В мире один человек. Глава 7

– Мда-а!.. Не знаю даже что и подумать! – сказал молодой человек, беря со стола стакан с горячим кофе. – Да тут и сам Шерлок Холмс опешил бы!..
Он закончил осмотр дома полностью, в том числе и подвала, и кладовки, и чердака. Выходил даже на улицу и смотрел на дом со стороны, кроме того заглядывал в сарай: но так и не нашёл никаких ценных улик. Теперь они сидели в кухне с Вениамином Галактионовичем и собирались пить кофе, для которого у Вениамина Галактионовича был предназначен специальный кофейник.
– Надо всё-таки заявить в милицию, – произнёс хозяин, отпивая кофе осторожными глотками, чтобы не обжечься; стакан был положен в серебряного цвета тяжёлый подстаканник с рисунком, где был изображён олень, стоящий на утёсе; Вениамин Галактионович почему-то стал рассматривать много раз виденный им рисунок, смотрел на него и так и этак, проявляя настоящее любопытство к оленю, – ему он показался очень правдоподобно изображённым, хотя много в нём было сказочного.
– В милицию я вам не советовал бы обращаться, – ответил ему Женя. – Поставите себя в неловкое положение…
– Что же делать!?. – спросил Вениамин Галактионович. – Ждать, когда эти самые иконы сами появятся с божьего благословения?.. Однажды утром я проснусь – и увижу их на прежнем месте?!. На это, признаюсь, не могу рассчитывать… Не верю в бога, хотя мать была верующая и старалась меня к вере приобщить… давно, ещё в детстве…
– А я, думаете, в бога верю?.. Однако пытаюсь рассчитывать на наши с вами обыкновенные человеческие возможности! Тут надо уже извилинами поработать, подумать, как это могло случиться?..
– Я, например, ничего не понимаю… Как они могли пропасть, каким образом!?. Если ставить, по-вашему, всё на голову, то можно ещё больше запутаться!.. – Вениамин Галактионович замолчал и отпил кофе, посмотрел на молодого человека прямо. – Если принять вашу версию, что икон вовсе не было на стене… вчера вечером, то надо признать, что я спятивший с ума сумасброд, маньяк! Я вообразил, что собрал некоторое количество икон, повесил их на стену – и любовался ими, а всякому, кто приходил в мой дом, говорил, показывая на иконы: «Как вам нравятся мои иконы?..» И всякий поддавался моему внушению и говорил, что иконы  ему нравятся и начинал затем рассматривать то, чего на самом деле и не было!.. Это уже несерьёзно!.. Гипнозом я пока не обладаю и ещё не замечал за собою, чтобы мог кого-то так заколдовать!..
– Ну почему же именно это? Можно предположить что-нибудь реальнее, – почти равно-душно, с каким-то пренебрежением произнёс молодой человек. – Надо только хорошенько пораскинуть умом… – он посмотрел в глаза Вениамина Галактионовича и неожиданно спросил его: – Скажите, вы ночью не просыпались случайно?..
– Кажется, просыпался, – не сразу ответил Вениамин Галактионович, дольше, чем обычно, задержав взгляд на лице молодого человека. – Я даже не один раз просыпался, – добавил он затем, пытаясь припомнить, что с ним было ночью, – да… точно… я спал плохо… ночь была кошмарная, снилось что-то тяжёлое, мучительное!.. Уже не могу припомнить, что именно снилось… Но я даже вставал один раз, да!.. я вставал!.. – на лице Вениамина Галактионовича было видно, как он напрягает память и пытается что-то вспомнить…
– Вспомните, вспомните!.. – чуть ли не вскричал молодой человек, при этом будучи с таким выражением в лице, точно уже одна улика попалась ему в руки. – Вы должны вспомнить! – он чуть не вскочил со своего места, но при этом сделал такое движение, что горячий кофе плеснулся в его стакане и попал ему на руку; он этого не заметил и продолжал смотреть в глаза Вениамину Галактионовичу, стараясь в них прочесть что-нибудь. – Почему вы раньше не сказали, что вы просыпались и… даже вставали?!. И вы, наверное, выходили из комнаты?.. Выходили вы?!.
– Я выходил… – неуверенно сказал Вениамин Галактионович, вперив взгляд в стол и подняв руку к голове и дотронувшись до неё слегка.
– Так вы точно выходили?.. или нет?.. Да вам, наверно, это кажется, если вы не можете сказать!.. – разочарованно заявил молодой человек.
– Да  нет, я припомнил… я точно выходил… Мне ещё не спалось… голова раскалывалась, было очень тяжело, я помню, как сейчас!..
– Вы плохо помните! У вас, я вижу, всё перемешалось в голове, – отмахнулся Женя и отпил кофе.
– Я, правда, выходил, – стоял на своём Вениамин Галактионович, говоря это серьёзным и решительным тоном.
– Так-к!.. Значит, вы всё-таки выходили!?. – сказав это, молодой человек задумался. – А скажите, вы что-нибудь заметили, когда вставали с постели, вышли?.. И когда это было? Какое было время ночи?.. В начале, в середине или под утро?..
– Время я не заметил… был сонным, да и в комнате, где висели эти иконы, было темно… Я прошёл через эту комнату…
– Вы не видели, висели ли там иконы?..
– Как я мог видеть в темноте?!. Я прошёл на кухню…
– Ну?!. – глаза молодого человека впились в Вениамина Галактионовича.
– Я выпил, кажется, лимонада… очень хотелось пить… Да-а!.. Я ещё выходил в коридор и увидел!.. – глаза Вениамина Галактионовича вспыхнули. «Как же я мог забыть!?.» – подумал он.
