Izabella фрагмент-127

Его вытащила из могилы Сильвия, служанка отеля почуяв неладное и придя к нему в номер, сказала, -
- «Что-то тут не в радость с нашим гостем? Устал быть ангелом, - иди на фронт. Но коли муж, то не сиди в болоте!», и подойдя она села ему на коленки и заглянув в глаза поцеловала, а потом, за руку потащила в постель. Она вернула ему оставшуюся веру в себя и новый взгляд на женщину. И это было новое... .
  Ефим всё же отбил на рауте Веронику, хотя к концу раута конкурентов на неё набилось немало, когда её раскрутили и почуяли какая она фея любви. Ирину открывали раньше, Веронику чуть погодя. И Ефим увёз её в один клуб, где на сценке в балетных костюмах обтягивающих плотно тело, давали типа пантомимы с почти открытыми сценами любви под несколько интимную музыку. Вероника смотрела на это не долго и поглядела на Ефима, -
- «И что ты тут находишь? Это тебя заводит? Да уж на вкус товарищей нет».
Но Ефим отрицательно покачал головой, -
- «Это меня скорее отваживает. Но знаешь винцо тут отменное и закуску хорошую подают. Это так для вина и аппетита».
Вероника рассмеялась, -
- «Путь к сердцу мужчины лежит через желудок», и Ефим скривил губы. Но вот на сценку вышла стройная суровая красотка по последнему шику стриптиза и стала ажурно кружить между актёров. -
- «Это намёк на меня? У меня есть нижнее бельё. Продолжение следует», - задумчиво сказала Вероника и Ефим схватив её за руку увёл из этого клуба и чувствовал себя идиотом. Здесь был светский шик. Уютные отгороженные кабинки с ложе и сцена, где на фоне видеоклипов певица Аллен Моншеран пела спокойные песни любви, одетая по шику элитарной моды. Ефим расположил Веронику на ложе и подвинув лёгкое ажурное кресло сел рядом. Он поил её вином и кормил с рук лакомствами и гладил её по ногам и телу. Под шалью было лишь подобие лифчика и Ефим отвёл пальцами подол её косой юбки, там закрывал лобок сравнительно большой треугольник из арабских узоров жёлтого колера, но лишь с отдалённым намёком на позолоту, от которого отходили что на бёдра, что вниз на промежность тонкие полоски атласных лямок прошитых расходящимися в стороны кружевами изгибов, узкими полосками шёлка, так же как уходящих лямок меж ножек, что было очень сексуально. И Ефим поддавшись на соблазн, провёл пальцами ей меж ног отодвигая слегка полоски лямок и нащупывая губки промежности. Они были какие-то свежие, но нельзя сказать что влажные. Чулочки до ляжек, тоже дополняли картину возбуждающе. Он слегка стянул шаль от левой подмышки и легко открыл вид на грудь, прикрытой для виду веером расходящихся полосок и шёлковым бантиком примерное на месте соска и без проблем высвободил грудь наружу и склонившись поцеловал в сосок груди.  И потом поглаживая нежно её щёку ладошкой смотрел ей в глаза, - Вероника была несколько любопытный, но с шаловливым намёком ребёнок. И никакой томности и зрелого опыта любви и Ефим вдруг почувствовал сколько он впустую потерял, гонясь к чему новому в сексе и опыту, вместо того чтоб обернуться назад в юность. Но юные и неопытные ему казались банальными и неумелыми на чувство партнёра, что не давало ему удовлетворения знатности своей натуры. И вот Вероника!? А если бы Ирина? Нет это что-то непостижимое. Между стервой и ангелом небесным. И не намёка на разврат. Естество. Вероника уже не смотрела за ним, а наблюдала за певичкой. И ему казалось она к нему интереса не имеет. Тем не менее он разгладил её ляжки и почуял упругую девственную кожу и это его тоже возбуждало и он сдержав вздох оставил её такой полураскрытой и откинулся на спинку наслаждаясь вином и рассматривая Веронику глазами. Вероника слегка подтянула правую ножку приподняв сгибая в колене и пейзаж сразу словно преобразовался. Движение.
- «Я одного не смог понять, что значит, я не мальчишка? Ну там понятно прожжёный на девицах, опытный...», - не удержался Ефим.
- «В любви опыта не бывает. Она каждый раз новая и непостижимая. То что ты назвал любовью это скорее выработанная привычка, на твоих качествах натуры. Бери пластилин и лепи с нуля. Открытие – вот любовь, а не избитость. Любовь рождает детей – это новое и только новое. Не путай секс с любовью. Это для кроликов. Тогда и сам никогда не состаришься», - отрешённо и задумчиво глядя на сцену где уже танцевала одинокая балерина, отвадила Ефима, Вероника.
