Набитая дура

Звук осторожно открывающегося замка проник через межкомнатную дверь в уши уже переставшей ждать Юли. Она немного вздрогнула, отложила книгу и посмотрела на часы: пять тридцать – что ж, прекрасно - дождалась…
 Вчера они с мужем немного повздорили. Ей казалось, что он безынициативный и  не проявляет должной заботы, характерной для «нормальных» отношений между мужем и женой. Ведь как оно должно быть? Это ведь и ежу понятно, что жена должна готовить, стирать, убирать, а  муж - чинить, дарить, любить. И это только базис, фундамент, так сказать, на котором держатся прочие стены, перегородки, эркеры, анфилады и балкончики совместной жизни.  У кого-то может без роскоши в виде лепнины и всяких арочных изысков, но все же костяк из тех же стен и чердака на чем-то да должен держаться. А у них, как казалось Юле, всё сплошь воздушные замки, о которых муж ни сном, ни духом, в связи с чем, она взяла на себя роль советника, а мужу отвела обязанности архитектора и прораба в одном лице.
Ежедневно Юля выполняла свои функции на ура, доводя до ума благоверного многочасовую политинформацию:
- ты должен проявлять инициативу в сексе, я ведь девочка, мне не пристало.
- Ты должен сам, без напоминаний заходить после работы в магазин и приобретать продукты по базовому списку: молоко, яйца, хлеб и пр. Потому что я – женщина и не собираюсь носить тяжести, и говорить тебе о том, что кончилось то или другое – тоже унизительно, ты ведь не без глаз и не без желудка, судя по пустому холодильнику.
- Проверять жилище на предмет  неисправностей: в детской уже неделю нет света – перегорели лампочки; отвинтились шурупы от дверной ручки в ванной, отчего она постоянно выпадает и невозможно закрыться, когда хочется в туалет.
Это все – даже не верхушка айсберга. Женских проблем тире мужских обязанностей в их семейной жизни предостаточно, но любые просьбы о помощи, а тем более просьбы о возможности решения этих проблем без предварительных прошений, остаются неуслышанными. Или же встречаются бунтарским поведением в виде более поздних приходов домой в нетрезвом виде, равнодушием в постели, многодневным молчанием и демонстративным усугублением некоторых первопричин конфликта, как то скапливанием ношенных носков под кроватью, грязных кружек на лестничной площадке, бычков в пепельнице, одежды на спинках кухонных стульев… Кроме того, в эти периоды Юле приходится самой выполнять все то, о чем она безуспешно ранее  просила мужа. Только теперь это всё из гордости приходится делать молча, в результате чего она лишается эмоциональной разрядки, так необходимой любой женщине. Помимо прочего, между ними невольно стоят чужие блоги, социальные сети, матчи с участием ЦСК и Барселоны и друзья мужа, с неусыпным желанием вытащить куда-то своего старого друга и игнорированием его уже пятилетнего статуса семейного человека.
Юля, затаив дыхание, продолжала слушать как Миша (собственно, муж) вешает пуховик на плечики в шкаф, кипятит чайник, достает кружку, идет отхаркиваться в ванную, возвращается на кухню и роется в холодильнике. Последнее в купе с возвращением домой в такое время суток означает только одно – Миша как следует принял на грудь и на него традиционно напал пьяный жор. Зазвенела об кастрюлю ложка, скрипнула о дно микроволновки тарелка, примерно через минуту раздастся звонок и она услышит жадное и спешное чавканье. Юля ненавидит то, как Миша ест, и как посредине трапезы неизменно встает и идет громко освобождать нос к раковине, а потом снова возвращается к своему чванству. Вообще её многое в нем раздражает, но она научилась в такие моменты вызывать в памяти все то, за что она его ценит, и, может быть даже любит. Например, возможность раз в неделю уйти из дома куда глаза глядят, с денежкой на кофе и плюшки, а самое главное без расспросов о будущем месте нахождения и лицах, её сопровождающих. Или секс, к примеру. Да, не регулярный, да редкий, да однообразный, да, без логического завершения для неё самой, но зато «агрегат» Мишкин не дает слабину во время процесса, да и сам процесс порой может длиться вдвое дольше, чем среднестатистический. Или вот еще – жилье. Своего нет, с мамой жить – смертоубийство. А здесь разрешили и мебель переставлять, и занавесочки вешать,  и баночки из под детского питания в шкаф составлять с тем, чтобы потом переправить их вместе с Юлею же на дачу, где она, как настоящая хозяйка, закатает в накопленную тару яблочного варенья с корицей.