Молодой человек подался к нему:
– Что?!. Что вы увидели?!.
– Дверь была открыта на улицу!..
– Как была открыта!?. Совсем открыта!?. – молодой человек вскочил и начал ходить по комнате в необыкновенном возбуждении. – Да это же  совсем меняет всё дело!.. Это же всё в корне меняет!.. Вот ведь где и зацепка!.. Теперь нам только потянуть надо за конец этот – и мы распутаем весь клубок и не будет никаких тайн!.. И как же  это вы, Вениамин Галактионович, могли забыть такую важную деталь!?. Я удивлён!.. Я, говоря на чистоту, поражён!.. – Женя остановился посередине кухни и воззрился на Вениамина Галактионовича так, как будто тот из себя представлял чудо природы; в этот момент Вениамин Галактионович успел открыть рот и сказать:
– Да вот уж, как видите, забыл! – и он даже улыбнулся при этом, при мысли, что молодой человек сейчас начнёт выдвигать версии, одна любопытнее другой – и это будет очень забавно, хотя он подумал о том, что этот новый момент, эта деталь, которую он так некстати забыл, но так вовремя вспомнил, что всё это очень меняет положение дела и тут, действительно, уже есть о чём подумать и за что ухватиться, по крайней мере логические построения и теории сейчас обретут более земной, более реальный характер, чем до сих пор было. – Да, я вам ещё не всё сказал! – добавил Вениамин Галактионович. – То есть, дверь-то была закрыта, но не на засов, а просто так…
– Это дверь с улицы!?. А эта, из кухни в коридор?.. – спросил Женя, подойдя близко к Вениамину Галактионовичу и при этом выражая своё возбуждение мимикой и жестами. – Она тоже была открыта?..
– Вот этого я точно сказать не могу… – опять крепко задумавшись, неуверенно заговорил Вениамин Галактионович, положив свой кофе на стол им забыв про него. – Тут уже сложнее… Я ведь когда как… Иногда эту дверь закрою, а иной раз и забуду: знаю, что с улицы дверь заперта надёжно… А вот теперь и с улицы не то забыл, не то… – и Вениамин Галактионович в бессилии развёл руками.
– То есть, вы не можете вспомнить, была ли дверь с улицы заперта вами?.. – уточнил молодой человек.
– Да, я не могу этого точно вспомнить…
– Гм!.. Но вы обычно её закрываете и про неё не забываете, да?..
– Да… Обычно не забываю…
– То есть, с вами такое впервые?..
– Впервые…
– Гм!.. Загвоздка! – заключил молодой человек и опустился на свой стул, взял кофе и стал пить его, глядя в окно, на огород, покрытый снежным покрывалом, на чернеющую линию аккуратного забора, огораживающего участок Вениамина Галактионовича, на соседний дом, из трубы которого вился слабый дымок. – Но как же вы могли забыть закрыть дверь с улицы?.. – обратился он снова к Вениамину Галактионовичу. – По-моему, вы её всё же закрыли!..
– Не знаю, – отозвался тот, водя пальцем по клеёнке стола. – Я должен был закрыть, и, видимо, дверь и была заперта…
– Видимо!.. – вскричал Женя, поднимая палец вверх. – Ви-ди-мо! – произнёс он по слогам многозначительно. – Через эту открытую дверь могли зайти в дом, – в таком случае всё становится очень понятно!.. Кто-то зашёл в дом, когда мы спали, увидел, что ему ничего не мешает… и!?.
– Но как он мог увидеть в темноте?.. – удивлённо возразил Вениамин Галактионович и правая его бровь взметнулась кверху, а глаза блеснули необычным огнём. – Зажёг спичку?.. Фонарик?.. Или включил свет?.. Да у меня включатель находится в таком месте, что и не сразу отыщешь?.. Да и кто мог взять именно иконы!?. Кому бы они вдруг понадобились… иконы?!. Это для меня они представляют ценность, а для кого-то они барахло, ненужное, высохшее и потрескавшееся местами дерево!..
– Не скажите! – заметил молодой человек поучительным тоном. – Есть такие лопухи, что и таблицу умножения не знают, а покажи им ваше собрание икон – живо смекнут, что к чему, поймут сразу, что руки можно погреть!.. Я этот народец, с виду придурковатый, глупый, знаю!.. Там, где деньгами пахнет – носом чуют!.. Такие деловые, такую хитрость проявляют!.. Нам с вами десять очков вперёд дадут!.. Что ни говорите, ваши иконы в глаза бросаются!.. Образа святых, архангелов, пророков!.. Да тут может в голову взбрести повесить у себя дома в уголок – да и молиться!.. На коленки перед ними, лбом об пол – стук, стук!.. Всякие бывают люди!.. Я на своём веку каких только не видел!.. Пользуются тем при случае, что им вообще не нужно!.. Ну, вообще!.. Какой-нибудь дурак, медведь, у которого слуха никакого совершенно, вдруг дома устанавливает пианино!.. Играть он на нём не будет, но зато – место занимает, интерьер, вписывается в меблировку, делает дом или квартиру более броским!.. Кто-нибудь зайдёт и увидит пианино – и позавидует, что у него такого же нету! В сущности такой же дурак, как и первый!.. А есть, книги выставляют на показ и имеют большие собрания книг, без которых могли бы обойтись!.. И специально на передний план выдвигают классику, серьёзную литературу, или ещё чего доброго Гегеля, Фейербаха, Энгельса, Маркса, да и Лениным не брезгуют! Всю политику как на подбор!.. что, думаете, читают?.. Да в руки не берут и никому не дают из своих собраний читать! А книги все сериями: Джек Лондон, Толстой, Достоевский, Бальзак!.. А есть чудаки – картинами увешивают стены или на видимое место выставляют пишущую машинку, чтобы все видели, или гитару вывесят на стене, на которой никто опять же не играет!.. Я считаю поэтому – могли на ваши иконы позариться, очень даже могли!.. Сейчас модно в современных квартирах иметь такую старину!..