- «Ну знаешь, знаю я этих юных неумёх. Ни чувства партнёра, ни гармонии, всё невпопад! Они конечно стараются, но, либо через чур рьяно, либо как кукла без движений с ужимками, застёжками и притворной застенчивостью...», - начал своё Ефим поддевая Веронику и она вдруг странно и внимательно на него поглядела, - «Что? Оскому набил. Тебя ублажать надо? Парень. Она – это ты. Ты – это она. Какая уж взаимность, когда опыт. Я бы тебе показала неопытную девчонку, но боюсь неправильно поймёшь, титул. В любви титулов не бывает. Это или откровение или ничего. Американские кролики. Так трудно понять, свобода и только свобода. Но не на американский макер – это распущенность и разврат. Ты знаешь как дорого стоит настоящая свобода? Титул. Тебе всех денег не хватит, но деньгами тут не откупишься. Санчо правильно сказал, - комплексы. Испанцы лучше любовь чувствуют и ценят. Опыт – это конвейер ублажения. Тебе что подачки нужны, богатей? Как ты девчонку лепишь, тем она тебе и отвечает. Надо мальчишкой быть, а не опытным кроликом. Надо с ней на равных встать, зазорно!? Это твои ужимки с застёжками, Ефим. Самое святое всегда первое и только первое, а потом... . Рейтинг, репутация... господи причём тут это? Это природа, понимаешь или нет!? Ей чихать на твою репутацию. Девчонка это и есть природа, а вот кто ты? Бог? Иуда? Судья? Лепи. Бери в свои руки и лепи. Но мальчишкой тебе всё рано уже не стать. Проехали», - она не разорялась, а как-то играла словами, задумчиво закатив глазки. Ефим задумался, она ведь в чём-то была и права. Вероника встала и потянулась и легко заправила рукой грудь в лифчик, но шаль не поднимала. Скинув каблучок она поставила ножку на столик и стала поправлять перенатягивая раструб канта чулка и как-то обыденно, привычно. И потом, постояла сложив руки на груди и потягивая вино из бокала и повернулась к Ефиму и встала перед ним, задумчиво на него глядя. Потом поставив бокал на столик, она поласкала ладошками его шевелюру и погладила по щеке и нагнувшись поцеловала в губы. Это был поцелуй!
- «Не набивай оскому. Не спеши раздевать. Дай волю чувствам. Русский. Поиграй. Если она заведётся сразу сдержи или отвадь. Если она хочет тебя она не уйдёт. Не уступай девчонке. Но и не навязывай своё. Дай ей почувствовать волю, но не разврат. Порой достаточно трёх поцелуев чтобы сказать всё. Стоит ли вообще заводиться. Сексуально одета – это чаще сразу вырабатывает комплексы. Она просто боится быть не современной. Помнишь юбки восемнадцатого века? Вот где собака зарыта, вот где девчонка прячется. Знаток. Колбасных обрезков. Он девчонку знает? Я своя русская. Раскрепостись, титул. Крепостное право на Руси в семнадцатом веке отменили. Нормы морали и нравственности сразу выброси на помойку. Это для светской показухи. Париж тут тоже не при делах. Столица. У любви столица там где двое. Он и она. А не ты. Тут правда место не ахти... но я вот без комплексов вышла бы и на сцену. Стервой меня могут назвать только уроды в любви. Ты раздеваешь девчонку, а не она раздевается. Она твоя прихоть и только твоя. Хочешь ценить себя – цени. Только оставь тогда мне свободу».
Ефим погладил её по бёдрам и потом по икрам ножек заводя руки под подол юбки. А потом приподняв руками шаль поцеловал её в живот и крепко обнял руками за талию, прижавшись щекой к её животу он её жаждал. Он повёз её в роскошные номера. Вероника не спорила больше, она играла. Но сдерживала его порывы. Ефим сидел в кресле, а она рядом на столике и он гладил её ножки и массировал ляжки, её было так не завести. Он наклонился и поцеловал её в ляжку, она разгладила его волосы.
- «Ни бери Ефимушка моду на новую расу. Там нет секса. Нет и всё. Всё что сейчас выдадут за новое – разврат. В любви нету моды. Как и комплексов», - убаюкала его Вероника и встав, стянула с себя трусики, бросив их на стол. А потом развязала бант шали на боку и сняла юбку. Шаль неровно вися едва прикрывала её промежность и пышные свежие ляжки так отчётливо румянились на фоне подола шали, а снизу были изящно подчёркнуты кантами обшлагов чулочков. Она подошла к нему ближе и он стал разглаживая икры, ляжки и заводя ладошки под ягодицы, целовать этот пейзаж. Она слегка расставила ножки и он страстно стал массировать её губки промежности разглядывая их. Затем ладонями поднял шаль выше бёдер и стал целовать её в лобок и живот. Вероника приспустив шаль высвободила груди, бросив лифчик на стол.  И протянула ему руку. Он встал и она прильнула к нему ласково и нежно и зашла в глубокий поцелуй в губы. Она чувствовала как напряжён его ствол в ширинке и потиралась о него лобком и затем присев спустила с него брюки и трусы, оставив в шикарной широкой рубашке. Ствол сразу вскочил в напряжённую стойку и она нежно помассировала его подушками пальчиков и он напрягся сверх предела. Вероника расстегнула на нём рубашку и задрала майку и расцеловала его грудь и затем завела его ствол под влагалицу обжав ляжками, сведя вместе ножки и стала покачиваться, целуя его в губы в щёки и шею. Она уложила его в постель и села на него и Ефим задёргался в конвульсиях. А она просто сидя на его стволе, разглаживала руками его грудь.