему сущему. Это был урок человекам - как божественная любовь будит человеческую.
Про Беса я сегодня говорить не буду - от него и ожидать другого не стоило, запылить юную голову сладкими речами, логикой обиженного атеизма - это его известный прием. Будете на экскурсии в кругах ада, Данте почитаете, составите представление.
О Божественном Посланнике поговорим для начала. Никто не совершенен, и Гавриилу выпала трудная роль, он справился с нею:

"... Я сделал всё, что мог,
Я ей открыл". - "Ну что ж она?" - "Готова!"

Но немного и себе прикарманил, говоря шутливым языком.

И перед ней коленопреклоненный
Он между тем ей нежно руку жал...
Потупя взор, прекрасная вздыхала,
И Гавриил ее поцеловал.
Смутясь она краснела и молчала,
Ее груди дерзнул коснуться он...

Гавриил воспользовался божественным доверием Иосифа и человеческим доверием Господа. Перед кем он виноват больше - перед Иосифом или Господом?

Мнения разделились.
Ангел Фофаний рассуждал так: Господь явил себя Иосифом перед совестью Гавриилиной. Иосиф был стар и немощен. Гавриил старика обидел и верность человеческую нарушил и Марию увлек нарушить. Стало быть, перед Иосифом больше виноват.
Ангел Митрилий не согласился - господню волю отринул, богоданную заповедь "не прелюбодействуй" попрал! Перед Богом виноват более, Посланником быть не достоин.
Пока отличники препирались, на последнем ряду прислушался к спору двоечник ангел Козулий:
- Что на Гавриила накинулись? Мария сама виновата, нечего было подолом махать в саду!  Потаскушка!
Вот, читайте:

Царя небес пленить она хотела,
Его слова приятны были ей,
И перед ним она благоговела, -
Но Гавриил казался ей милей...
Так иногда супругу генерала
Затянутый прельщает адъютант.

- Козулий, - укорил его Сефиил, - негоже тебе такие слова перед учителем говорить. С чертями на футболе, как пожелаешь, разговаривай, а в классе не потерплю таких выражений.
Козулий смутился. Он был второгодник, тянул еле-еле, но добрый, в чистилище помогал на самых грязных работах - души отмывал. Вот и наслушался разного. Козулий извинился и продолжил:

О женщины, наперсницы любви,
Умеете вы хитростью счастливой
Обманывать вниманье жениха
И знатоков внимательные взоры,
И на следы приятного греха
Невинности набрасывать уборы...
 
Довольна грехопадением Мария, как любая другая женщина. Где ж тут невинность? Разве это правильно? - рассуждал Козулий, стараясь держаться в рамках приличий.
Никто не ожидал от него такой заинтересованности, обычно он дремал на задней парте или в крыльях ковырялся.
- Она не понимала!
- Это впервые с ней случилось, - сцепился с Козулием ангел Верзилий:

Смутясь она краснела и молчала,
Ее груди дерзнул коснуться он...
"Оставь меня!" - Мария прошептала,
И в тот же миг лобзаньем заглушен
Невинности последний крик и стон...

Поначалу все неправильно бывает, я вот когда подметал облака впервые, граду на землю насыпал, стадо коров убило и виноградники погибли.
- Не наше это дело ее осуждать - Господь вон ее на небеса доставил!
- Протекция чистой воды, это его сына мать, так у всех бывает, даже у человеков.
Ангелы возбужденно тянули руки, Сефиилу была приятна такая активность, хотя он устал и хотел бы уже закончить урок.
- Друзья мои, давайте Марию на домашнее задание оставим. Вернемся к Гавриилу.
- На месте Иосифа я бы Гавриилу морду набил, - кричал Козулий, - извините за выражение, - паскудник он, предатель, вот, читайте:

Но Гавриил (завидная судьбина!)
Не преставал являться ей тайком;

- Да как он набьет, если Гавриил даже Беса поборол. Вот тут написано:

Впился ему в то место роковое
(Излишнее почти во всяком бое),
В надменный член, которым бес грешил.
Лукавый пал, пощады запросил
И в темный ад едва нашел дорогу.

- А может Господь бы Иосифу помог, мы же не знаем всей Провиденциальности!
- Там же написано, - азартно читал ангел Гимений.

Ленивый муж своею старой лейкой
В час утренний не орошал его;
Он как отец с невинной жил еврейкой,
Ее кормил - и больше ничего.

Ей же с ним скучно было, а тут такие нервности зараз!

Досталась я в один и тот же день
Лукавому, архангелу и богу".

- Уж потом Иосиф догадался бы! - хихикал ангел Колупаний
- Это потом, к тому времени Гавриила паскудника и след простыл, Беса тоже.
- Друзья мои, вы забыли о любви Господа, - вмешался Сефиил, - Господь наделил Иосифа любовью, а не догадливостью и мыслями заплечными!

Как многие, Иосиф был утешен,
Он пред женой попрежнему безгрешен,
Христа любил как сына своего,
За то господь и наградил его!
 
- Не зря наделил, - согласился Фофаний, - сын всегда Подарок Божий.
- Ну не всегда, - ангел Томасий был скептически настроен, - смотря, какой сын, вон Гаспарий - тоже сын, а в чертячье подался...
Сефиил почувствовал, что теряет нить урока, уже забыли про Господа, сцепились про человеков спорить.
- Посмотрите - возвысил голос Сефиил, - вот читаем:

И вдруг летит в колени милой девы,
Над розою садится и дрожит,
Клюет ее, копышется, ветится,
И носиком и ножками трудится.

Господь явился последним, после Беса и Гавриила, голубем - мелкой слабой птицею, технически неприспособленной к зачатию человеков. И образа птицы не покидал. Но Он непорочно зачал сына! Непорочно! Зачал! - вот ключевые слова. Поклевал Мариино лоно, крыльями опахал, привычных движений, на кои Гавриил и Бес утрудились, не производил.
А сын оказался божий! И никаких сомнений ни у кого не было! Вот оно, Невинное Всесилие Господа - непорочное зачатие им сына!
Ангелы затихли. Все человеческие распри, мщение, любодеяние, все показалось им мелким и ничтожным.
- Он осчастливил Марию сыном Иисусом, но только назидания и справедливости ради наказал материнскими испытаниями - сын независимого ума и поведения случился, как и сам Отец Наш Господь. Но потом вы знаете, как человеки надругались над Сыном Божьим, - Иисусовых слов не принимали, мучили, с ворами за одно распинали, - Сефиил совсем устал, забормотал печально, зевнул, сполз под кафедру и погрузился в сон.