Вениамин Галактионович слушал Женю и ему вдруг пришла в голову неотвязная мысль о том, что молодой человек, пожалуй, сам мог бы взять эти иконы; пожалуй бы, не отказался от возможности их приобрести или, может быть, украсть, если эта возможность представилась бы. Ему как-то неловко стало от этих мыслей, и он, чтобы скрыть свои чувства, взял кофе, уже заметно приостывший, и стал его попивать. Он хотел отбросить своё недоверие к молодому человеку, но чем больше он об этом думал, тем больше эта мысль ему навязывалась, в этом было что-то маниакальное. Он стал представлять, как бы поступил молодой человек, если бы у него созрела мысль украсть его иконы, и в то время, как Женя развивал свою мысль насчёт современных мещан, не пренебрегающих никакой возможностью пополнить свои богатства, свои так сказать фонды, свою домашнюю казну, думал о способах похищения икон, ставя себя на место похитителя. Но надо было делать вид, что он слушает молодого человека, чтобы не показаться слишком задумчивым, что могло бы молодому человеку показаться подозрительным и натолкнуть его на соображения. Вениамин Галактионович видел проницательность своего гостя и опасался, что тот может разгадать его сомнения, поэтому прилагал усилия, чтобы казаться задумчивым, но этим не вызывать подозрения в молодом человеке. Пусть он, молодой человек, думает, что его слова заставляют задумываться Вениамина Галактионовича, думал примерно так Вениамин Галактионович, а в это время он подумает о своём, помечтает о том, кто же, действительно, явился виновником исчезновения икон!.. И  прикинет в уме, не сам ли молодой человек тут сыграл решающую роль?.. Молодой человек появился так некстати! Именно с его приходом начали происходить эти странные вещи, которых раньше Вениамин Галактионович не знал! Тут поневоле любому могло бы прийти в голову, что появление гостя и исчезновение вещей как-то связано; только вот надо найти связующее звено!.. А как его найдёшь, так вот сразу, когда в голову только что пришли кое-какие намёки, а до общей картины случившегося ещё далеко?.. Вениамин Галактионович сначала устыдился своих мыслей, по-думал на свой счёт, что с его стороны очень неблагородно о человеке, находящемся тут же, рядом, сидящем и пьющем с ним кофе, заручившемся как бы в его, Вениамина Галактионовича, хорошем, благосклонном отношении, в дружбе даже, думать так плохо, предполагать, что он виновник пропажи. Вениамин Галактионович от таких мыслей почувствовал себя неуютно, но затем взял себя в руки и решил сделать так: не считать молодого человека виноватым в пропаже икон, ибо у него нет никаких доказательств его виновности, а только предполагать, что и этот вариант не исключён, так как может случиться всякое, – из прочитанных детективов Вениамин Галактионович получил своеобразный опыт и знал, что иногда бывают такие примеры, когда сам преступник принимает участие в расследовании и притом деятельное участие. Могло случиться, что молодой человек был от природы артист и сумел бы разыграть любую роль: Вениамину Галактионовичу этот артистизм  был загадочен, такое двоедушие и лицемерие он мог приписать только отъявленным мерзавцам, а молодой человек таковым ему пока не казался… Если бы у Вениамина Галактионовича были точные данные или что-нибудь ощутимое, но он, напротив, должен был убеждаться каждую минуту в добропорядочности молодого человека, в его искренности. «Нет! Иметь такой вид, такое выражение на лице, так держаться – и в то же время чувствовать свою роль обманщика… нет, это невозможно!..» – решил раз и навсегда Вениамин Галактионович и если строил гипотезы, то в этих гипотезах фантазировал, стараясь не наносить ущерба молодому человеку, которого он старался представить похитителем и которого в то же время выгораживал всеми силами перед собой, ибо ему не представлялось, как он мог по-прежнему относиться с благодушием к человеку, потерявшему доверие. «Доверять надо, – подумал в этом месте Вениамин Галактионович. – Без доверия нельзя!.. Но и нельзя быть растяпой, надо быть внимательным, всё видеть и всё понимать правильно, а то обманут!..» Мысль, что его могут оставить в дураках, приводила его в негодование и ему хотелось стать подозрительным, хитрым, недоверчивым, но он не мог – и видел, что не может; для этой роли он не годился… И всё же с этого времени он стал думать про себя, не высказывая своих соображений вслух, мог ли его надуть молодой человек?.. Тут, за столом, он не имел настоящей, хорошей возможности сосредоточиться на одном, надо было слушать Женю, говорить с ним. И Вениамин Галактионович решил оставить вопрос открытым и подумать над ним, как только будет возможность, взвесить все за и против касательно молодого человека, благо – молодой человек ещё долго должен был оставаться перед ним, ведь он пообещал следующую ночь провести с Вениамином Галактионовичем в доме… В то время, как Вениамин Галактионович всеми этими вопросами задавался, Женя шпарил что-то своё, растекался, как говорится, мысленно по древу и ушёл от главной темы очень далеко, так что, вслушиваясь в его речь, Вениамин Галактионович вдруг понял, что «следствие» молодого человека мало к чему приведёт; ему показалось на мгновенье, что у молодого человека нет такого качества в характере, такой черты, которая позволила бы ему, взявшись за какое-то дело, довести его до конца. Но тут, однако, торопиться с выводами было рано, потому что случиться могло в дальнейшем всякое новое непредвиденное обстоятельство, – оно могло бросить свет на загадочное происшествие и осветить его таким образом, что сразу всё бы стало понятно. А в таком деле, Вениамин Галактионович предчувствовал, какая-нибудь новая, проступившая из мрака деталь могла сделать очень много и повернуть «следствие» именно в том направлении, в каком оно должно было проявить себя наиболее решительно. Взять хотя бы этот случай с дверью, обнаруженной Вениамином Галактионовичем незакрытой: да если теперь они правильно решили бы эту задачу, то это означало бы об их полном проникновении в суть случившегося. Мысль о том, почему всё же дверь на улицу оказалась незапертой, заставила его крепко задуматься; он никак не мог по-нять, почему эта дверь была им забыта, почему он лёг спать – и не позаботился о таком важном предмете, как дверь?!. Самые разные предположения приходили ему в голову – и все представлялись ему смутными и ошибочными. Под конец Вениамин Галактионович пришёл к мысли, что очень маловероятно, чтобы он мог допустить такую серьёзную оплошность, такую серьёзную забывчивость; раньше он за собою ничего такого не замечал… Своё мнение Вениамин Галактионович сказал молодому человеку:
– И всё-таки я считаю, что дверь с улицы была закрыта, когда мы ложились спать!..