Стул заскрипел о кафель, значит Миша доел и встал. Вот он нажал на выключатель, снова зашел в ванную, где, судя по звукам, облегчил свой организм всеми возможными способами, вот он отстукивает пятками по коридору (о, как Юлю это бесит!) и входит, наконец, в спальню. Ровно шесть утра. Скоро проснется дочка, потребует жизнерадостных и громких игр, и надо будет себя весь день насиловать: улыбаться, петь песни, ну или хотя бы просто двигаться с открытыми глазами. А все потому, что ждала его – скотину.
Она сделала вид, что спит. Миша завалился прямо на одеяло и моментально захрапел. Юля, наконец, расслабилась и почувствовала сладкую тяжесть в ногах, туман в голове, повернулась на бок, накрывшись своей половиной одеяла, как она любит с головой, но оставив нос снаружи и начала проваливаться в сон. Кажется, сейчас ей приснится летний луг, она уже чувствует аромат цветов, который по странному что-то ей напоминает…Сейчас, сейчас, черт! Это же гребаный Gucci! Когда-то она сама пользовалась этой туалетной водой, но еще до знакомства с Мишей. Юля открыла глаза. Медленно подалась в сторону супруга, опасаясь, что тот может проснуться и от неожиданности оттолкнуть или ударить её, и, максимально приблизившись, стала принюхиваться. Да, сомнений быть не может, от Миши пахнет женским парфюмом. Она встала, и подняв с пола его одежду, неслышно вышла из комнаты. Рубашка – никаких следов губной помады или пудры, ничего такого. Кардиган – ни одной женской волосинки, только кошачья шерсть, принадлежащая их же питомцам. Джинсы, так, в кармане что-то шелестит… Да что ж такое, а? Презерватив. Упакованный.  Но от этого совсем не легче, потому что они-то с Мишей в жизни этими латексными чехлами  не пользовались. Так, а почему один? Поштучно такой товар не отпускают, а вот парами в упаковке – да. Коробочку-то в кармане держать не удобно, значит, вынул содержимое сразу после покупки и переложил ближе к телу, а потом достал один, когда понадобилось из кармана и, надо думать, использовал по назначению. Сволочь! Тварь неблагодарная! Это так он прилагает старания, чтобы стать настоящим отцом семейства?!  Прочь! Прочь отсюда! Он еще поплачет! Он еще поплатится!
Юля достала с антресоли дорожную сумку и быстро побросала туда самое необходимое: сменное белье, гигиенические принадлежности, детскую одежду и кое-какие продукты в  дорогу. Затем влезла в Мишин кошелек и вытащила оттуда карточку, где, как она была уверенна, сегодня появилась зарплата. Телефон, зарядное устройство, книга, ежедневник, ручка, паспорт, свидетельство о рождении дочки, полисы медстрахования и скудный запас серебряных украшений, подаренных ей поклонниками еще до замужества,  – все это было уложено в сумочку. Потом она растормошила ребенка, одела и во всеоружии направилась к спящему мужу.
- Ты трахался сегодня с кем-то? Отвечай, говори правду!
Она сильно тряхнула его за плечо, предусмотрительно отклонившись в сторону. Он, как Юля и ожидала, прежде махнул в воздухе кулаком и только, когда промахнулся, открыл глаза, выражавшие полное изумление.
- ты мне изменил, изменил! – кричала Юля и по реакции видела, что обвинения более чем справедливы. Она била его в плечо кулаком, плакала, требовала признания несколько минут и он, наконец, сдался, произнеся единственное «да». Это «да» было безысходным для неё, но добровольным для него. Значит, он даже не будет пытаться отнекиваться, спасать их мирок, оставлять семью рядом, ведь он знает, что значит это  произнесенное «да».
- я уезжаю. Мы уезжаем. Ты больше никогда нас не увидишь. Предатель! Для тебя нет ничего святого. Теперь-то уж вдоволь нагуляешься, да? Значит нас тебе было мало, паскуда?! Свободен! Свободен! Радуйся теперь своим сучкам!
На это Юля выбежала из комнаты, схватила дочь, приготовленную кладь и покинула квартиру. Как оказалось, навсегда, но об этом она даже не подозревала.