– Вам виднее решать! – ответил молодой человек. – Вы должны знать свои привычки. Но я тоже считаю, что вы не могли забыть, а это значит… это значит, что человек, утащивший ваше достояние, открыл эту дверь изнутри дома…
– Тогда надо предположить, что он прятался в доме! А это невозможно!.. Можно предположить что угодно, но такое предположить могут только безумцы!..
– Вот тут-то вы и не правы! Самое невероятное, бывает, оказывается самым верным!.. Вспомните, не мог ли у вас кто-нибудь остаться в доме?.. Возможно, к вам кто-нибудь приходил на днях?..
– Нет, как раз на днях никто ко мне не приходил!.. Вы будете первым! – отвечал Вениамин Галактионович и у него это получилось так, будто он давал понять, что молодой человек в этом деле замешан.
Женя взглянул на него своими тёмными, выразительными глазами и некоторое время смотрел так, казалось, понимая своё положение. Вениамину Галактионовичу опять почудилось в этом взгляде что-то необычное, но что именно было в голове у молодого человека – он отказывался понимать. В этом взгляде было что-то такое, что наталкивало сразу на два противоположных мнения: или молодой человек сам вор, или он совершенно не виновен. Что из двух было вернее – Вениамин Галактионович не знал, а ошибиться тоже ему не хотелось.
– Вы, наверно, меня подозреваете, Вениамин Галактионович?.. – спросил в лоб молодой человек.
Вениамин Галактионович посмотрел на него мрачно и подумал, что назревает конфликтная ситуация. И ему стало грустно и жалко, что всё так нехорошо получается. Поэтому он тяжело вздохнул и спросил Женю:
– А как вы считаете, Евгений, – могут у меня появиться основания подозревать вас?..
Молодой человек ответил на это не сразу, некоторое время он, устремив взгляд в Вениамина Галактионовича, смотрел в его глаза и выражение его лица, словно бы растерявшись, потом улыбка дрогнула у него на губах, видать, от какой-то мысли, пришедшей ему в голову; он отвечал:
– Вы должны доверять мне, Вениамин Галактионович… Как вы можете не доверять, я не понимаю?.. – в глазах его появилось рассеянное выражение, он взял стакан и отпил из него кофе, затем произнёс, как бы с особенным чувством, словно увидев что-то новое. – Но я вас могу понять… Я представил сейчас себя на вашем месте и подумал, что у вас есть основания делать самые разные предположения!.. Но мне, Вениамин Галактионович, вы можете полностью доверять! Я икон ваших не брал и до вчерашнего дня не предполагал, что они у вас есть… К тому же подумайте хорошенько, каким образом человек, который был бы на моём месте, мог решиться на такое!?. Да тут же сразу подозрение – на него!.. Это в любом случае невозможно… А моральный фактор?.. Вы подумали, кто может быть этот человек, который пользуется гостеприимством, спит ночью в этом же доме, а потом проворачивает такую аферу!?. Самый конченый рецидивист, Вениамин Галактионович, по-моему, не пойдёт на это!.. И потом, остаться в доме, будить хозяина, дескать, вставайте, ваших икон нет, исчезли!.. Нет, это нелепость… но я понимаю, вам теперь всякое в голову может полезть, – и психология уже не психология!.. Вы уже готовы чувствовать подвох, ко всему относиться с недоверием – и ко мне в первую очередь!.. Нас тут с вами двое!.. Невольно напрашивается мысль: не замешан ли тут кто-либо из нас двоих!?. Вы отпадаете сразу – у себя никто красть не будет, разве для того, чтобы бросить на другого тень… Но вам это ни к чему… Зачем вам меня очернять, где смысл? Мы видимся с вами первый раз в жизни… то есть я хотел сказать, мы знаем друг друга очень непродолжительное время, а видимся вообще-то во второй раз… В первый раз в поезде, и второй раз тут, у вас дома… – молодой человек замолчал, подумав что-то в этот момент. – Мне кажется, что тут был кто-то третий, – прибавил он. – И это всё объясняет!..»
– Кто тут мог быть третий? – спокойно, без удивления сказал Вениамин Галактионович. – Да и где бы он мог прятаться?.. Тут у меня всё на виду…
– Но сами подумайте!.. Если мы с вами тут ни при чём, то кто-то должен был это сделать!.. Иконы-то ведь были!?.
– Иконы были…
– И это не плод нашего с вами воображения!.. А стало быть… утащили, унесли, украли, присвоили, позаимствовали, экспроприировали наконец!.. Как хотите, так и называйте… Мы с вами тут ни при чём, мы люди в здравом уме… я, например, в здравом!.. Да если уж на то пошло: если бы я был преступник, грабитель, – разве я стал бы тут с вами сидеть, лясы точить, пытаться понять вместе с вами – куда эти иконы запропастились?!. Да подумать так, – что преступник большой хитрец…
– Или большой глупец!..
– Да… или большой глупец!.. Преступник, захватив похищенное, убрался бы куда-нибудь подальше, схоронился бы, чтобы вы его не могли найти!.. Но с другой стороны, это был бы странный похититель – сначала заводит знакомство, входит в дружеские отношения, а потом сразу же всё нарушает… Это был бы явно ненормальный человек!.. Больше я ничего не могу предположить!..
– Но тут, между нами говоря, и против вас возникают… некоторые… словом, можно найти… Вы это же должны видеть?.. – задал вопрос Вениамин Галактионович в такой не совсем ясной форме.
– Это вполне нормальное явление!.. Раз я тут – на меня и должна падать вся эта лавина подозрений и несоответствий!.. Но всё это и разрушается при одном, тоже очень веском факте, и знаете, каком?..
– Каком?..
– Я нахожусь здесь, тут, с вами – и я никак не могу быть похитителем! Это противоречит даже хотя бы психологии!.. За собой я никакой вины перед вами не чувствую!.. Я чист!.. Я тут сижу вот, представьте себе обстановку, и пью с вами кофе! И спокойно смотрю вам в глаза! – сказав это, молодой человек допил свой кофе, взял кофейник и стал себе наливать ещё. – От кофе голова лучше работает, вы ведь знаете?.. Бальзак, когда работал по восемнадцать часов в сутки, тоже пил кофе… отчасти это его и сгубило.
– Вот и пейте кофе! – отозвался Вениамин Галактионович, погружённый в свои мысли. – Пейте и думайте, как это всё могло произойти?..
– Возникают очень любопытные психологические моменты, – налив себе кофе, сказал молодой человек. – Вы должны подозревать меня, так как ничего другого не остаётся… Я должен эти подозрения от себя отводить… Если я их не буду отводить, вы можете подумать, что мне нечего сказать, что я теряюсь, чувствую вину… – Женя опять встретился взглядом с Вениамином Галактионовичем. – Гм!.. Ваше затруднение я понимаю!.. Но поймите и моё!.. Каково мне под этим вашим взглядом, Вениамин Галактионович?!. Да тут и невиновный человек может подумать, что, раз его подозревают, значит, он того заслуживает!.. И ведь растеряется!.. И на самом деле станет вести себя так, что со стороны будет очень подозрительно выглядеть!.. Гм!.. А я разве не кажусь вам сейчас подозрительным?!. Ведь кажусь, Вениамин Галактионович, я вижу ведь по вашим глазам! Меня не обманешь!.. Вы сейчас думаете: «Чего он так распинается?!. Помалкивал бы уж, сидел, а то ведь специально на себя наводит тень!.. И уж не для того ли наводит, чтобы создать видимость своей непричастности к случившемуся!?.»
– Ну и закрутили вы, Евгений, баранку! – не удержался Вениамин Галактионович; он подумал, что молодой человек без особой причины начал выворачивать себя наизнанку – и этого лучше бы ему не надо было делать, потому что это заставляет сильно задумываться и невольно настораживает уже само по себе.
– Баранку, говорите, закрутил? – отхлёбывая горячий, дышащий кофе, спросил Женя. – Если мы уже начали этот разговор, Вениамин Галактионович, то надо его и кончить в том же духе, чтобы потом не возникло недоразумений… Будем сидеть тут, пить ваш кофе – надеюсь, вы им запаслись основательно, – и решать, как могло всё это произойти?.. Я, например, мог бы сказать вам, как украл бы я ваши иконы, если бы мне это было очень нужно, как воздух, если бы это был вопрос жизни и смерти… Если вам интересно, я вам могу изложить свои измышления, свои фантазии в этом направлении… Но предупреждаю вас, Вениамин Галактионович, ни в коем случае не надо думать, что всё это я всерьёз говорю и мне удалось осуществить один из этих замыслов…
– Что ж, говорите, – согласился Вениамин Галактионович. – Очень интересно будет послушать…
– Тогда начну… Во-первых, открытая дверь с улицы говорит против меня… Это означало бы, что я ночью встаю, когда вы спите, беру все иконы, уношу их куда-нибудь, прячу – да хотя бы к себе домой – час туда, полчаса обратно… Прихожу назад, раздеваюсь и ложусь снова в постель!.. Правда, занятно, Вениамин Галактионович!?. До этого ведь тоже надо додуматься!?. Надеюсь, вы оцените моё старание по части воображения совершенно несбыточного!?.
– Да, придумано неплохо! – усмехнулся Вениамин Галактионович. – Фантазия у вас есть… Только вот не укладывается в голове, как это  вы могли забыть закрыть за собой дверь на засов?!.
– Вот уж, действительно, не укладывается!.. По-моему, это самое глупое место во всей этой истории…
– По-моему, тоже! – был согласен Вениамин Галактионович. – Но тут и главный пункт, учитывая который мы придём к разгадке!..