Сидя в поезде, ехавшем по направлению к её родине и отчему дому, она старательно продумывала схемы возвращения:
- Он раскается, станет обрывать телефон, но она не подойдет, тогда он напишет письмо, где будет посыпать голову пеплом, клясть пьяную неконтролируемую похотливость, а вместе с ней распутность попавшейся на пути девки, имени которой он даже не помнит. Он будет описывать душевную тяжесть, с которой возвращается в их гнездышко, ошалело бродит по квартире ночами, не в силах заснуть, а когда просыпается, молит Бога, чтобы все это оказалось приснившимся кошмаром, чтобы из-за стены послышался детский плач или Юлин нежный голос, напевающий «Чунгу-Чангу». А по выходным он ходит в магазин и приносит домой базовый набор:  молоко, яйца, хлеб и пр. на случай, если они вдруг сейчас возьмут да и вернутся. А еще он вытирает пыль, поливает её многочисленные цветы, красоту которых он раньше не ценил, кормит и вычесывает кошек, вкручивает лампочки, привинчивает дверные ручки и, наконец, собирает по вечерам огромный пазл из пяти тысяч деталей, на котором изображен их семейный портрет. Он его специально заказал, чтобы сделать им сюрприз по приезду и загадал, что как только он его соберет, семья прибудет обратно. Ах, Боже мой, разве это могло оставить кого-либо равнодушным? Конечно, она возвращается! Они возвращаются! К отцу, к мужу, к раскаявшемуся, несчастному беспомощному человеку, похоронившему все грехи в прошлом, и ожидавшему их на границе дальнейшего счастливого будущего!
- Он не сможет прожить и дня с осознанием того, что лишился самого главного, с ощущением, как будто у него отняли обе руки. Он станет лихорадочно думать, куда они могли направиться и примет единственно правильное решение – к Юлиной маме. Не теряя драгоценных минут, он схватит документы, деньги (черт, я же забрала его карточку! Так, ну ради такого и одолжить у кого-нибудь не грех!) и поспешит на вокзал. Купит билет на ближайший скорый и, как только сядет в него, станет шататься в возбужденном состоянии по узкому коридорчику взад и вперед.  А кто-то спросит, все ли у него в порядке, и он, как будто это увеличит его шансы на предстоящее прощение, как на духу выложит все кому-то незнакомому. Этот незнакомец проникнется в рассказ всем сердцем, предложит ему стопарик – расслабиться, но Мишка решительно откажется, аргументируя, что с этим покончено и теперь он осознал истинную ценность своего существования. Тогда незнакомец пожелает ему терпения и удачи, уважительно пожмет руку и удалится, а он продолжить метаться как тигр в клетке, еще двадцать часов, пока не прибудет к месту назначения. Там он, чтоб не терять драгоценного времени на общественный транспорт, остановит частника и, посулив хорошую оплату, потребует небывалой для провинции скорости. Через пять минут расстояние, которые местные преодолевают за двадцать, будет позади. Он подлетит к железной калитке, станет колотить в неё руками, а Юля, с испуганным видом отворит. В ту же секунду он бросится ей в ноги, станет плакать, как мальчишка, и просить её вернуться домой. Ах, ну разве против такого устоишь? Быть может она поломается дня два, не забывая между тем, кормить непутевого Михаила и подтыкать под него ночью одеяло, все время падающее с отдельного разложенного кресла, а на третью ночь, вздохнув по матерински, обнимет его перед сном, да так и приляжет тут же рядом, свернувшись в калачик, обнимаемая сзади сильными руками своего раскаявшегося мужчины. Наутро он, смеясь, распрощается с тёщей и, держа на одной руке дочь, а второй, приобнимая за талию жену, гордо прошествует к такси, которое даст им старт в дальнейшее счастливое будущее…
- Или так…
Юля представляла себе разные развития сюжетов, красивые мизансцены, эффектные стоп-кадры, пока, наконец, в одно субботнее утро, устав от безрезультатных ожиданий, она не осмелилась набрать Мишин домашний номер. Прошло уже три месяца и стало уже по-настоящему невыносимо. После пары –тройки гудков в трубке ответил голос незнакомого мужчины:
- алло?
-здравствуйте, а кто это?
- а кого вам нужно, милая девушка?
- МНЕ? Мишу…
- попробуйте перезвонить минут через десять, он сейчас в душе.
И вдруг, Юля услышала на заднем фоне голос своего бывшего мужа. Фраза, которую он крикнул из ванной, объяснила многое: «Милый, а ты не хочешь пощекотать меня мочалкой?».
Несчастную  посетила страшная догадка, вернее это озарение выбило ей почву из под ног. Почему-то она вдруг вспомнила запах того женского парфюма и пожала плечами.
- простите, мне пора, сказали, явно улыбаясь, в трубке и оборвали связь.
В это же время подбежала смеющаяся дочка:
- Мам, мам, пощекочи меня, а?
- Вся в отца… растерянно промямлила Юля и почему-то почувствовала себя набитой дурой.