– Да, очень правильно сказано!.. Пожалуй, эта не запертая на засов дверь окажется того же свойства, что и пропавшие ваши иконы!.. Пропавшие иконы – невозможное дело, противоречащее здравому рассудку, и эта дверь – также какая-то нелепость, если учесть, что я – похититель!.. Это надо быть очень забывчивым, не правда ли?..
– Очень, очень, Евгений!.. Как же вы могли допустить такую оплошность!?. Закрыли бы за собою дверь – и тогда всё было бы шито-крыто!.. – не то серьёзно, не то шутя сказал язвительно и со вздохом сожаления Вениамин Галактионович.
– А мне нужно было, к примеру, оставить такое впечатление, будто похититель пришёл с улицы и ушёл на улицу… И я тут ни при чём!.. Остаюсь в стороне!.. Но, возможно, что я забываю закрыть дверь по забывчивости, или в волнении – у преступников это бывает часто!..
– Да?.. А зачем вам надо было возвращаться!?.
– А это ловкий ход!..
– Благодаря которому вы, Евгений, тут, на виду…  с вас как с гуся вода… так что ли по-вашему?!.
– Именно так!..
– Ловко, ловко!..
– Ловчей и не придумать!..
Молодой человек с видимым удовольствием отпил кофе, затем взял булку, разрезал её и ножом стал класть на неё масло.
– Солёное масло?.. – спросил он.
– Солёное, – ответил Вениамин Галактионович, не спуская глаз с молодого человека. – Вы любите солёное масло?..
– Люблю…
Оба немного помолчали и только было слышно, как молодой человек тянет кофе и пережёвывает булку с маслом.
– А вы ведь могли украсть! – вдруг заявил Вениамин Галактионович как-то очень строго и серьёзно.
Женя уставился на него с удивлением:
– Мог, не спорю!.. Но не украл!..
– А вот тут ещё неясно!..
– Я вас сам наталкиваю на эти мысли!.. Сам!.. Я говорю, что человек, бывший на моём месте… по идее… мог бы оказаться вором!.. Но уж кто бы на это решился – я не знаю… И я не могу предполагать, что такие люди есть, потому что тут надо быть очень умным, хитрым и в то же время неимоверно глупым, таким глупым, что уж дальше и некуда!..
– Согласен!..
– Надо потерять  последнюю каплю совести, чести – и разума!.. да человек, крадущий и возвращающийся на место преступления, а потом ложащийся в постель, под одеяло, и спокойно засыпающий! – кто этот человек после всего!?.
– Не знаю… Это вообще не человек, видимо…
– Для обыкновенного человека это трудно, даже невозможно!.. Вы согласны?..
– Согласен…
– Гм!.. Да, человек, – Женя чему-то загадочно улыбнулся, – человек – такое существо, что он на это не способен!.. На это никто не способен!.. А как вы считаете?..
– Я вообще-то считаю, что человек способен на всё!
– И нет ему никаких преград, да?.. Так вы считаете?.. Гм!.. – молодой человек опять усмехнулся. – Боюсь, что вы не правы на этот раз: существуют, Вениамин Галактионович, существуют ведь всё-таки непреодолимые барьеры!.. И нет таких сверхлюдей, умеющих эти барьеры преодолевать!.. Это прискорбный факт, Вениамин Галактионович! И вы не можете его не признать!.. Человек… человек, даже самый хитрый, не в силах обмануть самого себя и он – не может до конца на себя положиться, потому что он боится на себя положиться!.. Ох, как он на себя не надеется, на свою нервную систему, чувствует ведь, что в самый решительный момент она у него сдаст и он попадётся!.. И захлопнется мышеловка!.. Смотрели пьесу «Мышеловка», по Агате Кристи?..
– Не смотрел.
– А жаль!.. Такой спектакль! Убийца вместо инспектора расследует преступление, сам же совершает пару убийств попутно… но под конец попадается, когда с ним случается что-то та-кое… Тоже – психологический барьер, если я не ошибаюсь!.. Всё-таки слаб человек, ой, как слаб и малодушен!..
– Вас таковым не назовёшь, если это в самом деле сделали вы! – заметил Вениамин Галактионович.
– А почему?.. Задайте себе вопрос и вы должны будете обязательно прийти к выводу, что я далёк от преступления, потому что я не проявляю слабость и малодушие… Я уверен совершенно точно, что я ничего такого не делал, не совершал ничего предосудительного!.. И я спокоен, знаю, что за меня нельзя схватиться, то есть схватиться по-настоящему… Можно мне внушать сколько угодно, спрашивать, заглядывать мне в глаза, – сделал я это или нет? – но я этого не делал, совесть моя чиста, за меня нельзя схватиться, вернее, за моё сознание вины, – нельзя схватиться за то, чего нет!..
– За то, чего нет, действительно, нельзя ухватиться, но зато человек, чувствующий вину, себя может выдать…
– Это уж разумеется!..
– Но людей всегда подводит их неограниченное самомнение!.. Они слишком возлагают надежды на свою выдержку – и долго не выдерживают!.. В голове у них происходит очень большая умственная работа, затем наступает утомление, а между тем, они не дают себе отдохнуть, расслабиться… А постоянное напряжение кончается полным срывом и провалом, уж поверьте мне, Евгений!..
– Вениамин Галактионович!.. Верю, верю!.. Да и сам знаю! Не маленький! Потолкался среди всякого народу, повидал кое-что!..
Вениамин Галактионович смотрел на молодого человека и уже не отдавал себе отчёта в том, что у него с ним было уговорено иначе. Он видел, что они с ним углубились в какую-то странную и удивительную область непонятно чего. Всё началось с лёгких, полушутливых предположений – и обещало увести в такие дебри, из которых можно было выбраться потом не сразу и не так легко, как это предположить можно было сначала. Но, видя, как они глубоко зашли, Вениамин Галактионович не мог уже остановиться; мгновениями он и ловил себя на том, что у них с молодым человеком начинается что-то несуразное и переходящее границы обычного, но это не мешало ему всё более и более распаляться и увязать в той психологической паутине, где чем больше будешь барахтаться, тем больше и будешь оказываться в её власти, на первый взгляд призрачной, нереальной, а на самом деле весьма ощутимой.
– Гм!.. Если не вы это сделали, то кто же?.. – спросил Вениамин Галактионович, снова берясь за кофе, а в это время сосредоточив внимание на реакции молодого человека и на его поведении в целом, которое казалось Вениамину Галактионовичу чересчур самоуверенным, что тоже могло стать поводом для размышления, из которого, как полагал Вениамин Галактионович, многое можно было извлечь, ведь само по себе ничего не бывает даром – ни излишняя самоуверенность, ни бросающаяся в глаза неловкость или замешательство, умеющие сказать много тонкому, наблюдательному и проницательному психологу.
Молодой человек поднял на него глаза, хотя и по-прежнему спокойные и вроде невозмутимые, и даже дружелюбные, но вроде уже не те, казалось, говорившие: «Подозреваете меня, Вениамин Галактионович?.. Очень плохо делаете!.. И вообще наши взаимоотношения делаются с каждой минутой всё глупее и абсурднее!.. Нельзя так, Вениамин Галактионович!.. Надо друг другу доверять!..» В глазах были укор и осуждение, подействовавшие на Вениамина Галактионовича неприятно и отрезвляюще, отчего он сам подумал, что завёл беседу в какое-то бесплодное и вредное русло, из какого надо побыстрей выбираться. Несколько секунд Женя смотрел на Вениамина Галактионовича, а потом сказал:
– Я считаю, что в доме был третий!..
Он это произнёс неторопливым, спокойным и даже несколько холодным голосом, и это получилось у него внушительно, хотя сам он может быть, этого не хотел. Вениамин Галактионович, услышав его ответ, почувствовал себя как-то тупо и неуютно, у него при одной только мысли о некоем третьем лице появилось такое ощущение, словно он живёт не в реальном мире, а в каком-то бредово-фантастическом, какой есть приблизительно мир сновидений, ибо в сновидениях случаются самые сногсшибательные приключения: могут являться и призраки, и покойники, и чудесные явления и вообще много всякой всячины, неприемлемой для нашего реального мира. Трудно вздохнув, Вениамин Галактионович снял с лица очки, достал из кармана халата платок и стал протирать стёкла очков, потом протёр пальцами покрасневшие, воспалённые глаза и вообще погладил себе лицо, подбородок в том числе, подумав мимолётно, что надо побриться. Потом он надел на себя очки, зевнув в кулак, взяв остывший кофе и отпил немного.
– Это дело третьего! – снова услышал он и посмотрел на молодого человека с негодованием и даже с какой-то усталой досадой.
– Что это вы заладили, Евгений, одно и то же? – спросил он. – Кто такой этот Третий?!. Дух, призрак, тень, привидение, домовой?.. Взрослый человек, а внушаете себе, да и мне… всякую околесицу!..
– Ну, как хотите тогда!.. Я больше ничего не могу придумать!.. – вяло сказал молодой человек. – И всё-таки интуиция мне подсказывает, что похититель должен был находиться в до-ме!.. Вы уж не перебивайте меня, дайте мне высказаться!.. Он ждал, этот третий, когда наступит ночь, когда мы с вами заснём… И когда мы заснули, он выбрался из своего укрытия – уж не могу сказать, где он находился, – снял ваши иконы, возможно, сложил их в один мешок – все двадцать четыре, – и унёс… И двери, естественно, оставил не запертыми… Потом встали вы, Вениамин Галактионович, увидели двери не запертыми – но значения этому не придали, подумав, что просто были забывчивы… Вы закрыли двери на засов, на крючок, пошли спать через тёмную комнату, где икон уже к тому времени не было… легли и спали до того момента, когда я разбудил вас… Вот и всё… Именно так я и представляю развернувшиеся этой ночью событие…
– Ну, а тогда я задам вам один существенный вопрос, – сказал на это неторопливо Вениамин Галактионович. – Вы примерно представляете себе, что это за такой субъект, этот ваш Третий?.. Вообще могут ли быть такие субъекты, которым бы пришло в голову решиться на такой шаг?.. Опять же, как он мог проникнуть ко мне в дом, когда?.. День назад, неделю, месяц или он жил тут у меня год?.. Вы не скажете?.. Нет?.. Домыслы это всё ваши, домыслы! – прибавил Ве-ниамин Галактионович, выпив кофе и откладывая стакан в сторону. – Не верю я, не могу верить!.. Не убедили вы меня, Евгений!.. Не было тут никакого вашего Третьего!..
– А я говорю – был!.. И буду стоять на своём!.. Предположить, что вы забыли дверь за-переть изнутри – нельзя…
– Ну почему же нельзя?..
– Маловероятно, Вениамин Галактионович, маловероятно!.. Не такой вы человек!.. Да вы сразу, видать, и закрыли дверь за мной, как я к вам вчера вечером пришёл!.. Точно я не могу вспомнить, но у меня такое ощущение… понимаете?.. Ощущение!.. Это тоже много значит!..
– Ваше ощущение на весы не положишь, – равнодушно произнёс Вениамин Галактионович. – Я могу сказать тоже – ощущение, да только всё это пустой звук и больше ничего…
– И совсем не пустой звук, – возразил молодой человек. – Ощущение о многом может сказать… И у меня было вчера такое ощущение целый вечер, что мы прочно отгородились от всего мира, заперты изнутри в этом доме… Именно было такое ощущение… И было ощущение, что мы с вами не одни в этом доме, а кто-то ещё есть в нём, третий… Тем более это чувствовалось в темноте, когда комната погружена была во мрак и мы с вами сидели у камина… У меня было такое чувство, словно он тут, рядом, даже среди нас присутствует…
– Какую ерунду вы несёте, Евгений, – если б вы знали!.. Не было ничего этого!.. Этим своим Третьим вы меня, наверно, хотите подразнить, пощекотать мои нервы?..
– Ваши нервы тут ни при чём… Просто иначе я не представляю себе, кто ещё мог это сде-лать… – сказав это, молодой человек стал наливать себе из кофейника в пустой стакан. – Вам налить? – спросил он Вениамина Галактионовича.
– Налейте…
– Вам надо побольше выпить этого напитка и тогда у вас в голове начнёт проясняться… и вы поймёте, что был Третий! И что угроза этого третьего не отпала с исчезновением икон!.. Он ещё может явиться, я думаю…
– Ёще чего выдумали! – натянуто улыбнулся Вениамин Галактионович. – Он ещё и вернётся?!. Гм!.. Интересно!..
– У меня такое чувство…
– У вас всегда чувство!.. Можно подумать, Евгений, что вы скроены из одних чувств!.. Но где же, спрашивается, рассудок? – в глазах Вениамина Галактионовича вспыхнули озорные искорки.
– Этот третий имеет возможность проникать в ваш дом незаметно, – развивал дальше свою теорию Женя, держа в руках стакан. – Так надо думать, если не принимать во внимание трудности, с какими этот третий должен столкнуться…
– О-о!.. Он должен уметь проходить сквозь стены!..
– Не знаю, проходит ли он сквозь стены…
– Он вездесущ!.. Ему всё позволено!..
– Такая мысль напрашивается…
– И мы имеем дело с нечистой силой!..
– Едва ли… Не верю я в нечистую силу…
– Верите, однако, в какую-то мистику, в Третьего!..
– Но Третий – это не мистика, это реальность…
– Да, да!.. Потому что мы с ним имеем дело, скажете вы на этот раз, Евгений?.. Но если даже предположить, что этот Третий был – и иконы его рук дело: спрашивается, не слишком ли много трудов затратил он для того, чтобы раздобыть для себя  мои иконы?..
– Это уже другой вопрос, – молодой человек, сказав это, задумался крепко и Вениамин Галактионович, глядя на него в этот момент, решил про себя – не то шутливо, не то серьёзно, – что молодой человек в сговоре с этим неизвестным, таинственным Третьим, то-то он так часто о нём упоминает, при этом делая такое лицо, как будто этот Третий – весьма близкий его знакомый. – Этот Третий, кто бы он ни был, – снова заговорил молодой человек, – кажется мне очень странным… Таким существом, которое не признаёт обычной человеческой логики… Может быть, это и действительно дух, да только весьма опасный, непохожий на всех обычных духов… Он обладает руками и ногами, позволившими ему взять ваши иконы и исчезнуть с места преступления… если только это преступление… Да-а!.. С такими сведениями, согласитесь, в милицию не пойдёшь… И тут даже что-то дикое и стихийное есть, что-то природное, признайтесь, такое ощущение, словно с нами сыграли злую шутку и тот, кто сыграл эту шутку, не отличается здравым умом… Порою мне кажется, что это и не человек. С улицы прийти никто не мог?!. Изнутри тоже, рассуждая при помощи обыкновенных понятий и доступной логики, вроде бы не мог… Но этот Третий – так его будем называть – он был здесь…
– И вы склонны утверждать, что и сейчас он здесь?!.
– Я этого не утверждаю, – сказал Женя.
– Вы намекаете именно на это…
– Я думаю, что это явление стихийное…
– Вот-вот!.. Вроде грозы или затмения!..
– Вроде того… Вы правы…
– И этот Третий, по-вашему, и не человек?..
– В его действиях прослеживается непоследовательность…
– Уже и непоследовательность, по-вашему?..
– Здравомыслия, во всяком случае, я не вижу…
– Что вы считаете здравомыслием?.. Что вы имеете в виду?.. По-вашему выходит, что это был необыкновенный хитрец и в то же время у него отсутствует ум?.. – Вениамин Галактионович посмотрел на молодого человека странным, непонимающим взглядом.
Молодой человек не успел ответить ему на этот вопрос. Одно существенное обстоятельство помешало этому, а именно с улицы кто-то позвонил – и это было так неожиданно для двоих наших собеседников, что в первый момент они замерли, не то удивлённые, не то даже испуганные. По крайней мере оба заметно вздрогнули, посмотрели друг другу в глаза так, как будто были на пороге решающей минуты, обещающей всё прояснить. Можете себе представить душевное состояние обоих, если Вениамин Галактионович сухим, чужим голосом произнёс:
– Вот, кажется, и ваш Третий!..
Молодой человек ему на это ничего не ответил и только в лице его произошла какая-то неуловимая перемена, оно стало более бледным и вообще вид его был таков, точно он был застигнут врасплох.